Комбыгхатор

Александр Кормашов

Книга представляет собой собрание материалов, посвящённых самой загадочной личности во Вселенной. Учёные утверждают, что ранее этой личности никогда не существовало, как минимум, в той части космоса, где сегодня находится и занимает подобающее ей место планета Земля. Пусть даже так, пусть даже ранее Комбыгхатора не существовало, но сейчас ему самое время начать существовать.

Папка 3. Комбыгхатор, или Путь одиноких сердец

#1

ПРИКАЗ №233/2299

от 4 сентября 2299 года

по Селеноградскому историческому университету:

1. В связи с началом нового учебного года категорически запрещаю прогуливать занятия в университете.

2. Объяснительные по поводу прогулов подавать на имя Ректора университета по формам №1, 2, 3, 4 или произвольной. Образцы форм №1, 2, 3, 4, а также образец-памятку для заполнения произвольной формы вывесить на «Доске объявлений» возле каждого деканата.

3. Категорически запрещаю составлять объяснительные в двух экземплярам, равно как и подавать копии на любые подпольные конкурсы студенческих объяснительных. Организаторы следующего подпольного конкурса будут так же немедленно и сурово наказаны, как и организаторы предыдущего конкурса и всех ему предшествовавших.

4. В связи с ростом количества неподписанных объяснительных обязать профессора Полутонова, заведующего кафедрой истории Первой лунной цивилизации, подготовить и прочитать курс лекций об истории тайны исповеди.

5. Деканам всех факультетов ознакомить студентов с настоящим приказом под личную подпись каждого из вверенных ему студентов. Ведомость с подписями сдать в Ректорат.

Ректор Селеноградского исторического университета

Сонцезатменский Гало Нимбович

#2

Ректору Селеноградского исторического университета Сонцезатменскому Гало Нимбовичу

от студента 2-го курса факультета философии исторических мифов Колоссова С. Л.

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

(по форме №4)

Настоящим объясняю причину своего отсутствия на занятиях 8 октября 2299 года и в соответствии с Вашим приказом за №233/2299 от 4 сентября 2299 года, с которым был ознакомлен лично, в подтверждение чего расписался, обстоятельно и подробно излагаю состав и мотивы моего такого проступка, равно как логические и нравственные посылки, исходя из которых Вы сможете сделаете в отношении меня соответствующие выводы.

8 октября я отсутствовал на занятиях в силу непредвиденных обстоятельств, которые складывались следующим образом. Рано утром, без пятнадцати девять, я вышел из общежития, вздохнул полной грудью чистый осенний воздух и, наверное, впервые в жизни так остро почувствовал, что я действительно нахожусь на Луне, и мне вновь очень сильно захотелось и жить и любить.

Бегом вернувшись назад, в общежитие, и зайдя в свою комнату, я обнаружил, что на моей кровати по-прежнему спит и не желает вставать студентка Сырували, которая таким образом прогуливала здесь первую пару. Испытывая острое желание ей об этом сказать, я сразу, не раздеваясь, принялся ее будить.

«Уйди», — проговорила она.

Желание мое не прошло и после того, как я умылся, побрился, почистил зубы, причесал волосы и направился к двери, чувствуя, что успеваю на вторую пару, до которой еще оставалось тридцать восемь секунд. К несчастью, в этот самый момент донеслось: «Ты куда?» — и Сырували протянула в моем направлении свою белую пухлую руку.

В форме №4 Вы требуете от нас излагать все причины наших прогулов честно, без недомолвок или обмана, достоверно и убедительно, обстоятельно и подробно. Каждый раз Вы требуете от нас реализма отображения, правдивости излагаемых обстоятельств и стопроцентной реальности переживаемых нами физических ощущений. Я сожалею насчет своих ста процентов. Письменная речь, как известно, посредством которой я довожу до Вас содержание данной объяснительной, передает лишь десять процентов реальности, в то время как устная — шестьдесят, устная при визуальном контакте — восемьдесят, а устная при тактильном контакте — девяносто пять. Еще четыре процента передает лирическая поэзия и один — музыка. Но я никогда не писал стихов и к тому же начисто лишен слуха.

Едва Сырували вышла из моей комнаты, как я сразу почувствовал, что успеваю хотя бы на последнюю пару. К несчастью, Сырували уходила только затем, чтоб вернуться. С собой она принесла вермишелевый суп с макаронами и пол-батона белого хлеба. Она поставила суп, нарезала хлеб, а затем уселась прямо напротив меня, подперев рукой голову. Из-за этого я сразу включил телевизор. По телевизору передавали церемонию открытия статуи Комбыгхатора. Как сознательный гражданин я не мог уже более оторваться от экрана и смотрел все то время, пока трансляция внезапно не прервалась.

Логические и нравственные посылки к выводу, что единственно достойной причиной моего отсутствия на занятиях является открытие статуи Комбыгхатора, считаю достаточными, а поэтому прошу Вас меня простить и поверить, что больше никогда впредь.

#3

Ректору Селеноградского исторического университета Сонцезатменскому Гало Нимбовичу

от студентки 3-го курса истории 1-ой цивилизации

Сырували Юлии

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

8 октября я болела. Доказательства могу доставить сама и раскрыть у Вас в кабинете в любое время. Ничего заразного у меня никогда не было. Последнюю справку покажу.

Всяческие посылки к выводу, что единственно достойной причиной моего отсутствия на занятиях является незаразная болезнь, считаю достаточными и согласна на все.

#4

Ректору Селеноградского исторического университета Сонцезатменскому Гало Нимбовичу от студентки 4-го курса факультета прикладной истории Овиновой О.

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

Уважаемый Гало Нимбович!

Должна объяснить причину своего отсутствия на занятиях 8-го октября 2299 года.

Утром 8-го октября мы с подругой вышли из общежития. В небе ярко светило солнце, листья клена выстилали нам путь. Наш путь в университет лежит через небольшой пустырь, на котором выгуливают собак. К осени на пустыре остается расти лишь эта крепкая, несгибаемая трава, и листья клена в ней стоят вертикально, будто из земли тянутся тысячи желтых плоских, расплюснутых пятипалых ладошек. Я это говорю потому, что, глядя на эти листья, всегда думаю о детях.

На пустыре мы, как всегда, остановились и закурили. Я пищу «закурили», но на самом деле мы просто достали по сигаретке. Мы так делаем постоянно. То есть делаем вид, что собираемся закурить. По утрам здесь часто гуляет с собакой один интересный мужчина, и мы останавливаемся, чтобы с ним поболтать. С ним ходит старый-престарый пес. Он такой старый, что не может поднимать заднюю лапу. Когда ему надо, он просто расставляет лапы и делает это стоя. И смотрит виновато до слез. Как будто стесняется. Я всегда хотела спросить мужчину, а как зовут этого пса, но мне все время казалось, что мы уже спрашивали и много раз, и всегда было неудобно, что мы обе про это забыли. Так что обычно мы просто стоим, глядим на собаку и курим. Правда, мужчина не курит, но он умеет находить спички. Он достает их у нас из-за уха, из капюшона куртки, из любого кармана. И всегда приговаривает: «Ловкость рук, и никакого таланта!»

В тот день, как обычно, мы с Лизой остановились на пустыре. Но мужчины не было видно. Так тоже бывало. Я хотела закурить без него, но Лиза решительно и с вызовом отказалась. Она вообще-то курит только из его рук. Она прикуривает у него из ладоней, как будто пьет воду. Я говорила ей, что не стоит так делать. Что мужчина, наверно, женатый. Или, вообще, живет с мамой. Но Лиза не слушает и продолжает прикуривать из его рук. Иногда ночью она просыпается и заявляет, что ей не спится и она пойдет погулять. Просит за ней не ходить, но мы всегда ходим вместе. Недавно снова ходили. В небе светила большая полная Земля, и каждая травинка на пустыре отбрасывала четкую тень. Мы ходили с Лизой по пустырю, и мне казалось, что мы летим с ней на самолете, а под нами — бескрайний лес. Будто это не трава вовсе, а большие деревья, и они бросают длинные тени. А в общежитии над нами смеются и называют двумя «лунатичками». Но это даже не смешно. Или смешно не более, как если бы жительниц Земли называли «землячками».

На лекциях по истории Луны нам часто приводят примеры такого «плохого юмора». На эту тему в предыдущем семестре я писала курсовую работу и до пор не могу добиться ответа, почему мне за нее поставили «незачет». В этом семестре я пишу на тему человеческих чувств последнего комбыгхатора, а поэтому хочу всех просто предупредить, что если опять будет «незачет» я этого не вынесу.

В своей работе, ещё во вступительной части, я написала, что нисколько не разделяю тех фантастических заблуждений Зыка Бухова, изложенных им в его «Дневнике», будто историческое Селение — это якобы своеобразная колония, где селились жалкие остатки человечества уже после того, как все люди покинули нашу планету. Я придерживаюсь мнения всех ученых, что Селение, на месте которого позднее образовался Селеноград, своим названием обязано слову «Селена», что значит «Луна». Я также произвела краткий текстологический анализ романа Ушана Ржи «Уезд», где впервые описывался феномен лунного горизонта и прямо предполагалось, что уезды могут существовать и на Луне тоже. Там же, во вступительной части своей курсовой работы, я изложила историю Селения-Вселенска-Селенограда, подробно и со ссылками на источники рассказав, как после Первой Великой демократической революции была свергнута власть вселенских комбыгхаторов, объявивших Селение центром Вселенной, а поэтому переименовавших его во Вселенск, и как потом состоялась Вторая Великая демократическая революция, развенчавшая мифы первой, а Вселенску (в эпоху застоя — Селенску) было возвращено имя, наиболее полно отвечающее реальности — Селеноград. В заключение вступительной части я сказала, что да, мы больше не претендуем на центральное положение во Вселенной, однако, объявив данную территорию Луной, не намерены более отступать от своей истории ни шаг!

Уважаемый Гало Нимбович! Я очень люблю Луну и намерена посвятить ее изучению всю свою дальнейшую жизнь. Вот почему я нисколько не обижаюсь, когда нас с Лизой называют двумя «лунатичками».

Накануне 8 октября мы с Лизой плохо спали, потому что левая половина третьего этажа вновь гуляла всю ночь (у ребят с факультета правого дела накануне была получка). Мы стояли на пустыре и зевали. В то утро там было пусто. Бродили только две овчарки с хозяйкой и еще собака странной мясистой породы, которую наш мужчина называл «корейской столовой». Корейская столовая была знаменита тем, что гуляла сама по себе. Хозяева выпускали на улицу, а потом пускали домой. А однажды ее украл волк. Но потом притащил обратно. И никто не знает почему.

С хозяйкой овчарок мы раньше только здоровались. А тут она подошла к нам сама и сказала, что мужчина сегодня не придет. У его собаки случился инсульт. Мы ахнули и тоже стали переживать, мы переживали втроем, и тут хозяйка проговорилась, что пса зовут Ком. Мы с Лизой ахнули еще громче, потому что внезапно вспомнили, как мужчина действительно иногда кричал: «Ком! Ком! Ком!» Но хозяйка овчарок улыбнулась и сказала, что это сокращенно, потому что полное имя пса — Комбыгхатор. И она показала, в каком примерно подъезде мужчина живет.

Мы обошли все подъезды, никого не нашли и, уставшие, сели отдохнуть на подоконнике третьего этажа одного из этих подъездов. И вдруг мы увидели внизу их. Собака шла под тропинке, наклонив набок голову. Очень сильно кренилась на один бок. Ее все время сносило с тропинки, но она держалась за нее глазом. И было видно: училась переставлять лапы с запасом на снос. Стоило же собаке сойти с тропинки, как она начинала ходить кругами. Тогда мужчина поднимал ее на руки и вновь переносил на тропинку. Поправлял голову, устанавливал лапы.

Я попробовала не пустить Лизу. Но она сделала страшные глаза, вцепилась мне в руку и сказала, что я буду предательница, если с ней не пойду.

Потом мы помогали мужчине принести собаку домой — открывали для него двери. Дома он положил собаку на коврик в прихожей. Собака лежала, как рыба. Я сказала, как рыба, потому что она изгибалась, как лежащая на боку рыба. То есть одновременно отрывала от коврика голову и вытянутые задние ноги.

«Раздевайтесь, я напою вас чаем, — сказал мужчина, увидев, что мы стоим и не раздеваемся. Он накормил нас борщом, паровыми котлетами с картофельным пюре под грибным соусом и налил по огромной фарфоровой кружке красного клюквенного киселя. — Я готовлю еду вперед на несколько суток и никогда полностью не съедаю. Раньше мне в этом помогал Комбыгхатор. А сейчас прошу помочь вас».

После обеда Лиза бросилась помогать мыть посуду. В общежитии она никогда не мыла посуду, а тут даже оттолкнула меня. Стоя бок о бок у мойки, они сосредоточенно мыли посуду, а я прошлась по квартире. Комнат было две. Одна была кабинет, где женщиной и не пахло. В другой немного пахло собакой, и она была совершенно пустая. Там гулял ветер. Там не было ничего, кроме велотренажера. Я села на тренажер и проехала на нем несколько километров. Потом я собралась уходить. Лиза не сделала мне страшных глаз. Напротив, направляя их на меня, она словно отгораживалась стеклянным экраном.

«Не уходите», — сказал мужчина, но я извинилась, сказав, что мне надо срочно идти, и сняла с вешалки пальто. Он взял у меня пальто и держал его так, что мне оставалось только повернуться спиной и продеть руки в рукава. Но я почему-то не разворачивалась. Он держал пальто, а я смотрела в рукава, и он тоже смотрел в рукава.

«Пойду посмотрю телевизор», — сказала, наконец, Лиза и ушла из прихожей в кухню. Было слышно, как она переключает каналы.

Пока мужчина вешал обратно мое пальто, я присела и стала гладить пса.

«А почему вы назвали его Комбыгхатор? — подняла я на него голову. — Разве можно называть собаку именем бога?»

«Бога? — мужчина улыбнулся и посмотрел на собаку. — Никто не знает в чем бог. Или в ком. Правда, Ком?»

Ком опять захотел подняться, как рыба.

«Пойдемте на кухню, — сказал мужчина. — Не будем его волновать».

Когда мы вернулись на кухню, Лиза тут же переключилась на новости и принялась махать на нас руками: показывали открытие статуи Комбыгхатора. Но статую всё не открывали и не открывали. Мне было интересно, что мы увидим, когда сдернут покрывало, но его всё не сдергивали. Молчать было глупо, и я спросила его, как он относится к такой статуе. Он ответил — как к памятнику. Мол, у людей и богов все наоборот. Когда памятник ставят богу, это значит, что в сердце людей он умер. А памятник человеку — это знак того, что человек жив. Он говорил о чем-то еще, но вдруг в телевизоре произошло какое-то шевеление, и трансляция прервалась. Вместо нее нам стали показывать длинный видовой фильм о таежных озерах Луны.

Лиза потащила меня покурить.

«Как ты думаешь, сколько ему лет?» — спросила она меня таким интригующим тоном, как будто спрашивала впервые.

«Я не знаю», — сказала я.

«Думаю, что все-таки староват», — задумчиво продолжала она, глядя в потолок и стряхивая пепел на мои ноги.

«Я не знаю, — повторила я, а затем соврала: — По разговору вроде не старый».

Я сказала, что он не старый, но сейчас понимаю, это не совсем так. В тот вечер он обмолвился, что любая история лженаука. А так говорят только люди старшего поколения. Они всегда говорят, что Землей и Луной должны заниматься геологи, планетологи или астрономы, но никак не историки.

Единственным оправданием пропущенных мною занятий считаю болезнь собаки и прошу Вас не относиться ко мне как к бесчувственной и злостной прогульщице.

#5

Ректору Селеноградского исторического университета Сонцезатменскому Гало Нимбовичу

от студента второго курса факультета теоретической истории Лучика Александра

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

(по форме №4)

Настоящим объясняю причину своего отсутствия на занятиях восьмого октября сего года и, в соответствии с Вашим приказом за номером 233/2299 от четвертого сентября сего года, который затвердил наизусть и готов под ним расписаться кровью, обстоятельно и подробно излагаю состав и мотивы моего такого проступка, равно как логические и нравственные посылки, исходя из которых Вы, Гало Нимбович, сделаете соответствующие, глубоко объективные или даже нелицеприятные в отношении меня выводы.

Уважаемый Гало Нимбович! Считаю своим долгом и первейшей обязанностью, как студент Вашего университета, довести до Вашего сведения факты вопиющего поведения студентов нашего общежития. Накануне восьмого октября, то есть, еще седьмого октября, в среду вечером, я был свидетелем целой серии гнусных внутрикомнатных сцен, совершенных с распитием и курением, что строжайше запрещено всеми Вашими сорока девятью приказами, запрещающими в общежитии это делать.

Уважаемый Гало Нимбович! Особенно возмутительным нахожу поведение комнаты номер 303 третьего этажа. Как я неоднократно уже Вам докладывал, эта комната, начиная с самого первого курса, никогда не дежурит по кухне, а если и дежурит, никогда не выбрасывает мусор, а если и выбрасывает, то не моет плиты и пол, а если и берет в руку тряпку, то наматывает ее на кулак и бьет ей в живот ни в чем не повинных людей. Из-за этого у людей развивается косоглазие и не держатся зубные коронки. Я даже не говорю про то неудобство, что, идя варить диетическое какао или готовить фруктовый суп, я вынужден обходить комнату 303 по второму или четвертому этажу.

Уважаемый Гало Нимбович! Спешу проинформировать Вас, что данная комната и размещенные в ней студенты, фамилии коих я не могу даже написать на одном с Вами, Гало Нимбович, листе бумаги, а поэтому список прилагаю отдельно, вечером седьмого октября в среду, принесли в общежитие толстую пачку денег, которая представляла собой их зарплату за какие-то их работы, выполненные при устройстве фундамента под статую Комбыгхатора, хотя я абсолютно уверен, что никакие работы не выполнялись, а были приписаны им прорабом, с которым они вместе пьют. Сам я, Гало Нимбович, в ужасе содрогаюсь от одной только мысли о том, что их грязные руки или лопаты могут иметь хоть какое-то отношение к историческому имени Комбыгхатора, историчнее которого на Луне нет ни одного человека, кроме, разумеется, Гало Нимбович, Вас. Более того, смею довести до Вас свое мнение, что и нынешнее несостоявшееся открытие статуи Комбыгхатора тоже дело их грязных рук или мыслей.

Уточняю, что пьянка в комнате 303 началась вчера вечером в пять часов пятнадцать минут и к девятнадцати сорока перекинулась на этаж в целом. В настоящее время, к двенадцати часам дня, здесь наблюдаются лишь отдельные очаги, дым сигарет в коридоре почти рассеялся. Исходя из опыта, полагаю, что затишье установилось до вечера. Около четыре часов дня все начнут меня уважать, обещать дружбу, совать деньги и просить сбегать за опохмелом. Объяснительную, почему я отсутствовал на занятиях завтра, то есть девятого октября, в пятницу, обязуюсь предоставить Вам завтра же.

Логические и нравственные посылки к выводу, что единственным оправданием пропущенных мною занятий является повальная пьянка третьего этажа, считаю достаточными, и обещаю, что следующую объяснительную передам Вам точно по графику через Вашу любезную секретаршу Мариночку.

P.S. Список нарушителей прилагаю.

#6

Ректору Г. Н. Сонцезатменскому

от Щ. Тримаранина

Объясняю причины своих прогулов в октябре и на будущее, потому что это всё уже надоело.

Короче, если это дело не прекратится, пеняйте хоть на кого. А у нас всегда аккуратно. Потому как за себя отвечаем. А не хотите — хоть выгоняйте. Только чтобы без этого. Ненавижу до не люблю. Короче, мы тут посовещались и, если это дело будет продолжаться, в университет мы больше ни ходим. Будем объявлять забастовку и сразу отказываемся:

1) планово менять прогнившие трубы отопления и канализации в главном учебном корпусе;

2) перекрывать текущую крышу, а также производить другой текущий ремонт;

3) срочно перекладывать упавшую стену котельной;

4) доперестраивать дачу одного человека.

Короче, доперестраивайте хоть сами.

Короче, всё.

#7

Ректору Селеноградского исторического университета Сонцезатменскому Гало Нимбовичу

от студентки 4-го курса факультета прикладной истории Овиновой О.

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

Уважаемый Гало Нимбович!

Отвечая на Вашу просьбу полнее раскрыть содержание моей объяснительной, уточняю, что 8 октября утром мы с подругой вышли из общежития и пошли в университет. В небе светило солнце. Листья клена устилали нам путь. Мужчины на пустыре не было. Собаки тоже. У Комбыгхатора был инсульт. Его заносило в сторону, и три раза в день ему надо было делать укол. Вечером мужчина понес его на прогулку. Я пошла ему в этом помогать. Помогать пошла я, потому что у Лизы возникла слабость и она прилегла на тахту мужчины, и тот накрыл ее пледом. Я видела, как ей трудно спать и не шевелиться.

Комбыгхатор ходил, кренясь набок, как подбитый двухмоторный бомбардировщик, у которого остановился один мотор (так сравнил мужчина). Потому что едва Комбыгхатор терял тропинку, как тут его начинало заносить влево и он принимался ходить кругами, все быстрей и быстрей, пока не падал на передние лапы и не зарывался мордой под листья.

«Что вы делаете? Вы мучаете его. Вы не любите его», — сказала я, когда он схватил меня за руку и не дал подойти к собаке.

«Его? Люблю», — сказал он.

«Это не любовь».

«Не любовь?»

«Не такая любовь», — поправилась я.

«Не такая? А какая такая?»

«Такая. Которая сильнее смерти».

«Смерти? Любовь сильнее смерти всегда. А вот жизнь сильнее любви», — сухо и даже как-то обыденно сказал он.

Комбыгхатор поднялся сам и снова начал ходить кругами. Иногда ему удавалось вовремя перебросить лапы направо, и тогда он делал несколько шагов прямо.

Когда мы пришли с собакой домой, Лиза уже проснулась и домывала в прихожей пол. Она вытерла Комбыгхатору лапы и бросила тряпку передо мной, чтобы я вытерла ноги. В принципе, я не обижаюсь на Лизу. Я сама виновата, потому что многое ей прощаю. В общежитии мы — как мать и дочь. Лиза спит и читает, а я готовлю и убираюсь.

«Идемте в кабинет, — сказал он, когда увидел, что я задержалась в прихожей. — Будем пить кофе».

В кабинете было много книг. Хотя и не так уж много. Много книг было только о Луне.

«Здесь я не держу лишних книг, — сказал он. — Вся библиотека на даче».

На низкий журнальный столик в углу под зеленым торшером он поставил кофейник, блюдце с лимоном и три чашки для кофе. Кресел было лишь два, оба тоже низкие. Он опустился в первое, Лиза плюхнулась во второе, и мне пришлось сесть на стул. Мои колени оказались выше уровня столика, и я видела, что мужчина иногда опускает на них свой взгляд. Я старалась казаться непринужденной, но всегда чувствовала, как он смотрит на них: под коленными чашечками вдруг становилось холодно и хотелось натянуть на колени юбку. Я извинилась и сказала, что мне надо выйти.

Когда я вернулась, они продолжали какой-то свой разговор.

«И эти тоже?» — смеялась Лиза.

«И эти, — отвечал он. — Наши космические собратья по отсутствию разума».

«Ой, — продолжала Лиза. — А нас учат, что никакой второй Луны в мире нет, и мы во Вселенной одни».

«Одни, — сказал он. — Нет. Если бы мы были одни, нас бы не было вообще».

«Ой», — испугалась Лиза.

«Ой. Не пугайтесь. — Он поставил чашку на стол и сцепил пальцы. — Если бы мы были одни… Если бы на всю громадность Вселенной мы были только одни, это была бы настолько малая вероятность существования жизни в принципе, настолько бы эта вероятность стремилась к нулю, что жизни не было бы нигде. В том числе и здесь». После этого он расцепил пальцы. Я в первый раз видела человека, который умел объяснять так просто.

Пока они так общались с Лизой, я рассмотрела его лицо. У него было очень простое лицо. Непростые только глаза. У него были продолговатые глаза, похожие на молодые огурчики. Я сказала, огурчики, потому что в комнате была полутьма, горела только настольная лампа, и глаза не должны были обладать цветом. А они казались зелеными.

Мы пробыли с ним весь день и весь вечер, расстались далеко заполночь, но в ту же ночь я вернулась к нему. Это было уже под утро. Лиза спала на своей кровати в одежде и сапогах, а я не могла отделаться от ощущения, что он меня ждет.

Дверь в квартиру была не закрыта, а лишь прикрыта, и сквозь щелочку я увидела хвост Комбыгхатора. Хвост лежал на коврике и хорошо освещался светом из кухни. Я тихо вошла и легонько потянула за собой дверь. Защелка защелкнулась. Комбыгхатор переложил хвост, освобождая мне путь.

Квартира казалась совершенно пустой, хотя на кухне по-прежнему горел свет, а в кабинете была включена настольная лампа. Тахта была застелена свежим накрахмаленным комплектом белья. Точно так же крахмалят белье у нас в общежитии. Если его разворачивать аккуратно, из него можно выстроить домик и даже залезть вовнутрь. Я отогнула край одеяла и села. Потом освободила волосы от резинки и еще держала резинку во рту, когда он вошел. Он был в банном халате и босиком. У него оказались большие, как ласты, ноги. Я сказала, как ласты, потому что они громко шлёпали о пол. Шлёп-шлёп. Наверно, я очень испугалась, потому что так и не поняла, заметил он меня или нет. А он прошлепал к столу, посмотрел на записку и вдруг выключил настольную лампу.

Зато теперь я могу сказать, что я знаю жизнь. Иными словами, я знаю, что такое есть жизнь. Хотя это не любовь. Я не знаю, что это было точно. Только если он хотел таким образом доказать, что жизнь существует и где-то еще, а не только лишь на Луне, он это доказал. Я поверила.

#8

Ректору Селеноградского Исторического Университета Сонцезатменскому Гало Нимбовичу

от студента первого курса Простаго М. У.

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

Прошу считать данную объяснительную записку фактическим моим заявлением с просьбой отчислить из университета по собственному желанию. Причину излагаю.

8 октября я типа отсутствовал на занятиях, так как днем ранее ваш секретарь Марина позвонила в наш деканат и сказала, чтобы весь первый курс как один человек явился на центральную площадь Селенограда для открытия статуи Комбыгхатора при доселе невиданном стечении народа и обстоятельств. Ничего не могу сказать про народ, про обстоятельства же заявляю со всей откровенностью.

8 октября утром я вышел из общежития, а поскольку после ночных разговоров чувствовал в теле слабость, то пошел купить что-нибудь от головы. На углу продавали пиво, я взял сразу три бутылки, а вскоре подошел и троллейбус. Найдя свободное место, я типа начал уже лечиться, но тут надо мной возникла престарелая женщина и сказала, что постоит. Она стояла бы до конца и второй и третьей бутылки, но на уже середине второй я почувствовал себя лучше, а поэтому отдал ей с несколькими глотками. Престарелая вышла, и я видел через окно, как она выливает остатки пива на решетку ливневой канализации. Потом она убрала бутылку в свою холщовую сумку.

Пока я изучал престарелую и пил свою третью бутылку, объявили, что этот номер троллейбуса вовсе не идет в центр, а напротив идет на окраину города, хотя и туда никак не может пойти, потому что центральная улица перекрыта по случаю открытия статуи Комбыгхатора. Троллейбус опустел. Видимо, все ушли на открытие. Я забрался на сиденье с ногами и накрыл себя курткой. Не помню, спал ли я вообще, потому что скоро пиво запросилось наружу, и я последовал его зову. Выбравшись из троллейбуса, я ринулся искать подходящее место, но мимо шло несколько наших ребят и потащили меня с собой. К сожалению, я только на площади понял, что уже больше не могу, а ребята куда-то исчезли.

Из всех доступных мне мест я видел только трибуну и саму статую Комбыгхатора. Она громоздилась на постаменте, накрытая целиком брезентом. Один его край свисал почти до самой земли, но вокруг статуи стояли суровые люди из военных. Такие же оцепляли трибуну.

Спасти меня могли только пустая бутылка да верные кружок товарищей, но никого из наших поблизости не было. Правда, у одного парня были очень знакомые, похожие на вчерашние пельмени глаза, такие же липкие и холодные, и он гулко отхлебывал из бутылки. Но когда я спросил у него бутылку, был определенно не понят, а стоявшие рядом девушки покосились на меня странно.

Я услышал звук смерти. Это трещал мочевой пузырь.

Черный кабель бежал от трибуны к автобусу, и тот возник предо мной как мираж. Подобравшись к нему поближе, я выхватил носовой платок и начал протирать стекла, при этом радостно улыбаясь улыбкой счастливого человека. Один из сидящих внутри телевизионщиков тоже улыбнулся в ответ и даже толкнул соседа, кивая на жмурящегося за стеклом дурачка. Никто не видел, что дурачок уже типа отвинтил пробку бензобака.

Логические и другие посылки к выводу, что всему виной является пиво, считаю достаточными, и поэтому прошу квалифицировать данную объяснительную как заявление с просьбой отдать мне мои документы, поскольку я теперь осознал, что история не является для меня достаточно гуманитарным предметом. Единственною наукой, которая, как я понял, действительно проникнута духом гуманности и гуманизма, является урология. Намерен пойти учиться, а потом заниматься ей на профессиональной основе.

С уважением — ваш бывший студент Простаго М. У.

#9

Ректору Селеноградского исторического университета Сонцезатменскому Гало Нимбовичу

от студентки 1-го курса факультета истории Первой цивилизации Росянки Л. Я.

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

Настоящим объясняю причину своего отсутствия на занятиях 8.10.99 г., а также в соответствии с вашим приказом №233/2299 от 4.9.99 излагаю состав и мотивы моего такого проступка, который вообще не считаю проступком и готова доказывать свою правоту где угодно и перед кем угодно, не взирая ни на какие чины, заслуги и звания!

8.10.99 г. я отсутствовала на занятиях вместе со всем своим курсом! Это мы делали по прямому распоряжению нашей больно умной деканши, которой, как мне прекрасно известно, еще утром звонила ваша глупая секретарша Мариночка!

Правда, я и сама хотела сходить и посмотреть, какая будет скульптура, хотя это совершенно никого не касается!

Совершенно не собираюсь ни перед кем отчитываться, где и с кем я провела этот день!

Личное мое мнение о причинах провала мероприятия не считаю ни в малейшей степени нужным до кого-либо доводить!

Совершенное мое убеждение, что причиной остановки телевизионного генератора, из чего на площади наступила мертвая тишина, а телевизионщики стали кричать, что у них не работают камеры, а поэтому раздевать статую нельзя, является злонамеренный акт саботажа, я считаю никому абсолютно не интересным!

Сведения, которые я получила в толпе, сцены, которым была свидетелем, факты, которым нашла объяснение, выводы, которые могу сделать в любой момент, ровным счетом никого не касаются!

Я вовсе не собираюсь записываться к кому бы то ни было на прием в ближайший приемный день!

Я вовсе не собираюсь сидеть по четыре часа в приемной и ждать, пока всякие там секретарши Мариночки соизволят похлопать глазками на тот якобы пустой стул, на котором кто-то сидит и ждет!!.

Все логические и нравственные посылки к выводу, что причиной моего отсутствия на занятиях является открытие статуи Комбыгхатора, считаю абсолютно недостаточными и буду кричать об этом всю свою жизнь, пока Луна ещё вертится и люди не будут разговаривать со мной по-нормальному!!!

#10

Ректору Селеноградского исторического университета Сонцезатменскому Гало Нимбовичу

от студентки 4-го курса факультета прикладной истории Овиновой О.

ОБЪЯСНИТЕЛЬНАЯ

Уважаемый Гало Нимбович!

Как я уже объясняла Вам в двух предыдущих своих объяснительных, 8-го октября мы с подругой вышли из общежития и пошли в университет. В небе светило солнце. Мужчины на пустыре не было. Собаки тоже. У Комбыгхатора был инсульт. Он ходил боком, как самолет с одним отказавшим мотором. Вечером мы с мужчиной выгуливали собаку еще один раз. После этого он предложил нам с Лизой по чашечке кофе. Мои колени были выше уровня журнального столика, и я видела, что мужчина иногда опускает на них свой взгляд. Я старалась казаться непринужденной, но всегда чувствовала коленями его взгляд.

«Вы знаете, нам надо домой», — проговорила я, когда мы допили кофе.

«Домой», — сказал он.

Я уже привыкла к тому, что он повторяет последнее слово, мое или Лизино, но сейчас он вдруг замолчал, и «домой» повисло в воздухе, как топор.

Лиза пошутила, что он говорит, как инопланетянин,.

«Ну, что вы, — проговорил он. — Не думайте обо мне настолько уж хорошо».

Он встал и начал собирать кофейные чашки. Лиза бросилась помогать. Две чашки они разбили. С кухни доносились их голоса, но я не вслушивалась. На письменном столе лежали листы бумаги, одни чистые, исписанные и исчерканные. Ещё лежали тетрадь и альбом — из тех альбомов для рисования, какие мы приносили в школу. Альбом был сильно потрепан, обложка круто оттопырилась вверх, и оттого казалось, что альбом наполовину открыт. На первой странице я увидела карту Луны.

Я видела множество карт Луны, но все они были обычные. Я сказала, обычные, потому что наш глаз не видит на них никаких искажений. Хотя они есть. Например, все те очертания, которым не повезло находиться внизу или вверху карты, всегда растянуты вширь. Тут действует закон отображения поверхности шара на плоскость. Из-за этого, например, получается, что река Полюсна даже в самых узких своих верховьях столь же широка, как и здесь, когда течет через город, а то болотное озерцо, из которого она вытекает, вообще не имеет границ, потому что законы проекции разворачивают его в северный полярный океан.

Другая карта состояла из двух полушарий, и в ней я узнала глобус уезда. Или глобус Луны, поскольку уезды отменены. Я знаю, что глобус Луны не бывает в свободной продаже, и подумала, что этот мужчина художник-любитель и рисует для себя. Старшее поколение все еще про себя верит, что Луна находится на Земле. Их можно понять. Им трудно говорить «луна-матушка» и хоронить себя в лунном грунте. На лекциях нам объясняют, что это у них генетическое. Их слишком долго пугали исторической безопасностью, потом туманили мозги исторической фантастикой, и сейчас они просто не верят, что история может быть необходимой наукой.

Карты в альбоме еще не кончились, как тут в кабинет прискакала Лиза — в фартуке и с тряпкой в руках. Увидев меня, она закричала: «Нельзя трогать не свои вещи!» — а после даже не улыбнулась. Лиза вытерла журнальный столик и еще раз оглянулась на меня из дверей. Я думала, что она извинится, но она только посмотрела.

Дождавшись, когда она уйдет, я закрыла альбом. Потом походила по кабинету. Подождала. В кухне было тихо. В квартире и во всем доме стояла неприятная тишина. Я снова взяла тот стул, на котором сидела, когда пили кофе, подставила его к журнальному столику. Села. Справа от меня было кресло, в котором сидел мужчина. Слева — Лизка.

Глупая Лизка. Я поняла, какая же она глупая еще в первый день. Когда мы с ней познакомились. Она сидела на кровати и красила на ногах ногти. Я сказала, что у нее красивые ногти. «Да, — сказала она и вытянула всю ногу. — И длинные. Как у пианистки». В этом вся Лизка. Из-за этого ей прощается многое.

Я так и сидела. Сидела одна перед чистым и пустым столиком. И только боялась, что они меня позовут, а я не успею встать. Или вдруг они входят, а я сижу.

Но никто не вошел. Я слышала, как они вышли в коридор и стали кормить Комбыгхатора. Я пошла туда.

Он начал есть, еще лежа на боку и вылакивая еду из плоской неглубокой тарелки, но потом ему помогли разобраться с лапами, и он смог лежать прямо. Но всё равно приходилось придерживать. Еда была бедная, какая-то невнятная кашица, но он ел ее с жадностью, и при каждом глотании его острая, почти птичья, грудина гулко стукала о пол. Каши было немного. Съев, собака снова опрокинулась на бок и вылизала тарелку снизу. Тарелка под языком прокручивалась и с каждым разом отъезжала все дальше. Потом Комбыгхатор вздохнул и закрыл глаза. Следующего вдоха мы ждали, казалось, вечность.

Покормив собаку, мужчина начал одеваться, стали одеваться и мы. Он не просил, а мы не напрашивались, и все же так получилось, что через пять или десять минут мы все сидели в машине. Он за рулем, Лиза рядом с ним, я — на заднем сиденье, держа на коленях голову лежащего Комбыгхатора. Пес был тяжелый и, когда машина неожиданно тормозила, все время норовил упасть на пол.

В машине с мужчиной произошла перемена. До этого он казался вполне сдержанным человеком, но когда включил скорость и выжал сцепление, с ним что-то произошло. Я сама садилась за руль и знаю, как это бывает с иными людьми. Машина рванула с места, как на гонках на выживание.

Через минуту я потребовала меня высадить, он вежливо извинился, но медленнее от этого не поехал, зато стал останавливаться на светофорах. Это тоже было нехорошо, потому что он тормозил слишком резко, как при аварии, с визгом тормозов и клевком носом, но, главное, он не предупреждал, когда будет останавливаться, а когда нет. Я видела, что Лизу тоже мутит. Она улыбалась и в чем-то поддакивала ему через силу.

Мужчина сказал, что мы едем к одному человеку, который принимает животных у себя дома. Я решила, что это ветеринар, и мне почему-то показалось, что он должен собаке сделать какой-то укол, от которого Комбыгхатор уснет и уже не проснется. Почему-то мне так казалось. Собаке тоже было тревожно. Ей тоже ничего заранее не сказали.

Конец ознакомительного фрагмента.