Стальные грозы

Александр Зорич, 2016

Война с Конкордией только что отгремела и в Галактике воцарился мир. Но надолго ли? 12-й гвардейский танковый полк, в котором командует ротой гвардии капитан Константин Растов, внезапно поднят по тревоге. Задача – высадиться на угрюмом планетоиде и вместе с военно-космическими силами атаковать базу конкордианских мятежных звездолетов, которые отказались капитулировать вместе с остальным флотом. Танки Т-14 рассчитаны на бой в условиях безатмосферных планет, но еще никто не водил их в бой против звездолетов! Выдержит ли техника? А главное – выдержат ли люди? Но главные вопросы придут потом, когда выяснится, что враг прятал на планетоиде нечто очень важное, а к ключевым планетам землян протянули свои клешни инопланетные захватчики…

Глава 3

Операция «Метель»

Август, 2622 г. Плацдарм «Топаз» Планетоид Фраский-Лед, система Посейдония

Высадка прошла как на показательных учениях, — без сучка без задоринки.

— Нет бы и на Навзаре так, — проворчал мрачный как похоронка Игневич. — А то сами помните…

Ему не ответили. Что тут сказать?

Растов, который непрерывно ждал опасного подвоха, все свое внимание направил на поиск противника. Но засыпанная разнокалиберными валунами и заставленная грядами ледяных столпов поверхность планетоида сегодня была столь же безжизненна, как и миллиард лет назад.

Над головой нависала темная твердь планетоида Фраский-Базальт. Парный к Фраскию-Льду, он действительно, казалось, висит совсем-совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Так что «космическое ущелье», о котором толковал секретный пилот, не было фигурой речи…

Изучив переднюю полусферу, Растов машинально бросил взгляд на экраны заднего обзора. На них безмолвно и страшно разворачивалась необоримая танковая мощь Российской Директории.

Чрева танкодесантных кораблей «Константин Ольшанский», «Иван Рубан» и «Виктор Леонов» исторгали все новые и новые машины.

По правую руку от роты Растова урчали тяжелые бронетранспортеры подполковника Мирошника и «Т-10» комбата Жевнева. По левую — разведрота родного растовского батальона. За ней сторожко поводили из стороны в сторону орудийными стволами «Протазаны» и «Кистени» зенитного дивизиона, а также «тэ двенадцатые» второй роты.

Пресловутых «Шамширов» подполковника Чадовича поначалу было не видать.

Растов знал, что «Шамширы» — по плану высадки — идут третьим эшелоном. Но почему-то был уверен, что эти приметные гиганты уже высадились и теперь вызывающе возвышаются над приземистыми серыми амбарами десантников-героев «Ольшанского», «Рубана», «Леонова». Однако командование не спешило светить перед клонами свои козыри. «И потому — дуля вам, а не «Шамширы»…»

— Растов, доклад! — Это был запрос сверху, от комбата Зуева.

— Говорит «Динго»! — ответил Растов с нажимом, как бы призывая комбата к дисциплине радиообмена. — Высадились штатно, все коробки в норме. Готовы действовать.

— Как самочувствие движков?

Комбат задал вопрос не ради пустой формальности. Большинство русских танков, конечно, было рассчитано на действия в условиях безатмосферных планет. Но адаптированный из корабельной силовой установки двигатель МТД-5, поставленный на сверхтяжелый «тэ четырнадцатый», без постоянного притока атмосферного воздуха (или корабельного окислителя) работать, гаденыш, не желал.

Роте Растова оставалось полагаться на емкость аккумуляторов — да, беспрецедентную для бронетехники, но нет, не бесконечную.

С точки зрения тактики танковых войск Растов имел «горючего» лишь на три часа боя. А потому — расчетно — на сто восемьдесят первой минуте должен был встать вмертвую, как Золушкина карета из тыквы в 24.01 по сказочному времени.

Ну а комбат Зуев, как свойственно заботливому отцу-командиру, был склонен это обстоятельство еще и драматизировать, распространяя сомнения на все аспекты подвижности «тэ четырнадцатых».

«Еще один контуженый-заслуженный…»

— Да все нормально, — успокоил комбата Растов. — Танки едут, электроника пищит. Дайте в руки мне баян, я порву его к… диким кабанам.

Танкисты загоготали, этих два раза просить не надо.

Хотя все горели желанием порвать баян немедля, еще десять минут пришлось прождать на исходном рубеже.

Батальон средних танков «Т-10» — самый многочисленный в полку — разворачивался из ротных колонн долго, с неумелостью новобранцев, хотя и был укомплектован тертым-катаным, опаленным войной личным составом.

Сказывались скверные динамические свойства местного реголита, перемешанного с инеем. Смесь была одновременно и податливой, и вязкой, и скользкой.

Кошмар танкиста!

Собственно, именно по причине реголитово-ледовой каши командование притащило на Фраский левитирующие «Шамширы».

Там, наверху, посчитали, что в крайнем случае, даже если не пройдет вся прочая техника, эти исчадия клонского военпрома как-нибудь уж долетят до каньона Удав — используя свои дейнекс-камеры, позволяющие полностью нейтрализовать силу тяжести и свободно левитировать.

И если даже «Шамширы» не всыплют клонам по первое число, то хотя бы напугают их.

А ведь главная задача дня для 12-го танкового полка формулировалась именно так: выкурить конкордианские корабли из каньона. Заставить их взлететь, покинуть насиженное укрывище. А там уже свое тысячетонное слово скажут линейные корабли и торпеды флуггеров военфлота…

Пока «тэ десятые» полировали реголит, разведка щедро насыпала ротным гигабайты информации.

В числе прочего, из полученных данных следовало, что между кратерами Лесбия и Незванова проход свободен, а противник — не наблюдается.

Был и сюрпризец: многометровые расселины, змеящиеся по ледовым плато и реголитовым такырам планетоида согласно давней записи Астрографического Реестра, не только пережили минувшие двести лет, но и преумножились, утроив свое число! По крайней мере, здесь, между зоной высадки «Топаз» и каньоном Удав.

— Вывод: старые карты можем засунуть себе в… нагрудный карман, — вздохнул деликатный Лунин, бессменный заместитель Растова еще с навзарского десанта.

— Пока север с югом не поменялся, воевать можно и по старым, — рассудительно заметил Помор. — Мы же не артиллеристы, не ракетчики.

— Главное, что ледник Копченый на месте, — заметил Растов.

— И что нам с него? — поинтересовался Игневич. — Такую копченость на бутерброд не положишь!

— А то, что по нему пойдут «Шамширы». Как и планировалось. А значит, у нас нет вопросов с операционным направлением: наша рота двинет параллельным курсом по вон той закраине! — Растов шевельнул лучом лазерного дальномера-целеуказателя, мазнув по обрамляющему ледник «поребрику» из валунов.

— Также обращаю ваше внимание, товарищ майор, — вмешался Лунин, — на важнейшие из свежих разведданных.

— Ну-ну.

— Во-первых, информация по крупным кораблям клонов подтвердилась. На месте и линкор «Камбиз», и авианосец «Севашта», и два фрегата. Также к ним прибавились какой-то неопознанный тралец и танкодесантный корабль проекта «Элан-Б»… А это значит, что, вероятнее всего, штабная ориентировка верна и нам предстоит иметь дело с Корпусом Стражей Мира.

— Вот правильно я говорил, Лунин, — устало вздохнул Растов, — что надо тебя в Академию Генштаба двигать! Аналитическими выкладками сыплешь — как из пулемета строчишь! Может, если ты такой умный, разъяснишь, отчего разведка твой Корпус Стражей Мира в упор не видит?

— Маскировка, товарищ майор!

— Допустим. Но где их замаскированные позиции? Предположить можешь?

— В кратерах.

— В каком из трех?

— Ну, я бы взял Лесбию…

— Скажи честно, название нравится?

— Нравится. Но не поэтому.

— А почему тогда?

— А вот минуту назад по данным радарной высотометрии новую карту отрисовало… И там видно, что в отличие от кратера Незванова Лесбия имеет по — над внутренней стенкой нечто вроде естественного пандуса. Удобно, стало быть, осуществлять маневр силами и выход на огневые рубежи.

— Ясно, — скучным голосом сказал Растов.

Майор вообще не верил, что на дурацком планетоиде сыщется хотя бы горсть исправных клонских танков. Или хоть один взвод противотанкистов. Он-то как раз, истосковавшийся по доброй драке, хотел, хотел верить! Но не мог себе представить таких мер маскировки, такого тактического искусства, которое упрячет от всевидящего ока космической разведки ни много ни мало — целый танковый батальон!

Ну то есть такое бывает.

В фильмах.

Взять хотя бы следы гусениц… Они же видны по-любому! И остаются навсегда! На Фраскии ни ветра, ни дождей! Чтобы замести их, нужны сотни солдат со спецоборудованием модели «метла». От каковых солдат, в свою очередь, останутся следы, превосходно различимые визуально…

В общем — сказки Венского леса. И точка.

Все шло настолько планово, чинно-благородно, что когда в космическом ущелье меж планетоидами блеснули голубые звездочки, ни один гвардеец первого батальона ни на секунду не заподозрил, что это — дюзы-корректоры восьмисотмиллиметровых снарядов линкора «Камбиз»…

К счастью, автоматика зенитчиков опередила человеческую мысль.

— Внимание, воздух! — рявкнул в наушниках Кармацкий, заведующий батальонной ПКО. — Артналет главным калибром!

— Рота — полный вперед! — заорал Растов так, что казалось, его услышат сквозь тысячи километров вакуума на флагманском «Рюрике».

Помор, не переспрашивая и даже не вдумываясь в смысл команды, немедленно отработал ее, и их стотонный «Динго», доселе пребывавший в состоянии, близком к невесомости (сила тяжести на планетоиде была гомеопатической), одарил всех бодрящей продольной перегрузкой в три «же».

От перегрузки у Растова сразу заныли все недолеченные раны — ведь все-таки времени с госпиталя на «Иоанне Кронштадтском» прошло совсем немного.

Распахивая реголит до панциря извечного метанового льда, танки понеслись расходящимся веером — так что, казалось, еще чуть-чуть, и наберут здешнюю первую космическую скорость, уйдут на орбиту…

— Помор, давай легче! Легче! А то сейчас ка-ак полетим… Прямо на стыковку с «Суворовым».

— Да помню я, не дурной, — огрызнулся Помор.

Восьмитонные клонские сувениры были нещадно избиты в полете зенитками и ракетами самоходных ЗРК «Вспышка-С», которые только-только выгрузились из ТДК «Иван Рубан».

Но в отличие от тонкостенных ракет старой доброй классике — снарядам «ГК» — все было по барабану. Едва выйдя на опорную орбиту планетоида Фраский-Лед, они прянули отвесно вниз и взорвались, засыпая исходный рубеж русских друджвантов противотанковыми реактивными бомбами.

Это было очень неспортивно.

И очень эффективно.

Два эллипса рассеивания пришлись на роту Растова. Два — на вторую роту (матчасть — тяжелые «Т-12»). Еще три — на «Т-10» второго батальона. И еще где-то сотня боеприпасов улетела к танкодесантному кораблю «Рубан» — на головы расчетам ЗРК «Вспышка-С».

Реголит, выброшенный ввысь из-под гусениц танков, полотнищами зловещих декораций повис над плацдармом «Топаз».

Вспышки разрывов реактивных бомб потонули в черных тучах — так что лишь спустя полминуты поднявшиеся выше реголитовых завес белые воланы ледяной пыли обозначили места падений.

— Здесь «сорок второй»! — Голос комвзвода-1 Галушкина срывался. — Подбит, разгерметизация, нужна помощь!

— Приказываю покинуть машину!

Растов знал, что хозяйственный Галушкин будет держаться за свой счастливый «сорок второй» до последней возможности. Под шквальным пулеметным обстрелом, к примеру, это имело бы смысл. Но сейчас, когда в любую секунду с низкой орбиты мог прилететь очередной смертоносный гостинец…

— Вас понял, выпол… — Ответ Галушкина потонул в грохоте взрыва.

За сплошным валом реголитовых облаков взрыв не было видно еще секунд пять. Наконец на экране перед Растовым появилась донесенная видеокамерой заднего вида съемка: кувыркающаяся в полете башня «сорок второго».

— Твою ж мать, — прошептал Растов, сглатывая огненно-горький кус отчаяния.

— Чего там? — спросил Помор.

— Галушкин погиб.

— Господи…

При планировании операции «Метель» к артиллерии линкора «Камбиз» отнеслись исключительно серьезно все чины флотской иерархии.

Именно из-за «Камбиза» эскадр-капитан Трифонов отказался от фронтального прогрызания минных полей.

Именно его, «Камбиза», главный калибр заставил держаться вдалеке и «Белоруссию», и «Суворов». И даже командование 2-го гвардейского авиакрыла в лице каперанга Бердника всерьез опасалось получить картечью в упор по атакующим эскадрильям торпедоносцев.

Но отчего-то никто из флотских — а именно они верховодили в планировании — не подумал, что «Камбиз», используя стрельбу на ослабленных зарядах, применит свои мощнейшие 800-мм орудия против танков десанта!

Стоило разорваться первым снарядам «Камбиза», как наэлектризованный эфир затопила командирская истерика.

— Здесь Броня-1! Здесь Броня-1! — Это был, конечно же, комполка-12 Кунгуров. — Мои танки накрыты ГК «Камбиза»! Это форменное безобразие! Прошу Воздух-1 принять меры! Немедленно!

Ему ответил лично эскадр-капитан Трифонов, командующий эскадрой:

— Здесь Воздух-1. Проблему видим, решение ищем. Держитесь там!

Десятка истребителей барража «Гриф», которая по плану должна была использовать свои сверхдальнобойные ракеты «Р-401» «Альбатрос» против одиночных клонских флуггеров, драпающих в произвольном направлении, была немедленно перенацелена на перехват снарядов клонского линкора.

Благодаря «Альбатросам» — куда более массивным и могущественным, чем сравнительно легкие ракеты ЗРК «Вспышка-С», — следующие два залпа «Камбиза» удалось проредить.

В роте Растова потерь больше не было. Хотя «тэ десятые» из соседнего батальона очень даже зацепило.

Однако и клоны не сидели сложа руки.

Некий сведущий в своем деле клонский офицер нажал пару кнопок и привел в действие ближайшее к «Грифам» орбитальное минное поле.

Малозаметные космические мины серии «Вэста» сорвались со своих стационарных орбит и, кувыркаясь, полетели к истребителям барража.

«Грифы» были вынуждены резко менять траекторию и ожесточенно огрызаться из огневых точек самообороны. В общем, им стало не до прикрытия 12-го танкового…

Ситуацию спасла находчивость флагманского артиллериста, капитана второго ранга Овсянникова.

После двух минут головокружительно сложных расчетов, проведенных на парсере линкора «Белоруссия», бронированный гигант развернулся правым бортом к планетоиду Фраский-Базальт и изрыгнул восемь противобункерных снарядов.

Через полминуты начиненные силумитом касатки нырнули на глубину сто сорок метров, с изумительной легкостью прошивая слои сравнительно рыхлых силикатов.

Взрывы выбили из планетоида каменные фонтаны, отправив в полет тысячи тонн новорожденных метеоритов.

Без филигранного расчета флагманского артиллериста этот каменный мусор улетел бы к черту на кулички. Но благодаря образованию и сметке Овсянникова скопище новорожденных метеоритов обрушилось прямиком на ту часть каньона Удав, где затаился «Камбиз»!

Скорость метеорного потока по космическим меркам была невелика. Поэтому броня «Камбиза» выдержала перестук великанских молотов. Корабль не только уцелел, но даже сохранил боеспособность.

Однако колкое покрывало ледяной пыли обволокло линкор по самые кончики верхних антенн и ослепило его.

Также сотрясения повредили нежную электрику снарядных элеваторов.

В итоге «Камбиз» временно потерял возможность вести огонь даже по заранее пристрелянным рубежам. Чем не успех?

Этих подробностей, достойных документалистики будущего, Растов, конечно, не знал. Но главный результат был ему очевиден: их больше не обстреливали.

Понимая, что это нежданное блаженство может прерваться в любую секунду, он вызвал командира опекаемых ими «Шамширов» подполковника Чадовича.

— Вижу твои танки перед собой, майор, — Чадович говорил так неспешно и обстоятельно, что решительный Растов сразу начал сердиться. — На стадо коров похоже… Будем на плановом рубеже кратера Лесбия согласно плану: через пять минут.

— А быстрее никак?

— Быстрее не хочется, майор. — Чадович был невозмутим. — Сцепления с ледником у «Шамширов» нет совсем. Поэтому летим… Движки накалились. Перегревать уже некуда.

— Понял вас, товарищ подполковник. Может, мы тогда уже резать начнем?

Растов имел в виду следующий этап плана: чтобы проложить дорогу через отвесные стены кратера Лесбия, его рота должна была пустить в ход плазменные резаки — красу и гордость тяжелых танков прорыва «Т-14».

Раскаленной плазме резаков вменялось выгрызть тоннель, создав сквозной проход в неприступной, почти отвесной скальной стене кратера. И уже по нему, по тоннелю, как на парад проследовали бы не только машины роты Растова, но и летающие пагоды Чадовича.

Да, в теории «Шамширы» могли преодолеть препятствие в виде вертикальной стенки и на инверсии вектора силы тяжести. На учениях некоторым экипажам действительно это удавалось — «Шамширы» летали даже через заброшенный корпус сталелитейного завода в Синандже.

Но были и «но».

Во-первых, страшный перерасход дейнекса. Во-вторых, опасность переворачивания на спину из-за потери устойчивости. А ведь это не учения…

Тем временем подполковник Чадович соизволил ответить:

— Резать пока не надо, Костя. Это ж демаскировка сразу… Не спеши, а то успеешь, как в народе говорят.

Спорить Растов не стал.

Чадович был старше по званию и ему, майору, не подчинялся. (Собственно, не подчинялся Чадович и комбату Зуеву — рота «Шамширов» числилась за 4-й танковой дивизией генерал-майора Святцева, а сюда, в 12-й танковый полк Кантемировки, была передана временно, для усиления.)

Да и был в медленных словах Чадовича несомненный резон.

В самом деле, ослепительные оранжевые вспышки от плазменных резаков, подсвечивающие снизу облако пара, осязаемо твердым столбом возносящееся на сотни метров вверх, — это демаскировка, это ориентир, о котором мечтает всякий комендор.

Достаточно одной порции снарядов с «Камбиза» по скученным перед кратером танкам — и рота Растова не существует…

Единственное, что приказал майор своим бойцам, — это загодя, еще до подхода Чадовича, аккуратно построиться в «коробочку»: три на три повзводно.

Сам Растов на своем командирском «Динго» занял место погибшего комвзвода Галушкина.

Замысел был в том, чтобы испарять породу посменно: сперва минуты две-три работают танки первой линии, затем — второй и, наконец, третьей. Ну а когда перегревает плазменные резаки третья, вновь вступает отдохнувшая первая.

Стоило танку Растова занять свое место в «коробке», как подала сигнал тревоги станция кругового обзора «Сармат».

Бдительная автоматика засекла приближение опасных целей с кормы.

— Что еще за новости? — заволновался наводчик Кобылин.

— Сейчас поглядим, — проворчал Игневич, разворачивая по целеуказанию «Сармата» головку поискового визира.

Растов бросил взгляд на экран и, ни черта не разглядев за ледово-реголитовым муаром, распрямился на подножке своего командирского кресла сбоку от казенника пушки.

Теперь его голова оказалась в командирской башенке, куда был выведен обычный электронно-оптический перископ.

Простым устройствам Растов всегда доверял больше, чем сложным.

Он покрутил верньеры перископа…

Навел на резкость…

И шумно, с облегчением выдохнул.

Танки «Шамшир» забыли занести в память парсера как «дружественные»! Система опознавала их как конкордианские и в каком-то смысле — но не в тактическом — была совершенно права!

— Что там, товарищ майор? — спросил Игневич, скрывая напряжение.

— У машинного интеллекта шарики за ролики заехали.

— Бывает… Главное, чтобы в нашу пользу.

Тем временем головной «Шамшир» выключил антигравитацию и опустился на пересыпанный мелкой крошкой ледник.

На планетоиде этот супертанк весил совсем немного. Иначе разрыхленный регулярными корпускулярными бомбардировками лед разошелся бы трещинами, раскатился отдельными глыбами. Здесь же он послушно принял гусеницы широкогрудого «Шамшира», отозвавшись лишь долгой судорогой, от которой легонько перекатились ледяные крошки.

Растов впервые видел вблизи, воочию этот трофейный конкордианский танк, знатно разрекламированный обеими воюющими сторонами (в видео — коммюнике, конечно, видел). И с немалым удивлением признался себе в том, что «Шамшир» ему неожиданно сильно понравился!

Танк больше не казался майору несуразно громоздкой горой много возомнившего о себе железа.

Его башня крутилась с завидной легкостью, углы бронирования корпуса виделись рациональными. Четыре плазменные пушки обещали безотказную и неотразимую огневую поддержку. А осознание того, что никакая расселина, никакое ущелье не остановят наступательный порыв гиганта, способно было нагнать страху даже на бывалых солдат врага.

Растову вспомнилось, как на новогодней, что ли, пьянке он с коллегами потратил долгий час на высмеивание «низколетающих»…

«Какое же мы были дурачье! Даже не знали толком, какое чудо хаяли…»

— Вот мы и приехали, — с расслабленной, пенсионерской обстоятельностью сказал Чадович. — Теперь можно пилить, резать и жечь.

Все-таки Лунин с Кунгуровым были правы. Танковый батальон Корпуса Стражей Мира на планетоиде имелся. Он был доставлен в каньон Удав танкодесантным кораблем проекта «Элан-Б». Оттуда военно-транспортные «Хастины» потащили танки прямо в кратер Лесбия — так что никаких следов гусениц на поверхности планетоида не осталось!

Затем, прямо из режима висения, «Хастины» выгрузили каждый танк в загодя отрытый машинами инженерно-саперной роты окоп. Каковые машины тоже доставили «Хастинами».

После чего все следы замели — сперва дюзами тех же незаменимых «Хастинов» на малой тяге, а потом вручную, силами саперов.

А напоследок все затянули сетями, задули маскировочной пеной, замаскировали реголитом.

Девятка «тэ четырнадцатых» роты Растова пересекала Лесбию по центральному озеру застывшей лавы, когда из угольно-черной тени, разлитой под южной скальной стеной, по ним ударили девятнадцать стволов.

Противник бил с малого расстояния, да вдобавок в борт.

И он, черт возьми, попадал!

— Полундра!

— Здесь «пятьдесят третий»! Меня зацепили!

— Клоны!

— Но откуда?

— Всыпьте им кто-нибудь!

— Суки-и-и!

— Разгерме!.. здец!..

У Растова был твердый приказ: использовать только управляемые ракеты «Шелест», не бить снарядами. Флотские командиры не хотели, чтобы все орбиты в космическом ущелье между Фраскиями в результате танкового боя оказались забиты прошедшими мимо целей снарядами и их осколками.

Но тут уж было не до приказов — на кону стояли жизни его танкистов и само выполнение боевой задачи.

В клонов полетели не только управляемые ракеты «Шелест», но и разноцветные очереди малокалиберных пушек, гранатометов, а с пятисекундной задержкой — и бронебойные.

Напряженный как пружина, Растов наблюдал за результатами обстрела, не забывая при этом командовать:

— Первый взвод, второй взвод, делай как я! Третий взвод: поддерживает огнем с места!

«Динго» вошел в крутой вираж. Его сопровождала компактная стая из четырех бронированных монстров («сорок второй» погиб под артналетом «Камбиза», «пятьдесят третий» — только что получил от клонов снаряд и стоял без хода, так что два взвода были представлены лишь четырьмя машинами).

На несколько секунд «Динго» потерял контакт с поверхностью, взмыл в пустоту и исключительно удачно пропустил под гусеницами серию клонских кумулятивных.

Огненные змеи разрывов бросились вдогонку за танком Растова. Но машина неслась в облаке хрустального тумана из противолазерного диспенсера, неслась прочь, и ни одна капля раскаленного металла не запятнала ее камуфлированную шкуру.

Кобылин захватил в прицел крутой лоб клонского «Рахша» и угостил врага тремя сорокакилограммовыми гостинцами.

— Так его, Валя! — радовался Растов. — Без вазелина!

Да, это были «Рахши». Всего лишь «Рахши»! Старые, достаточно тихоходные средние танки.

Ни в чем не ровня «тэ четырнадцатым».

Но их было много — неожиданно много для такого удаленного безлюдья!

Они были вкопаны по башню.

Отлично замаскированы.

И укомплектованы отчаянными, озверевшими от холода и безнадеги пехлеванами. Людьми, проигравшими войну, которую они так самонадеянно считали выигранной еще в феврале!

По жестокой арифметике боя спустя полторы минуты последний танк роты Растова должен был навсегда замереть с четырьмя пробоинами в башне, разменяв свою жизнь на три левофланговых клонских машины. Однако за восемьдесят две секунды до этого рокового мгновения заговорили плазменные орудия головного «Шамшира», который наконец-то протиснулся через тесный тоннель.

Подполковник Чадович, хоть и был в радиообмене неспешен, обстановку оценил мгновенно.

Первые заряды плазмы он истратил на поражение тех «Рахшей», которые не подвергались огневому воздействию растовских «Т-14». А когда из тоннеля выползли еще четыре «Шамшира», Чадович приступил к массированному подавлению всей позиции.

Двадцать потоков плазмы обрушились на стену кратера над клонским танковым батальоном. Вместо того, чтобы зажаривать «Рахши» поодиночке, Чадович спустил на них дымящуюся, раскаленную лавину, блокировав саму возможность стрелять.

Это подарило «тэ четырнадцатым» драгоценные мгновения передышки, и уравнение боя сразу же приобрело дружественный к русским машинам вид!

Растову, разбалованному наступательной операцией «Брусилов», хотелось бросить в эфир что-то вроде: «Первая рота, вернуться к выполнению главной задачи, а этих пусть добивают «тэ десятые»!»

Но в тот день не шли за ними никакие «Т-10», равно как и «Т-12». Потому как второй батальон сейчас в полном составе наступал на выделенном ему участке ближе к кратеру Незванова, а «Т-12» как раз поддерживали их наступление, двигаясь следом.

Ну а клоны могли в любую секунду оклематься и навертеть дырок не только в ценных машинах Растова, но и в боковой проекции «Шамширов». Так что это именно подполковник Чадович имел право сказать своим: «Вернуться к выполнению главной задачи, а клонов пусть добивают “тэ четырнадцатые”».

В итоге именно танкам Растова пришлось довести совместные ратные труды в кратере Лесбия до логического завершения.

— Рота, внимание! Не расслабляться! Противника все видят? Кто не видит, смотрите координаты в памяти парсеров… И — в темпе! В меню еще горячие блюда, надо успевать!