Винегрет

Александр Левин

В книгу вошли различные произведения, отражающие отношение автора к миру. Мы, как винегрет, состоим из множества частей, порой несовместимых друг с другом. Так и живём-можем!

Форменное безобразие

— Зай, ну поторопись чуть-чуть, — просил я супругу собираться побыстрее, — на электричку опоздаем!

— Марусь, — так ласково называла меня жена, — ну ты же видишь, я стараюсь, — пыхтела Света, носившая под своим сердцем наших долгожданных двойняшек уже седьмой месяц.

Так трудно доставшийся нам её живот мешал надеть сапоги. Я наклонился и помог. Молния «вжикнула», застыв наверху, на положенном ей месте.

— Ну, всё, готова?

— Угу. Только губы подкрашу.

— О, господи! Марусь, — теперь я назвал её так же ласково, как было принято в начале двадцатого века, — так мы никогда не уедем!

— Ничего, думаю твой брат войдёт в наше положение и простит небольшую задержку?

— Ха, точно, положение «в положении»! — усмехнулся я.

— Ну, вот и готово! — сказала жена, закрутив помаду обратно в футляр.

— Бежим!

— Ага! Бегу я, волосы назад! — заёрничала Света.

Мы торопливо, насколько это было возможно с таким «перегрузом», вышли из подъезда и заторопились на платформу. До электрички оставалось пять минут и дистанция в сто метров.

— Быстрее, быстрее, — подгонял я жену, — надо ещё билеты взять.

— Не надо, — вдруг отрезала любимая, — так поедем! Если чего, у меня удостоверение «МПСовское» осталось.

— А я?

— Ты чего, боишься «зайцем» ехать?

— Нет, просто не люблю! — сказал я неправду. Боялся я контролёров, с детства, какой-то испуг во мне присутствовал, хоть ни разу за руку и не был пойман. Зато часто видел баталии «контрошей» и «зайцев», не всегда мирные и даже с кровью.

— Да не будет их, вот увидишь! — уверяла меня запыхавшаяся супруга.

— Ты как хочешь, а я билеты возьму! — упрямился я.

— Мне не бери! — попросила меня жена.

— Ну, как хочешь! Стой здесь, а то вон, электричка уже идёт! — показал я на приближающийся вдалеке поезд и рванул к кассе.

У окошечка народу не было, я шустро закинул мелочь на металлическое блюдечко и попросил кассиршу один билет до «Тимирязевской». Ехать предстояло всего две остановки и шанс напороться на проверяющих был минимален, но он был!

Получив билет, рванул к жене. И вовремя! Электричка уже открыла двери. Я помог «утяжелённой» супруге зайти в вагон. Он попался необновлённый, с деревянными сидушками.

Мы приютились недалеко от дверей, поезд тронулся и тут с противоположной стороны зашли контролёры.

— Везёт же тебе, Марусь! — съехидничала Света. Это всё потому, что ты их не любишь!

Я с обидой посмотрел на жену, одетую в просторное платье-сарафан свекольного цвета, сшитого на заказ в ателье, отороченный кипельно-белыми кружевными манжетами и воротничком. Потом решил, что не стоит дуться, на будущую маму наших детишек.

Любимая была такая красивая и чувствовала себя в этой одежде комфортно. Ничто её не стесняло, лишь курточка накинута поверх, чтобы не простыть. На чуть пухлых щеках от «быстрой» ходьбы играл красноватый румянец, карие глаза светились счастьем, а ярко-красные губы звали меня их поцеловать.

Моё созерцание прервал голос «контролёрши».

— Ваши билетики, — сказал тётя в железнодорожной форме с погончиками.

— Пожалуйста, — сказал я и нервно начал рыться в кармане в поисках купленного билета.

Её напарница, проверив свою сторону, ушла в соседний вагон.

— Вот, возьмите, — протянул я нашей контролёрше измятый от поисков и вытаскивания билетик.

Та посмотрела на него, что-то отметила шариковой ручкой и отдала мне, сказав: «Спасибо!»

— У вас что? — поинтересовалась она у супруги.

Света открыла дамскую сумочку и достала оттуда удостоверение Министерства Путей Сообщения.

Проверяющая посмотрела в него, сравнила фотографию с моей супругой и строго произнесла:

— Где форма?

— Нет, — ответила Света.

— Нужна форма, без неё вы считаетесь безбилетной!

Я посмотрел на жену, на её взволнованное лицо, на живот, прилично выпиравший вперёд, вспомнил чего нам стоило обрести ростки такого счастья. Промелькнули в моей голове все те неудобства, которые доставляет супруге беременность. Тошнота, сложности в процессе одевания, перемещения. Мы только-только сделали комфортной её одежду и тут какая-то тётка, её же бывшая коллега из МПС, пытается всунуть в свою узкую, не первой свежести железнодорожную форму с погончиками мою поправившуюся от беременности любимую.

Глаза налились от возмущения кровью. Я как бык, обезумивший от красной тряпки тореадора, бросился в бой!

— Вы что, совсем охренели? — мой ор заглушал даже перестук колёс.

— Да посмотрите на неё, у вас же очки на глазах! Они вам что, не помогают? Тут и без них видно, ЖИВОТ ОГРОМНЫЙ, женщина беременна, а вы хотите, чтоб она вашу дурацкую форму напялила?

Тётка смотрела на меня ополоумевшего и просто хлопала глазами, не понимая, что ей делать.

— Саша, Саша, успокойся, всё в порядке — пыталась утихомирить меня любимая.

Но не тут-то было. Я уже побелел от ярости, и если б на меня сейчас вылили ушат воды, то вагон превратился бы в приличную парилку.

— Свет, не лезь, — отрезал я супругу от разговора с ненавистной мне контролёршей.

— Не видишь, они тут совсем оборзели! Нацепили погоны, генералы какие! У тебя в МПС чин и повыше! А эта — стоит тут, выдра очкастая. «Каждый суслик в поле — агроном!»

Тётка в форме начала пятиться задом к дверям, не спуская с меня глаз, боясь, что во гневе я её просто прибью.

— Ну, куда же вы? Как хамить — так первая, а как отвечать?

Контролёрша нащупала руками ручки дверей, быстренько их раздвинула и выскочила в тамбур соседнего вагона.

— Подождите, я до вас ещё доберусь и в министерство обязательно позвоню, расскажу, как вы над людьми издеваетесь! — неслось вдогонку контролёрше от меня сквозь стук колёс.

— Саш, Саш, ну всё, тише-тише! — шептала мне жена. На её лице играла малозаметная улыбка. Меня это только больше «вскипятило».

— Свет, ну что ты меня успокаиваешь? Ну реально, ведь, обалдели уже совсем. Видит же, ты в положении, какая тебе форма, завтра-послезавтра рожать, а ей погончики подавай! Я б её прибил, честно! А моя мадам смеётся! — всё ещё возмущался я.

А Светуле было уже не до разговора со мной, она хохотала в голос. Из её глаз лились слёзы.

— Ой, не могу, я сейчас описаюсь! — причитала она.

— Марусь, ну что ты? Ну хорош, а то реально описаешься! — переживал я за жену, думая, что и она тоже того, от стресса перестала соображать, что происходит.

— Погоди, погоди, дай отдышаться.

Жена сделала пару глубоких вдохов, попытавшись задержать дыхание, но не смогла и опять залилась в смехе.

Мы уже подъезжали к «Тимирязевской», когда она чуть успокоилась.

— Фу-ух, — выдохнула любимая.

— Кажется всё! Теперь по порядку. Про форму.

Пару её смешков все же проскочило.

— Форма, — начала она говорить размеренно, как пояснение в учебнике — бумажка, подтверждающая действительность удостоверения. Ты ж помнишь, что я в МПС не работаю уже три года? Поэтому у меня её и нет! Это не форма с погончиками…

P.S. Брат открыл дверь. Пред ним стояла плачущая от смеха парочка.