«Древоходец». Деревенский колдун.

Александр Колокольников, 2022

В маленьком захолустном городке поселился колдун. Открыл при городской больнице кабинет и стал принимать больных. Почему колдун, а не целитель? Так народ его прозвал, а народ наш не обманешь. Тем более, сам колдун был из этих мест, и старожилы ещё помнили, как он учился здесь в школе, потому и всю подноготную его знали. В этом городке раньше жили его бабка с дедом. Сам колдун и после их смерти почему-то постоянно сюда приезжал, а потом и совсем решил остаться. Человек он был нелюдимый, желчный и за это многие его невзлюбили, а некоторые, особо суеверные, просто панически боялись, но зато все гордились, что в их городе живёт настоящий колдун. Лечится к нему приезжали даже из Москвы. Кому помогал, кому не мог, но очередь на приём была на месяцы вперёд. Он был источником многих сплетен и домыслов, но любые, даже самые нелепые домыслы, были далеки от тех невероятных и фантастических событий, после которых колдун обрёл свои способности.

Глава 2

Тогда он держал маленький кабинет в Москве, где, по официальной версии, проводил сеансы лечения иглоукалыванием. Получил лицензию, и три, а иногда и четыре дня в неделю, вёл приём. Несколько специальных групп, работающих с ним, использовали это прикрытие в своих целях. По принятой у них терминологии они подводили к нему или «агентов влияния», или сагитированных будущих «системщиков». Агент влияния — это человек, который им или мешал, или наоборот, был необходим для стабильной работы системы. Системщики же — люди, которые решили присоединиться к ним добровольно. После несложной манипуляции, проводимой Константин Сергеевичем, и те и другие становился «обращёнными». В целях «маскировки» он вёл приём и обычных пациентов, что со временем стало давать и очень даже неплохой доход. Ради работы с такими посетителями он нанял помощника Яшу — студента, медика. Тот вёл регистратуру, следил за расходниками, искал клиентов. Искал не только размещая объявления, но и через врачей в поликлиниках. Те направляли к колдуну своих пациентов, за что имели небольшие комиссионные. По полной задействовал своих друзей и родственников, коих у него было просто невероятное количество, разбросанных по всему миру. Со временем, Яшиными стараниями, стали появляться и пациенты-иностранцы. А в силу Яшиной национальности среди них было много евреев, или лиц с еврейскими корнями, которые при общении с Константином Сергеевичем стали часто употреблять уважительное обращение — ребе. Его это только забавляло — называй, как хочешь, только деньги плати. Рабочий кабинет колдуна, находился в двухэтажном здании дореволюционной постройки. Вход и холл были общие с клиникой косметологии. И вот, однажды утром, а приходил колдун всегда за час до приёма, открывает он входную дверь, и с изумлением видит, что в холле, где, обычно, угнездившись в креслах сидели девочки с накаченными губками, и, закинув ножку на ножку, листали глянцевые журналы, так вот, в центре этого холла, расположились евреи ортодоксы. Самые настоящие — в шляпах и с пейсами. Все они стояли, прикрыв глаза. А один, раскачиваясь, читал, видимо молитву, по маленькие книжке, которую держал в руках перед собой. Девчонки с губками, и «ботаксные» дамы растерянно жались по углам, тихонько перешёптываясь. Робкая надежда, что ортодоксы не по его душу, а так — зашли бородавки удалить, сразу исчезла. За их спинами переминаясь с ноги на ногу молился, или, вернее, изображал что молится — помощник Яша. Пока Константин Сергеевич возился с замком и входил в кабинет, вдогонку ему прозвучало сказанное хором: «аминь», или что-то похожее — очевидно, окончание молитвы. Только он успел надеть халат, как в дверь проскользнул Яша.

— Яша! Что это значит? Откуда такая необычная клиентура, да и ещё так много?

— Понимаете, Константин Сергеевич, меня попросили. Сказали, что приехал очень уважаемый в сообществе человек. Они тут с делегацией в Москве. Сегодня уезжают. Хотят с вами поговорить. Мне звонили вечером, устроить встречу. Тоже очень уважаемые люди просили. Я не мог отказать, — всё это Яша выпалил на едином дыхании. Константин Сергеевич поморщился: ему неоднократно доводилось общаться со служителями разных религий, и конфессий. В каком бы месте, в каком бы городе он ни открывал кабинет для приёма больных, через некоторое время, видимо, прислушавшись к пастве, появлялись священники. И, с подозрительной закономерностью, через два, три дня после служителей церкви наведывались сотрудники КГБ. Все пастыри при посещении заявляли, что пришли искать бога, якобы, в нём. Но на самом деле, как считал колдун, искали подтверждение бытия бога для себя. На случай подобного разговора, у него имелась готовая схема: — Свои возможности излечивать некоторые болезни, он объяснял особой техникой, частично разработанной им самим, частично позаимствованной из древнекитайской медицины. А вот использовать подобную технику, может только он, потому как у него есть дар видеть болезни, скрытые в теле человека. Но не всегда, и не у всех.

Откуда у него такие способности? — Он не знает. Верит ли он в бога? — Он допускает существование бога. Ведь для того, чтобы сказать: «Бога нет!» — нужно себя мнить равным богу, а он человек, просто с небольшими отклонениями, кои использует для лечения людей. Если его пытались втянуть в теологический спор, он переходил на личности — начинал ставить оппонентам медицинские диагнозы. Общение сразу теряло духовную возвышенность, сворачивая к теме бренности и несовершенстве конкретного, и, оказывается, горячо любимого тела.

По подобному сценарию он построил беседу и в этот раз. Единственно, вышла накладка в начале разговора.

Когда старший из ортодоксов сказал: «Я пришёл посмотреть, как много бога в тебе».

Константин Сергеевич ответил, что он не еврей. Он русский. После чего установилась неловкая пауза, во время которой их главный, их патриарх повернулся и бросил взгляд на стоявшего поодаль Яшу. Тот выглядел крайне растерянным, если не сказать, что потрясённым. В некоторых течениях у ортодоксов существует положение, по которому частицу бога может нести только еврей — видимо, сегодняшние гости придерживалась подобных взглядов.

Узнав, что собеседник, хоть и наделён некими способностями, но он — гой, они заметно потеряли интерес к разговору и вели его вяло.

Тогда, дабы их «развеселить», и придать живость беседе — все трое, а именно только три ортодокса из группы, зашли к нему в кабинет, получили бесплатно экспресс диагнозы. Двое так себе — средней тяжести. А касаемо третьего, — Константин Сергеевич выразил серьёзные сомненья, что тот сможет благополучно долететь до Земли обетованной. Первым двум он объяснил, что с их проблемами легко справиться традиционная медицина, третьему, как оказалось, проживающему в Москве, посоветовал, где и у кого можно подлечиться. Но ставить стенды порекомендовал всё же добираться до Земли обетованной. Затем они попросили посмотреть ещё одного из группы, следом ещё одного. Ему пришлось напоминать: его ждут пациенты, а их визит на сегодня не планировался. Ортодоксы наконец — то покинули кабинет. Но, выйдя на улицу, некоторое время остались стоять около поликлиники, что-то активно обсуждая, и вызывая оторопь у прохожих видом столь экзотической компании в этом спокойном уголке Москвы. В конце концов они ушли, оставив Яшу одного. Константин Сергеевич постучал в оконное стекло, и жестом предложил зайти. Когда Яша появился в кабинете, и встав перед столом только собрался что-то сказать, как колдун сразу перебил его вопросом:

— Ну, рассказывай, из каких — таких наблюдений, или соображении ты решил, что я еврей? — Я был уверен… Все думали… — Удивительное дело! Меня зовут — Мойше, имя папы Ворух, и фамилия Кацман — а я называю себя русским. Что-то ни так? Неужели у меня другое имя, и другая фамилия? Здесь Константин Сергеевич немного лукавил: Яша не знал его настоящей фамилии. Лицензия была оформлена на подставное лицо. С тем же именем — отчеством, но фамилия другая, правда, тоже чисто славянская. — Ну, раньше часто меняли на русские, — замялся Яша. — Ты встречал меня в синагоге? Нет не встречал? А, извращенец — подсмотрел в туалете? Так, поверь, это тебе померещилось.

— Ну, — продолжал мямлить Яша, — ничего не померещилось. То есть, ничего не подсмотрел… Просто, просто — вы умный! — Что, что? — переспросил Константин Сергеевич.

— Вы умный, — более уверенно повторил Яша.

— Вот оно как! Оттого, значит, что я показался тебе умным, ты и решил, что я еврей?

Яша продолжил: — Ещё борода, шляпа. Ну как у этих, которые были…

— Какой сегодня интересный день! — начал Константин Сергеевич. — С утра одни зашли, — по их религии во мне нет, и не может быть бога — я не еврей. Затем ещё хмырь нарисовался. По его, видишь ли, убеждениям — невозможно быть умным, если ты не еврей. Получается, я прямо недочеловек какой-то! В общем так, Яша. Поверь мне, порядком пожившему и много повидавшему… Умных, что у евреев, что у русских, или каких других — примерно всё одинаково — каждый пятый, шестой. Конечно, доступность образования — сильно влияет. Но, что правда, то правда: среди евреев — доля активных, деятельных — выше. Живость характера, даже без большого ума, нередко приводит и их к успеху. Да ещё и поддержка диаспоры. Но такие, зачастую не могут вовремя остановиться — зарываются. Одно, другое непродуманное решение, недооценка рисков — и крах. А вот аналитики из их среды — вот те действительно… Ну, ладно — хватит умствовать…

Константин Сергеевич немного помолчал, смотря в окно и стуча пальцами по столу, а затем продолжил: — Напоследок я тебе скажу, что вот таким активным недоумком, ты Яша и являешься. И ты уволен.

Он, поднялся, и, подталкивая пребывающего в прострации помощника, вывел его в холл к столику, где тот обычно сидел. Забрав со стола ноутбук с учётными записями пациентов, вернулся в кабинет и сразу позвонил Жанне, которая занималась решением всех его организационных и кадровых вопросов. Узнав, что он просит подыскать нового помощника, Жанна сразу поинтересовалась:

— А Яшу-то, за что уволил?

— За русофобские взгляды!

— Чего, чего? И как мне в трудовой писать? Уволен за нац. экстремизм? Что случилось-то?

Константин Сергеевич вкратце описал:

— Так вот и заявил: вы умный — значит еврей. Представляешь, показался ему умным, и он безоговорочно решил — еврей!

— А разве этого мало? — неожиданно с местечковой картавостью и растяжкой гласных и ответила Жанна.

— Тьфу, зараза! Я и забыл, что ты наполовину еврейка!

— Ты сделал меня в два раза умней — я еврейка на четверть, по бабушке. Может оставишь его? Парень шустрый, старается — вон сколько богатеньких буратин тебе подогнал. А отношение к русским… У его, мамы — Берты Исаевны — Яша от второго брака. А первый раз была замужем за русским. Муж бросил её меньше, чем через год после свадьбы. Вот свои светлые, чувства к первому мужу, она перенесла и на всех русских, ну, наверное, и сыну внушила.

— Надо же! — удивился Константин Сергеевич, — ты даже знаешь по имени-отчеству маму Яши, и её личную жизнь!?

— Э-э-э. А что здесь удивительного. Я отвечаю за кадры, а значит и за безопасность. Мне, вот приходиться, как настоящему кадровику, быть и особистом…

— Да, да. Понимаю, понимаю, — успокоил её Константин Сергеевич. Сколько там откликов было на наше объявление — подработка для студентов-медиков? Кажется, больше тридцати? И ты вдумчиво посидела, и остановилась на Яше — стоматологе — недоучке. И как же ты выбрала именно его? Я, конечно, в это не верю, но неужели твоя мама подсказала: «У моей подруги Берточки, есть сыночек — Яшенька. Очень приятный мальчик. Жанна, ты не могла бы подыскать ему хорошую подработку». А, особистка? Так это было? Что молчишь?

— Ой! Константин, что-то с телефоном! Ничего не слышу! Не слышу!

— Ладно, ладно, — проехали, — продолжил Константин Сергеевич. — Я хочу рядом с собой иметь человека, из нашей системы — чтобы полное доверие. Яша нам не подходит — его в систему брать нельзя. Я это сразу понял, но он был полезен. Мне безразлично, как он относиться к русским, или там к арабам. Может его обижали в школе, а это реакция, или, действительно, мама в мозг насвистела. Дело в том, что Яша прекрасно слышал, мою фразу: «Я русский», но не смог быстро перестроиться. Ляпнул, так ляпнул — показав полный тупизм. В систему его пускать, нельзя. Нельзя — категорически. Так что с Яшей — всё. Ты мне лучше, подыщи девочку, чтоб за компом сидела, ну на звонки там, и на приёме могла помочь, а главное — серьёзная кандидатка на скорейший ввод в систему.

Да, совсем забыл, и ещё чтоб симпатичная — всё же цены у нас немалые, а это, так сказать, лицо фирмы.

— Хорошо, — ответила Жанна, — есть у меня одна на примете из модельного агентства — красавица, умница. Фигурка, ну прямо эталон — 90-60-90. Реснички, губки — ну всё, всё при ней! Вот, наверное, к тебе и направлю.

— Константин, ты меня слышишь? — поинтересовалась Жанна. — Чего притих? Замечтался — прямо из реальности выпал. Наверное, слюни уже на стол капают?

Потом, с дрожащим от официоза голосом советского диктора первого канала, объявляющего о запуске очередного спутника, продолжила: — Вы, Константин Сергеевич нас учили, что для системы внешность неважна. Главное — личностные характеристики, интеллект, навыки и способность принести пользу нашему великому делу, — дальше Жанна перешла на обычный тон. — Так что, про симпатичненькую помощницу — плюньте и забудьте.

— Я никогда не говорил, что для женщин внешность не важна, и потом — лицо фирмы… — начал Константин Сергеевич.

— Нет, и ещё раз нет. Вы наше всё. Вы должны всегда быть собраны и активны. А то появиться рядом смазливая вертихвостка, и начнёте вы постоянно выпадать из реальности, как минуту назад. Мы, ваши верные товарищи, этого допустить не можем. Я указание поняла, постараюсь всё сделать правильно. А, вы, если появятся какие-то там желания, или потребности разные — обращайтесь, не стесняйтесь — чем могу, всегда оперативно помогу, — двусмысленно закончила Жанна.

После разговора с Жанной он принял от силы пару пациентов, как в кабинет зашёл директор косметологической клиники.

— Константин Сергеевич, я с большим уважением отношусь, и лично к вам, и к вашим религиозным взглядам. Но проводить коллективные молитвы единоверцев в холле — это, простите, из ряда вон. Клиентки жалуются, да и персонал недоволен. Мы уже связались с хозяином помещения. Повторится нечто подобное, и он обещал вас выселить. Ещё раз извините, но так нельзя! После чего глава клиники вышел, деликатно прикрыв за собой дверь.

— А побаивается, побаивается. Своих то врачей кроет матом — аж стёкла дребезжат. Видимо неплохой интуит — что-то во мне почувствовал, — подумал Константин Сергеевич, глядя на закрывшуюся дверь.

Но на этом история с хасидами не закончилось, а только началась раскручиваться.

По Москве стали распространять слухи: мол в Барабанном переулке, что рядом с Большой Семёновской, лечит иглоукалыванием какой-то еврей, или даже — еврейский ортодокс. И творит, истинно, чудеса. За два-три сеанса излечивает болезни, от которых люди годами страдали, и никто не мог помочь. А диагноз ставит — очки снимет, раз взглянет, и сразу, без твоего рентгена — всё, как есть точно скажет. Берёт, правда, дорого. К нему его единоверцы приезжали, целой делегацией. Предлагали уехать к ним в Израиль. Бога своего прямо рядом с кабинетом молили, чтоб согласился. Отказался — разве там такое бабло поднимет, как в Москве.

Около клиники стали появляться любопытные, с целью просто увидеть колдуна.

Количество желающих попасть на приём выросло в десятки раз. Новая помощница, радикально лишённая и намёка на сексуальность — отдельное спасибо Жанне, но деловая и собранная, сетовала, что запись идёт уже на полгода вперёд. А также, что её буквально «изнасиловали» постоянными просьбами и нагнали страху угрозами — требуя срочного приёма.

Когда помощница этими словами жаловалась колдуну, он, смотря на неё, думал, что с такой внешностью бедной девочке об изнасиловании можно только мечтать, но насчёт чрезмерного наплыва клиентов, она была права и с этим что-то надо было делать. Всё же основная цель клиники была другая, а лечение клиентов — прикрытие.

Появилась мысль — сбить ажиотаж разоблачительной статьёй в прессе: «Целитель — мошенник».

Подкинула эту идею Жанна, она же взялась за её воплощение.

Как и в любом деле, неудачи, конечно, случались. Корреспонденту одной из московских газет сделали заказ и «сдали» несколько «живых примеров» неудач. Но, играя словами — «мёртвые примеры», после публикации о живых неудачах вылезли сами, словно упыри в полночь. Общеизвестно: за спиной маленького врача — скрывается маленькое кладбище. За спиной большого, и много практикующего врача — большое кладбище. И болезни, которые лечил Константин Сергеевич, и методы, которые он использовал, практически, не могли привести к преждевременной смерти клиента. Другое дело — диагностика. Бесспорно, что-то упускал. Да, и не мог видеть целый ряд заболеваний, которые определялись только специальными тестами. Он и не подавал свой диагноз, как истину в последней инстанции.

Публикация статьи оказалась, их серьёзнейшим просчётом. На сайте газеты, а потом и на других площадках, появились, частично надуманные, а иногда и правдивые истории о его неудачах при лечении, или ошибках в диагностике, якобы даже, приведших к смерти. Пошёл вал обсуждений. В некоторых отзывах, их было меньшинство — поддержка от благодарных пациентов, но, чаще, гораздо чаще — оскорбления, брань и проклятья в адрес жидов-убийц от русских патриотов. Что удивительно, изначально в газетной статье о его, якобы, еврействе не упоминалось вовсе. Более того, врач-еврей для Москвы — такая же житейская обыденность, как азербайджанец на рынке. Но он был не врач, он был — целитель. И во всех обсуждениях он фигурировал, не просто как еврей, а еврей-ортодокс — лжецелитель.

Шквал, вызванный статьёй, не стихал, и со временем положение только ухудшалось. Выяснилось, что некая адвокатская контора собирается подать на него судебный иск от группы пострадавших. Мало того, на одном из телевизионных каналов готовят ток-шоу о целителях — мошенниках, куда пригласили и его пациентов. Пришлось собирать «малый совет». Выступил «безопасник», сообщил, что акция против него тщательно спланирована. Статья в газете была для них просто даром с небес. Промежуточных заказчиков отследили, но основные пока не выявлены.

— Да и не тратьте силы и время на поиски — сами объявятся, — вмешался Константин Сергеевич. — Явно выталкивают из России, хотят подгрести к себе. Или деньгу на мне зашибать или…

— На опыты, — перебила Жанна. Константин Сергеевич хмуро кивнул, и продолжил, посмотрев на безопасника:

— Вам. До суда не доводить, ни в коем случае. Подкуп, шантаж, угрозы.

Ну, а вы, — он перевёл взгляд на юриста, — всё равно готовьтесь. И вам же поручаю это ток-шоу. Есть какие выходы на ведущего? Или кто там главный?

— Есть выход на продюсеров, но они играют на обе стороны, им с кого деньги не содрать, — ответил безопасник.

–Линия поведения такая, — продолжил Константин Сергеевич. — Никакие лекарства при лечении не использую и не назначаю. Иглоукалывание и всё, точка! Диагнозы — только предварительные, за подтверждением отправляю в больницу.

— Вопрос! — вмешался юрист. — Я сам видел, как вы вводили лекарство в колено. А если и пациент видел?

— Он не мог видеть. Если я делаю инъекцию в суставную сумку, или ещё куда — усыпляю.

— А, как усыпляете? — не отставал юрист. — Гипноз не подойдёт, без предварительного письменного согласия — нельзя.

— Да, накладочка! Будем надеяться — вопрос не поднимут. Заснул и заснул.

Выяснить, кого они притащат на передачу, — продолжил Константин Сергеевич. — Если разговор зайдёт о смерти — по возможности, достать результаты вскрытия. Понятно, там их не зачитывать, но в курсе быть надо.

Подобрать несколько вылеченных мною клиентов, можно и артистов. Только с простыми диагнозами: позвоночная грыжа, артрит — ничего экстраординарного.

— Артистов из пациентов, или, в смысле, подставных? — спросил адвокат.

— Конечно подставных, — ответил Константин Сергеевич. — Артист — лишнее внимание. А мы и так нашумели. — Он продолжил: — Адвоката найми со стороны, средней известности, для программы — наших не свети…

— Когда адвокат получит слово на передаче, — вмешалась Жанна, — пусть заострит внимание на происхождении. Так мол и так — простой рязанский паренёк из деревни Малые Клуши. Землю пахал, жито сеял. И вот, как-то, вычёсывал он репьи из хвоста мерина, и лягнул его мерин копытом кованным. Три дня лежал он без памяти, а когда очнулся — почувствовал в себе силу великую. Палочкой навоз с лаптей счистил и пошёл по миру — лечить людей…

— Почему рязанский? — поинтересовался Константин Сергеевич смеясь.

— От еврейства отмыться, а Урюпинск — избито. Да и адвоката надо подобрать стержневой нации.

— Ну, в общем, правильно, — одобрил Константин Сергеевич, — нужна жалостливая история о простом парне из глубинки — только без мерина.

— Пусть будет коза! — быстро среагировала Жанна. — Только чем вы к ней…

— Жанна — коза безрогая, замолчи! — под общий хохот прервал Жанну Константин Сергеевич. — Серьёзное же дело, а у тебя в голове одни извращённые фантазии.

Ток-шоу на телевидении ещё раз наглядно показало: планируй не планируй — предусмотреть всё невозможно. Слова о том, что знаменитостей не привлекать — много шума — оказались пророческими.

Устроители программы пригласили популярную когда-то исполнительницу народных песен и русских романсов. Эта дива, от мощного вокала и, главное, от вида которой млело ещё брежневское политбюро, до сих пор сохранила и стать и голос. А её грудь по-прежнему поражала, являясь, сама по себе — отдельной песней. Всю первую половину ток-шоу, она спокойно сидела рядом с приглашёнными медиками — экспертами, и, практически, не учувствовала в обсуждении, только кивала, соглашаясь с резкими выпадами врачей, рьяно клеймивших шарлатанов и псевдоцелителей. Всё переменилось, когда на большом, во всю стену экране студии, появилась фотография Константина Сергеевича. Длинная борода, надвинутая шляпа и тёмные очки — качественно маскировали его внешность, но фотограф поймал его в момент выхода из двери клиники и на снимке чётко читалась название.

Надо же было такому случиться, но певица не раз подвозила к клинике родного брата. Борик — так она его ласково называла, был моложе на двенадцать лет. Несмотря на многочисленные замужества, своих детей у певицы не было. И весь нерастраченный инстинкт материнства она вложила в заботу о Борике. Он был хронический неудачник. В детстве постоянно болел, ладно желтуха. В четырнадцать лет, живя в Подмосковье, умудрился подцепить малярию — это, почти не выходя из дома. Повзрослев, он три раза женился, и все три раза неудачно — жёны его бросали. Последний раз, она сама подобрала ему женщину — пусть не очень красивую и с ребёночком, но хозяйственную, положительную и верующую в бога. И всё, вроде бы, стало налаживаться, — и тут вдруг Борика ударил инсульт — отнялась рука и нога. Она с Бориком обошла все Московские больницы, возила в Германию. Объехали с его женой, старые «намоленные» церкви, заказывая молебны «За здравие» — всё бесполезно. В И вот, когда они уже потеряли всякую надежду, одна из её старых подруг, посоветовала Константина Сергеевича. Тот стал их последним шансом на исцеление. Поначалу, привозя брата, певице приходилось помогать своему водителю доводить больного до кабинета. Там она и познакомилась с врачом, сразу запомнившемся необычным видом — длинная борода и тёмные очки даже в помещении. А после появления явных улучшений от лечения, они с женой Борика стали буквально боготворить Константина Сергеевича, и при любом случае рекомендовать своим знакомым.

Певица в каком-то заторможенном состоянии слушала двух тёток, одна за другой, обвиняющих Константина Сергеевича в постановке неправильных диагнозов, и, как следствие, смерти их близких. До неё постепенно доходило, что обвиняют её кумира — человека, который, практически, вернул к нормальной жизни любимого младшего братика. Обвиняют врача, которого она сама много раз рекомендовала, и всегда за это получала благодарности.

И здесь она, с удивительной для её комплекции скоростью, выбежала в центр студийной площадки, грубо оттолкнув следующего в очереди обвинителя и решительно забрала микрофон у ведущего. Дальше, хорошо поставленным контральто, вырвавшимся из глубин её великолепной груди, выдала такую арию в защиту, что хабанера из Кармен — начисто проиграла по эмоциональному накалу и темпераменту.

Она рассказала о Борике, о других своих знаменитых и не очень знакомых, которым помог Константин Сергеевич. Говорила она долго, иногда повторяясь, но никто не смел её перебивать. Наконец, она опустила микрофон и, успокаивая дыхание, величественно посмотрела на публику, привычно ожидая аплодисментов…. И они раздались!

Константин Сергеевич, смотрел шоу по телевизору, и когда услышал аплодисменты, понял — это всё, это конец…

Барабанный переулок заполнили журналисты от телеканалов и газет. Но там их ожидало совершенно пустое здание — только охрана. Клиентки косметологии перестали появляться: боялись, как чумного барака, — ага, выйдешь из клиники, и как говориться: «Под свет софитов», — «А кто это у нас, такая вся красивая?».

Константин Сергеевич тоже исчез. Ему позвонила Жанна:

— Всё, точка в Барабанном спалилась. Тебе появляться и близко нельзя — категорически. Из-за поднятой волны тобой заинтересовались серьёзно. Москва для нас закрыта. Будем перебираться в Подмосковье. А может в Рязань, или Тулу — поближе к твоей деревне. Подумаем.

— Статья в газете была редкой глупостью, — ответил Константин Сергеевич. — Надеялся сойти за мелкого шарлатана, спустить пар….

— Да, ты крепко просчитался — недооценили эффект твоего лечения.

— Ну, вообще то, идея со статьёй была твоя.

— Ой, давай не мериться… славой. Если бы не этот проклятый еврейский вопрос — всё было бы тип-топ. И умоляю: сбрей свою мерзкую козлиную бороду и выброси на помойку шляпу — ей там самое место.

Бороду Константин Сергеевич сбривать не стал — просто сильно укоротил. Шляпу выбросил, но приобрёл новую. В силу обстоятельств ему требовалось достаточно часто посещать Каменск, а в последние годы, чтобы сохранить свою исключительность, приходилось, вообще, находиться там почти постоянно. Но в городке проживало ещё много пожилых людей, которые знали и хорошо помнили его с детства. Помнили, тогда ещё просто Костю Косова — внука директора школы. Тёмные очки, шляпа, плащ и трость, на которую он опирался при ходьбе, а ещё и борода, не только создавали запоминающийся, полумистический образ колдуна, но также, а это было главное — качественно маскировали его от ровесников. По паспорту — за шестьдесят. А внешне, без «прибамбасов» — никто бы и сорока не дал.