Земля предков

Александр Мазин, 2016

Девятый век. Ладожское княжество. До Древней Руси еще сотня лет, однако она уже начинается. И начинается именно здесь, в Ладожском княжестве, куда после трех с лишним лет странствий и битв возвращается родившийся в двадцатом веке и нашедший себя в девятом Ульф Свити, Белый Волк, пришелец из будущего. Он воевал во Франции и в Англии вместе с легендарным Рагнаром Лотброком и его сыновьями. Он побеждал, проигрывал, терял. И вновь возвращал утраченное. У него новое прозвище и старые друзья, готовые умереть за него так же, как и он – за них. Вместе с ними Ульф пришел сюда, в Ладогу, чтобы отыскать своего пропавшего конунга, в гибель которого так и не поверил. Пришел и тотчас оказался в самом центре схватки за право владеть землей своих предков.

Глава 2

Ульф уходит в вик

Жрец Хорса — это меня заинтересовало. Потому что вспомнилось святилище, в которое меня таскали на заклание в начале здешней карьеры и где тамошний главный жрец меня забраковал. Что не может не радовать. Богатое было место. Я бы туда наведался при случае.

Но выкроить время для беседы удалось, только когда мы вернулись домой.

Я вспомнил о жреце, когда увидел его за работой. Служитель культа убирал свинячье дерьмо. Надо полагать, проведенная Медвежонком профилактика возымела действие. Лишиться глаз служителю языческого культа не захотелось, и забастовку он прекратил.

Братец запугал раба основательно. Когда я его окликнул, трэль бухнулся на колени и так, на коленях, ко мне и подполз. Прямо по отходам свинской жизнедеятельности.

Я велел ему встать (по-словенски) и попытался выяснить географическую привязку капища, где он обитал.

Не получилось. И мужик был слишком перепуган, и я разбирался в географии древней Руси плоховато. Вскоре допрос пришлось прервать: приехал Свартхёвди.

И не просто так, а с пополнением.

Два волосатых парня, прикинутых как воины умеренной крутости. Защита — куртки с нашивками, меч только у одного, и, судя по ножнам, — не из элитных. Однако лбы здоровые. Каждый — на полголовы выше меня. Один — рыжий, другой — обычной расцветки, то есть, если вымыть, будет блондином.

— Это Скегги Красный, — представил Медвежонок рыжего. — А это — Скегги Желтый. Они — братья. Меж собой и наши тоже.

Братья вежливо поздоровались. С трудом. Голосовой аппарат у них не того типа, чтобы вежливости изрекать.

— Что можете? — спросил я.

Оба покосились на Медвежонка.

— Годные дренги, — сказал тот.

Дренги, значит. И давно они — дренги?

— В вики ходили?

Сдвоенный кивок.

— С кем?

— С Гуттормом Беззубым.

Ничего не говорит, ну да я и не спец. Важно другое: есть у Свартхёвди такая тема: родичей в хирд пропихивать. А их потом грохнут в первом же бою из-за отсутствия спецподготовки, и кого прикажете на румы сажать?

— Куда ходили?

— К ругам, — сказал Красный.

— И к вендам, — добавил Желтый.

— У вендов нас побили, — уточнил Красный. — Полгода назад выкупились.

Да, послужной список — не блестящий. Но люди мне нужны, не говоря уже о том, что у меня самого репутация — не ахти. Был свой хирд да весь вышел.

— К бою! — рявкнул я.

Переглянулись. Стоят.

— Медвежонок, у них как со слухом? — поинтересовался я.

— Хёвдинг хочет проверить, что вы можете, — донес до братьев мысль Свартхёвди. — Покажите ему!

— Чего?

Ладно. Интеллект рядового бойца в деле — не главное.

— Достали свое железо и начали меня убивать! — велел я.

— А зачем?

— Виги! — рявкнул я. — Тови! Сюда!

Оба названных охотно прекратили таскать груз для похода и кинулись ко мне.

Тови Тюлень — из новобранцев. Молодой, но шустрый. И тоже наш, блин, родич. Ну этого хоть догнать удалось до приличного уровня.

— Убейте меня!

Этим повторять не пришлось. Клинки наголо, грамотный заход с двух сторон — и понеслась.

Я дал им порезвиться с полминуты, потом захватил клинок Тови и лишил его оружия. С Вихорьком пришлось повозиться: ловкий и легкий, умница. Не без труда поймал его на атаке и обозначил в грудь. Аккуратно, потому что парень без доспехов.

Братья наблюдали. С интересом. И еще зрители собрались, в том числе жена моя любимая Гудрун с уже намечающимся животиком, и наложница Бетти — тоже с животиком, но побольше.

Бетти я взял в наложницы по настоянию Гудрун, когда моя любимая решила, что у нее больше не будет детей. Ошиблась, к счастью. Ну, не выгонять же теперь Бетти? Тем более что англичанка — хорошая девочка. Храбрость проявила: целого викинга зарубила топором. И жену мою спасла. Вообще у Гудрун с ней какие-то особые отношения: примерно как у старшей сестры с младшей, хотя англичанка еще недавно была рабыней, а Гудрун — благородная датчанка.

— Поняли? — спросил я братьев.

— Ага.

— Так что вы стоите?

Заухмылялись. Дошло. Скинули со спин щиты, тоже разошлись, но недалеко. Явно приучены друг друга прикрывать.

— Зацепите меня — плавленый эйрир^[3] каждому! — внес я в процесс серьезную материальную заинтересованность.

Оживились. Напали. Техника боя: «сила есть, ума не надо».

Что мне понравилось: друг друга действительно прикрывали. А так, конечно, подготовка слабенькая. Я шлепнул одного плашмя по ляжке, а второму, тоже плашмя, — по подбородку. Чувствительно. Даже кровь пошла, но я был ни при чем. Боец губу прикусил.

Остановились. Желтый потрогал бороду, посмотрел на красное на пальцах, потом на меня… Но возмущаться не стал.

— Медвежонок, — ласково поинтересовался я, — ты для чего их мне привел? Землю пахать? Так у меня теперь есть кому.

— Ты возьми их, брат, — почти жалобно попросил Свартхёвди. — Я их подучу. Они не такие дурни, как кажутся, увидишь!

— Ладно, — согласился я. — Ты отвечаешь. И… — сделал паузу. Глянул сурово на «цветных» братьев: — Без доли! Докажете в бою, что достойны, тогда поглядим.

— Как это — без доли? — возмутился было Желтый. — Мы ж хирдманами были!

— Тот, у кого вы были хирдманами, больше хирды не водит! — отрезал я. — Не нравится — не держу.

Братья поглядели на Свартхёвди. Медвежонок пожал плечами. «Я и так сделал всё, что мог, — говорило его лицо. — Кто ж виноват, что вы такие олухи?»

— Да или нет?

— Мы согласны, — синхронно пробормотали «цветные» Скегги.

— Тогда оружие — вон туда, а сами — в распоряжение вон того трэля! — Я кивнул на деловитого Хавчика.

— Как это — трэля? — возмутился Желтый, но Красный, прочитав по моему лицу, что еще слово — и вышибут, дернул брата за рукав, и тот заткнулся.

К вечеру мы загрузили драккар. Да, засиделись мы на Сёлунде. Всё прошлое лето, считай, никуда не ходили, разве что пару раз на континент — с германцами поторговать, но это близко. Зато ходили семейно. Я с Гудрун, Свартхёвди — с молодой женой, Скиди — аналогично. В общем, буржуйствовали.

Осенью прикупили еще сёлундской землицы. И мы, и хирдманы мои, Гуннар со Стюрмиром. Парни и наложницами обзавелись. Я был только рад. Они нам с Медвежонком хоть и не родичи, но, считай, братья по палубе.

Вообще нам нужен был этот год. И раны подлечить, и вообще отдохнуть, а то что ни лето, то поход, из которого сам не знаешь, вернешься или нет.

Я бы считал себя полностью счастливым, если бы не грызла мысль о Хрёреке.

Благодаря Хрёреку Соколу я стал тем, кем стал. Это долг, который невозможно возвратить полностью, но хотя бы отчасти… Вдруг он жив и ему нужна моя помощь?

Год прошел неплохо, но мы соскучились по Лебединой Дороге. Настроение было… предвкушающее. Такое, что всё равно, куда идти.

Груза на продажу взяли без фанатизма. Немного тканей, немного трофейной посуды, еще кое-что — по мелочи. Часть Свартхёвди рассчитывал продать по дороге, в той же Упсале хотя бы. Да и драккар — не кнорр. Много не возьмешь. Обратно братец планировал привезти меха и воск. И то и другое можно было неплохо продать германцам.

Я ничего не планировал. Всё зависело от того, чем встретит меня Альдейгья. Она же — Старая Ладога.

В поход нас отправлялась чертова дюжина.

Мы с Медвежонком.

Стюрмир, мой старый друг еще с тех времен, когда мы ходили на «Красном Соколе» Хрёрека.

Мой бывший ученик, а ныне — сосед и опытный хускарл Скид.

Тьёдар Певец, скальд и боец, которого мы нашли в Норвегии. Ну как нашли? Он едва не прирезал моего братца. Однако Медвежонок оказался круче, взял Тьёдара в плен, и тот откупился знаменитой в узких кругах сагой о Волке и Медведе, которую я возненавидел уже после двадцатого повторения.

Еще Хавгрим Палица, тоже «обученный» берсерк, как и Медвежонок, и так же, как и он, в состоянии боевого безумия стоивший десятерых.

Гуннар Гагара, последний из моих норегов. Надежный и опасный, как франкский меч.

Из младших — Вихорёк, Хавур Младший, сын Хаки и Тови Тюлень.

Два «цветных» братца.

Еще я взял с собой и отца Бернара. Драться он не будет, но грести может не хуже любого из нас. И куда важнее, что он — лекарь.

Тринадцать человек. Этой команды не хватало даже на то, чтобы заполнить все румы нашего «Северного Змея», но набирать слишком много новых бойцов я не стал. Учитывая наличие двух берсерков, да, и меня в придачу, мы и такой командой представляли грозную силу. Да и найти хороших и свободных воинов на Сёлунде — еще та задача. Здесь они нарасхват, и любой мастер меча и щита безусловно предпочтет пойти в дружину конунга или кого-нибудь из его сыновей, а не под команду такого сомнительного хёвдинга, как я.

Беспокоило отсутствие кормчего. Правда, Свартхёвди утверждал, что сам справится. Мол, в Альдейгью он ходил раз десять, да и выше по Мутной^[4] поднимался. И солнечный камень у него есть^[5]. Достался в наследство от нашего прежнего кормчего Уве Толстого, убитого сконцами. Мол, не парься, братик, доставлю в лучшем виде. Опять-таки положенные постороннему кормчему три доли уделять не надо. Экономия!

Проводы устроили в доме Медвежонка. То есть фактически это был дом моей тещи (и матери моего сына Хельги, только тс-с-с!) Рунгерд, но формально владел им Свартхёвди.

Рунгерд была прекрасна. Красивее — только моя Гудрун. Впрочем, и жена Медвежонка Фрейдис — тоже не подкачала. Особенно по скандинавским меркам. Папа у Фрейдис — главный норвежский конунг Хальфдан Черный. Медвежонку пришлось здорово упереться, чтобы получить ее в жены. Но любовь не знает преград. Особенно любовь берсерка. Так что теперь на руках Фрейдис — здоровенький лысенький сынишка, а на губах — самодовольная улыбка.

Плодится и размножается наша сёлундская семейка.

Просторный дом Рунгерд еле вместил всех чад и домочадцев, вместе с их ближайшими родственниками, которых перечислять — горло пересохнет. Многих из них, например Гримара Короткую Шею или Свана Черного, я охотно взял бы с собой, да только им это неинтересно. Первый — хёвдинг Ивара, второй — хольд еще одного Рагнарсона — Бьёрна Железнобокого.

Я особо не напивался. Чтобы прощальная ночь с моей любимой девочкой запомнилась нам обоим.

И она запомнилась, несмотря на то, что приходилось быть очень аккуратными.

— Твой сын растет, — сообщила Гудрун, погладив себя по выпуклому животику. — Возвращайся скорее!

Она не говорила мне: береги себя. Не сомневалась в моей удаче. Я, пожалуй, тоже. И плыл я не воевать. У меня — более обширные цели.

Примечания

3

Эйрир — одна восьмая часть марки, которая в описываемое время составляла где-то 220–230 гр. То есть эйрир — это около тридцати граммов. Плавленый отличался от бледного качеством серебра. И стоил раза в два больше.

4

Мутная — это река Волхов.

5

Кристалл исландского шпата. За счет особой оптической структуры позволяет определить местонахождение солнца даже в пасмурном небе.