33 мушкетера и Жемчужина Дао

Александр Клыгин

Постмодернистская повесть о мушкетерах, постигающих дзен, проходящих испытания в колесе Сансары и, конечно, спасающих Королеву от козней кардинала.

Трудности из-за смены имен

Самым высоким духовным статусом в марсельской дзенской общине обладал бодхисаттва де Гарньер, взявший себе имя по названию деревни, где он родился. Правда, имя он пару раз корректировал, чтобы соответствовать моде — дзенские монахи не имели большой привязанности к именам, и некоторые члены общины меняли имена по двадцать раз в год.

Так вот, бодхисаттва де Гарньер медитировал в саду булыжников (для настоящего сада камней не нашли подходящих камней) и почти достиг нирваны, когда его окликнул один из членов общины.

— В чем дело? — раздраженно спросил бодхисаттва де Гарньер, вставая на ноги из позы лотоса. — Я же просил не отвлекать меня во время медитации! Что случилось, Ришар?

— Простите великодушно, бодхисаттва, но я со вчерашнего дня уже не Ришар, — сказал не-Ришар.

— А кто же ты теперь? — спросил бодхисаттва де Гарньер.

— Теперь меня зовут Бомон, — ответил Бомон.

— Но у нас уже и так три Бомона! — воскликнул бодхисаттва де Гарньер. — Как я вас теперь буду различать? Может, дать вам порядковые номера?

— Два Бомона сегодня с утра переименовались, — ответил новый Бомон.

— В кого? — с ужасом спросил бодхисаттва де Гарньер.

— Не помню, — ответил новый Бомон.

— Ладно, черт с вами, зовитесь, как хотите, вы, типа, имеете на это право, — сказал бодхисаттва де Гарньер. — Так зачем ты вытащил меня из нирваны? Надеюсь, не для того, чтобы сообщить мне обо всех ваших переименованиях?

— Нет, бодхисаттва, там к вам пришел человек, — ответил Бомон.

— Почему Гастон его не принял? — спросил бодхисаттва де Гарньер.

— Какой Гастон? — спросил Бомон.

— Ах да, он тоже недавно переименовался, — вспомнил бодхисаттва де Гарньер. — Как теперь зовут моего заместителя?

— Кажется, Александр, — ответил Бомон.

— Его еще звали Жаком, — пробормотал бодхисаттва де Гарньер.

— На прошлой неделе, — поправил его Бомон. — Это было перед тем, как он переименовался в Франсуа.

— Сам черт ногу сломит! — выругался бодхисаттва де Гарньер. — Так почему Франсуа не принял этого…

— Он Александр, — поправил Бомон.

— Кто? — спросил бодхисаттва де Гарньер.

— Ну, этот, который был Гастон, — ответил Бомон.

— Он же вроде бы Жак, — пробормотал бодхисаттва де Гарньер.

— Нет, он был Франсуа, — сказал Бомон. — А потом Гастон. А еще Александр.

— И Жак, — добавил бодхисаттва де Гарньер.

— И Людовик, — добавил Бомон.

Бодхисаттва де Гарньер понял, что надо сказать что-нибудь умное, чтобы сохранить свой статус.

— Как же много нам еще надо самосовершенствоваться, если мы не можем запомнить даже, кого из нас как зовут, — умиротворяюще вздохнул бодхисаттва де Гарньер. — Отведи меня к тому посетителю, который сумел прорваться через ворота, а потом отправляйся на две недели медитации в башню, брат Бомон.

— Спасибо, бодхисаттва, я давно хотел отдохнуть в башне, — сказал Бомон. — А как вы узнали, что он прорвался через ворота?

— Кто? — спросил бодхисаттва де Гарньер.

— Ну кто-то же через них прорвался, — ответил Бомон.

— А, ну так я ж бодхисаттва, — ответил бодхисаттва де Гарньер таким тоном, что эта фраза сняла абсолютно все сомнения как у Бомона, так и у самого де Гарньера.