Сто ночей меланхолии. Стихи

Александр Косачев

Никогда больше я не буду сочинять стихи. Кажется, всё, что только возможно, я выразил в этой книге. В книге, которую писал семь долгих лет. За это время я получил диплом, военный билет и водительское удостоверение. «Сто ночей меланхолии» подытоживают мои неполные тридцать и как бы говорят словами Пушкина: «Сердце в будущем живёт; настоящее уныло: всё мгновенно, всё пройдёт; что пройдёт, то будет мило».

ПУТАИНДЕБОРДЕЛЬ

ДАЛЕКАЯ ДАНИЯ

Там дождь и ветер.

Дым уходит в окно.

Мои сомнения,

забери их с собой.

От сигареты потушенной

дым, все забирай.

И ожидания худшего,

ничего не оставь.

В далекую Данию

иди, не дойдешь.

Опоздание за опозданием,

там ветер и дождь.

ТЫ

Ты всегда где-то там, о своем,

правда.

Ты всегда где-то выше

и как будто бы вне.

Вроде все то же:

ресницы, помада,

но как-то другое,

на недосягаемой такой высоте.

Ты постоянно не здесь:

не уже, не еще.

И ты вроде бы рядом,

но обязательно мимо.

И хотя рассказать можно

столько всего,

с тобой обязательно тихо…

…но так хорошо.

НЕИЗМЕРИМОЕ БЕГСТВО

Удачи мне

в моем неизмеримом бегстве

от неоплаченных счетов

и неотвечающих друзей.

Ото всего того,

чего хотелось в детстве,

от дней тоски,

обид, разлуки дней.

Удачи мне

в моей прекрасной новой жизни,

наперекор всему

когда-то должной быть.

Удачи мне

во всем, что я замыслил,

пусть только в двадцать пять

я начинаю жить.

ПЕПЕЛ ПЕЧАЛИ

вот сознание —

в нем уже нет ничего:

нет образов, узоров и линий,

нет картинок из детства,

лишь одинокая белая точка

и только безмолвные моря облаков.

КРИЧАЩИЕ

Недоученные, недоделанные

Незнающие, непонимающие

и ничего не желающие

В черном пальто

и в кедах на белой подошве

бежим за самым последним автобусом

и в самый последний момент

Мы — ни о чем не жалеющее поколение

Без войны, без денег и цели

Просто так — все как-то так.

Не хорошие и не плохие,

Не герои и не предатели

Простые и чуть-чуть туповатые.

Говорим то, что слышим,

и хотим то, что увидели.

Делаем так, как получится,

да и черт с ним.

СРАЗУ И ВСЕ

кому бы отдать свое сердце

кто возьмет его без всего

не в залог и не в долг и не вместо

а просто чтоб было оно

не желая кажется много

просишь сразу, сразу и все

одинаково всем одиноко.

одиноко и очень давно

кому бы отдать свое сердце

кто возьмет его без всего

кто в просто сумеет поверить

кто поверит в любовь ни за что

СЛУШАЙ

Не уезжай из города

На месяц, на неделю

Пусть даже на минуту

О чем еще не знаешь ты

Об этом я уже забуду

Не уезжай из города

На вечность, на мгновенье

Пусть даже на чуть-чуть

Не думай, что «наверное»

А только стань и будь

Не уезжай из города

И да — совсем-совсем

Пусть даже будет очень нужно

Пожалуйста, услышь меня

и слушай, слушай, слушай.

ПОКОЛЕНИЕ Y

Где-то там поколение Y —

я за ними уже не успел.

Каждое утро слышу я: «Прыгай»,

и каждое утро остаюсь не у дел.

Где-то там непонятный миллениум

на чужой для меня совершенно волне.

Что не так с моим поколением?

Что такого в большой бороде?

Где-то там суета и безволие

под предлогом наивной мечты.

Ну я, как всегда, ничем не доволен

и, как всегда, я пою от тоски.

ПРЕКРАСНЫЙ МОМЕНТ

Остановить жизнь

на этом прекрасном моменте.

За всю жизнь — он один,

и мы встретили его с нею вместе.

Пусть больше не будет восходов

и даже пустых мест на парковке.

Все свои юные годы

я отдам за одно лишь сегодня.

Так хорошо, невыносимо,

пусть даже это и все.

Я теперь самый счастливый:

ни дать и ни взять — ничего.

СТУДЕНТ

Ты уедешь на лето в свой родной город.

Вслед за тобою, но будто случайно,

уеду и я.

Впервые за долгие годы останемся двое.

Останемся двое —

как просто друзья.

Вспомним за чаем о наших ребятах,

вспомним про то,

что захочешь ты вспоминать.

Правда, не жил никогда я в общаге…

мы так далеко,

и ближе не стать.

Побродим немного по улицам красным

от самого теплого в жизни заката.

Наверное, приехал напрасно,

но чувствовал, знал я — так надо.

Сделаю вид, будто бы безразлично,

когда прикоснешься случайно ко мне.

Это так просто и так необычно —

как и все

в этом в лучшем из прожитых дней.

Потом я уеду

и долго, и долго, и долго

буду смотреть из окна на поля.

Но видеть я буду только и только, и только —

видеть я буду тебя.

Мы так далеко.

И как не хотел бы,

ближе не станем никак.

Это наше последнее лето,

а дальше,

а дальше — зима.

МНЕ ЭТО НРАВИТСЯ

Что было — неплохо,

и пусть таким и останется.

Ну да, теперь одиноко,

и пусть даже это мне нравится,

вы знайте, ребята,

я о нас совсем жалею —

пусть это даже когда-то

и пусть это прошедшее время.

Что было — неплохо,

таким это все и оставим.

Хорошего было так много,

и так много воспоминаний.

Распустим обиды

и возможные непонимания.

Мы будем друг другу открыты

даже в минуты прощания.

Что было — неплохо,

и пусть таким и останется.

Ну да, без вас одиноко,

но мне это, право же, нравится.

Я ВМЕСТО МЫ

сначала мирился

потом все равно

теперь ни к чему

все-таки мне уже неполные тридцать.

и теперь потихоньку

по одному

отсекаю всех тех

кто не пригодился

сначала: да ладно

потом: ну пускай

теперь же: к чертям

жаль только годы обид и тоски.

и теперь без истерик

совсем невзначай

делаю так

чтобы «я»

чтобы я

навсегда

вместо «мы».

МЯГКОЕ ОДИНОЧЕСТВО

Ты снова не знаешь,

чего тебе хочется.

Просто осколки

мягкого одиночества.

Ты снова не знаешь,

куда и зачем

девать и потратить

выходной день.

Ты снова не знаешь,

чего тебе хочется,

а выходной день

скоро закончится.

Ты просто не знаешь,

чего тебе хочется.

Это все мягкое

твое одиночество.

Бесконечный бардак твоих мыслей,

неуютный такой образ всей жизни,

непонимание, чего тебе хочется,

спаси, небо, нас от одиночества.

ЧУДОВИЩЕ ИЗ ПОДОХШЕГО МОРЯ

Это просто такое,

непонятное, эгоистичное, злое,

пожирает оно без разбора,

чудовище из подохшего моря.

Одиноодинокое,

с потрескавшимся боком оно,

с залихватским хипстер-пробором,

чудовище из подохшего моря.

Оно просто такое,

ни для чего, вот и все.

И всегда ложится с отбоем —

чудовище из подохшего моря.

ТАК ТИХО

Отсекайся.

У меня тут разлук ветра,

и тебя унесло с остальными.

Отсекайся.

Я себя еще никогда

не чувствовал настолько счастливым.

Отсекайся.

Как ты, кто ты и где —

знать не хочу и не знаю.

Ты можешь забрать с собой всех —

я по ним давно не скучаю.

Отсекайся.

Ты, ты и ты —

всем скопом давайте на выход.

Отсекайтесь.

Когда я один,

так хорошо и так тихо.

ОТ ТОСКИ

Хоть смейся, хоть плачь от тоски —

лучше, понятно, не будет.

Я прошлое рву на куски —

я лучшее сумею придумать.

Хоть смейся, хоть плачь — а чего?

Что ни оставь, то впустую.

Я снова стою у метро,

но она не идет ни в какую.

Посмейся, поплачь и вперед —

на улицы двигать пространство.

Из прошлого вырван кусок

безвозвратно ушедшего счастья.

ПОСЛЕДНЕЕ

последнее,

да, последнее мое ощущение,

мое желание не пытаться,

больше не стоять у метро под дождем,

не проситься,

так унизительно, боже,

эта кровь никогда не уймется,

а так надо не стать,

так надо не здесь, не сейчас,

так мучительно и не нужно,

нужнее было бы и не быть,

и это последнее,

да, это последнее мое ощущение.

ПОДНЯТЬСЯ

просто подняться бы нам

просто подняться сейчас

просто увидеть бы нам

этот последний рассвет

просто подняться бы нам

просто подняться сейчас

просто увидеть бы нам

этот последний, но нет

увидеть рассвет

в этот самый момент

увидеть рассвет

которого нет

просто подняться бы нам

просто подняться сейчас

просто увидеть бы нам

этот последний рассвет

ВСЕГДА СНОВА

Я все это уже переживал,

и ничего никогда не изменится.

За провалом будет снова провал,

и снова обманывать будут изменницы.

Я все это уже переживал,

и ничего никогда не меняется.

Они приходят не навсегда,

ведь они всегда снова влюбляются.

Я ПОСТАРЕЛ

Но ты представь:

я постарел —

в свои неполные тридцать.

И уже (и уже!)

ничего не успел,

хотя не вчера я на свет появился.

И ты представь:

я теперь не кричу —

не пытаюсь даже стараться.

Что ни делай,

уже не вернуть

мои воспетые в песне семнадцать.

И ты представь:

я напрочь забыл —

как не спать до последнего часа.

Студент и солдат —

это был,

а стал — покупатель у кассы.

ПУСТЬ

Успокоился голос и стих —

как это все надоело.

Кто-то поет про других,

мне до себя-то нет дела.

Успокоился голос и сел —

ничего, что еще слишком рано.

Кто-то за ЗОЖ и за сквер,

а я падаю в синюю яму.

Успокоился голос и пусть —

таких еще много-премного.

Кто-то сказал: «Наплюй и забудь»,

но я помню

до последнего

слова.

НА ЗАБЫТЫХ БИТАХ

На растраченных мыслях

и впустую пропавших словах

строю текст, из которого вышли

все, кто хоть как-то стоял на ногах.

На слабых и порванных струнах

и поколением Y забытых битах

я держу ритм доброго друга,

что опять потерялся в мечтах.

На всем безнадежном, печальном

и таком, что всегда невпопад,

ставлю метку: «Ничего не случайно»,

я все еще тут и этому рад.

мы останемся сейчас

Плывет по небу теплоход

И город за собой зовет,

Но город не идет,

Он просится назад.

Течет река над головой,

И город моется водой,

Он кажется совсем большой,

Но только не для нас.

Плывет по небу теплоход,

Вот-вот уйдет за горизонт,

Но все когда-нибудь пройдет,

Лишь мы останемся сейчас.

ТО МОРЕ

То море я выдумал сам,

чтобы просто его подарить.

Как всегда — пустой мой карман,

и настоящее море мне не купить.

Теперь на том море пора —

самый жаркий уральский июнь.

Но ты выбираешь сама

путевку на турецкий маршрут.

То море я выдумал так,

невзначай, на случайное «вдруг»:

если в мертвых погрязнет песках

все, что было и будет вокруг.

ДЖИНСЫ И КЕДЫ

пару браслетов мне на руку

и дурацкий магнитик на холодильник,

старые джинсы и давние кеды,

и видит небо: мне хватит и этого.

двадцать восемь рублей, чтоб не тащиться пешком,

ну а если чего, то, в общем-то, идти и не так далеко.

возвращаясь домой, взять кофе с собой

и сигарет еще пачку, желательно с кнопкой,

и чего-нибудь закинуть бы в топку,

чего-то попроще, на что хватит денег,

я все, что было,

все, что было,

потратил на велик.

мои друзья в фитнес-залах

и уже не шляются как раньше по барам,

я за их здоровье поднимаю стаканы.

ну а чего же еще нам?

только пару браслетов и дурацкий магнитик,

старые джинсы и давние кеды:

мне хватит и этого.

ТЕРЯТЬ

Понемногу теряю во всем.

Понемногу — сразу и не поймешь.

Я тоскую всегда обо одном:

моя юность, как ты мало живешь.

Понемногу всего и опять.

Понемногу — чтобы было не жаль.

Я хочу все вот это вот взять,

унести в свою зрелую даль.

Понемногу прощаюсь со всем.

Понемногу — я, быть может, вернусь.

День за днем и изо дня в день

я надеюсь, что снова проснусь.

ТОТ ЖЕ

Пока я все тот же болван,

мечтаю о пятнице:

в будние ночи

выходные лишь снятся мне.

Пока я все тот же болван,

сигареты и книжки,

без денег, конечно,

но с правами и вышкой.

Пока я все тот же болван,

и изо дня в день.

Пью и лежу,

будто пьяный тюлень.

Пока я все тот же болван,

и третий десяток подряд.

Остановиться бы

и отмотать все назад.

Но пока я все тот же болван

и мечтаю о пятнице.

Опять понедельник —

выходные лишь снятся мне.

СТАТЬ

Стать бы

таким мечтательным и рассеянным,

таким хотящим остаться,

из всего самого лучшего сделанным —

стать бы

и таким оставаться.

Стать бы

таким все понимающим,

таким безгранично своим,

все свое открывающим,

стать бы

и оставаться таким.

Стать бы

и быть

до последнего друга,

последнего слова,

быть чудом,

быть снова и снова,

стать бы

приятным и нужным,

хорошим и добрым,

стать бы

остаться

стать бы

и быть

обязательно лучшим.

Но хуже,

все хуже и хуже.

ТАКАЯ ТОСКА

Растосковаться бы — как дьявол,

и в это потускневшее небо

запустить дым.

Мой придурочный пес

меня снова отлаял,

и я снова полюбил никотин.

Растосковаться бы — ну прям в не могу,

и курить

до последнего самого волоса.

Я пою про тоску, про такую тоску,

но за лаем

не слышу я голоса.

Растосковаться бы — и к лешему это,

и в далекие

последние

дали.

Я курил бы,

курил

и курил.

Только все мои сигареты пропали.

ТАК МНОГО СНЕГА

Все еще так много снега

(не трогать, только не трогать)

Район высоток до неба

(так много, так много)

Все еще вечер и тихо

(облака снова поплыли)

И как легко теперь дышат

(жить бы да жить в этом мире)

Все еще так много снега

(не трогай, только не трогай)

Новая начнется неделя

(их много, так много)

ЗАНИМАТЬ ПРОСТРАНСТВО

До конца и до самого талого

(до самой что ни на есть бесконечности)

обо всем, что в душу запало мне,

буду говорить только песнями.

Обо всем, что еще только будет

(обязано быть в мои неполные тридцать),

буду орать полною грудью,

пространство топтать и веселиться.

Главное самое, чтоб не зря это было

(хотя зря, как обычно, это все и вообще),

чтобы тело мое и душа не поплыли,

тоскуя о когда-то там мне.

НЕ ТО ЧТОБЫ МОЛОД

Я уже не то чтобы молод,

мне уже третий десяток,

но снова и снова

я думаю про лучшее завтра.

Я уже не то чтобы молод,

просто мне очень смешно,

что надеждами полон

навсегда и на все.

Я уже не то чтобы молод,

но, как и прежде, дурак дураком:

мне дай только повод,

и я проору серенаду в окно.

Я уже не то чтобы молод,

просто назад не пойдешь,

это все — ряды бензоколонок:

чтоб не встать, любой дряни нальешь.

Я уже не то чтобы молод,

просто снова не в ту степь полез.

Пустыми надеждами скован —

двадцатипятилетний старик и балбес.

НЕ ДАТЬ БЫТЬ

все попытается возвратиться,

и как бы не дать этому быть.

пусть невысокого полета я птица,

но мне только вперед, во всю самую прыть.

все попытается снова вернуться,

как будто я снова все начал по новой.

прошлые годы с тоскою беснуются,

но за словом последним новое слово.

все попытается опять не исчезнуть,

не быть утрамбованным в старом шкафу.

но я позабуду ту давнюю песню,

и если новой не будет, то вообще не спою.

ФИОЛЕТОВЫЙ ФИЛИП МОРРИС

Такие печальные сторис,

молодежь не знает, что их ожидает.

Я курю фиолетовый Филип Моррис,

все так быстро сгорает.

И эти печальные перемены,

ничего не случается к лучшему.

Какой-то меланхоличный дарк-эмбиент,

все — что нам нужно.

Вся эта печальная сущность,

все эти разлук и печали ветра.

Жить, конечно, не скучно,

но тоска, такая тоска.

ТАКОЙ

И я такой —

по типу всего самого глупого,

по типу всего бестолкового.

И вродебыкактобыбудтобы,

но опять — без всего нового.

Конец ознакомительного фрагмента.