Золотая ангулоа

Александр Кучаев, 2014

В романе «Золотая ангулоа», предназначенном только для взрослых читателей, рассказывается о морских и сухопутных приключениях племянницы миллиардера Юлии Белогорской и недавнего безработного Кости Серьгина, ставших заложниками преступной организации и оказавшихся в совместном заключении.

Часть вторая

На яхте «Олимпия»

Уже в открытом море, когда берег за кормой превратился в покрытую дымкой, еле заметную полоску, Юлия Иннокентьевна закрепила штурвал и занялась своим спутником. Отыскав медицинскую аптечку, она смыла подтёки крови обработала антисептическим раствором края раны, обколола её новокаином и, покрыв какой-то жёлто-зелёной мазью плотный ватный набалдашник на конце тонкого, длинного шпунта, медленно прогнала его от входного отверстия до выходного и обратно.

— Внутренние органы не повреждены, — сказала она, ободряюще глядя на пациента. — Судя по всему, пуля прошла по касательной. Несомненно, задеты мышечные ткани. Но ничего страшного, жить будете.

Наложив марлевые салфетки, она закрепила их лейкопластырем и ловко забинтовала, после чего сделала инъекцию антибиотика.

— Это для того, чтобы подавить находящуюся в ране инфекцию, — пояснила она, складывая медицинские инструменты в прямоугольную металлическую чашу. — Я сомневаюсь, что пуля была стерильна. Вероятно, из обоих отверстий будут некоторые выделения в виде сукровицы или… Не пугайтесь, со временем это пройдёт.

— Спасибо, — Костя благодарно улыбнулся, сожалея, что операция быстро закончилось: прикосновения пальчиков «эскулапа» были весьма приятны. — Вам бы хирургом работать.

— Не стоит. Когда-то я прошла один курс медучилища. И вот — пригодилось, — она сделала паузу, после чего продолжила: — Я ведь не всегда была племянницей миллиардера, я имею в виду — признанной племянницей. Довелось и нужду терпеть и другого лиха испробовать. В то время я хотела стать врачом, но средств у нашей семьи хватало только на упомянутое училище. Лишь когда мои родители, совсем ещё молодые, умерли, дядя забрал меня к себе и взялся за моё воспитание.

Юлия Иннокентьевна подошла к штурвалу и сверила курс яхты с компасом.

— Вы вот удивляетесь моим словесным вывертам, — она взглянула на своего спутника, словно проверяя, слушает ли он её. — А чему удивляться? Думаете, среди кого я росла? Среди обычных детей, отпрысков конторщиков, слесарей и кухарок! И училась в обычной школе, где уровень преподавания русского языка и литературы был в разы ниже, чем в середине прошлого века, когда в общеобразовательной школе — городской и сельской — даже иностранную литературу изучали. Подружками же моими были девчонки, которых воспитала улица.

— А ваш дядя, Бронислав Арнольдович? Разве он вам не помогал? При его богатстве это были бы крохи.

— Мой отец не взял бы у своего старшего брата ни копейки. Они с детства всё делили что-то между собой, всё выясняли, кто из них правее, и в итоге стали чужими, даже враждебно настроенными людьми.

— И, несмотря на это, дядя взял вас к себе.

— Да, он принял меня, как родную дочь.

— А его дети?

— У него нет детей. Мой дядя — старый холостяк.

— Куда мы направляемся? — спросил Костя, наблюдая за волнами, разрезаемыми форштевнем.

— Я думаю, надо пройти ещё немного на запад, чтобы оказаться вне видимости с берега, и затем повернуть на север. Мы можем дотянуть не только до ближайшего порта Европы, но даже до Петербурга или Ростова. Обратите внимание на показания приборов. Вот, посмотрите. Видите, баки полные. Вот расход топлива, а вот путь, который мы можем проделать. Да, всё хотела спросить: как вам наша яхта? Мне она понравилась с первого взгляда. Какая она красавица, какие у неё изящные обводы!

Лицо женщины расплылось в весёлой, слегка высокомерной улыбке.

— Хорошо, что мне пришла мысль отправиться на этой посудине. Мы же сейчас фактически отдыхаем, как бы совершаем развлекательную прогулку. А то шпарили бы по берегу, по жаре. А там и камни, и зыбучие пески! Да ещё рана у вас. Сильно беспокоит?

— Не очень. Почти не болит.

— Это пока новокаин блокирует боль. Когда его действие закончится, почувствуете. Кстати, крови было немного, значит, ни один крупный сосуд не повреждён, — Юлия Иннокентьевна аппетитно облизала губы, и от этого они стали ещё ярче. Костя успел заметить, какие у неё ровные, здоровые зубы, в полутьме сарая он как-то не обращал на это внимания. — Спеклось во рту, — продолжила она, — всё-таки я изрядно переволновалась, думала, нам не уйти из бухты. Попить бы чего-нибудь.

— Я схожу посмотрю, нет ли где пресной воды.

— Вам не следует много двигаться. А лучше всего — полежать. Ну да ладно, постойте немного у штурвала, я сама пойду поищу.

Передав Косте штурвальное колесо, она вышла из рубки.

Яхта уверенно продвигалась вперёд, легко переваливаясь с волны на волну и оставляя за собой бурлящий водоворотами пенистый след. Душный полутёмный сарай, постоянное ожидание смерти, напряжение скоротечного боя — всё исчезло словно дурной сон.

Он с наслаждением вдохнул полной грудью. Мысли вернулись в будущее, рисуя родную Рябиновку, дом у озера, ровные чистые от сорняков делянки белых хризантем, встречу с милой добродушной Варварой Степановной. Как хорошо было бы сейчас оказаться рядышком с ней!

Костя улыбнулся, представив, как она обрадуется его появлению. При первой же возможности надо будет отправить ей телеграмму. Хотя нет, телеграмма устарела — это всё в прошлом. Сразу же надо позвонить. Переживает, наверное, тётушка. Должно быть, ей уже сообщили об его исчезновении.

— Я смотрю, у вас неплохое настроение, — сказала Юлия Иннокентьевна, появляясь с двумя пластиковыми бутылями и стаканчиками. — Что будете пить? Колу или минеральную?

— Колу, — после пережитого Косте хотелось чего-нибудь сладкого.

Она налила в два стакана. Пили, пока не осушили всю бутыль, после чего Юлия Иннокентьевна взяла управление яхтой на себя, а Костя собрал оружие, вынес его из рубки и, расположившись в носовой части яхты, на участке палубы, свободном от осколков стекла, принялся его изучать.

— Всё-таки вам лучше бы полежать! — крикнула Юлия Иннокентьевна.

— Ничего, ещё успеется.

Рана начинала болеть сильнее, но не настолько, чтобы ничего нельзя было делать. Он проверил магазин карабина — семь патронов, надо дополнить. Горизонт был чист, и ничто им не угрожало. Пока, во всяком случае. Но старая солдатская привычка держать оружие в боевой готовности сказывалась.

Перед глазами снова возникло неподвижное тело под скалами, как он ни старался не думать о нём. И это его, Кости, рук дело. У него пожухло лицо, и неприятно засосало под ложечкой. Лучше бы этот охранник остался жив. А может, действительно, он живой и только ранен? Да где там! Свалиться с такой высоты и выжить?! Нет, это невозможно. Мысль о том, что он убил человека, больно стегала по мозгам.

— Эй, на баке, вы, кажется, собираетесь воевать, да?! — донёсся из рубки звонкий бодрый голос.

Конец ознакомительного фрагмента.