О любви, жизни, и не только. Стихи и тексты песен

Александр Леонидович Васильев

В книгу вошли материалы, написанные с 1984 по 2023 г. Не содержит ненормативной лексики. Тексты каверных версий рекомендуется читать, прослушав оригинал. Все права автора защищены.

Мысли вне мозга

Я на последнем вираже?

Отчего ж мне так тревожно на душе,

неспокойно, неуютно, тяжело?

Я как-будто на последнем вираже

лёг в полёте не на то крыло.

Мне с утра не спится, не уснуть,

я как маятник в часах туда-сюда.

Что-то давит, вроде бы, на грудь,

сердце гонит кровь не как всегда.

Это, значит, возрастной предел,

всё-таки пол-ста я разменял

и уже серьёзно поседел,

и уже бежать не так я стал.

Отчего ж мне так тревожно на душе,

что-то сделать, верно, не успел?

Развернусь-ка я тогда на вираже-

в жизни столько не закончил дел!

Новая глава к Ярмарке Тщеславия

Из древности эпох,

глубин Средневековья,

шли толпы дураков,

в подобных расплодясь

на Ярмарку Тщеславия,

где нет для них сословий,

где нет табу и правил,

над Мудростью смеясь.

И вот на трон воссевшие

решили Миром править,

ручонками вспотевшими

Державу взяв и Власть,

повергнув всех в безумие,

себя самих восславить,

молиться Скудоумию,

на нас наслав напасть!

Когда же человеческий

род нынче поумнеет,

и перестанет с свечками

молить у Дураков?

Наверное, разверзнется

земля в ногах скорее,

нас приняв с человечками,

лишёнными мозгов.

Я, гром, дождь, дух, и что-то ещё

Ветер и дождь мне в лицо,

и небо одетое в рясу.

Мне проповедь с неба гром

шлёт с молнией для острастки.

Бушует с ним дикий дух,

ломает всё, крушит на землю.

Я гордо упрямый иду,

я силы извне не приемлю.

Вот встретились он и я-

— два духа мятежных на воле.

Я чувствовал его взгляд,

он знал, чего я достоин.

Но видно, достоин идти,

единственной в жизни награды,

зачем-то куда-то в пути.

Ну, значит, кому-то так надо.

В тумане…

В тумане всё иначе,

он искажает реальность.

Тот, кто смеялся, плачет,

кто клоуном был,

стал брутальным.

А ты мне кричишь:-

«Ёжик!»

А я тебе шёпотом:-

«Лошадь!»

И где-то в тумане

с вареньем

блуждает

медвежья рожа.

В тумане всё иначе,

явное станет банальным.

Увидишь что утрачено,

себя найдёшь зеркально.

А ты мне кричишь:-

«Ёжик!»

А я тебе шёпотом:-

«Лошадь!»

И где-то в тумане

с вареньем

блуждает

медвежья рожа.

В тумане так абстрактно,

здесь бьют насмерть подушкой,

пытают в постели развратом

за сломанную погремушку.

А ты мне кричишь:-

«Ёжик!»

А я тебе шёпотом:-

«Лошадь»!»

И где-то в тумане

с вареньем

блуждает

медвежья рожа.

А ты всё равно:-

«Ёжик!»

А я тебе в ухо:-

«Лошадь!»

И где-то в тумане

варенье

сожрала

медвежья рожа.

Metronomicon. Мирам А. Андреева посвящается

Я знаю, что есть где-то на Земле,

в её схоронках, скрытых человеку,

в местах, что сберегает дикий лес,

где Время неподвластно бегу Века,

Река, с водою чистой как кристалл

и с холодом от льдов из Антарктиды,

а дно её сплошное из зеркал

и берега из серебра отлиты.

На дне зеркальном встречу я Себя,

а, может, не Себя, совсем Другого.

И стайка рыб, хвостами теребя,

на берег вынесет меня, Иного.

Ты там, в лесу, пойдешь найдёшь Тебя,

а вдруг и не тебя, и не Такого.

Когда олени в гон свой затрубят,

увидят на охоте Внеземного.

Блуждая в зеркалах на дне Реки,

Я там живу теперь на мелководье,

Звезда моя на уровне руки,

и Вечность рядом или Что-то вроде..

Я знаю, что я где-то на Земле,

а, может, это не моя планета,

не я живу на ней так много лет,

а Тот, Другой, с Реки, Там Где-то.

Два дракона с листа бумаги

Старый художник

взял акварели,

и лист бумаги,

и с ними ветер.

Он осторожно

кистью на белом

наносит краски

и с ними вечер.

Дракон весь чёрный

к Луне взлетает,

глаза как звёзды,

во взгляде — холод.

А следом красный,

он полыхает

огнём как Солнце,

и он так молод!

Устало сердце,

рука упала,

и лист бумаги

уносит ветер.

Но лишь драконам

не помешало

с его дыханьем

ожить в тот вечер.

И в цвете ночи

морозом дышит,

глаза как звёзды,

во взгляде — холод.

А следом красный,

зарю колышет

огнём как Солнце,

и он так молод!

Мы часто в жизни

себе рисуем

то тихий остров,

то шторм на море.

Не оставляем

в наших судьбах,

легенд и сказок,

исчезнув вскоре.

Летим как Ворон,

все умираем

в глазах как звёзды,

и в сердце — холод.

Навстречу — Утро,

всё оживает

под ярким Солнцем,

с ним мир так молод!

Тень

Тень по пятам

идёт по стене,

тень в подворотне

сзади выходит.

Тень показалась

где-то в окне,

тень на дороге

упала под ноги.

Жуткий из тени

вылезет монстр,

полный безличия,

без сострадания.

Следом появится

сам полубог,

очень приличный

объект созерцания.

Тень в никуда

исчезнет потом,

тени спешат

в свои мироздания.

Скрипнуло что-то —

тень вошла в дом.

Она как шпион-

на новом задании.

Жуткий из тени

вылезет монстр,

полный безличия,

без сострадания.

Следом появится

сам полубог,

очень приличный

объект созерцания.

Тот, кого придумали мы..

Где-то

в дальних горах,

скрытых нам пеленой

по завету от Древнего Бога,

эхо

стынет в ушах,

лёд и скалы стеной,

и страшна на обрыве дорога.

Небо

прыгает вниз,

ты уже в облаках,

тут рукой дотянуться до солнца.

Снега

белый карниз,

иней вжился в руках

на вершине краю путь закончен.

А внизу,

в городах,

зажигается свет,

никому невдомек, что там выше

Тот,

кто будет всегда,

и кого с нами нет,

он живёт среди нас, с нами дышит.

Это Тот,

кто придумал

нами свет удивить,

только мы всех собой удивили.

Человек

неразумный

знал уже как убить,

захотел завладеть он всем миром.

И с тех пор

наш Создатель

скрылся от нас,

горько плачет Древнее сердце.

Он

из искры Огонь

возжигает сейчас,

чтоб «творение» вылечить Смертью.