Я люблю тебя, Солдат

Александр Иванович Тапилин, 2022

В повести освещается история жизни и гибели таинственного солдата, неожиданно появившегося перед девушкой-поисковиком в болотистых лесных массивах, где в годы Великой Отечественной войны проходили кровопролитные бои. Анализируются и раскрываются истинные причины его появления. Прослеживаются сложные судьбы некоторых родственников солдата и тех людей, чья жизнь хотя бы косвенно связана с его жизнью. Основные сюжетные линии тесно вплетены в исторические события, происходящие в России и других странах с начала ХХ века до сегодняшних дней.

Глава 2

Настя, немного волнуясь, решила максимально сосредоточиться и изложить кратко, но по существу, всё происшедшее с ней, когда она «потерялась».

«Евгений Николаевич, я сейчас расскажу вам только самое главное, самое основное. Почему я заблудилась, я сама не знаю и не понимаю. Просто шла, задумавшись, а затем, неожиданно обнаружила себя в незнакомом месте, в полном одиночестве. Никаких ваших свистков и криков я не слышала, это правда. Я сама сначала сильно испугалась. Особенно тогда, когда увидела перед собой огромное болото, напоминающее целое озеро. Я сразу поняла, что болото это непроходимое и, что забрела я сюда совершенно случайно и непонятно каким образом, вообще, это произошло».

Здесь Евгений не выдержал:

«Настя, неужели всё это, что ты мне сейчас рассказываешь, ты не могла мне изложить дорогой? Зачем мы торчим здесь сейчас, когда каждая минута нам дорога. Давай, лучше, пойдём быстрее, а пока мы в пути, ты мне всё расскажешь, а я тебя внимательно послушаю. Я тебе обещаю, что даже перебивать не буду, а выслушаю весь твой рассказ до конца».

Здесь руководитель приготовился было идти, но Настя торопливым жестом остановила его.

«Евгений Николаевич, а теперь я вам расскажу самое главное, а для этого нам с вами просто необходимо находиться именно здесь и никуда не уходить. В этом-то как раз и заключается весь смысл того, что я видела и срочно должна вам рассказать, хотя для меня это очень даже нелегко».

В этот момент она окончательно поняла, что больше говорить слишком неопределённо она не имеет права и, пусть непонятно, несуразно, пусть, как получится, но она должна быстро, за несколько минут изложить всю «суть дела» командиру отряда. И Настя, буквально, затараторила, да так быстро, что Евгений в самые первые секунды её «болтовни» ничего не мог понять. То есть, повторилась аналогичная ситуация, как у Насти с солдатом. Но, постепенно, Настя освоилась и стала говорить более уверенно и более понятно.

«Понимаете, Евгений Николаевич, когда я заблудилась, то почти сразу вышла к болоту, которое потом исчезло. Через некоторое время я, как будто, услышала чьи-то шаги, которые, словно хлюпали по болоту. Я считала, что болото непроходимое и, поэтому, очень удивилась и даже испугалась, потому что совершенно не могла себе представить, кто бы это мог быть. Так я прождала минут десять, всё время прислушиваясь. Вскоре вроде всё прекратилось, и я уже было подумала, что мне это просто показалось, что не может по непроходимому болоту кто-то идти. Но, оказывается, я ошиблась. Ещё минут через пять-семь кусты, растущие около болота, медленно раздвинулись, и я увидела выходящего из этих кустов человека. Сначала я не поняла, что это за человек, и откуда он, вообще, взялся. Но затем я с удивлением разглядела, что передо мной находится самый настоящий красноармеец времён первого периода Великой Отечественной войны, а точнее 1941 — 1942 годов».

Евгений с огромным удивлением посмотрел на неё, затем легонько взял её за руку и спросил:

«А ты в этом уверена, что это был именно красноармеец времён войны, а не переодетый в красноармейскую форму какой-нибудь современный шутник?»

«Евгений Николаевич я, конечно, не знаю и многое в этой загадке не могу понять. Но вёл этот человек себя, поверьте, очень даже странно».

«А в чём, по-твоему, эта странность заключалась? В чём она, конкретно, проявлялась?»

«В чём заключалась его странность? Да, буквально, во всём. Во всех его действиях, во всех его манерах. Во-первых, он почему-то очень тяжело дышал, почти задыхался, как после быстрого бега. А, может быть (здесь Настя сделала довольно значительную паузу) после тяжёлого кровопролитного боя».

«Чего, чего ты Настя сказала, или я ослышался? Повтори последнюю свою фразу, или я что-то не так понял?»

«Нет, вы меня правильно поняли, Евгений Николаевич. Но я ведь не сказала, что он был в бою. Я только имела в виду, как выглядел этот человек. То есть вы, пожалуйста, не подумайте, что я окончательно спятила».

«Ладно, Настя продолжай, потом разберёмся во всём».

Евгений произнёс эти слова довольно уверенно, но Настя сразу обратила внимание на его взгляд, который постепенно менялся и становился довольно подозрительным, с определённой долей какого-то застывшего испуга. Но Настя решила не обращать на это внимание и быстро продолжила:

«Странность заключалась также в его рваной помятой грязной одежде. Я, даже, сначала подумала, что передо мной просто пьяный алкаш. Но затем какое-то чутье мне подсказало, что это не пьяный алкаш и, даже, не какой-нибудь местный современный житель, а, именно, настоящий красноармеец времён войны. Я даже считаю, что он появился именно из того времени, когда в этих местах шли кровопролитные бои. А точнее он пришёл ко мне, или, скорее всего, ко всем нам из весны 1942 года. И пришёл он к нам, я думаю, не случайно, а чтобы сообщить определённые сведения, которые уже много лет не дают покоя не только ему, но и его родной дочери».

Теперь Евгений смотрел на Настю не просто с испугом, а с почти нескрываемой тревогой. Видимо, он подумал, что Настя либо немного не в себе, либо она приняла сон за явь, либо местный алкаш, переодевшийся в красноармейскую форму, оказался превосходным артистом и очень умело разыграл её. Но где-то на подсознательном уровне мышление Евгения работало в прямо противоположном направлении, и в самой глубине своей души Евгений чувствовал, что Настя не врёт и не шутит. Поэтому к удивлению Насти, он решил её дослушать до конца, не перебивая, а лишь задавая иногда наводящие вопросы.

«И что же сообщил тебе этот странный солдат?» — спросил он Настю.

«Вы понимаете, сначала он назвал свои полные имя, отчество и фамилию».

«Ты их запомнила?»

«К сожалению, только фамилию. Имя и отчество я в данный момент вспомнить не могу. Но фамилию его я помню точно — Землянов».

«Это хорошо, что ты его фамилию запомнила, — заинтересованно произнёс Евгений, — потому что, в конце концов — фамилия — это самое главное. Имя и отчество, в данном случае, это второстепенное. А по фамилии человека вполне реально найти, если, конечно, такой человек существует в действительности. Мы пробьём по базе данных эту фамилию, хотя я, честно говоря, ни в чём абсолютно не уверен, но всё-таки попытаемся».

Здесь Евгений на некоторое время задумался, что-то прикидывая в уме, а затем продолжил, как бы рассуждая и анализируя сказанное Настей:

«Хотя, конечно, фамилия, я считаю, довольно распространённая. Земляновых всё-таки много в нашем тесном мире. Поэтому, здесь бы имя и отчество здорово пригодились. Но, я думаю, что со временем ты их вспомнишь, или, в крайнем случае, хотя бы что-то одно».

«Хорошо, Евгений Николаевич, я уверена, что вспомню. По крайней мере, очень постараюсь, потому что понимаю, насколько это важно».

«Важно, говоришь. А в чём ты видишь, Настя, эту самую важность? Объясни, пожалуйста. Я, конечно, понимаю, что ты слышала местные легенды о бойцах времён войны, которые внезапно появляются, а затем также внезапно исчезают. Может быть, даже, ты в определённой мере веришь и в эти легенды, а также в то, что иногда эти места посещает так называемое «эхо войны». Но всё-таки, знаешь, Анастасия, мы с тобой взрослые люди и, хотя бы ради здравого смысла, просто обязаны сомневаться в подобных вещах. Поэтому, раз уж ты начала говорить, то подкрепляй свой рассказ чем-то реальным что ли. Иначе можно, действительно, подумать, что ты рассказываешь свой сон».

Настя, немного помолчав, в очередной раз постаралась максимально сосредоточиться и уже не торопясь, с чувством глубокой заинтересованности, продолжила высказывать то, что по её мнению заставит поверить командира в правдивость происшествия, случившегося с ней.

«Понимаете, этот солдат говорил очень убедительно. Он, правда, говорил как-то нескладно, постоянно перескакивая с одного на другое. Но то, что он не был ни пьяным, ни помешанным, в этом я абсолютно уверена. Сказал — то он мне всего ничего. Все его сведения, если их обобщить, сводились, по существу, только к трём вещам. Первое это то, что он несколько раз повторил, на каком месте он стоит. Видимо, он сделал это для того, чтобы я чётко это место запомнила и, даже случайно не забыла и не перепутала это место с каким-нибудь другим, похожим. Это вон тот холмик, около которого растёт небольшой кустарник. Он, специально, подчеркнул эту, на его взгляд существенную деталь. Да, именно то, что он стоит на холмике, около которого растёт кустарник. Это, сказал он, является очень важным ориентиром, чтобы я потом ни в коем случае не ошиблась. То есть получается, что место является одной из важных деталей. Вторая вещь, Евгений Николаевич, это гильзы».

«Какие гильзы, Настя, я не понимаю? Ты нашла какие-то гильзы?» Евгений спросил Настю, не скрывая своего любопытства.

«Нет, нет, Евгений Николаевич, никаких гильз я лично не находила. Просто тот солдат очень чётко сказал: «Запомни, гильзы, отстрел от ППШ. Затем повторил ещё раз, сказав, что, возможно, гильзы — это самая главная основная деталь. Потому что без гильз мы его никогда не узнаем. И дочка тоже его никогда не узнает. Только причём здесь гильзы, я абсолютно не поняла».

«Я тоже пока не понимаю, Настенька, насчёт гильз, а вот насчёт места, на котором он стоял, я кое-что, кажется, начинаю понимать. Что он ещё тебе сообщил, этот странный солдат? Ты должна вспомнить абсолютно всё, вплоть до мелочей, иначе мы можем что-то пропустить, и тогда у нас ничего не получится, и мы ничего не узнаем. Давай, вспоминай, я тебя не тороплю».

«Значит, вы мне поверили, Евгений Николаевич, что я действительно встречалась с красноармейцем времён Великой Отечественной войны?»

«Что тебе сказать на это, Настя (здесь Евгений решил схитрить). До конца я поверить тебе не могу, но вполне допускаю такую возможность. Кто знает, может быть в подобных легендах скрыта определённая истина. Видимо не случайно эти легенды возникают постоянно. Я, например, слышал их от многих пожилых людей и, кстати, далеко не глупых, а, как раз, наоборот. А многие легенды ясно говорят, что в этих заброшенных местах иногда происходят подобные странные вещи. И, может быть, именно с тобой произошло то самое, что происходит крайне редко. И, если это так, мы должны, просто обязаны во всём чётко и досконально разобраться. А теперь вспомни, что он тебе ещё говорил. Вспомни, пожалуйста, как можно больше даже мелких деталей».

«Сейчас, Евгений Николаевич, постараюсь. Итак, что же он ещё мне сообщил? Да, вспомнила, кажется. В самом начале он мне сказал, откуда он родом. А родом он с какого-то хутора или из деревни, название которой я забыла. И название области я тоже не могу вспомнить. Он сказал, по-моему, что на этом хуторе или деревне когда-то жила его жена и назвал её имя. Имя его жены я не помню. Он также сообщил, что в данное время там проживает его родная дочь и также назвал имя дочери. У неё ещё какое-то старинное имя. То ли Пестемея, то ли Серафима, а отчество обыкновенное. Кажется Васильевна, или Ивановна. Но, понимаете, он сильно переживал, что его родная дочь может не узнать настоящую правду о нём, то есть об её отце и, именно, от нас зависит, узнает ли она её, эту правду, или никогда не узнает».

«Подожди, Настя. Здесь я тоже не до конца понимаю: «узнает», «никогда не узнает». Что-то здесь не так, наверно? Подожди, ответь мне, пожалуйста, вот на какой вопрос. Сколько примерно лет было солдату?»

«Лет восемнадцать, ну, может быть, от силы двадцать, но никак не больше». Здесь Настя сразу догадалась, зачем этот вопрос задал Евгений и смущённо потупилась.

«Видишь, такой молодой. Не клеится как-то. Ну, с женой понять, пожалуй, можно. Ну, вот дочка. Ей же не должно быть, даже теоретически больше трёх лет. А ты говоришь, что на каком-то хуторе когда-то проживала его жена, а сейчас там проживает его дочь. Допустим, жена его умерла, но только допустим. Тогда, что же дальше? Непонятно».

Здесь Настя явно обиделась на своего командира. Она считала, что уже полностью убедила его в том, что солдат явился к ней, или к ним из времён далёкой войны. А он опять начинает говорить обыденные вещи. Ей стало очень обидно и она, буквально, закричала, стараясь не смотреть в глаза Евгению Николаевичу.

«Евгений Николаевич, вы упорно не хотите признавать отдалённую от наших дней, военную версию моей встречи, и постоянно пытаетесь всё объяснить обыденными вещами. Значит, вы по-прежнему считаете, что это какой-то современный молодой человек, а к солдату времён прошедшей войны он не имеет абсолютно никакого отношения, так?»

«Понимаешь, Настя, мы обязаны проработать все возможные варианты твоей неожиданной встречи, в том числе и самые обыденные, самые заурядные, самые обыкновенные. Именно с них мы и должны начать, и если здесь у нас будут явные несостыковки, только тогда, мы можем переходить к версиям совершенно другого порядка».

«Хорошо, Евгений Николаевич, я понимаю вас. Давайте представим самую заурядную жизненную ситуацию, на которой вы упорно настаиваете. Допустим, современного молодого человека призвали в армию и, как раз, в эти места. На его родине у него остались жена и маленькая дочка. В армии он узнаёт о внезапной смерти любимой жены. Он очень скучает по своей дочери, которая осталась без матери и, не исключено, что узнав о смерти жены и расставшись с дочерью, он немного, как бы это сказать не грубо? Ну, в общем, вы меня поняли».

«Конечно, понял, Настя. Ты хочешь сказать, что от горя и переживаний он немного тронулся умом».

«Да, Евгений Николаевич, именно на это я и намекаю. А если рассуждать дальше, то, вполне вероятно, что по этой самой причине он сбежал из своей части, поэтому, выглядел и говорил так несуразно».

«Нет, Настя, ты говоришь полнейшую ерунду, с которой я категорически не согласен. Как это сбежал? Насколько мне известно, здесь поблизости никакие военные части не дислоцируются. К тому же, откуда он взял форму солдата времён Великой Отечественной войны и зачем?»

«Да, хотя бы затем, чтобы «замаскироваться», чтобы не догадались, что он современный военнослужащий».

«А обычная гражданская одежда для этой цели разве не сгодилась бы?»

Евгений начинал уже по-настоящему раздражаться, удивляясь наивности девушки. Он уже сотню раз пожалел, что поддался на её уговоры и теперь теряет драгоценное время, что он вынужден выслушивать от Насти, которую он считал умной девушкой, всякую чепуху. Но Настя упорно продолжала рассуждать в этом, как казалось Евгению, глупейшем направлении.

«Евгений Николаевич, сами подумайте, где бы он взял в своей воинской части гражданскую одежду? Её там просто не было».

Здесь Евгений окончательно «сорвался» и решил немедленно прекратить этот бестолковый, на его взгляд, разговор.

«Конечно, не было. Зато военной формы времён войны там было навалом, так получается?»

Но Настя не сдавалась.

«А может, у них там, где он служил, военный музей есть. А, может, они принимали участие в реконструкции военных сражений, что часто бывает. Поэтому, он легко мог взять форму из музея или старого склада».

После этих слов, Настя внезапно задумалась и как-то виновато произнесла:

«А, может быть, он вообще не военнослужащий, а участник реконструкции сражения времён Великой Отечественной войны и облачился в эту форму по этой самой причине».

Евгений попытался «взять себя в руки» и успокоиться. Он подошёл к девушке и осторожно прикоснулся к её плечу.

«Все наши с тобой теории, Настя, мягко говоря, «притянуты за уши» и «шиты белыми нитками». К тому же ты меня уверяла, что, якобы, солдат появился из какого-то мифического болота, которое, как ты прекрасно видишь, мы здесь с тобой явно не наблюдаем».

Настя моментально перешла к своей первоначальной версии.

«Евгений Николаевич, вы сами понимаете, что объяснить случившееся, опираясь только на «реальные» события, очень непросто. Смотрите, он был в военной помятой форме времён войны. Затем, он был явно не в себе, вылез из исчезнувшего затем болота. К тому же он, буквально «горел желанием» сообщить определённые сведения, очень нервничал. Поэтому, давайте с вами, всё-таки, постараемся поверить в невероятное, и тогда ничего «притягивать за уши» не потребуется. Давайте допустим, хотя бы, как вы говорили, только допустим, что это настоящий солдат времён Великой Отечественной войны каким-то невероятным образом появился здесь, сейчас, всего лишь несколько минут назад передо мной, и он очень хочет, чтобы его…»

Здесь Настя неожиданно запнулась и не договорила то, что хотела договорить. Евгений пришёл ей на помощь.

«Ты хотела сказать Настя, что этот солдат очень хочет, чтобы его нашли. Я ведь не ошибся, ты это хотела сказать?»

«Пусть будет так, Евгений Николаевич. Кстати, я совсем упустила из виду одну, на мой взгляд, немаловажную деталь».

«Какую же?» — теперь уже с нескрываемым любопытством спросил командир отряда девушку.

«Перед самым появлением солдата и во время нашего разговора я слышала, как вдали прогремело что — то вроде громовых раскатов, но, я абсолютно убеждена, что это были не раскаты грома, а…» — здесь Настя снова как будто запнулась, неожиданно замолчав. И в очередной раз Евгений пришёл к ней на помощь.

«Ты, наверно, хочешь сказать, что это были не раскаты грома, а так называемое «эхо войны», правильно я тебя понял?»

«Правильно, Евгений Николаевич» — довольно тихо произнесла, почти прошептала Настя. Затем она словно встрепенулась и очень уверенно, даже чуть-чуть повелительным тоном, произнесла:

«Евгений Николаевич, нам просто необходимо что-то быстро предпринять. Мы просто не имеем права терять драгоценное время. Принимайте какое-нибудь решение».

После такого уверенного Настиного тона, что-то в душе Евгения перевернулось. Он интуитивно почувствовал, что Настя не должна так нелепо шутить, что солдат всё-таки ей не померещился, не приснился. А, если это так, то с ней действительно произошло удивительное событие, «отмахиваться» от которого он, как командир, просто не имеет права. На минуту он глубоко задумался. Затем он опять услышал нетерпеливый вопрос Насти:

«Евгений Николаевич, так вы приняли решение или нет?»

Здесь он очень уверенно, без каких-либо раздумий, ответил ей:

«Решение я уже принял Настя. Слушай меня внимательно. Вот тебе очень хороший компас. Надеюсь, ты разбираешься в них. Сейчас ты пойдёшь строго на северо-восток. Запомни, идёшь быстрым шагом строго по компасу. Тебе необходимо пройти около пяти километров. Если ты будешь идти чётко, быстро и уверенно, то примерно через час, ну, может, немного больше, ты должна выйти к главной дороге, приблизительно к тому месту, где мы остановились и где теперь находятся наши ребята. Пусть двое взрослых поисковиков направляются ко мне, прихватив с собой двухместную палатку и немного продуктов для нашего с ними лёгкого ужина. Продукты лежат у нас в рюкзаке. Где лежит палатка, они сами знают. Ты им скажешь, где я нахожусь. Объясни им чётко и передай компас. Пусть идут со свистком, и когда пройдут около пяти километров, пускай начинают свистеть. Я их обязательно услышу и отвечу в ответ тоже свистом. Если сразу меня не найдут, пусть звонят по мобильнику, хотя, я думаю, они так и сделают. Только иди быстро и, повторяю, строго по компасу».

Здесь Евгений Николаевич, немного подумав, продолжил:

«Из поисковиков пусть лучше пойдут ко мне Артём Васильевич, тем более что у него в часы вмонтирован шагомер и счётчик, отмечающий пройденное расстояние. Пусть он поставит счётчик на ноль, чтобы определить на каком расстоянии от нашего привала на основной дороге находится это место. И пусть вместе с Артёмом пойдёт Лёня Кокшаров, у него нюх на необычные места. И скажи им, чтобы шли тоже быстрым шагом, иначе они до темноты до меня не доберутся. Когда ты выйдешь к основной группе, то быстро направляйтесь в лагерь и держите с нами связь по мобильным телефонам. Ну, тебе всё понятно, Настя?»

«Всё понятно, Евгений Николаевич».

«Ну, тогда, как говорится, с Богом. Металлоискатель, обе лопаты и щуп оставляешь здесь. Идёшь, как говорится, налегке. И, пожалуйста, не отключай свой сотовый. Я тебе буду время от времени звонить. Ты сразу отвечай, иначе я буду волноваться. Да и ребята пусть проверят свои сотовые перед тем, как ко мне отправляться. И пусть по дороге мне постоянно звонят. Ну, давай, пока, отправляйся. Сейчас я ребятам позвоню, чтобы тебя дождались и встретили».

«Евгений Николаевич, скажите, а, почему, Артём Васильевич и Леонид Петрович не могут сразу мне навстречу идти, чтобы время сэкономить?»

«А потому Настя, что по глупости нашей, у нас оказался с собой только один единственный компас, который ты им и передашь. А в каком направлении они должны идти? Ну-ка, ответь мне чётко, Настя».

«Они должны идти строго на юго-запад около пяти километров» — на одном дыхании выпалила Настя.

«Правильно, молодец, соображаешь. Ну, давай, иди скорее. И ни в коем случае больше не отключай сотовый».

«А я его и раньше не отключала, клянусь, Евгений Николаевич».

«Ладно, с этим после разберёмся. Всё, больше не отвлекайся. Как говорится, вперёд и с песней».

Настя быстро скрылась за деревьями. Евгений не торопясь подошёл к тому месту, на которое указала Настя и глубоко задумался. «Холмик как холмик, их тут много. Кустарник рядом, ну и что? Кустарников подобных тоже везде полно. Нет, здесь что-то не так. Что-то не клеится. Евгений, как опытный поисковик прекрасно понимал, что если где-то здесь рядом в земле лежит погибший боец, то прибор на него, скорее всего никак не отреагирует. Но, это на бойца. А гильзы? Конечно, не случайно, солдат несколько раз упомянул о гильзах. Но если гильзы от ППШ лежат глубоко в земле, то на них может прореагировать только специально настроенный прибор — так называемый «глубинник», а он всего один в отряде. Следовательно, необходимо срочно позвонить ребятам и сказать, чтобы они захватили с собой «глубинник».

Евгений взял металлоискатель, настроил его, и очень тщательно прошёлся по этому холмику. Как он и предполагал, металлоискатель упорно «молчал». Две следующие попытки дали тот же результат. Тогда Евгений взял металлический щуп длиной около полутора метров, и начал аккуратно проверять холмик, вводя щуп по самую рукоятку в глинистую болотистую мокрую от дождя и влаги землю. Он делал это через каждые полшага, но ничего существенного обнаружить не мог. Щуп входил в землю по самую рукоятку, ничего не задевая. Казалось, на глубине длины щупа не было абсолютно ничего.

Но Евгений понимал, что эта пустота вполне может быть и обманчивой. Он прекрасно знал многочисленные случаи, когда в определённом месте десять поисковиков не находили ничего, а одиннадцатый обнаруживал на том же самом месте незахороненного бойца. Так же иногда происходило и с металлоискателем. У многих ничего не пищало и не звенело, а у некоторых и пищало и звенело и оказывалось что на месте, где прошли с приборами десятки человек, обнаруживался не только боец, но и сгнившая винтовка при нём с отстрелом из гильз. Итак, Евгений тщательно обследовал холмик вдоль и поперёк. Он как бы «ушёл в себя», отвлёкся, как незадолго перед этим Настя. Но неожиданно наступил момент, когда он словно бы «проснулся». От неожиданности он даже вздрогнул. Странные мысли закружились в его голове, и он был уже не в состоянии продолжать поиск.

«Как же это я так опростоволосился? Отпустил в такую даль несовершеннолетнюю девчонку. Какое право я на это имел? Нужно было просто оставить её здесь, со мной, а ребятам позвонить и назвать наши ориентиры. Что, не нашли бы нас что ли? Конечно, нашли. Позвонили бы лишний раз, в конце концов. Как же так? Это же опасно. Тем более, она будет торопиться. Я сам ей с дура ума сказал, чтобы шла быстрее».

С каждой минутой Евгений волновался всё сильнее и сильнее. Он взглянул на свои сверхточные часы и обомлел. На часах было без пяти минут четыре. Следовательно, Настя ушла уже час назад, но с тех пор не было ни одного звонка на его мобильный телефон. Такого просто не могло быть.

По его расчётам Настя совсем скоро должна выйти к главной дороге, туда, где находятся остальные поисковики. Евгений с волнением набрал её номер мобильного телефона. Он был просто потрясён, когда услышал, что абонент недоступен. «Опять, что-то там произошло с этой Настей. Никак не угомонится. Уже второй раз за сегодняшний день исчезает» — с досадой подумал он. Затем он набрал номер поисковика Смурова Артёма, который сразу же ответил на звонок Евгения.

«Где ты там начальник, уже почти четыре. Мы все тебя ждём, все готовы отправляться в лагерь. Только тебя нет, да напарницы твоей».

Евгений почувствовал, как «мороз пробежал по его коже». Но затем, собравшись с духом, как можно спокойнее спросил:

«Так, значит, Настя ещё не подошла к вам?»

«Ничего не понимаю, начальник. Ты же звонил, и сообщил, что нашёл её, и после этого мы все успокоились. Она же с тобой должна быть, или ты её опять куда-то отпустил? Скажи чётко, где вы с Настей сейчас находитесь?».

Здесь только Евгений в полной мере сообразил, сколько глупостей одновременно он натворил. Во-первых, не сообщил товарищам, где конкретно он обнаружил Настю. Во-вторых, даже не предупредил их, что отпустил её одну по направлению к дороге. В — третьих, фактически, целый час возился на холмике, не соизволив даже позвонить Насте и поинтересоваться, как успешно или нет, она добирается. В-четвёртых, не предупредил никого из поисковиков о странном поведении Насти и том странном бойце, который якобы ей встретился около какого-то болота. А вот теперь она снова куда-то исчезла, а он, как полный идиот, пытается что-то здесь найти. Да, словно бес вселился в душу Евгения, и он поддался Настиному внушению, и почти поверил ей, но ведь то, что она якобы видела, это всего лишь миф, галлюцинация, мираж. Вполне возможно, как он и думал первоначально, Настя просто или сильно устала, или задремала, вот ей и померещились или приснились всякие глюки.

Здесь, в голову Евгения, буквально, как молния, ударила страшная мысль.

«А, действительно, если Настю кто-то просто сильно напугал, какой-нибудь случайно оказавшийся здесь подвыпивший мужик, притворившись каким-то там солдатом, и просто хотел её…Но увидев Евгения быстро скрылся, спрятался, но не ушёл. И вот когда Евгений её отпустил одну, на что не имел никакого права, этот так называемый «солдат» пошёл следом за ней, и когда она отошла на значительное расстояние…».

Снова Евгения стало морозить, и он почувствовал, что совершил самое настоящее преступление, вернее преступную халатность, за которую нет ему никакого прощения, и не смыть ему такого позора до конца жизни, особенно, если с Настей что-то подобное случилось. А затем Евгению стало не только «не по себе». Огромный стыд проник во всё его существо. Стыд за себя, за своё «дубовое» руководство поисковой работой, такой ответственной и такой опасной.

В тот момент, когда Евгений проклинал свою глупую позицию по отношению, в чём он теперь не сомневался, к бредовым фантазиям Насти, неожиданно раздался пронзительный звонок его мобильного телефона. Он схватил его словно соломинку, за которую хватается утопающий, и, даже не взглянув от кого звонок, быстро ответил, надеясь услышать единственную радостную весть. Но уже недавно звучащий до боли знакомый голос Смурова Артёма окончательно обескуражил и полностью обезоружил его.

«Слышь, начальник. Тут у нас неподалёку, по мнению Лёни Кокшарова и Совкова Игоря, километрах примерно в полутора, хлопок какой-то подозрительный раздался. Они утверждают, вполне вероятно, что это был как раз взрыв мины — ловушки, которые немцы здесь в 1942 году повсюду понаставили против партизан. Конечно, на сто процентов утверждать они не берутся, но такое исключить мы не можем. Сама мина взорваться через столько лет, как ты понимаешь, вряд ли могла. Здесь возможен только один вариант. Видимо эту мину, вернее проводок, идущий от неё, кто-то резко потянул, и взрыватель сработал. Хотя, повторяю, это только наши предположения. Какие будут указания, начальник?»

Евгений сразу же представил самое страшное. Дрожащим голосом он спросил:

«В каком направлении от вас произошёл этот хлопок?»

«В каком направлении? Хитрый ты начальник. Забрал себе единственный в отряде компас. Тебе же нужно самое точное направление, а не какой-нибудь там север или запад. Солнца сейчас на небе нет. Так, смотрим карту. Что у нас получается? Ого, точно в юго-западном направлении от нас мы слышали этот подозрительный хлопок. Когда спрашиваешь, он произошёл? Да минут пять назад, примерно. К сожалению, точное время мы не засекли».

Евгений был в полнейшем шоке от услышанного. Сам лично он, конечно, никакого хлопка не слышал, да и не мог услышать, так как расстояние было слишком большим. Но…ему было не просто жутко, но и невозможно поверить в это. Если сказать, что самые ужасные мысли овладели его душой, значит, не сказать ничего. Эти мысли были даже не ужасные, они были какие-то отчуждённые, какие-то атрофированные, какие-то бестолковые. О чём он думал в те мгновения?

«Неужели это Настя? Нет, не может быть? Не должно быть. Она ещё не смогла подойти на такое близкое расстояние».

Но Евгений прекрасно понимал, что это всего лишь успокоительные отговорки. Вероятность того, что это именно Настя составляет 99,99%. Кто же другой может оказаться в глухом болотистом лесу именно в это время? А, хотя? Евгений упорно перебирал все варианты, и здесь его буквально пронзила оригинальная мысль:

«А солдат, да, тот самый солдат, которого видела Настя? Если отбросить все эти фантастические предположения, то ведь и он, что вполне вероятно, мог оказаться в это время на том самом месте, откуда поисковики слышали странный хлопок, напоминающий взрыв».

Теперь Евгений словно очнулся от странного сна и быстро набрал номер Артёма:

«Слушай меня внимательно Артём. Быстро идите вместе с Кокшаровым к месту предполагаемого хлопка строго на юго-запад. Только не бегите, смотрите под ноги. Полтора километра быстрым шагом вы вполне можете пройти за пятнадцать — двадцать минут. Когда обнаружите это место, сразу сообщите мне, что вы там увидели. Только, умоляю вас, не затягивайте. Возьмите с собой все медикаменты, которые у нас есть в наличии. Бинтов побольше возьмите. Отправляйтесь туда сейчас же, не волыньте. Понимаете, что дело очень серьёзное. Повторяю ещё раз, как что узнаете, сразу же связывайтесь со мной, какова бы страшная правда ни была».

«Зачем я это сказал? Не стоило бы говорить эту заключительную фразу». Здесь Евгений, никогда не верящий ни в какие приметы, сплюнул три раза через левое плечо и, подойдя к ближайшему дереву, постучал об его ствол три раза.

Теперь Евгению было уже не до холмика, на который указала Настя. Он напряжённо ждал, часто поглядывая на свои абсолютно точные командирские часы. Время для него шло слишком медленно. Он прикинул, что ребята ещё только двинутся с дороги к предполагаемому месту взрыва минут через пять после их разговора. Действительно, они обязательно должны взять всё необходимое — санитарный пакет, немного продуктов, хороший металлоискатель, лопату и, не теряя больше ни секунды выйти в указанном направлении. Итак, прошло десять минут после их разговора,…прошло пятнадцать минут,…двадцать минут. Евгений прикинул, что если всё нормально, то через пять, максимум через десять минут, они должны, даже обязаны позвонить ему.

Евгений решил больше не смотреть на часы, чтобы лишний раз не переживать и стал напряжённо ждать, приготовившись к самому худшему. Затем нервы его не выдержали. Он расстелил почти на мокрой траве снятую с себя утеплённую мехом штормовку и, аккуратно положив рядом с собой сотовый телефон, подложив под голову смятый мешок, в который предполагалось складывать находки, улёгся на промёрзлую землю, сразу закрыв глаза. Какая-то странная усталость овладела командиром поискового отряда. Когда он закрыл глаза, то увидел смотрящие пристальным взглядом на него светло-голубые, почему-то искрящиеся глаза Насти. Её глаза, её напряжённый взгляд словно шептали ему:

«Ну, зачем, зачем вы отпустили меня одну, Евгений Николаевич? Я ведь совсем не ориентируюсь одна в лесу. А тут ещё кругом мины времён далёкой войны. Вы же сами предупреждали, что одной ходить по такому лесу опасно. Что же вы наделали, Евгений Николаевич? А вы ведь мне так нравились. И не только как командир отряда, но и просто как настоящий, смелый, решительный, бескорыстно преданный своему нелёгкому делу симпатичный мужчина, готовый в любую секунду прийти на выручку любому, независимо от ситуации. Как же вы могли подвести меня, ах, Евгений Николаевич, Евгений Николаевич, что же теперь будет и со мной, и с вами?»

Евгению в полусне показалось, что над ним действительно склонилась Настя, и он прошептал искусанными в кровь губами: «Настенька, где же ты сейчас?»

И в этот самый момент пронзительно зазвонил его мобильный телефон.