Привратник мифа

Александр Лонс, 2022

Кто она? Современная Баба-яга, лесная ведьма в новейшем исполнении или скромная преподавательница университета? Может ли руководительница практики, к которой пришлось отвозить студентку-магистрантку, решить проблему, вставшую перед частным детективом? И какая связь между вывозом за рубеж зубов диких животных и угрозами по телефону? Данное произведение не очень достоверно следует произошедшим реальным событиям, являясь их авторской интерпретацией. Мнения героев могут не совпадать с точкой зрения автора, а также со всеми остальными точками. Текст содержит резкие выражения, откровенные эпизоды, сцены насилия и распития спиртных напитков. Категория 18+.

Часть первая

Глава 1

Третье августа

Обрывки сна стремительно таяли, будто грязный снег во время дождя. Рядом никого, один я. За окном давно рассвело. Лето. Добрые советчики и многочисленные «учебники молодого литератора» хором уверяют, что начинать историю с пробуждения главного героя — дурной тон и плохая идея, если не грубая ошибка. Но мне, знаете ли, по фигу. Не такой я и молодой, да и литератор из меня так себе. В то утро проснулся с ощущением, будто снилось нечто долгое, безумно красивое, чрезвычайно интересное и крайне увлекательное. Только вот что именно? Нечто похожее у кого-то приходилось читать. У кого-то из знаменитых: не то у Макса Фрая, не то у Стругацких…

Где я, собственно?

Нет, всё-таки дома, причём у себя.

По привычке проверил смартфон. Вроде ничего нового… Только вот сам смарт незнакомый. Это мой? Когда такой покупал? Не помню. Провалы памяти, что ли?

Включил. Высветилась дата: «Авг. 3»…

Что? Третье августа?

Наверное, дата сбилась. Год сохранился, дата слетела. Обычно слетает всё до первого января какого-то давно прошедшего года, но мало ли. Отлично помнилось, что вчера было двадцатое мая и за окном шёл дождь. На автомате посмотрел список контактов. Старые на месте, зато появилась куча новых, ранее отсутствовавших. Свежая версия андроида на телефоне. Вообще, девайс мне понравился: и в руке удобно лежит, и работает мягко, сам бы такой купил, если бы припёрло. Кстати, вместо пароля сработал отпечаток моего пальца, а в качестве графического ключа — моя любимая буква.

Осмотрелся более внимательно — тут и остальные новости показались. Квартира точно моя, но какая-то не такая эта квартира. Много незнакомых вещей. Шмотки чужие, но моего размера и в моём вкусе. На стене новый телевизор. Новый комп на столе: чёрный корпус, с претензиями на крутость и навороченность, большой монитор… Зато картин вообще нет. А были. Тут должны висеть пять штук полотен, купленных у художницы Маши, и ещё одна другого автора. Украли их у меня, что ли, пока спал? Нет, всё-таки одна осталась. Та самая, что другого автора. Принадлежала она кисти моего друга, ныне покойного скульптора Сильвестра Балабуева. Необыкновенно харизматичного и безумно талантливого питерского мужика, трагически погибшего несколько лет назад по причине неумеренного пьянства и хронического алкоголизма. Жутко уродливая живопись — понятно, почему её здесь оставили.

У меня расследования, заказы, люди ждали результатов, а что я им отвечу? Что больше двух месяцев в коме провалялся? Так не бывает, я бы за это время или сдох, или усох бы до состояния мумии.

Вроде не похудел, скорее чуть-чуть поправился. Мышцы накачал.

Я встал и как был, голышом, подошёл к окну так, чтобы снаружи меня видно не было. А там — начало летнего дня и соседний дом напротив. На знакомой детской площадке играет малышня под бдительным наблюдением бабушек. Две серые вороны, несколько голубей и масса машин. Всё знакомо до отвращения. И слава богу, а то сомневаться начал. Хоть двор мой.

Рядом с кроватью, на которой я только что располагался, прямо на полу валялся мой старый ноут. Закрытый. Открыл, включил. Опять третье августа, десять часов утра. Ввёл свой пароль. Подходит! Проверил через сервер всемирного времени. Нет, не врала система, а значит, ошибался я. Вернее, моё сознание.

От смятенных мыслей отвлёк звонок нового смартфона. Сигнал тоже оказался новым, как и сам гаджет. Звук имитировал дребезжащий звонок старого дискового телефона времён моей бабушки. Номер не определился.

— Зря ты вернулся, парень, — послышался незнакомый голос. — Здесь для тебя не самое безопасное место.

— Кто это? — спросил я, но в пустоту: трубку уже повесили.

Вот что это было? Я снова залез в постель и начал перебирать мысли. Они скакали в голове и путались, как рассыпающаяся колода карт. Где-то потерялись два с лишним месяца жизни, только вот как, а главное — почему? Никакого физиологического дискомфорта не чувствовалось. В организме ничего не ныло, не саднило и не булькало, болезненных шишек на голове не прощупывалось. Более того, ощущалась необыкновенная бодрость и мышечная радость во всём теле. Будто заново родился.

Может, у меня что-то случилось с мозгами, а последующая утрата памяти прилагалась в качестве дополнительного бонуса? Как это называется?.. Ретроградная амнезия, да? Что, кукухой поехал? Откуда-то я знал, что подобные симптомы проявляются при многих неврологических заболеваниях. При инсультах, например. При отравлениях некоторых, да и при травматическом шоке тоже иногда случаются. Неврологи говорят, что если в течение трёх часов успеть к пациенту, то последствия могут быть устранены. Трюк в том, чтобы распознать проблему и приступить к лечению в эти золотые часы, что, конечно, не так и просто.

Как неприятно. А главное — вредно для моей теперешней профессии.

Пришлось набирать номер скорой помощи.

— Семнадцатое, — ответил с той стороны нервный женский голос.

— Это скорая?

— Да. Что случилось?

— У меня память полностью пропала за последние два месяца.

— Мне бы такое счастье… Фамилия, имя-отчество больного?

Назвал.

— Сколько полных лет больному?

Сказал всё честно.

— Адрес и номер телефона?

Я назвал свой адрес.

— Ждите, вызов принят.

Наверное, всё-таки надо одеться. Пришлось натянуть аккуратно сложенную на стуле одежду (вообще-то для меня такое нехарактерно, чаще бросаю комком) и приступить к планомерному осмотру квартиры.

Удостоверение частного детектива и лицензия на моё имя обнаружились вместе с другими бумагами. Фотка моя. Кроме того, отыскался комплект документов на обладание офисом в сравнительно новом бизнес-центре «Фикус». Надо же. Как отныне мне с этим жить? Как-то придётся. Пойти посмотреть для начала, а там и думать будем.

Да, я — частный детектив, а заодно малоизвестный писатель. Детектив — для заработка, а писатель — так, для души и в качестве личного необременительного хобби. Чистое увлечение, чтобы выпускать пар, выговариваться перед монитором с клавиатурой. Однажды под влиянием внешних факторов я чуть было не спятил и оказался у соответствующего специалиста. Подробности не столь важны, но в финале произошло следующее. «Прописываю вам текстотерапию, — многозначительно резюмировал этот доктор, — технику, что изобрёл американский профессор Джеймс Пеннебейкер. Пишите тексты. О чём угодно. Что душа пожелает. Письменные практики весьма полезны для психического и соматического здоровья». Вот и появились разные истории. Так по недомыслию написалось десятка два романов, но на мои литературные гонорары особо не развернёшься, во всяком случае, ни разу такого не получилось. Зато ради денег я искал людей и выяснял причины их исчезновения. Последнее время жил тем, что за соответствующую плату распутывал разные странные истории. На хлеб с икрой пока хватало. Долгое время такими делами занимался на свой страх и риск, незаконно и без лицензии. Иногда сталкивался с убийствами, о чём сразу старался сообщать правоохранительным органам. Органы за подобные действия не награждали, да и спасибо не говорили. Меня точно не жаловали. Один раз посадили, но до суда, правда, так и не дошло: разобрались, выпустили. Добрые люди помогли. Теперь же, судя по обстановке, у меня в жизни всё круто поменялось и стало совсем не так, как раньше.

Взгляд мой ещё беспорядочно блуждал по видимому пространству комнаты и вдруг зацепил стопку бумаг рядом с компьютером. Скреплённая зажимом распечатка какого-то текста представляла собой солидную пачку листов потребительского формата. Невольно подумалось, что шрифт похож на Times New Roman, вроде как двенадцатый кегль. Стопка листов лежала так, что только слепой мог её не заметить.

Я подошёл к столу. Текст начинался словами: «Меня разбудил яркий свет. Отодвинутая штора настоятельно рекомендовала просыпаться…» Очередной графоманский роман? Только вот чей? Я-то точно всего этого не писал… Как мне кажется. Или всё-таки?.. Да тут на целую книгу хватит^[4]. Сразу принялся читать и не мог оторваться до самого вечера. Так и просидел, не отвлекаясь, пока не дошёл до заключительных фраз: «…здесь излагается лишь субъективное мнение, и, разумеется, оно может быть ошибочным. Берегите себя».

Вашу мать…

Вот оно что. Субъективное мнение теперь точно понадобится, и придётся мне себя беречь. Очень беречь. Это не обрывки сна таяли, это стирались воспоминания о пребывании там. В том мире. Ладно. Надеюсь, что привыкну как-нибудь. С этим придётся жить, и, возможно, постепенно что-нибудь да и вспомнится. Когда прочитал распечатку, многое сделалось понятно и почти всё встало на свои места. Я говорю «почти», потому как оставались неясности, и эти пробелы в ближайшем будущем неплохо бы заполнить ради ответов на разные вопросы.

Тут, наверное, стоило бы сказать, что водопадом обрушились застрявшие воспоминания о потерянном времени. Но ничего такого не произошло, никаких водопадов. Потерянное восстанавливалось в памяти медленно и мучительно долго, постепенно и кусочками. Блоками. Сначала вспоминались обрывки, потом они как-то расширялись, заполнялись пробелы, и всё это сливалось в более-менее законченный кусок. Какой-нибудь умный психиатр или дипломированный психолог доходчиво объяснил бы мне, что так не бывает, а если бывает, то не так. Или что так не может быть потому, что не может быть по медицинским причинам. Но ни психиатра, ни психолога, ни психоневролога рядом не оказалось, а искать их пока не очень-то и хотелось.

Глава 2

Блок воспоминаний — 1

Первый фрагмент из вновь обретённых обрывков всплыл, как пузырь из-под мутной воды. Вспомнился день. Двадцатое мая сего года. Вспомнилось, как накануне занесло на сайт «Записки бедного готика». Будто кладбище посетил. Нет, многие до сих пор живы, почти все сидят на «Фейсбуке», «Вконтакте», в «Инстаграме». А там — тишина и покой, лишь редкие участники, верные своему прошлому. И пропавшие друзья. Не пишут много лет, но временами кое-кто ещё заходит. Чисто посмотреть. Кое-кто вчера появился.

За окном мелкий дождик и сравнительно холодно, несмотря на время года и глобальное потепление. В период карантина всех перевели на удалёнку, поэтому без особого повода никуда стараюсь не выходить. Сижу за компьютером, никого не трогаю, дистанционно работаю. Звонок с городского телефона. Как правило, на такие не отвечаю, а тут решил отозваться. Мало ли что. Вдруг важное правительственное сообщение будут передавать?

Подтверждаю соединение, а из трубки «Лебединое озеро» раздаётся. Самая нудная и тоскливая его часть. Ну, думаю, приехали, — видимо, действительно важное сообщение. Жду. А музыка играет. Вообще-то я ни разу не поклонник Чайковского, а тут решаю потерпеть. Слушаю. Потом музыка прерывается.

— Алло? — говорит кто-то плохо поставленным девическим голосом с акцентом.

— Чего? — не слишком вежливо отвечаю я.

— Это?.. — и с вопросительной интонацией называет мой домашний адрес.

— И что?

— Вы более трёх лет назад, — заявляет неизвестная девушка уверенным тоном, — устанавливали пластиковые окна фирмы… (неразборчиво).

— Слушайте, что вы несёте? — очень сердито вопрошаю я и резко обрываю связь. Что это было? Ясно, что мошенники, вопрос — какие?

Только отключился, снова звонок, и опять неопределившийся. Сначала хотел проигнорировать, а потом решаю высказаться.

— Знаете, — говорю я, — по этому поводу позвоните лучше нашему замдиректора по хозчасти, он на вопросы об окнах отвечает.

— О каких ещё окнах? Я по делу звоню, — отзывается незнакомый мужской голос и называет мои имя-фамилию.

— Ну и?.. — спрашиваю я.

— Меня попросили сделать вам интересное предложение, от которого вам будет трудно отказаться.

— Кто попросил? Боюсь думать, что это за предложение. А вы, собственно, кто?

— Моё имя и место работы ничего вам не скажут, а кто попросил, вообще не имеет никакого значения. Предлагаю встретиться и поговорить. Некоторые заведения всё-таки функционируют, если социальную дистанцию соблюдать. Как вы насчёт кафе «Экспириенс райс^[5]»? От вас недалеко. Знаете где?

— Знаю, кто такая Кондолиза Райс^[6], только это не кафе, — говорю я, а сам забиваю название в «Яндекс. Карты». Ишь ты, и вправду кафе. Действительно недалеко.

— Хорошо, — без обиняков продолжает мой собеседник. — Жду вас там ровно через час, сам вас узнаю. Как зайдёте в зал, сразу посигналю рукой.

После этого неизвестный собеседник отключается. Забавно. Напористый какой. Пойти, что ли? А то давно никуда не выбирался, с этой удалённой работой так скоро и ходить разучусь.

Джинсы, кроссовки, куртка. Маска. Лифт, подъезд, машина. Навигатор. Недолгий поиск места парковки. В этот день на улице довольно холодно.

Вот оно, кафе «Экспириенс райс». Наверное, недавно здесь появилось, не припоминаю я такого заведения. Сначала тут была муниципальная аптека, потом неприличный магазин «Интим», после — «Цветы». Когда «Цветы» закрылись, возникли «Киммерийские вина», а вот кафе не помню. Не повезло ребятам: открыли заведение с интересным названием, а тут бац — эпидемия, всё закрыто, и конец бизнесу. Однако приспособились как-то, что-то придумали и не разорились до сих пор. На время эпидемии заведение оборудовали так, что сидящие за одним столиком оказывались практически изолированными друг от друга. Сюда пускают с детьми, парочку которых я углядел в центре зала.

Своего будущего собеседника узнаю_́ сразу: он поднимает руку и призывно машет ею. Расположился он как раз справа от «детского» стола. Подхожу и сажусь максимально удалённо от соседей. Всех разделяют экраны из прозрачного пластика.

— Что будете заказывать? — спрашивает сразу возникший рядом со столиком официант. Я киваю на собеседника. Официант, молодой парень европейской внешности, протягивает меню. На обложке красуется изображение трёх слонов с цветами в зубах. Они стоят возле подноса, засыпанного белыми (рисовыми?) зёрнами, а в их спины вмонтированы большие мониторы. Мой визави заказывает сладкий рисовый пудинг и чашечку кофе. Я делаю то же самое, а потом добавляю:

— Кофе чёрный, без сливок, пожалуйста, с одной ложкой сахара, и стакан холодной воды без газа, если можно.

Официант молча кивает и удаляется.

— Вы по телефону говорили о каком-то интересном предложении, — не слишком вежливо напоминаю я. — Что конкретно?

— Сейчас будет десерт, — загадочно отвечает собеседник. — Вот тогда и поговорим.

— Какой именно? — спрашиваю я.

— А вот и узнаем.

Тут возвращается официант со стаканом воды и пирожными на тарелках.

— У нас сегодня дегустация, — объясняет кельнер. — Шесть фирменных пирожных со сладким рисом.

— Отлично, будем пробовать их по очереди, — декларирует мой собеседник.

Официант ставит перед нами тарелки с тремя парами маленьких пирожных и сразу удаляется. Кофе пока ещё нет, но воду принесли, поэтому можно приступать. На каждом пирожном чем-то съедобным выведены цифры от единицы до шестёрки. Я пробую их по очереди и не могу отличить одно от другого. Очень похожие я некогда потреблял в едальне Andrew's Coffee Shop в Нью-Йорке, только те были с привкусом коньяка.

— Меня зовут Артур Возницын, — отрекомендовался собеседник. — Вас я знаю, поэтому можете не представляться. Называйте меня Арт.

Молодой ухватистый мужик лет двадцати пяти, может, чуть больше. Спокойное непримечательное лицо. Невысокий рост, среднее телосложение и светлые, какие-то льдистые глаза. Таких людей можно встретить по всему миру. Внешность идеальная для агентов спецслужб, промышленных шпионов и наёмных убийц. Его рост позволяет с лёгкостью проникать даже в самые небольшие помещения, что наводит на мысль о способности быть профессиональным снайпером.

— Очень приятно, — откровенно лгу я, подавляя желание спросить, откуда, собственно, он меня знает. — Чем могу?..

— Меня обязали сделать вам интересное предложение. Не хотели бы вы на некоторое время совершить экскурсию в альтернативную реальность? — огорошивает меня Арт.

— Э, стоп! — протестую я, чуть было не подавившись. — Я не по этой части! Всегда был стопроцентным натуралом и никаких нетрадиционно ориентированных желаний никогда не испытывал. Даже интереса не возникало.

Мой собеседник, кажется, сильно расстраивается. На его лицо наползает выражение откровенной досады.

— Да не о том вы… При чём тут это… Я предлагаю путешествие в другой мир, в иную Вселенную. В другую реальность, если правильнее.

— Фантастику люблю. Бывает, пишу иногда.

— Знаю, поэтому меня уверяли, что вы поймёте или хотя бы оцéните. Заинтересуетесь.

— Кто уверял-то? — решаю уточнить я. Интересно, какая сука сдала меня этому подозрительному типу?

— Неважно кто. Наш разговор приобретает какое-то ненужное направление, не находите?

Тут нам, наконец, приносят кофе, и мы временно прерываем беседу.

— Не нахожу, — возражаю я, когда официант удаляется. — По-моему, говорим как раз по делу. Расскажите всю эту историю, а я послушаю.

Мой собеседник совсем опечаливается.

— Короче. — Артур хлопает рукой по столу. — Вы не красна девица, да и я не профессиональный обольститель. Мы организуем вам вояж в другую реальность на один-два месяца. Если откажетесь, всю жизнь потом жалеть будете.

Тем временем кафе живёт своей жизнью. В зале полно свободных мест да и вообще народу не очень много. За столиками сидят парочки, компании из нескольких человек, компании побольше и просто одиночные гости, которые хотят побыть наедине с собой. У многих в руках бокалы с разными напитками и дымящаяся еда. Люди разговаривают, смеются, знакомятся, встречаются и просто наслаждаются жизнью. Они приходят сюда не за едой, а поговорить, послушать музыку и посмотреть вокруг. За противоположным столиком молодая пара пьёт пиво с удовольствием обсуждая последние новости. Мужчина в чёрном костюме беседует с симпатичной женщиной в красном платье. В целом обстановка очень приятная, уютная и в то же время достаточно шумная, что совсем не редкость для подобных заведений.

Выдерживая паузу, Возницын берёт свою чашечку, делает глоток — и его лицо искажается болезненной гримасой. Судя по запаху напитка и реакции моего собеседника, кофе оказывается не просто гадостью, а гадостью горячей. Попробовавший это сомнительное пойло Артур вдруг выражается так нецензурно и резко, что за соседним столиком начинает плакать ребёнок.

— Подобное уже было, — говорю я, не притрагиваясь пока к своей порции. — Но не так и давно.

— Вы о моём предложении или о реакции на эту дрянь? Знаете, не пейте эту отраву. Здесь такой скверный кофе, будто делают его из самого дерьмового растворимого порошка.

— Может, так оно и есть, — киваю я, отодвигая от себя чашечку. — Экономят на всём… Нет, я о вашем предложении.

— Не сомневаюсь, что раньше нечто похожее уже слышали. Поэтому обращаюсь именно к вам.

— Хорошо, — соглашаюсь я, так как ситуация забавляет. — Допустим, всё, что вы говорите, — истинная правда. Тогда сразу два вопроса. Какой интерес вам и зачем это мне?

— Вам — прямой резон. Полу_́чите незабываемые впечатления, а по возвращении можете книгу написать. За фантастику сойдёт. А вот нам нужно, чтобы вы на некоторое время освободили своё место, которое будет пока занято вашим двойником. Временно, конечно. Причём место в этом мире требуется именно ваше. Месяц-два, вряд ли больше. Вы, конечно, можете отказаться, но в таком случае сильно осложните своё существование.

— В смысле? — не понимаю я.

— В том смысле, что существуют разные способы персонального воздействия. Так что, заключаем договор? Или сначала познакомимся с рисовым пудингом?

Глава 3

Старая знакомая

Как говорится, воспоминания воспоминаниями, а жизнь лучше продолжать, тем более что никакая скорая помощь ко мне так и не приехала. Почему, кстати?

В холодильнике удачно обнаружилось всё необходимое, поэтому телефон зазвонил, когда я завтракал, пребывал в самой середине процесса. Тоже своего рода штамп, но что поделать, если это факт моей биографии. Судьбоносные звонки настигали или во время сна, или во время еды, или во время чего-нибудь важного. Больше всего доставали звонки от тех, от кого только и ждёшь разных проблем и неприятностей. Особенно если звонили, когда я не мог внятно разговаривать. Ел, спал или занимался чем-нибудь очень интимным. Короче говоря, звонков вообще не люблю.

Номер не определился. В наше время это воспринимается как вызов, более того, многие рекомендуют подобные звонки категорически отсекать. Поставить фильтр на неопределяемые номера и жить спокойно. Наверное, правильно, так и надо. Но я так не могу. Не привык.

— Добрый день, слушаю вас, — сказал я неизвестному пока абоненту.

— Привет, я это, — Из смартфона послышался молодой звонкий девичий голос. — Как дела? Как жизнь?

Если верить голосу, звонила Арина. Питерская приятельница. Была она по специальности ведьмой, и ведьмой весьма успешной — с устоявшейся клиентурой и неплохим доходом. Других таких ведьм я просто не встречал. Не доводилось.

— Дела как сажа бела, — мрачно пробурчал я. — Привет.

— Ты, дружок, не груби мне и не хами, а то вот рассержусь. Помнится, должок за тобой.

Должок действительно у меня перед ней имелся. Причём не денежный, а сугубо нравственный. Такой, что до смерти не расплатишься^[7]. Ну, это тогда так понималось и выглядело. Разные истории с каким-нибудь долгом сделались для меня чем-то вроде любимого вида спорта. Всякий раз повторяется примерно одно и то же: вечно кому-то должен я, но почему-то никто не должен мне.

— А у меня всегда перед кем-нибудь должок. Случилось что-нибудь страшное?

— Может случиться.

— Нечто серьёзное? — спросил я, краем сознания надеясь, что обойдётся и дело у Арины окажется пустяковым, а я отделаюсь лёгким испугом и потерей бдительности. Но самообман — плохое занятие. Непродуктивное.

— Это как посмотреть на серьёзность. Придётся тебе перевозчиком поработать. Помнишь, кино такое было с Джейсоном Стейтемом в главной роли?

— Перевозчиком? — испугался я.

Перевозчиком работать не хотелось. Вообще-то я консерватор, каких мало. Мизантроп и циник. Говорят, это вредно для кармы, но такого нехорошего меня не переделать. Не люблю менять своё окружение, не желаю подстраиваться под чужой характер, а нарушать свой образ жизни терпеть не могу. Поэтому к любым свежим сообщениям, телефонным звонкам и неожиданным письмам отношусь с большим подозрением. Короче, идея питерской приятельницы крайне не понравилась.

— Никогда не был извозчиком, — продолжал я, ещё на что-то надеясь. — Специализация не та. Здесь профессиональная подготовка и особое мастерство требуются. Занятие трудное и для меня незнакомое.

— Вот в процессе и познакомишься, — категорически заявила Арина. — Девушку одну к моей бабушке доставить надо.

Вот тут почувствовал я, всей кожей, всеми нервами почувствовал, что опять влезаю в липкое вонючее болото. В трясину какую-то влезаю, из которой потом выбираться придётся долго, больно и мучительно. Начну сыпать последними словами, ругать всё на свете и оскорблять случайных прохожих. Буду на чём свет стоит проклинать эту знакомую, из-за которой всегда встреваю в чужие дела, себя костерить стану за трусость свою, мягкотелость и неумение отказывать. Поэтому собрал остатки воли в кулак и выдал:

— Нет, так дело не пойдёт. Я отказываюсь. Не умею я мочить бандитов, перепрыгивать на автомобиле из одного здания в другое тоже не умею, не хочу становиться мишенью для убийцы, да и попадать в тюрьму тоже не хочу. Поэтому перевозчиком работать не буду, поскольку не хочу.

— Никто не хочет, — не отступала Арина. — Но если ты привезёшь к бабушке…

— Минуточку… Насколько помню, твоя бабушка проживает на севере Финляндии, а у меня визы нет.

— Нет, это… — Арина замялась. — Это не та бабушка. Она… ну-у-у… другая бабушка. Как бы тебе попроще объяснить… Короче, не совсем она мне бабушка. Вернее, совсем не бабушка. Скорее, прабабушка. А может, и прапрабабушка. Хозяйка нашей учебной базы в тех краях. Я тебе её адрес скину.

— Погоди-погоди… — задёргался я. — Эта девушка сама не может приехать к твоей бабушке-прапрабабушке, которая не совсем бабушка?

— Нет, не может. Ну-у-у… Ты не понимаешь. Бабушка в Подмосковье, а девушка в Петербурге. Надо её на базу доставить. Там дорога трудная, искушения разные, мало ли что может с молодой девчонкой по пути случиться. Помоги, а? Ну не будь гадом! На вокзале встретишь, до места довезёшь, и всё. Свободен.

Наверняка Арина считала меня тряпкой, поэтому вертела как хотела. Да тут, собственно, и сомнений никаких.

— Так, а в чём будет мой интерес? — спросил я, чтобы хоть как-то оправдаться в собственных глазах.

— Сугубо материальный. Я списываю твой долг, это основное. А в качестве бонуса за бензин, дорожные расходы и моральные терзания причитаться тебе будет…

Тут она озвучила очень приятную сумму в европейских дензнаках.

— Предположим, я согласен, — малодушно уступил я.

— Вот и молодец. Считай, мы с тобой будем в расчёте. Никаких долгов между нами не останется. Если всё сделаешь, конечно. Сама бы справилась, но из города уезжать не могу, ты знаешь. Всё, сообщение тебе отправила, лови, короче. Встретишь её на Санкт-Петербургском вокзале в главном зале возле памятника Ленину.

— На каком-каком вокзале?

— Ну-у-у… У вас, в Москве.

— Это, наверное, Ленинградский вокзал. Как хоть выглядит?

— Что? Вокзал или памятник Ленину? Ну, там такая большая лысая голова из белого мрамора на гранитном столбе квадратного сечения…

Ага, как мы раньше говорили, «у Черепа». Кстати, никакого памятника Ленину на Ленинградском вокзале давно нет. Убрали его при реконструкции, чтобы излишнюю толчею не создавал. Похоже, подруга моя этого не знала.

— Да нет, — перебил я, — девушка как выглядит?

— А! — засмеялась Арина. — Это приметная личность. Как увидишь, ни с кем не перепутаешь, уверяю тебя. На всякий случай твой номер ей дам. Ты не против? Если заблудится, позвонит. Но это вряд ли.

— Так для чего она вообще туда едет, если не секрет?

— Не секрет. На практику. Это моя любимая магистрантка. Она пошла получать дополнительное образование после бакалавриата.

— Ты шутишь?

— С чего бы? — удивилась ведьма.

— На практику в августе?

— Да у нас в некоторых группах и не такое бывает. В сентябре каникулы.

— Но всё-таки я могу отказаться? — сделал я последнюю попытку.

— Нет, поэтому разговоры об «отказаться» больше не начинай.

— Хорошо, но… — Я хотел уточнить ещё пару моментов, но не успел: связь оборвалась.

Арина отключилась, и почти сразу раздался сигнал принятого сообщения: «Встретить: поезд no. 159а в 10:16, 05.08. Ленинградский вокзал. Доставить в тот же день: дер. Дубовье, дом 1. Координаты…»

Копипастом я вбил присланные координаты в яндексовскую карту, и в глубине соседней области возникла жирная красная запятая. О как. Ничего себе Подмосковье! Но если смотреть широко, то можно и так сказать. Вообще-то из Твери туда было бы проще доехать. И ближе. Но почему-то моя питерская подруга выбрала для своей ученицы более длинный и дорогой путь. Послезавтра, значит. Всё чётко, внятно и понятно, не отказаться и ничего не изменить. Чувствую, намучаюсь я с этим поручением, да и с адресом тоже наплачусь. Дыра какая-нибудь. Видимо, глухая деревня, которой на карте нет. Угораздило кого-то там практику проходить. С другой стороны, поездка показалась удачным поводом развеяться и отвлечься от фантастических событий последних двух месяцев. Месяцев, которых я почти не помню.

Отмеченная точка оказалась чуть ли не в самой середине обширного лесного массива. На космоснимках (да и на схеме) ничего, кроме деревьев, не просматривалось. Я щёлкнул правой кнопкой мыши и нажал на вопрос: «Что здесь?» — «Здесь» оказалось только Ольгино-Девичьевское сельское поселение, охватывающее огромную территорию, большей частью занятую лесными угодьями. Карта скупо поясняла: «Муниципальное образование в Волковском районе. Образовано в 2005 году, включает в себя территорию Ольгино-Девичьевского сельского округа, на которой находятся двадцать два населённых пункта». Туда попадало само село Ольгино-Девичье, ещё два десятка сёл и деревень, но в основном лес. С юга и востока всё ограничивалось водохранилищем. При более внимательном изучении выяснилось, что «дер. Дубовье» состояла всего из одного жилого дома, где, согласно прописке, обитал один-единственный житель.

То, что Арина могла ошибиться и перепутать координаты, мною не рассматривалось. Она никогда не ошибалась. Главное — вездеходную машину найти и водителя уговорить. В такую глушь не всякий сунется. Я, например, на своей тачке в лес точно не поеду, да и не проеду. Застряну. Моя телега всё-таки больше на асфальтовые дороги рассчитана, а тут на карте вообще никаких путей не обозначено.

Можно, конечно, нанять внедорожное такси, но что-то протестовало против такого простого решения. Интуиция? Не знаю. Почему-то хотелось договориться с человеком хорошо знакомым и порядочным. Надобен не только джипообразный автомобиль, но ещё и с лебёдкой. Вот если опросить всех старых друзей и пропавших знакомых… Надеюсь, что симки телефонов они меняли реже, чем адреса на Скайпе и контакты в списке. Но не поймут же люди. Каждый в отдельности не поймёт. А если и поймёт, то сразу безумно занят окажется. Что я скажу? «Драсьти, я такой-то, много лет назад пропавший приятель, и надобно мне оторвать тебя от привычной жизни дня на два, чтобы свёз меня и мою спутницу в глухой лес соседней области» — так, что ли?

Будете смеяться, но примерно так и начинался диалог. Вся беда состояла в том, что приходилось заново налаживать давно потерянные связи. Всех друзей юности я растерял в первые годы после женитьбы, а после развода так и не восстановил отношения. С тех пор жил один и особенно ни на что не жаловался. Действительно, всё-таки хорошо, что я один. Никто не зудит и не достаёт какими-то разговорами. Ещё один важнейший плюс одиночества: могу реализовывать себя так, как хочу, ведь ответственность несу лишь за себя, — значит, и рискнуть можно, в авантюру влезть, которую семейный бюджет никогда бы не потянул. Совместные закупки, время на то, чтобы побыть рядом, куда-нибудь вместе сходить, — всё это страшно сжирает жизнь. Кроме того, девушка просто посмеялась бы над моими интересами или замыслами, а я постоянно искал бы её поддержки… А здесь всё сам. Наконец могу сам себе выбирать круг общения, включая противоположный пол. Ведь когда постоянно живёшь с женщиной, это реально сложно, и зачастую приходится терпеть ревность, скандалы и провокации. Редкая женщина закроет глаза на то, что я общаюсь с противоположным полом, да хоть бы и по работе. Или выходные с друзьями провожу. Вот все друзья и пропали у меня именно после заключения брака. Сначала с кем-то стал видеться всё реже и реже, а потом и совсем перестал. Куча бытовых проблем накладывала свой отпечаток. Ещё могу своё жилище на собственный вкус обставить, оборудовать тем, чем хочу, а не тем, что заставляют купить. Если что-то пожелаю выбросить, ни у кого разрешения спрашивать не буду. В итоге у меня остаётся гораздо больше времени и денег на себя, любимого, ведь удовлетворять только личные потребности гораздо проще. Да и дешевле, кстати. Не приходится балансировать меж двух сторон.

Эгоизм? Ну да, да, в чистом виде. А что тут плохого?

Ну а если она вдруг начнёт ходить на сторону… Да хоть один раз сходит. Всё. Конец. Надо бросать немедля. Многие мужики согласны простить измену и надеются, что жизнь как-нибудь наладится и больше такого не повторится. Какая ложь! Самообман. Если раз изменила, то снова когда-нибудь обязательно изменит. Любой уважающий себя мужик должен собрать волю в кулак и закончить такие предательские отношения, если искренне любит эту женщину.

Вот примерно с такими мыслями я и воскрешал список старых контактов.

К моему величайшему удивлению, один старинный приятель с внедорожником всё-таки отыскался. Мы скверно расстались много лет назад, и мне не очень-то и хотелось ему звонить. Но мой знакомый, казалось, всё давно позабыл и обрадовался звонку. Кроме того, я и не подозревал, что он хозяин мощного джипа с лебёдкой. Ему (приятелю, не джипу), как оказалось, порядком надоела размеренная городская жизнь. Засиделся, давно никуда не выезжал. Аж полгода, по его собственным словам. Захотелось ему немного встряхнуться, поэтому идея провести пару дней в отрыве от семьи и родного мегаполиса показалась вполне привлекательной. Сам процесс утряски практических вопросов оставим за скобками. Неинтересно это, да и к делу прямого отношения не имеет.

Как потом выяснилось, мой давний потерянный друг, с которым мы не общались страшно подумать сколько лет, по роду своей основной деятельности иногда колесил просёлочными дорогами по лесным и сельским местностям. Числился он штатным экологом в каком-то учреждении с длинным заковыристым названием, поэтому неоднократно выезжал в поле. Казённую машину по идейным соображениям отвергал, ограничивался тем, что требовал с начальства оплаты горючего, запчастей, ремонта и страховки. Кажется, за плановое техобслуживание ему тоже платили.

Но это ладно, один день у меня пока имеется. Что там из проблем на первом плане? Вроде бы офис в бизнес-центре за мной числится, вот и взгляну на него своими глазами. А вот с этой студенткой я ещё наплачусь, чует моё сердце. Или какой там орган ответственен за интуицию?

Глава 4

Блок воспоминаний — 2

Перед моим лицом появляется чья-то ладонь с двумя предметами, похожими на беруши — затычки для ушей. Знаками дают понять, чтобы вставил я их именно в уши, а не куда-нибудь ещё.

— Ну и как первые впечатления? — после того как эти затычки в слуховые проходы установлены, спрашивает меня худенькое стройненькое человекоподобное существо с обритой налысо головой. Волосы начинают отрастать, и всю голову покрывает густой, но низенький светлый газончик. Казалось невозможным сразу определить не только возраст и расу, но и пол этого индивидуума. Голос похож и на высокий мужской, и на низкий женский. Нечто среднее. Гладкая, слегка смугловатая кожа, пухлые губы, маленькие ушки, никаких следов косметики. Огромные глаза цвета расплавленного шоколада. Тело стройное, в меру мускулистое, из-за свободной одежды грудь не выделяется. Движения точные и ловкие. — Говорить можете?

Я понимаю, что это никакие не беруши, а трансляторы. Синхронные переводчики. Да уж, технологии у них тут на уровне. Говорить могу, поэтому задаю вполне стандартные вопросы: где я, кто я и кто все эти люди?

— «Эти люди» скоро уходят. Они обеспечивали вашу привязку к здешнему домену. К тому кусочку нашей реальности, где вы будете гостить. Для вас это равносильно попаданию в сказку, в легенду, в миф, если угодно. Но, как можете видеть, всё реально. Я ваш гид, привратник этого мифа, так сказать. Апартаменты предоставлены вам в полное распоряжение на время пребывания у нас. Сюда можно возвращаться и отдыхать. Вначале, пока будете осваиваться, никто вас не побеспокоит. Осматривайтесь, привыкайте, изучайте доступные здесь устройства и гаджеты, понаблюдайте за Городом из окна. Ничего сложного. Кроме того, в вашем распоряжении цифровой телескоп и видеоджампер. На улицу пока не выходите, это чуть позже. Для гостей Города предусмотрено два основных способа времяпрепровождения: требующее получения большого количества данных и не требующее этого. Вы полностью свободны в своём выборе. Инфотрафик определяется доступной для вас скоростью поступления и усвоения информации. Для лимитированных экскурсий достаточно стандартной скорости, однако такой вариант не позволит комфортабельно путешествовать и ощущать себя совсем свободно. Поэтому для настоящего использования возможностей Города требуется полноценный вариант. У вас именно такой, пока действует ваш кредит и пока вы не измените тип трафика. Вот и всё, что для начала мне необходимо вам сообщить. Выбор за вами, приятного ознакомления с нашим Городом. Если возникнут вопросы и захотите со мной связаться, используйте виртуальный коммуникатор. Комм вызывается очень просто. Вот так. Попробуйте сами.

Я пробую. Где-то с десятого раза начинает получаться. Сначала плохо, потом устойчиво. Действительно несложно. Только тут до меня доходит, что мой гид всё-таки молодая девушка. Причём очень даже ничего… Симпатичная. Своеобразная такая. Маленькие кисти рук, миниатюрные ступни. Только вот бюст у неё практически не просматривается, а плечи заметно шире бёдер. Голос слегка хрипловатый. По телефону её половую принадлежность никогда бы не определил. В общем, не мой типаж.

— Скажите, — с просительной интонацией говорю я, — а нельзя ли что-нибудь более материальное? А то непривычно как-то.

— Можно, — улыбается мой гид. — Специально для гостей из отсталых миров.

С этими словами протягивает мне чёрный предмет — однородное кольцо из приятного на ощупь мягковатого материала.

— Наденьте на руку, лучше на левую… Ага, вот так.

На запястье кольцо выглядит как обыкновенный умный браслет и делается совершенно необременительным. Никаких выступов, никаких утолщений. При повороте под некоторыми углами предмет отливает глубоким тёмно-синим внутренним светом.

— И как этим пользоваться? Я не умею.

— Очень просто, — улыбается гид. — Обхватите его пальцами другой руки… Сожмите, а потом сразу скажите что-нибудь… Да, так. Сильнее, ещё сильнее!

— Что сказать? — спрашиваю я.

— Вот и всё, теперь он настроен на вашу руку и ваш голос. Привязан к вашему телу. Почувствовали короткую двойную вибрацию? — Я кивнул. — Вот. Он может работать с вами и только для вас. Если его возьмёт кто-то посторонний, в Администрацию придёт сигнал о блокировке.

— А дальше?

— А дальше всё. Стоило ему оказаться на вашей руке, как он вошёл в режим. Видите, пиктограмма светится? Это и есть значок готовности к работе. Вы озвучиваете своё требование, и команда принимается к исполнению. В случае отказа высветится другая пиктограмма — перечёркнутый красный круг. Заряжается от света, достаточно оставить его у окна на пару часов в день. Сторона не важна. А ещё можно осуществлять зарядку от тепла вашего тела, этого более чем достаточно. Лучше постоянно носить его на себе.

— Удобно, — говорю я, вертя гаджет, который про себя решил называть телефоном.

— Всё-таки намного удобнее виртуальный комм, уверяю вас. Со временем привыкнете. Осваивайтесь пока. — И мой гид исчезает в дверном проёме.

Начинаю осваиваться.

Прошу прощения за подробное и излишне детальное описание своего обиталища, но тогда это так меня поразило, что ощущение восторга не прошло до сих пор. Отсюда и навязчивое желание поделиться. Потерпите уж.

Апартаменты мои, судя по всему, рассчитаны на вполне гуманоидную тварь, что сама выбирает наиболее удобную среду обитания. Некое количество помещений (я так и не понял, сколько именно) соединяется чем-то вроде дверей, только ничего нам привычного там нет. Овальный проём метра два высотой и примерно метр шириной затягивает мутноватая бесцветная плёнка. Эластичная мембрана, которая легко поддаётся и позволяет без затруднений через неё проходить. Плёнка не рвётся, а облекает проходящего, пропускает его сквозь себя, а затем сразу стягивается и принимает прежний неповреждённый вид. Никаких обрывков и лоскутов на теле при этом не остаётся. Сначала меня это очень забавляет, но потом приспосабливаюсь, осваиваюсь и внимания не обращаю.

Для удобства и по привычке я называю исследуемые помещения комнатами и по мере ознакомления присваиваю им условные номера. Надо же их как-то обозначать. Потом номера меняю на стили и характеристики интерьера.

То помещение, где я пришёл в себя, пусто. Серые стены, постепенно светлеющие к потолку, и серый пол. Всё без резких углов, стены сопрягаются с потолком и соседними стенами. Три из них несут «двери», четвёртая выглядит глухой.

Скоро выясняется, что потолок светящийся, может служить видеоэкраном, а его включение и яркость регулируются голосовыми приказами и пожеланиями. Глухая стена оказывается никакой не стеной, а окном в мир. Вернее, может становиться прозрачным окном во всю стену по моей просьбе, и тогда открывается безумной красоты панорама Города. В первый момент у меня захватывает дух.

Моё временное жилище располагается очень высоко над землёй, метров триста, не меньше. А то и больше. Горизонта не видно: он скрыт многочисленными строениями и небоскрёбами всевозможной высоты и конфигурации. Между ними по разным уровням сложно переплетённых дорог-эстакад снуют машины всех цветов и оттенков. Тем не менее формы автомобилей практически неотличимы — нечто каплеобразное, прижатое книзу. По воздуху носятся самые разные устройства всех видов, цветов и размеров. От похожих на летающие автомобили до мелких беспилотных дронов любых очертаний и форм. Иногда проскакивают большие летающие фургоны величиной с железнодорожный вагон.

Завораживают дома этого Города, их формы и размеры. Ближайший небоскрёб выглядит как две ленты, закрученные одна вокруг другой. Внутри остаётся свободное пространство, а снаружи это сооружение ажурно оплетено сложной, довольно редкой сеткой или решёткой. В первый момент сеть кажется неупорядоченной, но в ней чувствуется определённая гармония и стиль, что придаёт зданию законченность и красоту.

Не знаю, сколько времени я вот так стою и смотрю. Солнца не наблюдается вообще. Может, просто погода пасмурная? Белёсое небо немного темнеет к невидимому горизонту и создаёт всему этому великолепию простой фон. Зрелище околдовывает. Здесь почти нет прямоугольных параллелепипедов, набивших оскомину любому жителю мегаполиса моего мира. Зато в изобилии всевозможное разное. Ажурные шары, соединённые сложными хитросплетёнными конструкциями, изогнутые трубы, будто виртуозно изъеденные чудовищными жуками-точильщиками, затейливо скрученные цилиндры толщиной метров сто, небоскрёбы таких очертаний и форм, что описать их словами у меня просто не получается.

Но что-то тут не так, я не сразу догадываюсь, что именно. Потом понимаю. В любом земном мегаполисе всегда можно увидеть птиц. Голубей, ворон, ещё кого-нибудь в зависимости от климата и широты местности. Здесь нет никого. Только летающие механизмы.

В конце концов безумный пейзаж начинает утомлять, и я решаю продолжить исследование апартаментов.

Особо не выбирая, куда пойти, суюсь в первую попавшуюся «дверь». Защитная мембрана мягко пропускает меня и тут же зарастает с тихим чмоканьем. И попадаю я в санузел. Ошибиться невозможно. Причём санузел этот для человекоподобного гостя. Для гуманоида. Круглая ванна, отдельно — душевая кабинка, умывальник, биде и унитаз. На стене висит ещё какое-то устройство, похожее на слегка помятую выпуклую полусферу. Назначение прибора сначала ускользнуло от меня. Светящийся потолок без выделенных светильников, — наверное, здесь это обыкновенное дело и принимается по умолчанию. Одна стена зеркальная. Беспокоит полное отсутствие чего-либо для управления всеми этими удобствами. Ну, с умывальником я разбираюсь быстро. Стоило расположить руки над раковиной, как сразу потекла тёплая водица с готовым моющим раствором. Видимо, работают некие автоматические сенсоры, которых я просто не вижу. Как только отмываю руки, прошу обычной воды, говорю об этом вслух. Раствор сменяется чистой по ощущениям водой, а потом, когда она тоже перестаёт поступать, дует сухой тёплый воздух. Почти так же, как и в нашем продвинутом городском сортире. Остальное работает примерно в таком же режиме с поправкой на специфику. Как скоро выясняется, почти всё управляется голосом, и если с первого раза что-то не получается, то довольно быстро система приспосабливается ко мне, подстраивается и реагирует нужным образом. Я разбираюсь с незнакомым круглым устройством на стене. Это оказывается умывальник для лица. Надо закрыть глаза, вмять в него морду, и в автоматическом режиме множество невидимых глазу манипуляторов приводят физиономию к гигиеническому стандарту. Слегка щекотно и довольно-таки приятно. Ладно, тут ничего сложного.

Остальные комнаты по-разному оборудованы и обставлены в расчёте на многообразные вкусы, потребности и изыски вероятного гостя.

Второе помещение оформлено с тяжёлой варварской роскошью. Именно так, по моим представлениям, должна бы выглядеть комната какого-нибудь погрязшего в коррупции и разврате, отягчённого пороками мафиозного лидера, давно утратившего чувство реальности. Так и кажется, что вдруг вылезет какая-нибудь одетая лишь в золотые украшения одалиска с блудливым взглядом и бокалом французского коньяка в руке. Но никто не вылезает, и я перехожу к следующему помещению.

Третья комната выдержана в средневеково-рыцарском стиле. Рыцарские покои из замка времён Крестовых походов. Так, как этот стиль представляют себе создатели интерактивных игр, стареющие голливудские кинорежиссёры, дорогие архитекторы-педерасты и писатели фэнтезийного жанра. К особенностям интерьера можно отнести грубые поверхности, начиная с пола и отделки стен, заканчивая мебелью. Массивные элементы дизайна: потолочный брус, каменный пол, стрельчатые арки, огромный камин, обитые железом сундуки. Интересно, что в этих сундуках? В середине — огромная кровать под балдахином. Особый акцент придаёт освещение. Кованые тройные подсвечники и факельные огни добавляют помещению таинственности и загадочной сексуальности. А ещё окно. Вернее, витраж — изображения и силуэты из разноцветных стёклышек. Возможно, когда-нибудь подобное мне бы понравилось, но не сейчас. Жить в такой комнате? Нет уж, спасибо. Я оборачиваюсь. За моей спиной не мутноватая бесцветная плёнка, а дубовая дверь с кольцом вместо ручки. Стоило прикоснуться к кольцу, как появляется привычная мембрана, и я выхожу из рыцарских покоев вон.

Четвёртое помещение напоминает пьяный бред декоратора-интеллектуала с ярко выраженными сексуально извращёнными наклонностями. Легко обалдеть от обилия предметов, безуспешно казавшихся странными. Современные мне психоаналитики уверены, что именно после морального оправдания онанизма наше общество насквозь перверсивно, из-за того что навязывает вседозволенность и стремление попробовать всё на себе. Что касается помещения, то по площади эта комната вроде как совпадает с предыдущими, зато по оформлению и обстановке… Я, конечно, не пример для подражания, но в таком месте ничего бы не смог. Более того, при первой же возможности свалил бы куда подальше. Я будто почувствовал на себе взгляд внимательного и недоброго наблюдателя. Единственное, что здесь было приличным, так это дверь за спиной.

Пятое по счёту жилое помещение похоже на сон девочки-анимешницы. Интересно, за кого они тут меня принимают?

Только в шестой комнате наконец-то всё почти так, как я люблю. Интерьер современной мне эпохи в стиле лофт. Отличный вариант для одинокого непритязательного горожанина, что любит простые предметы индустриального декора. На стенах никаких украшений, а сами стены зачищены до уровня кирпича. Функциональная мебель из блестящего металла и какого-то чёрного материала типа пластика. Квадратная кровать в лаконичном исполнении с двумя подушками. Над подушками — бра. Окно во всю стену с видом на Город. Только телевизора и компьютера не хватает. Тем не менее всё выглядит намного удобнее и приятнее, чем вычурные декоративные интерьеры, предлагавшиеся в прежних помещениях. По-моему, в жилой комнате не должно быть ничего лишнего. Если что и необходимо добавить, так это зеркало. Но только такое, чтобы видеть себя, а не своё отражение. Вот тут и останавливаюсь.

Я бросаюсь на кровать и смотрю в потолок. За окном светло, поэтому освещение в комнате выключено. Интересно, а если попросить, оно заработает? Всё-таки я вымотался за этот безумный день и сам не замечаю, как проваливаюсь в сон.

Глава 5

Офис

Офис располагался в новом деловом центре, который гигантским расколотым пнём возвышался среди окрестных жилых многоэтажек. Оказывается, тут меня знала тьма народу. Многие здоровались, кто-то хотел поговорить и чего-то от меня ждал, но я отделывался прижатием рук к груди и глупой улыбкой. Извинялся, что надо срочно бежать, времени в обрез и вообще безумно некогда. Как скоро выяснилось, меня здесь не только многие помнили, но и вообще разыскивала масса людей. Им всем я вдруг зачем-то резко понадобился. А может, и не резко. В результате стоило прийти, как застрял я тут всерьёз и надолго.

Как уверяют лучшие умы, проблемы надо решать, причём желательно по мере их поступления. В компьютере ожидала серия заявок на мои услуги в качестве частного сыщика. Прямо на рабочем столе имелся примерный ценник на мои услуги. А ничего так у меня расценочки, по ним что, кто-то действительно платит? Видимо, в период, выпавший из памяти, случилось многое. Судя по всему, возникла репутация специалиста по доказательству супружеских измен. Как-то через пень-колоду, но разобраться со всеми визитёрами более-менее получилось. Кому-то сразу отказал, сославшись на формальные причины, кого-то сочувственно попросил собрать и принести ворох никому не нужных документов, а с кем-то и договор пришлось заключить.

Первым из таких договорников стал мужик лет пятидесяти с лицом сильно пьющего пролетария, жаждущий уличить жену в супружеской неверности. Я сразу предупредил о ценах, о том, что результат может оказаться неожиданным, и о том, что смогу заняться его делом не раньше чем через неделю. Мужик не возражал, и договор мы всё-таки подписали.

Думаю, многие со мной согласятся, что заказчиков не выбирают и что среди них зачастую попадаются весьма странные личности. Я их предпочитал называть именно заказчиками, а не клиентами. Некоторые — неадекватные, таких нагляделся в избытке, будучи ещё сыщиком без лицензии. По привычке всё классифицировать разделял их на категории.

На первом месте стоят индивидуумы, мнящие себя важными персонами, а также разные юные леди, за которых платят папики. Денег у них мало, зато они убеждены, что я должен исполнять любые желания за эти деньги. Как джин из сказки. Прямо скажу, капризных среди них намного больше, чем среди финансово состоятельных. Свою линию гнуть начинают те, кто шёл ко мне прямо и целенаправленно. Деньги копили, занимали или снимали с тощих счетов.

Вторая категория — это опозданцы. Они духовно связаны с первой категорией и, опоздав на полчаса, даже не извиняются. Правда, многие не понимают, что забирают это время у себя, любимых. Меня может ждать следующая встреча, а значит, буду торопиться и поговорю не так внимательно, как надо. Кстати, есть такие заказчики, что отлично всё понимают и, если застревают в пробках, звонят и перезаписываются на другое время.

Теперь спорщики. Эти знают всё лучше других, поэтому требуют сделать так, как сами считают нужным. Во вред себе. Ещё бывают прыгуны, которые заказывают работу у разных специалистов или в разных городах. Подряд или одновременно.

Но хуже всех скандалисты. Всё им не так, и всё не этак. К счастью, у меня они уже редки, но бывают. Впрочем, раз цены предлагаю вообще-то недетские, такие люди стесняются признаться в собственной финансовой несостоятельности. Невозможно для них встать и уйти. Стоимость разоблачения неверной жены может отличаться в пять, а то и в десять раз, и, если заказ исполнен, они начинают скандалить. Качают права, угрожают, требуют скидку. А вообще, чем богаче заказчик, тем адекватнее он себя ведёт.

В тот день везло и никого из вышеупомянутых не появилось. Зато последний посетитель, вернее посетительница, запомнилась особенно хорошо.

— Здравствуйте, — с порога сказала симпатичная подтянутая женщина. — Надеюсь, вы мне поможете.

Новая заказчица сразу мне чем-то понравилась. Максимум лет сорок, не больше. Выглядела она значительно моложе. Спортивная фигура и строгий деловой костюм: тёмно-серый, почти чёрный жакет, такая же юбка до середины колена, колготки телесного цвета и чёрные матовые туфли. Проницательные карие глаза, высокие скулы, короткий прямой нос, губы средней пухлости без видимых следов помады. Минимальный макияж. Тёмные, коротко стриженные волосы и подкупающая манера общения. Сначала она как бы присматривалась ко мне и главной темы не касалась. Мне это в конце концов надоело, пришлось сослаться на недостаток времени, магнитную бурю и всеобщую занятость, после чего потребовать конкретики.

— Меня зовут Софья Николаевна. Сосед мой когти и зубы каких-то зверей таскает. Чемоданами за рубеж возит. Вот вам и конкретика.

— Зверей? Не людей?

— Господь с вами! — патетично всплеснула руками посетительница. — Нет, конечно. Звериные. Это я могу определить.

— И что? — не понял я. — Может, бизнес у человека такой.

— Бизнес! То-то и оно. Подозрительно это, страшно. Посоветовали к вам обратиться.

— А кто посоветовал? Откуда вы вообще про меня узнали? Извините, это для статистики нужно, — туманно пояснил я.

— Справки навела, — не стала уточнять женщина.

— Обо мне?

— Ну не о себе же. Про себя я кое-что знаю. О вас, естественно. Пришлось немного потрудиться и кое-что выяснить. Вы — дотошный аналитик с сомнительным прошлым и тяжёлым характером, которому приходится разгадывать самые странные загадки и защищать людей, чьи дела кажутся безнадёжными. Свой дар вы развили практически с нуля. Может, дедукция и интуиция не самые сильные ваши стороны, зато умеете скрупулёзно данные собирать и анализировать их умеете. Мелкие факты, случайно брошенные фразы, незначительные доказательства — вы способны сложить их в общую картину, отбросить лишнее и разглядеть взаимосвязь. Это талант! Надеюсь, что он вам поможет в моём случае. А ещё одна наша общая знакомая вас рекомендовала.

От такой избыточной характеристики я слегка охренел, поэтому постарался кое-что конкретизировать. После пары реплик и нескольких наводящих вопросов выяснилось, что общая знакомая у нас только одна. Та самая Арина, что заставила отвозить в лес свою дипломницу, или кто она там.

— Так что от меня-то требуется? — не понял я.

— Как «что»? Выяснить. Жена соседа — подруга моя школьная. Мы ещё с детского сада дружим, она мне как родная. После школы она в разгул пошла, а потом, когда пьянки-гулянки поднадоели, за этого деятеля замуж вышла. Сначала вроде нормальным мужиком показался. Экспедитором на каком-то хорошем предприятии работал. Зарабатывал неплохо. А когда оно обанкротилось, потыкался туда-сюда, помаялся без дела да и занялся собственным бизнесом.

— Погодите, — перебил я. — Всегда раньше полагал, что экспедитор — это такой очень полезный специалист, который работу в какой-нибудь компании обязательно найдёт. Легко и непринуждённо.

— Это раньше, теперь не так. Экспедитор рядом с водителем сидит, маршрут контролирует и за сохранность груза отвечает. Поэтому многие фирмы решили, что одного водителя им вполне достаточно. Трудно стало экспедитору работу найти. Вот он и ушёл в бизнес.

— Что за бизнес? — предсказуемо спросил я.

— Об этом и толкую. Знаете, как теперь? Что, где, кто делает — никогда не поймёшь. А этот какие-то чемоданы перевозит. Как-то раз Лариска (это подруга моя) случайно увидела, что у него полный чемодан денег. Долларов. От кого-то кому-то вёз и заехал домой переночевать. Потом вот подруга, когда муж перед загранпоездками домой заскакивал, чемоданы зубов и когтей стала замечать. Ларис ку это до ужаса испугало. Просила детектива нанять и на неприятные вопросы ответы найти.

— За рубеж, говорите? Но почему не в Саратов или Пензу, например?

— Ну вы скажете! — удивилась Софья Николаевна. — Очевидно же. Тут ни с чем не спутаешь, когда человек в заграничную командировку собирается. Загранпаспорт у него, визы.

— Визы куда?

— Мультишенген. Это-то Лариска подсмотрела в первую очередь.

— Понятно. Насколько знаю, на таможне или при пограничном контроле такие грузы могут вызывать интересные вопросы. Как он на них отвечал?

— Откуда мне знать? Этого и Лариска не понимает.

— Кстати, почему она через вас ко мне обратилась, почему сама не пришла?

— Мужа боялась, не ясно разве? — нелогично удивилась женщина.

— Просто уточнить хотел, — пробормотал я. — То есть вы предлагаете мне узнать…

–…как, кому и зачем Вадим перевозит чемоданы зубов. Это пугает.

— Чемоданы долларов не беспокоят, а чемоданы зубов пугают?

— Ну… А что такого-то? Один раз всего и было с долларами.

— Понятно, — кивнул я, а сам задумался. — Вам-то это зачем?

— Страшно же! Да и за Лариску беспокоюсь, близкая подруга всё-таки.

— Потом окажется, что он на какой-нибудь научный институт работает и для зоологов образцы перевозит или снабжает материалом мастеров сувенирной промышленности. Зарубежных косторезов, например. Что тогда?

— Вот вы и установи_́те. Но не верю я, что тут какая-то наука замешана. В художественных резчиков тоже не верю. Не похоже. Слышали про женскую интуицию?

— Ладно, допустим, — согласился я. Про женскую интуицию я не только слышал, но и верил в неё. — А как ваша подруга могла заглядывать в чужие чемоданы? Вряд ли муж сам ей содержимое демонстрировал.

— Не демонстрировал. Вы Лариску не знаете. Она не только в чемодан, она во что угодно залезть может.

— Какая ловкая женщина. Хорошо, будем считать, что за это дело я берусь, но пока ничего обещать не могу. Если выясню то, о чём вы просите, это будет стоить… — Я назвал сумму. — Если нет, оплáтите мои расходы, и всё.

— Почему так дорого? — возмутилась Софья Николаевна.

— Не настаиваю. Обратитесь к кому-нибудь другому, сейчас есть из кого выбирать.

— А…

— А чеки будут, — перебил я. — Вместе с полным отчётом полýчите в любом случае. Только сначала договор. Можем у нотариуса заверить, обычная практика.

— Да господь с вами, — снова замахала руками заказчица, — не надо нотариусов. Я вам доверяю. А вообще без договора никак?

— Извините, но нет. Законодательство запрещает.

Вот и ещё одна забота нарисовалась.

— Скажите… — Софья вдруг замялась, будто хотела спросить меня о чём-то очень неприличном. — А есть какие-нибудь веские основания полагать, что вы справитесь с этим делом?

— Веские основания? — зачем-то переспросил я. — Нет, конечно. Не буду вас обманывать, но вряд ли за действиями вашего соседа стоит что-то незаконное. Человек занимается неким бизнесом — и, скорее всего, вполне легальным. Подозревать его в чём-либо оснований пока нет.

Потом я попросил заказчицу добыть фотографии перевозимого материала, причём обязательно с масштабом. Она не поняла. Тогда я пояснил, что требуется приложить линейку или хотя бы монетку к снимаемым образцам. Вот когда появятся такие материалы, тогда и будем продолжать расследование. Женщина довольно закивала. Интересно, что ей так понравилось?

Когда Софья Николаевна, несмотря на внутренние сомнения, всё-таки подписала договор и оставила мой кабинет, я под свежим впечатлением полез в интернет за справками. Довольно быстро выяснилось, что вывоз за границу государства каких-либо зубов и когтей не является противозаконным. Главное, чтобы имелось подтверждение легального происхождения материала, а также доказательства, что он не имеет отношения к охраняемым видам. Кроме того, нужен целый ворох документов, куда входили лицензия Минпромторга, разрешение на вывоз от некоей важной комиссии под пугающим названием, заключение Росприроднадзора, контракт с приложениями и документ об оплате госпошлины. Прицепом шло ещё несколько бумаг. Но тем не менее задача выглядела вполне решаемой, если, повторяю, биологический вид не подпадал под охрану закона. Если подпадал, то трудности возрастали невероятно, вплоть до прямых запретов.

Только я начал глубже вникать в особенности перевозки зоологических образцов, в кабинет заглянула какая-то девушка. Возможно, она пришла раньше и ждала, когда я освобожусь. Симпатичная, года двадцать два — двадцать четыре. Она казалась чем-то расстроенной.

— Здравствуйте. А вы, — она назвала мои имя-фамилию, — частный детектив?

— Считается, что да. Вы лучше не стойте, а то это как-то неправильно выглядит. Мне нравится, когда глаза собеседника на одном уровне с моими.

Девушка расположилась в кресле для посетителей и задала другой вопрос:

— Вы меня узнаёте?

— Извините, — удивился я, — но нет. А должен?

— Судя по всему, да. Должны.

Говорила посетительница с небольшим прибалтийским акцентом, причём речь у неё была правильная, почти литературная, без развязного молодёжного сленга.

— Спорное утверждение, — усмехнулся я. Девушка меня заинтриговала. — Чем могу помочь?

— Можете, если захотите, конечно.

— Слушаю вас, — кивнул я.

Всё выглядело так, что это очередная заказчица.

— Сначала расскажу, а потом спрашивать будете, хорошо?

— Что ж, давайте попробуем.

Девушка нравилась мне всё больше и больше.

— Только не перебивайте меня, пожалуйста, прошу вас. Зовут меня Инга Балодис. Я из Риги. Учусь… училась в юридической академии. Перед самой защитой диплома у меня тяжело заболел отец, пришлось всё бросить и рвануть домой. Там всё закрутилось, подробности вам не нужны, только через два месяца отец умер, а я решила вернуться. Академку задним числом оформить. В таком случае, как мой, подобное иногда допускается. Так вот, только я собралась с духом, дабы идти в наш деканат, поступило сообщение, что раз я на торжественной церемонии вручения дипломов не присутствовала, то могу забрать свой в деканате. Там-то я и узнала, что не только написала дипломную работу, но и с отличием её защитила. Самое забавное, что преддипломную практику проходила у вас и у вас же писала диплом. Вернее, дипломную работу. Оказалось, что я здесь работаю, потому как заключила трудовой договор якобы с вами. Скан-копию в деканате видела. Более того, потом выяснилось, что в этом городе у меня есть квартира, раньше-то в общаге жила. Вот.

— Мои соболезнования. Но это ничего, что я вас совсем не помню?

— Ничего, — с лёгкой иронией успокоила Инга. — Вас я тоже первый раз вижу.

— Ну, сейчас мы это проверим, — бодро сказал я и вытащил на свет божий означенный договор, который нашёл, пока раскапывал многочисленные документы, оставленные моим предшественником.

— Посмотрите, пожалуйста, — сказал я, протягивая прозрачный файл с бумагами. — Подпись ваша?

— Похожа на мою… — Девушка вытащила страницы договора и стала внимательно их изучать. — Очень похожа. Я точно так же расписываюсь. Подписано шариковой ручкой, бумага продавлена, печать вдавлена. Ничего не понимаю… Да и не могла я тут подписать! Я в Риге тогда была. Вы в состоянии это объяснить?

Я мог бы рассказать Инге всё, что к этому моменту знал. Про то, как меня временно переправили в другой мир и чего я там нагляделся, как вместо меня тут сидел мой двойник и расследовал какие-то жуткие преступления, как некий метаморф принял облик, похожий (в общих чертах) на Ингу, и от её имени сидел тут вместе с моим двойником, а сам параллельно вёл свою игру и собственные расследования…^[8]Всё это я мог бы рассказать, так как прочитал в той самой распечатке у себя дома. В документе, лежащем около компьютера. Мог бы, но не стал. Угадайте с трёх раз почему.

— Да, Инга, — подтвердил я, чтобы как-то сориентировать девушку, — к сожалению, с этими несообразностями помочь пока не смогу. Может быть, потом, но не сегодня. Если вам нужна эта работа, оставим всё как есть. Место вас ждёт. Более того, если меня нет, вы сможете сами принимать заказчиков, а впоследствии стать моим компаньоном. Но это на ваше усмотрение. Вы дипломированный юрист, не пропадёте.

Я вовсе не собирался сохранять за собой этот офис и тем более помощницу. Зато внезапно возникшая идея спихнуть дела на Ингу и передать ей все полномочия показалась вполне удачной. Пусть работает, а я вернусь к прежней свободной непритязательной жизни.

— А что, так можно? Остаться у вас для подработки?

— Почему нет? Только поведайте о себе, но не канцелярски анкетно, а живым разговорным языком. Что вы за человек, что любите, что ненавидите, к чему стремитесь.

— Зачем? — удивилась девушка. — Деловые контакты не терпят откровенности.

— Да, но всё-таки, — настоял я. — Это для того, чтобы я правильно себя вёл и не затрагивал оскорбляющие вас темы. Расскажите, что вы считаете правильным или наоборот. Это может стать весьма важным при совместной деятельности. А то был у меня случай с одним мужиком: он страдал сильнейшей клаустрофобией, до астматических приступов доходило. На лифте старался не ездить, а пришлось, причём лифт застрял… Нехорошо застрял. Короче, чуть не умер человек.

— Расскажу, — легко согласилась Инга, — сами напросились. Я тут как раз анкету заполняла для одного… Не столь и важно для чего, но кое-что рассказать могу. Моё мнение во многих случаях негуманно, жестоко и, вероятно, несправедливо по отношению к другим людям, однако у меня есть свои доводы и основания так считать… Итак. Клаустрофобией не страдаю, астматических приступов за собой не замечала. Зато я всецело за науку и её развитие. Я за клонирование, направленное мутирование, стволовые клетки, поиск новых путей лечения болезней. Я за ГМО. Нет ни одной статьи или заключения, в которых говорилось бы о связи потребления таких продуктов с болезнями. Я сторонник проверенных данных, меня воротит от гомеопатов, неграмотных безумцев, занимающихся самолечением, и людей, верящих политическим записям в интернете. Ненавижу антипрививочников. Не люблю упёртых на чём-либо людей. Веганов, сектантов, глупых гламурных дур, граждан, свято верящих телевизору. Они либо умственно ограниченны, либо непролазно тупы и, услышав какую-нибудь чушь, начинают повторять за другими. Я за смертную казнь для террористов и серийных убийц. Ещё я за стерилизацию насильников и маньяков, а также умственно неполноценных из-за генетических повреждений. Не надо им размножаться, негуманно это. Да, я за евгенику. Что есть, то есть… Я могу быть в чём-то правой, а в чём-то неправой совсем, но это всего лишь моё личное мнение, на его истинность не претендую, никому не навязываю и не стараюсь никого убедить. Вероятно, когда-нибудь под влиянием жизненных обстоятельств что-то в своих взглядах и скорректирую, но в основе останусь непреклонной. Вот как-то так. Как вам портрет чудовища? Не устали от моего монолога? Не надумали контракт со мной разрывать?

— Нет пока. Не надумал, — покачал головой я. — А о чём вы мечтаете?

— Вам-то зачем? — спросила Инга подозрительным тоном. — Разве это важно для совместной работы?

— Конечно, важно, — возразил я. — Надо знать, о чём можно с вами говорить, а о чём лучше и промолчать. Какие темы лучше оставить за скобками… Так всё-таки, чего бы вы хотели? В порядке бреда?

— В порядке бреда мечтаю всё бросить, покрасить волосы в ярко-рыжий цвет и улететь в Ирландию, Исландию или Шотландию. Купить там проверенный жизнью подержанный моцик и в одиночестве рассекать по безлюдным европейским дорогам. Приезжать в байкерские пабы и кривляться там под музыку кантри. Мотаться по побережью и балдеть от чувства беспредельной свободы. Дышать полной грудью и смотреть на морской закат, засыпа_́ть под маяком, а потом видеть ветряные мельницы. А пока я буду торчать тут. Восемь часов в день и пять дней в неделю. В стране гаражных крыш, хрущёвок-пятиэтажек и стеклянных офисных человейников. Я люто ненавижу себя за излишнюю болтливость и пустые несбыточные мысли в порядке бреда.

— Почему несбыточные? Инга, вы гражданка Евросоюза, если я правильно понял. Так поезжайте, какие проблемы?

— Мира, в котором мне хотелось бы жить, больше не существует. Нет безлюдных дорог, безопасных баров, и беспредельной свободы тоже нет. А есть всяческие ограничения, поиск заработка, опасные афро-азиатские иммигранты или всё это сразу и в комплексе. Напряг с деньгами тоже никто не отменял… Но иногда, всё реже и реже, особенно вечерами, я скучаю по родному городу. Никогда не думала, что скажу это. Да, я его ненавижу. Да, с ним связано много боли и неприятных воспоминаний. Но внезапно начинаю по нему скучать. И хотя единственные люди оттуда, с которыми у меня ещё осталась какая-то связь, сматывают удочки, я чувствую, что тоскую именно по городу моего детства. Теперь вот думаю о лете, о влажном, прохладном и недолгом лете там. О сером холодноватом взморье, о соснах на песке, о многочисленных дачах в пригородах… Только вот города чудес, каким я его помнила все те годы, что жила здесь, больше нет. И не будет никогда.

— Это у вас скоро пройдёт, не переживайте. Вы влюбитесь, выйдете замуж…

— Я никогда не выйду замуж! — сердито прервала меня девушка.

— Почему? Вы что…

— Нет-нет, я не лесбиянка, — засмеялась Инга. — Просто люблю жить одна. Вернуться домой после работы, запустить стирку, приготовить для себя одной ужин, посмотреть интересный фильм; ну а может, лучше с грустным лицом посидеть, сняв джинсы, два часа на диване? Ценность проживания одной, без мужчины, ещё и в том, что я могу ходить по квартире абсолютно голой, не опасаясь внезапного секса со стороны этого похотливого животного. Вообще, секс — это устаревший способ невербальной коммуникации между людьми. Теперь, когда у нас есть стикеры в «Телеграме» и анимоджи на айфоне, секс отправляется на свалку истории. А потом… потом… Взрослую самодостаточную женщину может волновать лишь один вопрос: почему нет месячных?

Ответа придумать я не смог, и мы разошлись по домам.

Глава 6

Девушка и ворон

Практически любая настоящая детективная история бывает написана по строгой схеме: преступление — расследование — разоблачение. Иногда — наказание. Казалось бы, примитивно и предсказуемо. Но почему тогда многие любят читать детективы? Да и вообще приключенческую литературу? Не уверен, что знаю верное решение, хоть и сам всё это читать люблю. Зато первый попавшийся справочник писателя легко ответит на поставленные вопросы. С одной стороны, форма ухода от реальности — это ещё одно доказательство того, что живём мы в правильном мире. Здесь и спортивный азарт — болеем за главного героя, и приятная иллюзия — отождествляем себя с ним, при этом кажемся себе сильнее, смелее и ловчее, чем в реальности. С другой стороны, это упражнение для ума: многим нравится разгадывать чужие загадки. Именно поэтому люди с неторопливым, ленивым разумом детективы и приключенческие романы не жалуют, считают их низким жанром. Предпочитают им мемуары, исторические романы или любовные истории с незатейливыми бытовыми подробностями. Извините, если кого обидел: это моё личное мнение, ни на что не претендующее. Ребята, пишите детективы. Полезно для ваших мозгов и приятно для досуга некоторых читателей.

Только вот здесь не настоящий детектив, вернее, совсем не детектив, и о канонической схеме придётся забыть. Извините уж.

Плохо было то, что я основательно влип. Да и офис продать не смогу, и от дел не отказаться, обратной дороги нет. Несколько новых расследований на руках. Магистрантка эта петербургская на мою голову. Как всё распутать и до ума довести? Понятия не имею, это у меня всегда так. Сначала паника и полное непонимание, куда двигаться дальше, потом наработка результатов и сбор информации, дальше анализ, отсеивание ненужных данных, и в какой-то момент в темноте появляется слабый свет. Этот свет разгорается, усиливается, и бац — вдруг всё становится ясно. Остаётся только подтвердить выводы и оформить отчёт.

Я бросил офисные дела на новую помощницу (пусть вникает, самостоятельная работа — это лучшая школа, так эффективнее будет) и на другой день в точно назначенное время стоял в большом зале вокзала, на том самом месте, где когда-то торчал памятник основателю Советского государства.

Свою подопечную узнал сразу. Действительно приметная личность, как и писала Арина, «увидишь — не перепутаешь». Магистрантка производила впечатление очень уверенной в себе особы и казалась сорвиголовой. Про таких говорят: оторва. На вид лет двадцать, от силы года двадцать два. По-современному одета и выглядела красиво. Высокие летние берцы на толстой подошве, художественно драные, облепляющие фигуру джинсы, укороченная майка-голопузка, курточка-распашонка из грубой чёрной кожи с серебристыми молниями и заклёпками. Из-под прорех на джинсах выглядывали чёрные сетчатые не то колготки, не то чулки, а на шее болталось малозаметное колье из каких-то вертикальных продолговатых не то невзрачных камушков, не то кусочков дерева. На глазах — круглые чёрные очки в стиле «Слепой Пью». Ярко-красная помада на губах, тёмная охотничья шляпа и каштановые локоны из-под этой шляпы завершали портрет. Девушка была красива. За ручку она катила объёмистый тёмно-синий чемодан на колёсиках. Кроме всего прочего, она что-то жевала — очевидно, какую-нибудь жвачку. Зачастую подобные девицы за яркой внешностью и характером свойского парня скрывают страх и тщательно маскируют нерешительность, но, по-моему, не в данном случае. Ладно, мне с ней детей не крестить и не заводить. Отвезу как-нибудь. То, что потом придётся забирать её обратно, не обсуждалось, а мною даже не рассматривалось.

Вблизи стало заметно, что с её лицом что-то не так. Вся физиономия была расчерчена узкими чёрными линиями так, будто в компьютерной игре или фантастическом киберпанковском боевике. Однако всё это я заметил немного позже. Первое, что бросилось в глаза, — большой чёрный ворон, невозмутимо сидевший на плече девушки. Птица вцепилась когтями в усиленное кожаное плечо куртки и умно смотрела на меня одним глазом.

— Здравствуйте. Как вас в поезд-то пропустили с такой красавицей? — спросил я, кивнув на птицу. — Она никуда не улетит?

Ворон повернул голову, посмотрел другим глазом и гортанно сказал «кра!», но ничего больше не сделал. Не слетел и крыльями не захлопал.

— Привет. Это не она, а он. Ворон, а не ворона. Его традиционно зовут Коракс^[9]. Это мой фамильяр — личный друг и помощник. А прошли мы вполне спокойно. Я глаза всем окружающим отвела, и никто ничего не увидел. Зато вам, наоборот, зрение открыла…

На это я не нашёл что ответить и промолчал. Мне вдруг стало страшно. Паузу девушка оценила по-своему и сказала:

— А я — Олёна, — и по-мужски протянула мне руку. — Через «О».

— Что через «О»? — не понял я.

— Олёна, а не Алёна, — сказала девушка и сняла чёрные очки. У неё оказались смешливые лучистые карие глаза.

Я аккуратно пожал слегка прохладную узкую ладонь и назвал себя.

— Очень приятно, — без особого удовольствия ответила Олёна.

— Скажите, а что у вас с лицом?

— А, это! — Девушка заливисто рассмеялась. — Я и забыла совсем. Сразу с косплея начальница выдернула и сюда отправила. Играли в киберпанк, я отыгрывала крутую аугментированную девушку Риту Уилер… Знаете, кто это? Ну, неважно… В общем, мне досталась такая роль… Вообще, этот косплей с большим вниманием к деталям был сделан. Самые разные техники использовались. Помимо собственно одежды, употреблялись технологии изготовления пресс-форм, грима с хардкорными имплантами и такой вот навороченной аугментацией. А что?

— Что такое аугментация? — наивно поинтересовался я.

— Не слышали? Искусственное расширение возможностей, усиление естественных способностей и функций. Вживление имплантов. Это, — девушка показала на проходящие по лицу линии, — как бы швы и следы вживлённых элементов, которые помещают в тело для выполнения определённых задач. Импланты считывают мимику и помогают управлять дополнительной реальностью… Чипы, проводо_́чки там всякие. Ну вы поняли? Это у меня очень стойкий грим, просто так не смоешь и не отлепишь. Вам, наверное, неинтересно… Да, забыла совсем…

Олёна пошарила с изнаночной стороны куртки и извлекла немного мятый, сложенный вчетверо листок бумаги.

— Письмо. Приказано в собственные руки вам передать. Арина Алексеевна уверяла, что вы и так всё про нас знаете, доехать мне поможете.

— Помогу, конечно, но про вас лично ничего не знаю, — пробормотал я, разворачивая записку. Красивым размашистым почерком Арины было написано следующее:

Просьба довезти до базы и лично представить руководителю практики нашу магистрантку Олёну. Как приедете на место, сразу напиши_́те. Прошу от Вас честности, особой предупредительности и корректности.

Подписи не было. Арина записку сочинила так, что та годилась для кого угодно. Почему ведьма вдруг надумала обратиться к рукописному эпистолярному жанру, я сначала не понял. Обычно ограничивалась электронными сообщениями. Но потом всё-таки сообразил. Это как бы не только личное свидетельство подлинности самой девушки, но и дополнительная рекомендация. Что понималось под последними словами (которые я полагал синонимами), оставалось не вполне ясным.

— А кто у вас руководитель практики? — спросил я Олёну.

В этот момент девушка надула из жвачки большой розоватый пузырь, который немедленно лопнул.

— Людмила Владимировна. — Девушка сразу втянула розовую массу в рот и снова её зажевала. — Фамилию не помню, в направлении указана. А что?

— Ничего. Вы читали этот текст?

— Конечно, — удивилась девушка, опять лопнув пузырём и снова зажевав его. — Это открытая записка. А что? Там нет ничего секретного.

Я кивнул, и мы направились к выходу.

Вокзал тем временем жил своей жизнью. Люди приезжали и уезжали, прощались и встречались, многие тащили за собой колёсные чемоданчики, плакал чей-то ребёнок, диктор монотонно объявлял о прибытии и отправлении поездов, а из маленького вокзального кафе вкусно тянуло запахами свежего кофе и аппетитной утренней выпечки.

Как только выбрались на площадь трёх вокзалов, девушка что-то шепнула своему ворону, он опять сказал «кра!» и полетел в сторону гостиницы «Ленинградская», быстро скрывшись в московском небе.

— Теперь номер вашего телефона, — бесцеремонно потребовал я. — Пока до места не довезу, отвечаю за вас.

— Отвечаете? — как-то нехорошо улыбнулась Олёна, снова прячась за круглыми чёрными очками. — Ну что ж, отвечайте. Только никогда не спорьте со мной, а то у меня эниссофобия — боязнь критики. Набирайте номер…

Мой приятель ждал в условленном месте. Мы поздоровались, и я представил свою спутницу.

— Очень приятно, Эндрю, — уважительно сообщил Андрюха, оглядывая девушку с ног до головы. — Как-то неэкспедиционно вы одеты. Нам дальняя дорога через дикие места предстоит. Через быстрые полноводные реки, топкие болота и тёмные леса. Я тут посмотрел, сначала-то ехать просто. Сейчас мы на Садовое, потом прямо по Ленинградке и до поворота на Волково, потом до самого Волкова и на пристань. Паромом на другой берег, а затем конкретно у людей дорогу выспрашивать придётся. Там дальше густой лес начинается. Мой навигатор что-то странное показывает и никакой деревни Дубовье близко от тех координат не нашёл. С какой стороны сквозь эту чащобу пробираться, ума не приложу.

— Ничего, я привычная, — усмехнулась Олёна, загружая свой чемодан в открытый Андрюхой багажник. — Костюмчик для экстрима у меня с собой имеется. А что? Переоденусь потом, когда надобность наступит. Со мной не пропадёте!

«Вот уж не знаю», — подумал я, а вслух спросил:

— Никому ничего купить не надо? Морожнава, пирожнава? Орешков в дорогу? Еды, воды, чипсов? Нет?

Девушка хихикнула, ничего не сказала и молча уселась на переднее сидение. Получалось так, что от перечисленного все дружно отказались. Ну и ладно, была бы честь предложена. Я тоже залез в машину, и мы поехали.

Улицы были почти свободны. Если в середине буднего дня на Садовом кольце движение местами бывает иногда затруднено, то вылетные магистрали оказались мало загружены. Москва мне всегда представлялась довольно хаотичным городом. На Ленинградском проспекте стало заметно легче, поэтому из Москвы мы выехали сравнительно быстро, если не считать традиционной пробки перед МКАД. Здесь ненадолго застряли. Зато перед поворотом на шоссе А107 попали в настоящую пробку и встали плотно. Мимо нас по обочине пролетел чей-то автомобиль, едва не сбивший моему другу зеркало.

Андрюха разразился длинной матерной тирадой в адрес этого «обочечника». В заключение мой друг помянул подряд самку собаки, сленговое обозначение лица нетрадиционной ориентации и падшую женщину, зарабатывающую сексуальными услугами. Правда, надо отдать ему должное, Андрюха всё же извинился перед девушкой. Та захихикала, тоже что-то ответила, и они вдруг сцепились во внезапном споре. Будто с цепи сорвались.

Их неожиданное столкновение продолжалось долго, до самого поворота на Белозёрки. Бо_́льшую часть диалога я пропустил мимо ушей, ибо не вслушивался. Думал о своём, и чужая полемика не слишком-то меня беспокоила. Но с определённого момента, когда страсти накалились, их разговор привлёк моё внимание. Олёна спорила, Андрюха настаивал, и их перепалка постепенно начинала надоедать. Оказывается, они не сошлись во мнениях относительно возможных и допустимых действий против нарушителей движения. Андрюха призывал на всех стучать в дорожную полицию, девушка возражала.

–…Вообще, я вас поняла, — резюмировала Олёна. — Вы всегда выше обстоятельств. Идеалист. Святее папы римского. Давно хотела с таким человеком пообщаться. Всего хорошего и удачи.

— Поворот на Белозёрки! — громко объявил я, стараясь перекричать спорщиков. — Полдороги, считайте, уже позади.

— Ура-а-а! — вскричала девушка.

— Зато самое интересное впереди, — мрачно пробурчал Андрюха.

Олёна снова хихикнула, но развивать мысль не стала. Девушка отвернулась и принялась увлечённо рассматривать местность за окном. Больше ни Олёна, ни Андрюха не разговаривали, и дальше мы ехали практически молча. Воцарилось затишье, что меня вполне устраивало. Музыку мой друг не включал, а всякие аудиокниги не заводил из-за презрения к самому факту их существования. Иногда, правда, он надевал гарнитуру, но что там слушал, оставалось неведомым. До меня не доносилось ни звука из его наушников.

С Андрюхой мы познакомились давно, ещё в детстве. Лет десяти от роду провалился я во время дождя в яму: коммунальщики ремонтировали трубу, а зарыть не успели. Помню: глина осыпается, внизу жижа липкая, всё осклизлое, не могу выбраться. Помог проходивший мимо парень, который услышал мои крики. Андрюха меня вытащил. Дружили с тех пор. И всякий раз, когда я во что-нибудь вляпывался, он неизменно говорил: «Опять из дерьма тебя вытаскивать?» Каждый раз после очередного такого «вытаскивания» чувствовал я себя очень неудобно, причём чем дальше, тем больше. В результате лет двадцать Андрюха ниоткуда меня не спасал. А последние лет пятнадцать мы не общались вовсе. Сначала я ушёл с «Одноклассников. ру», где прежде со всеми переписывался, а потом вообще стал появляться в интернете лишь под псевдонимом. В соцсетях тоже ничего настоящего старался не показывать, вот связи и оборвались.

После парома мой друг поехал к новенькому, только что построенному магазинчику: захотелось ему чего-нибудь пожевать и попить. Я вылез из машины и обратился к местному мужичку, который смачно жевал хот-дог. Вдруг подумалось, что хорошо бы мне тоже перекусить, но что-то остановило, и от мысли я отмахнулся. Вежливо поздоровавшись и пожелав незнакомцу приятного аппетита, я извинился за беспокойство и спросил, как добраться до деревни Дубовье.

— О, это вам к Игорéвичу надо, — уверенно пояснил мужик. — Сам сказать не берусь, а он поможет. Если захочет, конечно.

— И где искать его, Игорéвича?

— А чего искать-то? Вот же он. — Мой собеседник показал на какую-то удалённую, расположенную у самой лесной опушки скамейку, где сидел немного ссутулившийся дедок в армейском камуфляже.

— Полностью его звать как? По имени-отчеству?

— Да кто ж его знает? Игорéвич, он Игорéвич и есть.

Вблизи старичок Игорéвич выглядел очень колоритно. Крепкий, сильный, невысокий, но широкоплечий, в превосходно сидящем, несколько поношенном полевом военном обмундировании без опознавательных знаков, всепогодных армейских сапогах и без головного убора. Коротко стриженная шевелюра казалась совершенно белой, но густой, без намёков на лысину. Лицо у Игорéвича было сморщенное, загорелое, руки ухватистые, жилистые, с сильно выступающими венами. На тыльной стороне левой руки просматривалось схематичное изображение выглядывающего из-за горизонта солнца и надпись: «ДАЛЬСТРОЙ». Разговор с Игорéвичем получился кратким, но плодотворным. Я безлично поздоровался, на что дедок молча кивнул и ни с того ни с сего вдруг задал вопрос:

— С того берега?

— Да, с парома съехали, — подтвердил я.

Старик в ответ снова кивнул и опять спросил:

— Из Москвы, значит? Номер-то московский. Знаешь, что у этой пристани давеча было?

— Что? — попался я.

Разговор сразу уходил куда-то не туда, что мне очень не понравилось.

— Транспортная авария. Катер тут с внедорожником столкнулся. У самого берега на мелководье джип помыться заехал. Тоже вот московский. А на катере пьяный до изумления мужик на него налетел. Катеру ничего не сделалось, а у джипа бампер поцарапало, капот помяло и вроде как крыло зацепило. Владелец джипа вызвал гаишников, те полчаса ржали, а когда отошли немного, то заявили: так, мол, и так, мы тут вообще не в теме и не при делах. Не дорожная это авария. Не на дороге. Водную охрану вызывай. Ну что делать, мужик вызвал. Водник причалил, три тыщи рублей штрафу катеристу выписал — за то, что пьяный по реке гонял, и пять кусков водиле джипа вломил — за то, что машину мыл, где нельзя. Запрещено здесь машины мыть: охранная зона. Ты своему приятелю так и скажи, а то мало ли что…

Небо было чистым, августовское солнце ещё припекало. Сверху пару раз каркнул ворон. В кронах деревьев громко и попеременно стрекотали певчие кузнечики. У дороги, с обеих её сторон, как и полагается для этой поры года, торчали высокие цветы борщевика. Не слишком часто, но достаточно, чтобы обозначить своё устойчивое присутствие на обочине. А дальше по обеим сторонам тянулся густой, хотя и немного запылённый лес.

Я вежливо поблагодарил за заботу и в двух словах объяснил, куда и зачем мы двигаемся. Игорéвич опять кивнул и дельно, без лишних подробностей стал объяснять.

— Сёла будете проезжать, — рассказывал старик, — аккуратнее там. Ни за что не останавливайтесь и на шоссе ничего не покупайте. Потом, когда из-за леса церковь покажется… У самой дороги она стоит, в стороне от села. Храм Иоанна Предтечи в Залесье, знаете? У старого погоста, там увидите. Сразу после церкви повернёте на лесную дорогу до бывшего лесничества. Потом, после поворота на пруды, свернёте на грунтовку. Дорога похуже будет, обычная колея, без асфальта. Но вы проедете и, даст Бог, не пропадёте, — оптимистично пообещал дед и снова по-хитрому посмотрел на меня.

В этот момент к нам подъехал мой друг. Я понял так, что он полностью готов и можно двигать дальше. Поблагодарил Игоре_́вича, уселся на пассажирское сидение, и мы поехали.

Только тронулись, как вдруг оказалось, что Олёны с нами нет.

— Э, а ты девушку-то где потерял, дятел? — грубовато спросил я своего друга. — Когда вылезал, она вот здесь сидела.

— А… Да? Не знаю… — Андрюха затормозил и припарковался на обочине. — С нами всё время была, я и думал…

— Долго думал? Последний раз где её видел?

— Вышла ноги размять… А потом… Не знаю где…

— Погоди, сейчас.

Я достал смартфон и набрал Олёну. Почти сразу где-то рядом раздался сигнал. Оказывается, её телефон лежал в кармашке автомобильной дверцы.

— Вот чёрт… Здесь оставила, — пробормотал Андрюха. — Что делать-то будем?

— Искать, — решил я, — что ещё. Я пойду народ опрашивать, а ты в полицию звони.

— Сразу в полицию? Погодим пока…

Я выскочил из машины и снова бросился к Игоре_́вичу, который всё так же задумчиво сидел на скамеечке. Выглядела Олёна колоритно, и не заметить её было сложно, а любому нормальному мужику надо очень постараться, чтобы не обратить внимания на такую яркую девушку. Да, Игоре_́вич видел её. Но она вроде как от машины-то не отходила. То залезала, то вылезала, но далеко не уходила… Или уходила? В результате дедок вспомнил, что точно видел, как упомянутая девушка села в какую-то машину и отбыла в направлении леса. Машину не запомнил.

— Надо ждать, — сказал я, когда вернулся Андрюха. Он тоже успел куда-то сбегать и кого-то опросить с таким же примерно результатом. — Если к вечеру не заявится, звоним в полицию…

— Да тут я, тут! — раздался с заднего сидения смех. — И пошутить нельзя! А что? Давайте сюда мой телефон. Только не вздумайте ко мне приставать! У меня контрелтофобия — боязнь сексуальных домогательств. В случае чего я и покалечить могу.

Оказывается, девушка всё это время оставалась в машине, просто спряталась на полу за передним сидением. Там она и скрывалась, пока мы, дураки, бегали, громко суетились и опрашивали население.

Несколько минут ехали молча. Ругать Олёну не хотелось. Это казалось бессмысленным. А осознание факта, что через недолгое время расстанемся с ней навсегда, грело нам души.

— Ты хорошо его разглядел? — неожиданно подал голос мой друг.

— Кого? — не понял я.

— Старика, с которым разговаривал.

— Разглядел вроде. Прикольный дед.

— Прикольный? Серьёзный товарищ. У него на поясе в подсумке спутниковый телефончик. — Андрюха назвал марку телефона, которую я немедленно забыл. — Это если ничего не путаю, что вряд ли.

— И что за телефон?

— Телефон? Неслабый такой аппаратик. В прошлом году я похожий себе покупал, когда в Казахстан собирался. Искал именно спутниковый. Выбор большой, есть варианты и подешевле, в аренду можно брать… Ещё, по-моему, под курткой у дедули пистоль немалых размеров спрятан.

— Да ладно?

Фигасе! Оказывается, у моего приятеля спутниковый мобильник. Я, конечно, знал, что такой связью пользуются те, кто много времени проводит в разъездах, но Андрюха? Понятия не имел, что он тоже относится к клубу экстремалов.

–…Полная анонимность на постсоветском пространстве, поэтому пришлось соответствовать, — продолжал Андрюха, значительную часть монолога которого я пропустил мимо ушей. — Хотелось качественный, так как вопросы жизни и здоровья превыше всего, а в аренду… Да ну к чёрту. Посчитал нецелесообразным, так как спутниковый нужен на постоянной основе. Взял эту модель. Посмотрим, как пойдёт дальше, но пока всё о’кей…

Честно говоря, технические подробности слушал вполуха. Больше всего меня беспокоила лесная колея. Та самая, по которой «проедете и, даст Бог, не пропадёте». Что-то настораживало в словах старика. Беспокоило что-то. Не застрять бы там на полпути.

Олёна ничего больше не говорила. Девушка вообще выпала из реальности, воткнула в ушки гарнитуру и уткнулась в смартфон.

–…Главный недостаток этого аппарата, — продолжал объяснять мой друг, — пакетная система оплаты. Дороговато в обслуживании выходит, но стоит того. Качество звука нормальное, расположение, и сигнал ловит просто волшебно.

— Слушай, — спросил я, когда Андрюха или закончил свои объяснения, или сделал паузу, — а сейчас-то у тебя этот волшебный телефончик с собой?

— Нет, а с какого перепугу? Мы не в Казахстане и не в Сибири. Здесь и обычная сотовая связь стабильно работает.

Глава 7

Лес

Пока под шинами ещё шелестел асфальт, дорога и проезжаемые сёла не доставляли каких-либо хлопот. Проблемы появились только после того, как мы миновали поворот на пруды. Обещанная грунтовка начиналась сразу за двумя одинаковыми вертикальными серыми камнями метра два высотой, между которыми вряд ли смогли бы разъехаться две машины. На камнях не было видно никаких надписей или рисунков. В памяти сразу всплыло археологическое слово «менгиры». Мне почему-то подумалось, что камни на самом деле намного крупнее, просто за тысячелетия они так глубоко ушли в землю, что лишь верхушки выглядывали на дневную поверхность. Возможно, это были некие древние врата, или знаки какой-нибудь границы, или начало какого-то пути…

Андрюхин джип прошёл свободно, но потом начались странности. Первым делом пропала сотовая связь. Сперва у меня, а потом и у всех остальных. А затем и сама дорога принялась преподносить всякие сюрпризы. То ли недавно прошедшие дожди сделали своё грязное дело, то ли тут вообще была сырая болотистая местность, только колея оказалась глубокой и временами обводнённой. Мой друг тихонько, как ему казалось, матерился, но продолжал продвигаться дальше и дальше, несмотря на возникающие трудности. Всё чаще попадались лужи и участки сильно углублённой колеи, ставшей похожей на две параллельные траншеи. Несколько раз мы основательно застревали по самое брюхо. Мне приходилось вылезать, вытягивать трос, цеплять его за удобное дерево, а Андрюха включал лебёдку и вытаскивал увязший внедорожник. Пару раз около дороги лес оказывался заболочен совсем, и мне случалось проваливаться в жидкую грязь, а потом отмываться в прозрачных ещё лужах впереди по ходу нашей машины. Андрюха очень ревностно относился к внутренней чистоте своей тачки.

Пока мы так ехали, я всё думал, что эти придорожные камни могли использоваться для самых различных целей, которые нам неизвестны и, скорее всего, никогда не будут известны. Говорят, когда-то их установили друиды, о которых мы до сих пор мало что знаем. Говорят, друиды занимались сельским хозяйством, собирательством и животноводством. Изготавливали глиняную утварь, каменные орудия труда и ювелирные украшения. Говорят, были они язычниками-аниматистами^[10], верящими в безличную одушевлённость природы. Иногда ещё говорят, что они практиковали человеческие жертвоприношения. Считается, что друиды не дошли до современных русских земель, но мало ли что считается? Существует также мнение, что друиды использовали менгиры для отметки важных мест в качестве межевых столбов, а также элементов сложной религиозной системы. Короче говоря, истинное назначение этих камней так и осталось загадкой для наших историков.

В очередной раз, когда опять плотно сели, я снова отправился крепить трос. Не сразу удалось найти подходящее дерево: то чересчур тонкое, то слишком далеко стоит. Чуть в стороне, за придорожными кустами, показалось что-то серое, похожее на брошенный тулуп. Я подошёл. На земле у молодой ёлочки на боку лежал мёртвый волк с раскрытой разорванной пастью. Зубы кто-то вырвал — вместо них чернели провалы. И ещё лапы. Когти тоже оказались выдраны. При жизни это был красивый и сильный зверь. Вероятно, его убили сегодня утром или вчера, поскольку слетались первые трупные мухи. Настроение упало ниже нуля. О своей находке я ничего не сказал, а мою хмурую физиономию попутчики объяснили надоевшими вылазками для фиксации троса.

В конце концов километра через два мучений мы засели окончательно. Машина буксовала, не двигаясь ни на метр, и, по-моему, только углублялась в грунт. На длину троса достойных деревьев не обнаружилось — один молодняк и колючие кусты. Уцепиться за них если и получалось, то они сразу выдёргивались с корнем.

— Стоп машина, — сказал Андрюха после очередной тщетной попытки вырваться. — Так, ребята, приехали. Вернее, совсем застряли. Мы в жопе. Судя по джипиэске, до финиша не так уж и далеко, совсем чуть-чуть осталось. Пешком дойдём. Может, там помогут и вытащим мою ласточку. Трос удлиним и за какой-нибудь ствол зацепимся.

— Ты иди, а мы машину постережём пока, — вяло предложил я: ходить по лесу порядком надоело.

— Пока что? Нет уж, дружище. Это ты иди, а свою машину я сам постерегу. Да и девушке не так страшно будет…

— А что? Вовсе мне не страшно, с чего вы взяли? — возмутилась Олёна.

— Машина моя — значит, и стеречь мне. Ты у нас проводник, штурман и шеф всей экспедиции, вот тебе и идти.

— Казуист хренов, — огрызнулся я. — Шеф, говоришь? Ладно, будет вам шеф. Пойду. Только сидите тут смирно, сильно не хулиганьте и не уезжайте никуда. Смотрите у меня!

Не дожидаясь ответа, я вылез из машины и стал продираться сквозь колючки. Это оказалось скверной идеей, но по само_́й дороге тоже было не пройти. Пешеходных путей не просматривалось, поэтому я всё-таки проломился через придорожный кустарник, миновал обширные заросли берёзового молодняка и углубился в нормальный вековой лес, до которого трос никак не дотягивался. Немного осмотрелся, ничего не высмотрел и пошёл в нужном направлении, используя джипиэску смартфона в качестве компаса^[11].

В лесу приятно пахло смолой, хвоей и грибами. Идти здесь было хорошо. Толстый слой опавших рыжих еловых иголок мягко пружинил под ногами, а воздух казался тёплым, сухим, с лёгким привкусом горечи. С ветвей елей свешивались лишайники, а ближе к верхушкам виднелись продолговатые шишки. Всё вместе создавало тот неповторимый предосенний лесной антураж, который хорошо знаком каждому, кто хоть иногда в конце лета бывал в еловом бору.

После пятнадцати минут такой ходьбы я упёрся в неожиданно появившийся трёхметровый забор. Это оказалось типовое глухое ограждение из ребристого профнастила тёмно-бурого цвета. Подобные железные заборы сделались обычнейшим явлением на просторах Руси. За забором торчали такие же вековые ели, что и снаружи, ничего более не просматривалось. За деревьями, сколько хватало глаз, стояли только другие старые ели, но не виднелось ничего, что хоть сколько-нибудь походило бы на человеческое жильё.

Не особо долго раздумывая, я повернул направо и пошёл вдоль забора, пока он не свернул под прямым углом. Прошёл ещё метров двести — забор опять свернул, потом ещё столько же — и снова поворот. Участок представлял собой квадрат леса площадью четыре гектара. В результате я обогнул огороженную территорию почти полностью, пока не вышел к воротам из того же профнастила. Рядом с воротами прямо в заборе была прорезана калитка с отверстием для почты. Около само_́й калитки сверкала казённая табличка стандартного образца: «дер. Дубовье, владение 1». Ничего похожего на звонок заметить не удалось.

Тут и машина подоспела, несмотря на предупреждение не уезжать. Видимо, моё отсутствие облегчило прохождение внедорожнику и наш водитель каким-то непонятным образом всё-таки выбрался из ловушки. Кстати, вблизи ворот и на доступном взору пространстве колея выглядела сухой и вполне удобной.

Андрюха с Олёной вылезли и подошли ко мне.

— Доехали всё-таки, — удовлетворённо произнёс мой друг. — А я, грешным делом, уже сомневался.

— Ну? И что теперь делать будем? — спросил я девушку. — Адрес верный. Вам сюда.

Поскольку никакого звонка у калитки не обнаружилось, я громко постучал ладонью о ворота, стараясь не помять профнастил. Металл гулко отзывался на удары, но безрезультатно. На звук никто не реагировал. Минуты через три повторил, и опять тщетно, лишь откуда-то сверху послышалось карканье вóрона.

— Раз мне сюда… — Олёна потянула на себя дверцу калитки. Та оказалась незапертой и с тихим скрипом отворилась. Мы вошли, а дверца за нами плавно и с лёгким щелчком захлопнулась.

Никто нас не встречал, даже собаки. Внутри забора стоял такой же еловый лес, что и снаружи. Ну, может, с более редким подлеском. От калитки в глубь участка шла аккуратно выложенная большими каменными плитами дорожка. Вдалеке сквозь просветы между деревьями просматривался добротный деревянный дом, а ближе к нам, чуть в стороне от дорожки, чернел под двускатной крышей обычный деревенский колодец с воротом. С другой стороны из-за деревьев выглядывал компактный приземистый сруб, похожий на финскую баню, за ним — сарай или что-то типа того. Около сарая деревья расступались, образуя небольшую ровную лужайку, сплошь покрытую низкой густой травой, среди которой застыли несколько крупных, но каких-то странных, корявых, будто специально изуродованных, очень низкорослых деревьев без листьев. Посреди этого пейзажа высился толстый двухметровый чёрный каменный столб в обхват толщиной, вокруг которого вилась выбитая в камне руническая надпись. Заполненные чем-то белым, руны ярко выделялись на каменной поверхности.

Сам дом, сложенный из круглых толстых брёвен, обширный, пятистенный, с большой мансардой, производил серьёзное впечатление. Прокрашенный снаружи тёмно-коричневой краской сруб стоял на толстых чёрных сваях и выглядел новым, надёжно построенным. Из чего были сделаны сваи, понять не удавалось. Может, деревянные, а может, железобетонные или просто железные: чёрный цвет успешно маскировал материал. Отчего-то я решил, что строению не более пяти лет. Со стороны ворот в доме виднелось только одно окно на втором этаже. Обрамлённое красивым резным чёрным наличником, оно оказалось плотно занавешено непроницаемой белой шторкой.

Обойдя дом, мы очутились перед крыльцом с резными украшениями и петушком на коньке крыши. Цвет и стиль украшений совпадали с оформлением окна. Мы постояли, подождали некоторое время, потом Олёна решительно поднялась по ступенькам и потянула за дверное кольцо. Дверь беззвучно открылась, и мы вошли внутрь.

Миновав сени (или как правильно называется прихожая в деревянной избе?), наша маленькая компания очутилась в просторной комнате, оформленной в изысканном деревенском стиле. Здесь окно зашторено не было, и пробивающееся сквозь деревья заходящее солнце давало приятное желтовато-медовое освещение. Как там у Пушкина? «Вся комната янтарным блеском озарена. Весёлым треском трещит затопленная печь…» Вдруг не к месту подумалось, что «треском трещит» — типичная тавтология и теперь за такое любой редактор приложил бы по полной программе. Но Александр Сергеевич — классик, ему можно. Игра слов, плеоназм или какой другой литературный приём? Да и печь тут действительно имелась, причём знатная, с лежанкой. Типичная русская печь, я только в фильмах и на картинках такие видел. Сейчас, правда, не зимнее утро, как у классика, а совсем даже летний вечер, но впечатление мощное. Стены, пол и потолок окрашены не были, — вероятно, их просто окурили перед установкой. Как потом выяснилось, прогрели на огне и как следует пропитали дёгтем. Сам пол покрывали цветные полосатые коврики. С потолка на трёх железных (кажется) цепях горизонтально свисало настоящее тележное колесо. Нечасто сейчас встретишь такие колёса. В сельской местности предпочитают телеги на автомобильных шинах. Это там, где телеги ещё водятся, а то всё больше грузовики везде, тракторы да прицепы. Из общего стиля вызывающе выбивался двухметровый плоский телевизор, висевший на противоположной стене.

За столом с традиционным тульским самоваром сидели двое: строгая суховатая старуха с лицом классической учительницы и с другой стороны — крепко сбитый дедок с хитроватым ленинским прищуром. В старичке я сразу опознал того самого Игоре_́вича, что консультировал меня у пристани. Интересно, он-то как тут раньше нас очутился? Очевидно, другая, более короткая дорога имеется. Он пил что-то похожее на чай из стеклянного стакана в толстом, вроде бы серебряном с чернью, подстаканнике, изображавшем сложносочинённого извилистого дракона, каким его рисуют китайцы.

От учительницы женщина отличалась чёрным платьем о серебристых кружевах и резко диссонирующей с ним банданой с серыми черепушками по чёрному фону, завязанной на пиратский манер. На длинном столе на большую компанию располагались разные принадлежности для простого чайного вечера: пара розеток с печеньем, вазочка с какими-то конфетами, банка варенья и, на самом видном месте, пульт от телевизора. Рядом с пультом лежал большой тёмно-серый пистолет. Похоже, австрийский Glock-17 с каким-то хитрым подствольником, но с такого расстояния я мог и ошибиться. Оружие резко выпадало из общей мирной обстановки.

— Здравствуйте, — поздоровался я и слегка поклонился.

Мои товарищи тоже что-то смущённо пробормотали и последовали примеру. Почему-то сцена оказала на них угнетающее воздействие.

— Здорóво живёте, путники, — иронически ответила «учительница», строго посмотрев на меня тёмными глазами. — Вообще-то воспитанные люди сначала стучат, а уж потом входят в чужой дом.

— Да мы это… — промямлил я.

— С чем пожаловали?

— Как вы, конечно же, знаете, — более раскованно стал объяснять я, — эта девушка должна у вас практику проходить.

— Было такое известие.

— А вы хозяйка? — напрямик спросила Олёна.

— Она и есть. Людмила Владимировна, — представилась старуха. — А это, — она кивнула на старика, — коллега мой, Святослав Игоревич.

Коллега что-то утвердительно пробормотал и снова припал к своему стакану. Мы по очереди тоже представились. Тут откуда-то сбоку вышел здоровенный чёрный кот — вполне ожидаемый и естественный в данной ситуации персонаж. Он сел посреди комнаты и молча уставился на меня. Глаза у него были не жёлтые, не зелёные, как часто бывает у кошек, а какие-то серые. Кончик пушистого толстого хвоста нервно подёргивался.

— Здравствуйте, кот, — поклонился я коту и одновременно с поклоном медленно закрыл глаза. Насколько знаю, представители кошачьего народа высоко ценят такой жест доброй воли. — Не знаю, как вас величать.

— Василием его звать, — ещё более строго сказала Людмила Владимировна. — А это вы, стало быть, практикантку мне привезли?

Святослав Игоревич захихикал и саркастически заявил:

— Дело хорошее. В нашем лесу как раз молодых девок сейчас не хватает.

Олёна несколько оторопела, но смело вышла вперёд и передала какую-то тощую папку.

— Людмила Владимировна, — робеющим тоном обратилась к хозяйке доставленная нами девушка, — я направлена к вам на практику. Вот мои документы. Там ещё официальное письмо на ваше имя от нашего ректора. В университете говорят, что вы у нас преподавать будете.

— Это они так говорят, — проворчала Людмила Владимировна. — А меня кто-нибудь спросил? Знаю я этого вашего ректора, пусть обломается. Ладно, практика практикой, святое дело, но это завтра. Вы с дороги умаялись, поди? Вот и славно. Сначала баньку вам организую, а потом ужин. Чайку попьём. Ох и вкусный у меня чай, спасибо Святославу Игоревичу, снабжает. Первой девушка пойдёт, а вы оба потом, после. Только не спорить мне! — Хотя никто из нас спорить и не пытался. — А то знаю я современную молодёжь. Надеюсь, вы не из этих?

Мы объяснили, что ни в коем случае «не из этих», отдельные спальные мешки имеются у каждого, и на особо комфортные пуховые перины не претендуем.

— Вот и славно, — задумчиво молвила хозяйка, посмотрев куда-то поверх наших голов. — А вы, ребята, на сеновале спать будете. Ночи пока тёплые, мышей там нет, так что нормально выспитесь. А тебя, Олёнушка, я в свободной светёлке поселю. Наверху. Надеюсь, разрешишь тебя на «ты» называть? Вот и славно. Да, у меня всё четко. Подъём в восемь, в полдевятого завтрак. В девять со стола убираем и за работу. Это, Олёнка, тебя в первую очередь касается. А вы, ребята, делайте что хотите, но, если проспите, голодными будете ходить. Завтра мне по хозяйству немного поможете. А машину в ворота загоните, нечего ей в лесу на самой дороге стоять.

Потом была отличная баня с приятным еловым ароматом, где мы смогли хорошенько прогреться. Мне, я так думаю, это нужно было больше всех после проблем прошедшего дня. Особенно после хождения по болотистым местам, где я основательно промочил ноги. В конце вкуснейшего ужина нас напоили прекрасным чаем. Не то от этого чая, не то от обильной еды или от бани, но спать вдруг захотелось нереально. Кое-как мы доползли до сеновала и мгновенно уснули.

Глава 8

Блок воспоминаний — 3

— Хочу позвать гида, — говорю я в свой комм, который отвечает лёгкой вибрацией. Как понимать такой эхосигнал?

— Хотите — так позовите, — говорит давешняя девушка-гид, входя в мою комнату. — А вы хорошо держитесь.

— В смысле — «хорошо»? — не понимаю я.

— Другие на вашем месте теряются, впадают в истерику, у них начинается паника, некоторые теряют сознание. Участились случаи, когда такие туристы реально сходили с ума. Не боитесь?

— А что, надо было?

— Нет, зачем? — удивляется мой гид.

— Ну мало ли… — пожимаю плечами я, поправляя в ушах переводящие затычки. — Кстати, я тут всех понимаю, а вы прекрасно говорите на моём языке. Почему? — Я притрагиваюсь к ушным затычкам. — Из-за этого?

— Да. Техника. Вы и так это видите, так к чему вопрос? Кроме того, я знаю ваш мир, поэтому согласилась стать вашим гидом.

— Моё нахождение тут… здесь… — подбирая слова, пытаюсь выяснить своё положение. — Я должен придерживаться особой программы? Некоей схеме соответствовать? Правила, инструкции, стиль поведения?

— Нет, ничего такого. Выбор свободный. Можно гулять по Городу и вообще везде, куда у вас есть доступ. Там, где доступ не открыли, вам просто невозможно оказаться. Можно слушать мои объяснения о разных примечательных местах, посещать их. Или просто смотреть. А комнату вы себе интересную выбрали. Она действительно вам нравится?

— Конечно, всегда бы тут жил. А то вначале всё какие-то причудливые покои для уставших извращённых рыцарей попадались.

— Это похоже на твой дом? — спрашивает она, переходя на «ты».

— Нет, к сожалению. Похоже на мою мечту о своём доме. Давай действительно куда-нибудь сходим. Я ничего не знаю, поэтому выбор за тобой.

— Тогда прогуляемся по Городу до Большого водопада, а потом вернёмся назад другой дорогой. Для первого раза впечатлений будет достаточно. Подбирай одежду по вкусу, и отправимся.

Я выбираю тёмно-серую водолазку, чёрные джинсы, какие-то самозатягивающиеся кроссовки и худи с капюшоном под цвет джинсов.

— Извини, я так и не узнал, как тебя зовут, — говорю я. — Не гидом же называть.

— Называй как хочешь. Моё настоящее имя тебе ни к чему. Вообще, будь проще. Веди себя так, будто мы давно и хорошо знакомы.

— Тогда буду звать тебя Юни, — утвердительным тоном говорю я.

— Почему именно Юни?

— Ты сказала «как хочешь».

— А всё-таки? — не отстаёт мой гид.

— Так звали мою девушку, — бессовестно лгу я. — Она погибла.

— Тебе тяжело её вспоминать?

— Да не особо. Это было давно и неправда. С тех пор успел нарастить новую кожу.

— Такая метафора? — криво улыбается мой гид.

— В какой-то мере.

— Так что, идём? Почему так напряжён?

— Просто у меня нет привычки сразу доверять малознакомым людям.

— Правильно, не надо. Это всё равно что доверять наркоману. Он что угодно тебе пообещает, а потом за дозу не то что тебя, родимого, — собственную маму продаст, причём это совсем не метафора. Но я не малознакомый человек. Я твой гид на время твоего здесь пребывания. Это совсем другое дело.

— А у вас тут что, есть проблемы с наркоманами?

— Где их нет? Может, всё-таки выйдем на улицу или ты предпочитаешь беговую дорожку с виртуальной реальнос тью?

Мы выходим из моего временного жилища, подходим к прозрачному лифту и быстро спускаемся. Самый нижний этаж. Похоже, кроме просторного холла, здесь вообще ничего нет. Нет ни охраны, ни кого-то напоминающего консьержа. Нижний этаж просматривается насквозь.

Юни кажется не то уставшей, не то расстроенной. Почему? На мой прямой вопрос отвечает какой-то несмешной шуткой и задаёт встречный на другую тему:

— Ты женат?

— Нет, и давно, — удивляюсь я. — У меня сейчас и постоянной подруги нет: бросила.

— Говорят, что мужик без женщины — бесполезный кусок мяса, который не знает, чем себя занять. Женщина, мол, это проводник и ориентир, направляющий по нужному пути. Маяк в бушующем море.

— Позволю себе не согласиться, — церемонно возражаю я. — После нескольких длительных отношений, включая полновесный брак, хочу оспорить такой стереотип. Жизнь без совместного проживания становится только лучше. Конечно, за всех мужиков говорить не берусь, наверняка кто-то начинает переживать депрессию, тонет в своих проблемах и комплексах: у всех разный порог чувствительности. Но! Самым главным считаю найти себя и потом разбираться с проблемами и пытаться строить отношения. Девушка отнимает массу времени, особенно если с ней общий быт. Невозможно после работы пойти в бар или внепланово куда-нибудь сходить. Дома ждут — это вроде и приятно: во тьме светится родное окошечко, но накладывает ограничения. Так-то могут ничего и не запрещать, но начинаешь думать: не обидит ли это действие твою женщину? Не расстроит ли? Вдруг ей что-то не понравится? Вдруг что-то надо было сделать, а ты забыл? Ну и личного пространства не остаётся. Зато в одиночестве исчезает гнетущая ответственность и постоянное давление.

— Сказано очень длинно, излишне вычурно, но согласна на все сто, — кивает Юни, но по интонации я чувствую: она со мной категорически не согласна. — Вот я. Приятная работа, лёгкий быт. Никогда и ничего не планирую, поэтому проблемы уходят сами по себе. В конечном счете всё сводится к простому выбору.

— Это такая грустная шутка? — спрашиваю я. Честно говоря, тема разговора мне не нравится и хочется задать кучу вопросов. Об этом мире, об этом городе, обо всём, что здесь происходит.

— Да не то чтобы грустная, — отмахивается Юни.

— Говорят, с утра надо первым делом не очень смешно пошутить, тогда тот, кто управляет твоей судьбой, решит, что сегодня ты умственно отстаёшь, и не станет посылать много сильных и тяжёлых испытаний в эти сутки. Один из способов управления реальностью.

— А что, так можно было?! — наконец улыбается Юни.

— Несмешно шутить? Можно, конечно. Никто не запрещал.

— У тебя такое хобби — ставить человека в тупик и неловкое положение?

— Это не хобби, это досадное недоразумение, — менторским тоном заявляю я. — Хобби — это когда временами не понимаешь, зачем оно вообще надо, но жаль потраченного времени и лень бросать. Вот и продолжаешь тянуть дальше. Впрочем, всё-таки проще бросить себя на диван и почитать интересную книжку.

— То есть твоё хобби — чтение книг?

— Нет, ну почему? Разве это хобби? Это пассивный отдых.

— И какие книжки ты любишь?

— Проще сказать, какие не люблю.

— Например?

— Не люблю про извращенцев, маньяков, апокалипсис, войну, бандитов, любовь, женские слёзы и борьбу за народное счастье.

— А про попаданцев?

— Про попаданцев — да, но у нас эту тему слишком заездили.

— А о поиске смысла жизни? — Девушка останавливается, поворачивается ко мне и внимательно смотрит в глаза.

— Терпеть не могу. Человек, ищущий смысл жизни, напоминает рыбу в реке, ищущую воду.

Юни ничего не отвечает, просто молча идёт дальше, будто ждёт продолжения.

— Хотя, — послушно продолжаю я, — рыба тоже может искать себе более комфортную воду.

— Иными словами, «Чиполлино» ты не любишь, но «Винни-Пуха» иногда перечитываешь?

— Да, всё верно, — смеюсь я, параллельно удивляясь её познаниям в нашей литературе. — Слушай, а это ты к чему? Какие-нибудь тесты?

— М-м?

— А, забудь. Плюнь и разотри. Показалось, что разговаривать с тобой — всё равно что психологические тесты проходить.

— Тест был, когда ты выбирал комнату для проживания и одежду для прогулки.

— И что показал? — вполне предсказуемо спрашиваю я.

— Ничего особенного. Ты любитель чёрного цвета.

— Да. И что с того?

— Ничего, — пожимает плечами девушка. — Просто считается, что это цвет противоречий. Любители чёрного всегда готовы к самоотверженной борьбе, и неважно, за что: за любовь, место на работе, победу в соревновании, но добиться своего им сложно. Обычно они необъективны и полагают, что их точка зрения и есть единственно верная. Они консервативны, предпочитают стабильность, но при этом склонны к приключениям — лишь бы без последствий. Любят прямоту и не терпят условностей.

— Это как-нибудь отразится на моём пребывании здесь?

Юни молчит. Тем временем мы давно идём по улице. Прохожие попадаются редко, каждый из них кажется погружённым в себя, им нет до нас никакого дела. Мимо почти бесшумно проносятся колёсные автомобили, а в воздухе снуют автомобили летающие. Нет, антигравитацию пока не открыли, это какие-то гибриды автомобиля и квадрокоптера. Здоровенные пропеллеры по четырём углам бешено вращаются внутри горизонтальных защитных колец большего диаметра. Я с интересом рассматриваю машины.

— Слушай, — обращаюсь я к своей провожатой, — а зачем им колёса, если они и так умеют летать?

— Если просел аккумулятор, долго не полетаешь, а доехать заряда хватает. Вообще-то дорожники не очень любят, когда флаеры по земле ездят. Разве что недалеко и в экстренных ситуациях, до зарядной станции например. А то, понимаешь, две полосы занимают, где и без них тесно.

— А на какой энергии работают летающие машины? Ну эти, флаеры?

— В смысле? — не понимает или делает вид, что не понимает, Юни.

— Что там за аккумуляторы?

— Водородные батареи, а что внутри, какая физика или там химия, не знаю. Если это тебя так сильно интересует, вызови справочник и выясни сам. Что такой сердитый? Ты сегодня хоть завтракал?

— Нет, не успел. Я вообще со вчерашнего дня ничего не ел. Не знаю, как у вас это организовано.

Юни останавливается и свирепо смотрит на меня.

— Ты дурак? Тебя не спросишь, а ты и не догадаешься. Срочно идём в рестик. В ресторан. Тут недалеко очень забавный, тебе понравится. Заведение должно отвечать всем твоим вкусам и запросам.

Довольно долго мы идём молча. Я ничего не спрашиваю, а только глазею по сторонам. А посмотреть есть на что. Этот сумасшедший Город красив той самой безумной красотой, что так любят наши художники-футурологи и создатели картинок в стиле киберпанка.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

А. Лонс. Разрыв легенды, 2021.

5

Experience rice («Опыт риса» — англ.).

6

Советник президента США по национальной безопасности во время первого президентства Джорджа Буша-младшего (2001–2005). Государственный секретарь США (с 26 января 2005 года по 20 января 2009-го). Первая чернокожая женщина на этом посту.

7

Причины и последствия этого долга изложены в романе «Куколка».

8

Все эти события описаны в романе «Разрыв легенды».

9

По-латыни — Corvus corax, ворон обыкновенный.

10

Аниматизм (от лат. animatus — одушевлённый) — вера в безличную одушевлённость природы или отдельных её частей. Считается более ранней формой религии, нежели анимизм, существует также идея об их сосуществовании. Термин введён английским учёным Р. Мареттом в 1900 году.

11

GPS не потребляет ни телефонного, ни интернет-трафика. При отключённой сети GPS продолжает работать.