Девятый вал

Александр Клим, 2022

Россия далекого будущего, обернутая в сверкающие доспехи киберпанка. На улицах буйным цветом распускаются высокие технологии, а люди обводят биомеханическими глазами неспокойный СитиГрад. Дочь помощника прокурора умирает при странных обстоятельствах, и ее смерть – явно насильственная. К делу причастен Александр, гордо называющий себя «жандармом этого мира». Но путаная история, которая поначалу смахивает всего лишь на простое убийство, скоро начинает окрашиваться в совершенно иные оттенки. Реальность преломляется, а одно неосторожное событие обретает монструозные масштабы, разрастаясь до оглушительной вселенской катастрофы. Разве мог кто-то ожидать, что все перерастет именно в… это?

Глава 7

Мэр медленно поднимался по лестнице к себе в кабинет, быстрее он не мог передвигаться, так как повреждённое бедро мешало ему.

— Чёртово бедро и сраный мотоцикл, удружил мне, теперь вот мучаюсь, — ругался Николай Исаевич. — Надо бы переехать пониже, а то забрался на верхотуру, кому это нужно.

Поднявшись на шестой этаж, он прошёл широким коридором, где не было никаких кабинетов, кроме помещения управленца городом, минул двух малоумных секретарш и вошёл в свой кабинет.

— Меня не беспокоить, — грозно приказал руководитель, вход только Анне, это понятно?

— Да, да, господин, никого не пускать, — в воздухе повисла пауза, и, поняв, что продолжения не будет, мэр рявкнул. — Пустить ко мне только Анну!

— А, да, господин, никого не упускать, кроме Анны, ещё что-то?

— Нет, — и он закрыл за собой большие двухстворчатые двери, инкрустированные золотом, серебром, артемкнутом и другими драгоценными металлами и камнями. Вообще сказать, мэрия была уж очень богато одета изнутри: золотые карнизы, барельефные своды, хрустальная лепнина, фиоцитовые ковры, неоновые вставки, подчёркивающие богатое убранство. По мнению некоторых работников, это скорее пылало пафосом, нежели богатством. Шестиэтажное здание, с балльной мансардой на крыше, не имело ни лифтов, ни подъёмных платформ, отсутствовали даже простые латоры.

— Господин мэр.

— Да, Анна.

— Вот ваш бурбон, — гувернантка поставила поднос с полной бутылкой напитка, два рокса и ведёрко со льдом.

— А где Мара? — поинтересовался мэр, откупоривая бутылку.

— Она сейчас приведёт себя в порядок и поднимется к вам, её лицо… она… в общем, вам нужно будет подождать, негоже девочку в таком виде опрашивать.

— Хорошо, хорошо, — согласился мэр. — Я подожду, и скажите Анна, моим помощницам, что я дал указ пустить Мару ко мне в кабинет, а не то они её на пороге оставят.

— Не беспокойтесь, господин, уж я этим клюшкам скажу, всё сделают правильно.

— Как там помощник Ток?

— Уснул, господин, я ему подушку под голову подложила только да пледом прикрыла, а больше ничего и не успела — уснул на кресле, где и сидел.

— Хорошо, пусть спит, не тревожить его, и остальным скажите, пусть не колготят по коридорам.

— Сделаем, сэр, а вы сегодня домой-то поедете?

Я прикинул в уме, сколько времени может понадобиться на разговор с Марой, посмотрел на напольные часы, которые вот-вот должны пробить час ночи и сказал:

— Наверное, тут останусь.

— Так вам постель обновить?

— Не нужно, Анна, оно там свежее, ступайте, а я здесь подожду Мару.

— Как скажете, господин, мэр, доброй ночи, — и гувернантка вышла из кабинета, закрыв за собой массивную дверь.

Я прошёл к дальней стене помещения и уселся за свой рабочий стол. Сделал глоток бурбона и закурил сигару. Время шло, но Мары всё не было, стрелки на часах уже доходили до двух часов ночи.

— Хм, — грозно сморщился я. — Получается я… моё подозрение, — в дверь громко постучали, я аж подпрыгнул.

— Господин мэр, я могу войти? — послышался голос Мары из-за двери.

— Да-да, голубушка, входите.

Войдя, девушка, пройдя через весь кабинет, уселась в одно из двух кресел, что стояли перед моим рабочим столом. Лицо уставшее, видны наплывы, глаза красные, плечи опущены, в глазах пустота.

— Выпьешь? — она посмотрела на меня. — Бурбон? — не говоря ни слова, она протянула металлическую руку, куда я и вложил наполненный рокс.

— Ну что, девочка моя, рассказывай.

— Что вы хотите слышать?

— Что тебя так сильно выбило из колеи? Почему ты так близко приняла информацию о смерти Циллионы?

— Я бы очень не хотела об этом говорить, сэр, это скорее личное, чем ваше дело.

— Тут всё моё дело, внутри этих стен, на территории этого города, тут всё моё дело, — взорвался я, ишь какая выскочка, дала мне по губам своим бесстрашием, надо ломать её, надо её ломать.

— Простите, сэр, но мой утренний стул, тоже ваше дело?

— Язвить задумали, — поморщился я. — А не боитесь?

— Моё нынешнее чувство вряд ли что-то переплюнет, сэр, так что не старайтесь пугать меня, не получится физически.

— Я вас позвал не пугать, а поговорить, — неожиданно резко смягчился я, давая ей выход из загнутого пространства чувств, и она им воспользовалась, глупая.

— Простите, сэр, я просто неспособна сейчас контролировать своё поведение, — проговорила она, откидываясь на спинку кресла.

— Понимаю тебя, Марочка, поверь, я в своей жизни испытывал что-то похожее и с уверенностью могу сказать тебе, что понимаю.

— Вы тоже потеряли близкого, — на меня уставились наливающиеся влагой красивые женские глаза.

Оп-па, а вот и ключ ко всей этой истерике.

— Да, милая, я потерял свою любовь, — не мешкая, без раздумий соврал я, мне нужно вывести её на откровение и понять, что она хотела.

— И кто это был?

— Где? А-э… Моя жена-э-э… Моя первая жена, Мария. Да, да, так случилось, что я её потерял, она умерла у меня на руках, — собрался я, после чуть не провалившейся неподготовленной лжи. — Она болела, смертельно болела и исходила жизнью прямо у меня на руках, в своей постели, на Бурто-Стэйн, мы тогда жили там, я ещё не занимал должность высокопоставленного чиновника. Ох, как я тогда страдал, как было больно мне, не передать. Но я собрался, я пережил, и вот я перед тобой, излечен временем от душевных ран. Всё пройдёт, — она посмотрела на меня исподлобья, явно с недоверчивым выражением, чёрт моя ложь вот-вот провалится, надо уводить линию разговора.

— А, кстати, Мара, почему вы сказали помощнику Идри-Току, что я вам приказал подготовить дело о мадам Стэмковой? — Чёрт, чёрт, чёрт, успокойся, Николай, успокойся, не нужно паниковать, нельзя всё сразу раскрывать.

— А разве вы не собираетесь на саммит в ГолГрад?

Уместная тактика вопросом на вопрос, не так она и проста.

— Ну как же, собираюсь, но я вам не говорил ничего подготавливать, тем более по делу Стэмковой, — впился я в лицо Мары, пытаясь уловить мельчайшие намёки на панику, страх, но… Её лицо не дрогнуло.

— А кто, по-вашему, готовит вам доклады вот уже год? Вы сами или, может, господин Ток?

Я промолчал.

— Ну так я вам скажу — я, именно я каждый месяц готовлю вам доклады по делам, которые приведут в восторг ваших слушателей, и мне не нужна ваша команда, за полчаса до отъезда, о срочном деле. — Чёрт побери, а ведь и правда, я уже не помню, когда просил Тока передать мне дело перед отъездом, оно всегда у меня было на накопителе, за несколько дней до отбытия. Но это не снимает вопроса, почему именно дело Стэмковой, то дело, о котором Идри спросил убийца его дочери, то дело, с которого…

— Да, согласен, прошу меня извинить, мадам, мне всего лишь показалось это странным.

Я налил ещё нам выпить, закурил сигару и, сев на край стола, спросил.

— А вы были влюблены в Циллиону? — я заметил, как её подпухшие щёки порозовели, тяжело скрыть правду, особенно такого сильного и яркого чувства, как Любовь.

— Сначала всё ограничивалось только словом «привет», когда мы встречались на лестнице мэрии. Потом мы как-то встретились за фужером вина, на одном из местных дней рождения, завязался интересный разговор. Она, как и я, интересовалась антропоморфными роботами, дизайном, цветопередачей, фионистиловыми преобразованиями. Ну и пошло, поехало и покатилось, непринуждённые касания, дружеские объятия, поцелуи при встрече, всё это начало перерастать в задерживающиеся взгляды глаза в глаза, на доли секунд дольше обычного, невпопад улыбки, долгие объятия. Но, к сожалению, это всё, чем нам удалось насладиться, потому как сегодня я узнала, что её убили.

— Вчера, — поправил я её.

— Да, э, вчера, — опустила она голову.

— Антропоморфная робототехника, — пробормотал я, скользнув взглядом по механическим рукам девушки, встал с края стола и сел в кресло рядом. Всё вроде бы хорошо, но что-то меня гложет, что-то я упускаю. Так, она собирала уже как год для меня дела, ну… наверное, так, надо бы уточнить у Тока, она влюбилась в коллегу и, как выясняется, подругу, ну тоже возможно, тогда что? Что-то с делом Стэмковой, почему именно это дело, как она о нём вообще узнала, оно-то до неё было, она ничего не может знать, или…

— Скажите, голубушка, а как давно вы у нас на службе состоите?

— Три с половиной года уже как.

— А-э…

— Чуть больше года у мистера Идри-Тока в отделе, — предугадав мой следующий вопрос, перебила меня секретарь.

— Хорошо, госпожа Гвоздь, можете идти отдыхать, господина Тока прошу не беспокоить, ему нужно прийти в себя. Не, не знает, это просто совпадение, так бывает.

— Да, господин мэр, разрешите идти?

— Ступайте, — я встал, прошёл к столу и подумал сказать: — Ах да, мисс Гвоздь, — я обернулся, девушка вставала, и мне показалось, что я заметил едва заметную ухмылку на её лице. Стоп, не может быть, ведь, или может, что с этой девушкой и почему она такая странная? Нужно поговорить с помощником, когда он проснётся, может, с его слов я смогу составить картину, которая не будет резать мне глаз, — подумал мэр и, вновь обратившись к Маре, сказал:

— Ах да, вы не могли бы помочь с организацией похорон, раз уж вы были так близки.

Она замешкалась, сразу не дав ответа, она просто смотрела в глаза мэра. Он вопрошающе поднял бровь.

— Э, да, конечно, сэр, помогу, простите меня, — и она выбежала за дверь, не закрыв её.