Будем жить по-новому! Победитель. Книга 4

Александр Леонидович Кириллов, 2020

Александр Кольцов в рядах Красной армии участвует в разгроме гитлеровской Германии и её союзников, освобождая со своей бригадой в составе 3-го Украинского фронта такие страны Европы, как Румыния, Болгария, Югославия, Венгрия и Австрия. Удалось ему оказаться в числе тех, кто брал Берлин, а затем освобождал Прагу. Именно в эти дни герой встречает людей, которые внесут огромные изменения в его жизнь. Германия побеждена, но Кольцов снова в строю. Теперь путь его бригады лежит на Восток, на войну с императорской Японией.

Глава 2. Танковый чартер в Болгарию

Первыми ехала рота Карла Мая в форме войск СС, за ними пылила вторая танковая рота немцев. Следом на удалении в пять километров двигались советские танки, мехбатальон Воронова с артиллерией Мутонина и батальон штурмовиков Лаврикова. С ними же ехал я, Недогаров и Конышев. Клепченко с Ледковым остались оперативно навести порядок в Крайове с помощью остальных батальонов. В освобожденных городах мы захватили больше 300 единиц грузового и легкового транспорта, несколько десятков мотоциклов, десятка два танков разных моделей, полусотню различных орудий, в том числе зенитных. Бригада все больше становилась полностью моторизованной частью.

Через три часа первые немецкие танки прошли мимо мощного укрепрайона с двумя десятками орудий, направленных в сторону Румынии. Несмотря на то, что официально Румыния перешла на сторону антигитлеровской коалиции, фактически всем здесь управляли немцы.

Майор, командир блокпоста, переговорил с Шульцем, переодетым в форму штурмбаннфюрера СС, после чего пропустил колонну к мосту.

Май переговаривался с Шульцем: «Серьезная у них оборона, наши могут не взять ее сразу, предстоит осада, а это значит, что мост мы можем потерять. Что делать?»

— Знаешь, Карл, что я думаю. Давай пропустим на тот берег штук 10 танков и десяток грузовиков с пехотой, а потом имитируем поломку танка на въезде на мост с нашей стороны и создадим пробку. Солдаты пусть выходят с транспорта и рассасываются потихоньку по округе. Так мы тут оставим танки и пехоту и с болгарской стороны подстрахуемся, а дождавшись Кольцова, ударим в спину фашистам.

— Принято, ты проезжай на тот берег, контролируй, чтобы болгары с немцами мост не взорвали или еще чего не учудили, а я тут задержусь. От моста до батарей около полутора километров, как раз хорошо их видно, постреляем, когда придет время.

Так и поступили, успев переправить на тот берег пару рот пехоты на грузовиках, десяток танков с БТРами, на мосту изобразили поломку танка и монументальную пробку, как будто, не смогли разъехаться по довольно широкому мосту. Вокруг танков бегали немецкие солдаты Мая и несущие службу непосредственно на мосту румынские часовые.

«Фельдфебель, мост заминирован, надеюсь?» — спросил Май у старшего наряда.

«Так точно, герр штандартенфюрер, блок управления подрывом находится в этом ДОТе», — бодро ответил фельдфебель.

— Молодцы!

— Рады стараться, герр штандартенфюрер.

— Я хочу проверить, как несут службу наши доблестные войны.

Часовой замялся: «У меня нет доступа к ним, но я постучу, герр штандартенфюрер, они должны открыть».

Май и трое эсэсовцев по его команде двинулись за фельдфебелем.

Связавшемуся по телефону из своей будки с ДОТом фельдфебелю ответили, что не положено.

Лицо эсэсовца побагровело, он вырвал из рук караульного трубку и заорал в нее: «Я сейчас из танка расстреляю ваш сарай, сволочь, будешь еще указывать, что офицеру СС положено, а что нет».

Очевидно, унтер в ДОТе решил, что с офицером СС лучше не спорить, и открыл бронированную дверь.

Вся толпа ввалилась в укрепление, и в нем сразу стало тесно.

«Молодцы, хорошо несете службу, прикажу выдать вам денежную премию!» — сказал Май расцветшим от удовольствия служакам, но вместо этого разведчики-штурмовики расстреляли всех троих, включая фельдфебеля, из пистолетов с глушителями. Тут же один из парней бросился к колонне машин и один бронетранспортер все же объехал затор, направившись к другому берегу.

Прибывший БТР встречал сам Шульц, чья техника расположилась недалеко от моста, равномерно распределившись по прилегающей территории, несмотря на протесты и попытки болгарских военных указать, что колонне делать.

— Камерад Шульц, мост заминирован, вон в том ДОТе находится пульт управления подрывом.

— Мольтке, Рейнхарт, возьмите по паре солдат и осмотрите мост на предмет выходящих проводов из вон того ДОТа, мост заминирован. Если не прорвемся в ДОТ, то надо эти провода будет перекусить инструментом.

На том берегу послышался грохот пушечной стрельбы.

— Похоже, Кольцов вышел на позицию и завязал бой.

Шульц отдал команду и бойцы роты, разбежавшись по объекту, начали захват болгарских и немецких военнослужащих, находящихся на КПП возле моста.

Одни немцы живо побежали осматривать ДОТ и выходящие из него коммуникации, другие же блокировать пути подъезда к мосту.

— Райнхард, возле ДОТа все аккуратно закопано в землю, а вон видишь, как вдоль опоры кабели выходят из земли и в металлических кабель-каналах поднимаются под мост, а вон там взрывчатка укреплена на опорах моста.

— Да уж, надо лезть по балкам. Давай, Мольтке, я полез, а ты прикрой меня от стрелков из дота.

Райнхард полез по железным связям и балкам, чтобы подняться на четыре метра и добраться до кабелей, когда Мольтке накрыл амбразуру дота шинелью, закрыв обзор. Из двери выскочил немец, которого тут же пристрелил Шульц, а в ДОТ ворвались двое разведчиков. Закончив дело, Мольтке позвал Райнхарда: «Франц, мы взяли ДОТ, так что слезай, уже незачем лазить по мосту, как обезьяне по деревьям, хотя если тебе так нравится, то он мешать не будет».

Шульц отправил снимать ящики с взрывчаткой с моста целый взвод — нечего им там висеть, а то мало ли что.

В это время на румынском берегу все сильнее разгоралось артиллеристское сражение. С нашей стороны стреляли танки, САУ, 122 — и 76-мм пушки, а с немецкой в противостоянии участвовали 57-мм и 85-мм.

Вдоль полей залегли снайперы, выцеливающие высунувшихся в горячке боя немецких артиллеристов и пехотинцев. Так же по полю рассредоточились штурмовики и разведчики. К немцам из близлежащей деревни с названием Калафат подходило подкрепление. Несколько танков стало обходить позиции немцев, чтобы увеличить фронт обстрела. Было видно, что немцам хорошо доставалось, несмотря на оборудованные позиции и закопанные орудия. Тяжелые 152-мм бетонобойные снаряды разворачивали окопы, разрывая бетонные бруствера на части, разлетающиеся осколками в разные стороны и ранящие зазевавшихся артиллеристов и пехоту.

К Маю подбежал немецкий офицер.

— Герр штандартенфюрер, герр майор просит помощи, ваши танки очень бы пригодились в отражении атаки русских.

— Яволь, герр лейтенант, я помогу.

Развернувшиеся танки дали залп по позициям немецких батарей с тыла, взрывая ящики с боеприпасами и уничтожая расчеты орудий.

— Что вы делаете, герр штандартенфюрер, это же наши, вы перепутали, вы предатель!

Раздался выстрел и офицер упал замертво.

«Не люблю, когда меня называют предателем, я выбрал свой путь, а ты выбрал свой», — громко сказал Май.

Немцы, не ожидавшие нападения в спину, оказались сильно деморализованы. Последнее, что увидел командующий обороной майор — это снаряд, упавший точно в их люнет. Открытое с тыла укрепление не защитило расчет орудия от прямого попадания снаряда, превратив всех четверых солдат и майора в много кусков мяса, нашпигованного металлическими и бетонными осколками. Оборона немцев была сломлена. Оставшиеся в живых немцы и румыны сдавались.

Я же гнал наши части на ту сторону Дуная, чтобы закрепиться и удержать оборону до тех пор, пока Сталин официально не объявит войну Болгарии. С Болгарской стороны вокруг моста срочно укреплялись позиции бригады, правда, делалось это немцами «Новой Германии». На нашей стороне были развернуты зенитные орудия, защищающие мост от нападения с воздуха. На болгарский берег также были переброшены БТРы с крупнокалиберными зенитными пулеметами ДШК и еще танки. Бойцы занимали господствующие высоты на расстоянии до полутора километров от моста, организуя там наблюдательные пункты и точки обороны. Минеры Димы Донова организовывали подвесные люльки и с них снимали толовые заряды, укрепленные под мостом с румынской стороны. Суренов организовал обустройство пленных немцев, румынам довели информацию о том, что теперь их страна воюет против гитлеровцев, и отправили колонной в Крайову.

Вышел на связь начальник разведотдела фронта: «Кольцов, где вы и что у вас там творится?»

— Как я докладывал ранее, освобождены крупные города Питешти и Крайова. Отступающие под ударами бригады немецкие войска СС перешли мост в районе города Видин и удерживают его, не допуская туда болгарских коллаборационистов и фашистские части. Мост был заминирован, но сейчас все под контролем солдат «Новая Германия», угроза подрыва моста с помощью заложенных зарядов тола саперами ликвидирована. Советские войска бригады стоят на румынском берегу, контролируя мост с нашей, то есть румынской стороны.

— Кольцов, что ты мне мозг выносишь, какие войска СС.

— Наши войска СС, товарищ Лозин, наши переодетые немцы в форму СС.

— Понял тебя, Кольцов, жди, что на тебя выйдет сам Толбухин, вот ему объясняй про наших эсэсовцев.

Через полчаса на связь вышел сам комфронта.

— Александр Павлович, что там у вас происходит, на меня вышло Болгарское правительство с претензией, что мои части захватили стратегический мост через Дунай, арестовав части болгарской армии, таможни и администрации?

— Федор Иванович, ситуация следующая. На территории Болгарии нет ни одного советского солдата. Стратегический мост через Дунай, второй из двух имеющихся на Дунае мостов, захватил батальон «Новая Германия», то есть наши немцы в форме войск СС и удерживают его. Причем, немецкие офицеры по собственной инициативе смогли обезвредить мины на мосту, который бы обязательно взорвали отступающие немцы, и очень помогли нам в уничтожении группировки немцев, обороняющей мост, ударив им в тыл. Отсюда прямая дорога на Софию, всего лишь 250 километров, мы за день перебросим туда мотобатальон для проведения любых акций. Также, информирую вас о том, что 8 сентября Сталин официально объявит войну Болгарии, и нам в любом случае, придется брать этот мост под контроль или наводить понтоны для переправы армий, что будет намного сложнее. Сейчас мост захватили войска СС и удерживают его в своих целях. Так и отвечайте Болгарской стороне. В настоящее время немецкая авиация бомбит мост, наши зенитки отбиваются, но будет следующий налет и у них может получиться его разрушить. Нам требуется воздушная поддержка, иначе все будет зря.

— Вас понял, Кольцов, держитесь — поможем.

«Что там такое случилось у вас, товарищ Толбухин, по вопросу нарушения границы Болгарии?» — спросил товарищ Сталин комфронта, разговаривая с ним по телефону ЗАС.

«Сложилась интересная ситуация, товарищ Сталин, — начал доклад Толбухин, передав смысл нашего с ним разговора, — вместе с тем, считаю такое решение товарища Кольцова политически верным. В настоящее время стратегическую переправу захватили немцы из батальона «Новая Германия». Несмотря на то, что формально подчиняются нам, но это же немцы, к тому же мост был заминирован 300-ми килограммами тротила, который сняли с моста минеры Кольцова. Если бы не умелые действия немцев, то моста бы не было. А так у нас свободный путь для переброски войск из Болгарии и Юго-Западной Румынии в Югославию, что существенно сократит путь, если бы все части шли через переправу в Руссе.

— Хорошо, согласен с вами, по-военному и политически верно выкрутились. Надо будет наградить немецкий батальон за столь грамотные действия.

Вообще, с Болгарией было интересная ситуация. Она была единственным сателлитом Германии, чьи войска не принимали участия в боях с Красной армией. Регент при малолетнем царе Симеоне 2-м Богдан Филов и дядя царя принц Кирилл, руководящие страной в годы войны, формально объявили войну США и Англии. Однако по отношению к СССР страна была нейтральна, мотивируя такое решение перед Гитлером тем, что объявление войны СССР будет крайне непопулярной акцией среди населения страны. Болгарская армия, насчитывающая до полумиллиона солдат, в основном, несла службу в Греции и Югославии, обеспечивая порядок в интересах 3-го рейха.

После разгрома немцев под Яссами и Кишиневом, как в Румынии, так и в Болгарии активизировались все политические силы, пытающиеся либо удержаться у власти, либо занять ее. В Болгарии особенно активны стали коммунисты и партия «Звено». Если в Румынии генералы успели провести государственный переворот, чтобы «очиститься» перед Советами и остаться у власти, вовремя примкнув к побеждающей стороне, то в Болгарии еще шла подготовительная работа руководства различных политических сил, хотя, пламя партизанской борьбы уже полыхало. Партизанские силы составляли более 30 тысяч вооруженных бойцов, проводивших свои операции при поддержке 200-тысячной армия укрывателей и помощников — ятаков, которые проживали во многих населенных пунктах, находясь на легальном положении.

Весной и летом 1944 Советское правительство неоднократно обращалось к правительству Болгарии с предложением разорвать союз с Германией и соблюдать подлинный нейтралитет. В ответ болгарские правительственные круги предпринимали различные дипломатические манёвры. Одним из них в июне 1944 года была смена правительства Божилова правительством Багрянова, столь же пронемецки настроенным. Затем, 2 сентября 1944 года, правительство Багрянова было отправлено в отставку и вместо него было сформировано правительство Муравиева.

В кабинете у нового премьер-министра собрались лидеры Болгарии.

«Что мне прикажете делать. Мы кормим Советы уже несколько месяцев, меняя премьер-министров, но, не меняя политику — это надоест Сталину, тем более, что его войска уже у рубежей страны, и он нас раздавит», — горячился премьер-министр Константин Муравиев, пришедший к власти три дня назад.

«Господин премьер-министр, в стране более 30 тысяч немецких солдат. Гитлер отдал приказ фельдмаршалу фон Вейхсу, так что уже с неделю идет переформирование и приведении в боевую готовность «на случай антинемецких выступлений в Болгарии» всех немецких воинских частей. В ключевых городах Варне, Русе, Пловдиве, Софии, Видине и Дупнице организованы шесть боевых групп. Любое антиправительственное выступление будет подавлено», — мягко ответил военный министр генерал-лейтенант Иван Маринов.

«Ах, забудьте свои надежды на немецкую помощь, немцы нас поддержат, безусловно, но вот смогут ли они противостоять Советам, я сомневаюсь, — зло ответил бывший премьер Иван Багрянов, — и что прикажете делать нам — бежать из страны?»

«Я думаю, что мы еще не проиграли, и Сталин не решится нарушить наш нейтралитет», — ответил Маринов.

«Они уже нарушили свой нейтралитет, когда захватили мост у Видина и укрепляются там. Немецкий гарнизон в Видине в количестве 5000 солдат ничего не может им противопоставить. Насколько я информирован с той стороны стоит целая бригада с сотней танков, — продолжил Муравиев.

«Истинно так, хотя на наш берег перешли и укрепляются лишь антифашисты из немецкого батальона «Новая Германия», — подсказал Маринов.

«Все мы должны принять решение и сегодня же 5 сентября объявить войну Германии, если хотим остаться у власти», — решительно сказала Муравиев.

«Считаю и настойчиво рекомендую данное решение принять 7–8 сентября, а до тех пор подготовить наши части, все согласовать с коммунистами и другими весомыми партиями, в том числе с лидерами «Звена» Георгиевым и Велчевым», — убежденно сказал военный министр Иван Маринов.

«Хорошо, приводите войска в нужное состояние, мы же проведем консультации с лидерами партий. Решено, 8 числа будем объявлять войну Германии», — согласился Муравиев.

К тому времени Иван Маринов уже согласовал свои действия с прокоммунистическим Отечественным фронтом, и даже имел тайные сепаратные переговоры с советским командованием. Теперь же он делал все, чтобы сильнее скомпрометировать нынешнее правительство, полностью убрав его из вертикали власти.

Несколько раз, по докладам Шульца, наши немецкие передовые части вступали в боевой контакт с гитлеровскими частями из Видина, проводящими разведку боем. 7 сентября наши разведчики донесли о том, что немцы вышли из Видина и отступают по дороге, идущей между гор в сторону Югославии.

— Что будем делать, камерад Кольцов, догонять фашистов или пусть уходят?» — спросил на совещании, собранном в связи с этим донесением, Лабанд.

Мы обсуждали все за и против, в итоге, приняв следующее решение.

«Пусть уходят, в Болгарию нам пока соваться нельзя, а одним немецким батальоном мы их не раздавим, только потеряем солдат, поэтому побережем наших парней для будущих дел. Наш путь лежит в Софию», — озвучил я итоговое решение.

Немецкая танковая рота с грузовиками пехоты и разведкой из бойцов на мотоциклах выдвинулась в сторону Софии, пройдя через город Видин. В связи с богатой разговорной практикой в бригаде стало достаточно много подготовленных за эти несколько военных лет переводчиков. В связи с этим Алексей Самсонов, бывший и ранее любителем, а сейчас, ставший настоящим страстным мотоциклистом, по его просьбе, был освобожден от должности комроты переводчиков и возглавил мотоциклетную роту. Командиром же роты переводчиков в составе радиодивизиона, вместо Алексея, стала наша преподаватель капитан Елена Павлова. Все бойцы были ей хорошо знакомы, так как она сама частенько заступала на боевые дежурства в ответственные периоды, когда требовалось очень внимательно и правильно переводить пойманные приемниками в эфире полевые радиопереговоры немцев, так что особо в курс дела роты ей входить не пришлось, итак все знала.

К нашим позициям подошла группа болгар, попросивших встречи с командиром. Рота охраны их досмотрела и, изъяв все найденное оружие, проводила ко мне.

— Здравствуйте, товарищ командир, я Тодор Живков, коммунист, командир объединения партизанских отрядов севера-запада Болгарии. Вместе с прибывшими командирами отрядов, предлагаем вам двинуться на Софию для свержения фашистского правительства и установления власти коммунистов. Мы также хотим сообщить, что сегодня немцы ушли из Видина в сторону Югославии и путь свободен.

— Это мы знаем, товарищ Живков, одобряю ваше желание, готовьте свои отряды. Завтра мы выдвигаемся на грузовиках в Софию.

— Почему не сегодня?

— Не имеем права, завтра мы получим разрешение товарища Сталина и к вечеру будем в Софии.

8 сентября Советское правительство объявило войну Болгарии, после чего части 3-го Украинского фронта вступили в страну. Вглубь нее устремились советские механизированные корпуса. Корабли Черноморского флота вошли в порты Варна и Бургас. Болгарские корабли не оказали противодействия, а весь германский флот по приказу германского командования к тому времени уже был затоплен. Немецкие моряки покинули Болгарию, уйдя в Турцию и Грецию. Солдаты Красной армии продвигались, не встречая сопротивления, наоборот, их встречали хлебом-солью и забрасывали цветами и улыбками жители болгарских сел и городов.

Все так и случилось, утром две сотни грузовиков с двумя батальонами штурмовиков и разведчиков, а также солдатами из подразделений усиления, определенных нашими нормативными по бригаде документами, выдвинулись в направлении Софии, забрав по пути три сотни партизан во главе с будущим генеральным секретарем компартии Болгарии. Я и наш штаб ехали в легковых автомашинах по холмистой местности, где с одной стороны дороги простирались поля и виноградники, а с другой стороны высились поросшие лесом и кустарником горы Стара Планина. Живков сидел со мной в комфортабельной для того времени машине «Мерседес», непринужденно разговаривая со мной и Недогаровым. Языковой барьер через час уже особенно не ощущался — привыкли.

— Ну, Тодор, большое дело сегодня свершите, это же не шутка, государственный переворот осуществить.

— Эх, Александр, если бы не ваши армии на пороге страны, вряд ли бы что-то получилось.

— Согласен с тобой, Тодор, всегда за чем-то серьезным стоят мощные силы, поддерживающие тех, кто жаждет перемен. Но тебя ждет большое будущее в истории Болгарии, так, что будь достоин его. Только мой тебе совет, все эти освободительные фронты, «Звенья» и другие партии всего лишь попутчики. Вы, коммунисты, должны выдавить из власти всяких антисоветчиков типа Велчева, прозападных либералов типа Георгиева, предателя по своей сути генерала Маринова и сосредоточить власть в своих руках.

— Спасибо. Александр, надеюсь, все пройдет удачно. Сейчас они нам нужны, а в будущем думаю, что мы с ними схлестнемся.

— Вы будете в сфере интересов СССР, значит, наши руководители помогут именно вам, тебе Тодор.

— Мы еще встретимся в будущем?

— Ну, когда станешь во главе Болгарии, может, не забудешь полковника Кольцова и пришлешь ему приглашение, например, на 10-летие победы в войне.

— Ох, хорошие перспективы ты мне пророчишь, значит, к 1955 году я возглавлю страну.

— Кстати, у вас же в Болгарии живет сильная провидица, кажется в селе Петрич на юге страны, а зовут ее Ванга.

— Есть такая девушка, на счет сильной не знаю, но известностью пользуется.

— Сильная, Тодор, сильная она, думаю, что будешь и ты пользоваться ее услугами в будущем.

В селе Берковицы мы нагнали стоящую там нашу немецкую группу. Немцы теперь переоделись в советскую форму и, дожидаясь нас, готовились присоединиться к общей колонне. За шесть часов пути мы прибыли практически к стенам Софии, красивому старинному балканскому городу, остановившись в небольшом селе Костинброд, не доехав до столицы всего лишь десять километров. Живков с болгарскими товарищами, Сергеем Орловым и для подстраховки вторым радистом Игорем Печерициным, десятком здоровых бойцов из разведбата вместе с Киричевым, ушли в город. Мы же ждали отмашки от них, чтобы поддержать восстание, если это потребуется. Вечером, сидя возле костра, где пеклась картошка, несколько ветеранов бригады разговаривали о нашем житье-бытье.

— Хорошо нас встречают болгары. Вон парни хороводы водят с болгарской молодежью, как будто и нет войны. Да и к нам с уважением отнеслись, — говорил Саня Лавриков.

— Знаешь, что я скажу по этому поводу.

«Очень интересно, что ты скажешь по этому поводу, давно ты, Александр Батькович, не вел, как ты шутишь, среди нас разъяснительную работу, чтобы мы росли над собой», — подключился к беседе наш главный политработник Горяев.

Подошло еще несколько человек, присев возле костра: Ольга с Романом Конышевым сели рядом друг с другом, Лена Чехлова, Алена Руднова с Ирой Осиной и другие.

Я продолжил высказывать свои соображения: «Маленькая страна Болгария, славяне живут в ней, но все же, кто они нам братья или нет? Если посмотреть в историю веков, то многие обстоятельства заставляют усомниться в существовании какой-то исключительной любви болгар к России и русским. Даже взять позицию Болгарии в этой войне. Нет никакого"славянского братства", а есть только желание маленькой страны оставаться в стороне от чужой драки. Вместо того, чтобы примкнуть к нам в 1940 году, болгары примыкают к немецкому блоку, как к более перспективному и находящемуся на подъеме, как-никак пол Европы нагнули. Примерно так же обстояло дело в ходе войны 1877–1878 годов, когда Россия тоже освобождала Болгарию от турецкого «ига». Если почитать воспоминания русских генералов, того же главнокомандующего русской армией генерала Тотлебена, то он пишет: «Освобождение христиан из-под ига — химера. Болгары живут зажиточнее и счастливее, чем русские крестьяне; их задушевное желание — чтобы освободители по возможности скорее покинули страну», а в Первую мировую войну, словно в насмешку над теорией панславизма, Болгария, как и сейчас, выступила на стороне Германии.

— Ну, это же правительство так, сам-то народ к нам дружественно относится.

— Конечно, в первую очередь это касается правящей верхушки, но верхушка посредством пропаганды формирует общественное мнение народа своей страны. Самый яркий пример тому тот же Гитлер — ярый фашист. По его приказу уничтожены миллионы людей, но самому германскому народу он дал много: землю, рабов-славян, достаток, правда, попутно убивая или запирая в концлагеря несогласных немцев, но так любая власть делает. В итоге, остальные немцы искренне стали считать себя избранной расой, проводя на территории покоренных стран натуральный геноцид местного населения, особенно, что касается славян. План «Ост», то есть «Восток» по-нашему, подразумевает практически полное уничтожение славянского населения, оставляя лишь необходимое число для обслуги и тяжелых работ. Все пошли бы под одну косу: и поляки, и русские, и белорусы, и украинцы, и чехи со словаками, просто в разное время, одни бы раньше, другие позже. Концлагеря фашистов тому свидетельство.

Если постоянно не зомбировать население, то простому народу вообще нет никакого дела до других. Если ты нормальный человек, то ты и относишься к русскому, англичанину, румыну, немцу спокойно и доброжелательно. Мы же сейчас даже братаемся с партизанами, коммунистами, просто доброжелательно настроенными людьми из тех же румын, болгар, поляков, чехов, немцев. У нас есть целые дивизии, батальоны, эскадрильи чехов, французов, поляков или немцев. Но, увы, политика государства и отношение обычных людей — разные вещи.

— То есть, нет славянской дружбы.

— Вот сложный вопрос, и однозначно не ответишь. Мы все вместе воюем против врага, поддерживая друг друга, то есть пришла большая беда, славяне объединяются, значит, дружба есть. Но когда придет мир, то очень многие славяне, сами смотрите на проводимую этими славянскими государствами политику, тянутся скорее к Англии или Германии, чем к России. А в повседневной жизни славяне вообще разобщены, пришла беда к соседу, и, ладно, главное, что у меня все хорошо. В этом нам надо учиться у небольших народов: евреи, наши кавказские или азиатские народности сразу объединяются против любой напасти со стороны других народностей, только у нас каждый сам по себе. Раньше, в старину, славяне жили родами, то есть большущими семьями, члены которых поддерживали друг друга. Теперь же мы стали жить маленькими семьями, и, зачастую, каждый сам за себя. Есть всякое у славян, есть и дружные семьи или просто друзья, но тенденция к разобщению налицо. Если заграницей в тех же капстранах руководители как-то защищают интересы своих граждан, точнее сказать, не ущемляют их так явно, принимают полезные законы, которые выполняются, то у нас все неоднозначно. В СССР о законах государства ничего плохого не скажу — все, что принимается под руководством партии большевиков и товарищем Сталиным, по мере возможности, принимается и реализуется для людей (еще не хватало, чтобы меня за критику Сталина посадили). Я говорю о том, что в личных отношениях, когда эти законы применяются на практике, власть имущие часто ведут себя по отношению к простым гражданам, как бояре к покоренным холопам, используя в своих личных целях должность, знакомства и так далее. То есть славяне своих же славян и угнетают.

«Все-таки ты неправ, Александр, и война тому показатель», — сказал Горяев.

— Я же сказал, Владимир Тимофеевич, что лишь большая беда может сплотить славян, и тому пример эта война.

Подоспела картошка и мы, как в детстве, доставали ее, обжигаясь и перекидывая из ладошки в ладошку, чистили, и ели с купленными у местных селян салом и солеными огурцами. Каждый думал о своем.

«Александр Павлович, — стали спрашивать наши девушки, — а что за предсказательница тут живет, Ванга зовут, расскажите?»

«Все-таки проболтался мой шофер! Ну, попадется он мне, пешком отправлю к Ванге! — сурово посмотрев на Славика, сказал я. — Тогда слушайте историю об этой женщине. У нее сложная и тяжелая судьба. Говорят, что она была изнасилована в ранней юности, что отложило серьезный отпечаток на ее психику. Потом она ослепла, но взамен у нее проявился дар провидения, и она стала предсказывать будущее людей. Есть предположение, что перед войной даже Гитлер лично был у нее, и ему она сказала, чтобы не лез на Восток, ибо это будет началом его конца. Правда это или нет, я не знаю доподлинно, но предсказание скоро сбудется. А был ли Гитлер или нет, точно может ответить только сама Ванга, если захочет».

«Александр, а что наука по этому поводу говорит?» — спросил Горяев.

— Наука на современном этапе развития бессильна объяснить этот феномен, какие бы профессора бы за это ни брались. Для того, чтобы объяснить и грамотно описать результаты, нужно самому видеть энергии, из которых состоит тонкий мир и понимать законы их движения. Сейчас люди изучают рентгеновские лучи, радио и электромагнитные энергии, а в будущем должны научиться видеть и анализировать более высокочастотные излучения. Ванга же видит тонкие энергии, слышит ответы на свои вопросы из околоземной ноосферы, то есть принимает и дешифрует энергии мыслей. Правда, она необразованна и многого не понимает, а только чувствует, но, что вы хотите от простой крестьянки. Однако, она научилась и пользуется этими умениями, помогая людям.

— Ну, а если ее, как шарлатанку, изобличат?

— Раньше таких сжигали на кострах, как ведьм, так что все это было, разоблачали их. Но давайте говорить объективно — ей, по большому счету, до лампочки, что будут говорить и изображать из себя эти «светила» науки, разоблачая ее. Все — и правители, и бедные люди будут идти к ней, несмотря на всякие разоблачительные мнения каких-то авторитетных ученых. Если на данном этапе ученый не понимает чего-то, то это же не означает того, что этого нет в природе. Придет время, и люди изобретут приборы, которыми можно будет увидеть душу человека, его мысли, назовем их, например, энцефалографами. Досадно то, что тем ученым, которые ошибались, уводя науку в сторону от истины, так и оставят все их научные звания профессоров и академиков, вместо того, чтобы лишить их за «лжеоткрытия».

— Товарищ командир, давайте съездим к ней, когда еще такой шанс будет-то?

— Это 150 километров отсюда, путь не близкий, однако. А вы уверены, что она примет вас? Представьте себе, что к вам припрется толпа в 7000 человек и начнет вас доставать со своими вопросами, каково это?

Смех был мне ответом.

— Раз смеетесь, то, как я понял, вы уже представили себе очередь из бригады, раз 10 обернутую вокруг ее деревни, во главе с нашим атеистом Владимиром Тимофеевичем. Есть хорошая мысль из народного фольклора о том, как относится к жизни человек, смысл которой примерно такой: «Женщина-феминистка — до первого достойного мужа, коммунист — до первого личного капитала, а атеист — до первой бомбежки».

Снова прозвучал взрыв женского смеха и возгласы одобрения.

— Поясни Александр, что ты имел в виду, говоря про коммунизм?

— Поясняю, Тимофеич. Вот ты, обычный человек, и все делаешь сам, и семья у тебя такая, жена и дети сами ведут хозяйство. А вот взять профессора московского или командира высокого ранга, так ему и домработницу, и спецобслуживание, и личный автомобиль с шофером подавай, хотя он коммунист с большим стажем и настоящий советский человек по анкете, как говорится, «не был, не замечен, не совершал»! А разве мы сами не шептали «Господи пронеси!», когда рядом бомбы падали?

— Злой ты человек, не веришь в людей.

— Не верю! Вот тебе, Тимофеич, наглядный пример коммуниста командарма Голубева, кстати, это бывший командир армии, в которой я служил под Белостоком, правда, я его тогда и в глаза не видел. Помните, я вам рассказывал о нем и других таких командирах для того, чтобы у нас такого в бригаде не было, или коммунист командарм Власов. Первый — это потенциальный предатель, попадет в плен, как только увидит угрозу своему животу, всё и всех выдаст, а второй явный, хотя был на очень хорошем счету. Так что не все те, кто числится коммунистом, ведут себя так, должны по совести. Ты сам это прекрасно понимаешь и видишь. Многие настоящие по духу коммунисты мертвыми на полях сражений лежат, потому что в первых рядах встали на пути у врага. Вот как-то так я думаю. Ладно, уговорили, товарищи атеисты, самому интересно Вангу увидеть. Все равно стоять здесь будем дней десять, так что организуем выезд в Петрич.