Эффект бумеранга

Александр Звягинцев, 2016

За майором спецназа Сарматовым охотятся люди из таинственной восточной секты. С его помощью они намерены совершить устрашающую для всего человечества крупномасштабную террористическую акцию, которая приведет заговорщиков к мировому господству. Древний монастырь в Гонконге… Здесь сектанты содержат потерявшего память Сарматова. Но они и не подозревают, что благодаря усилиям профессора Осиры, последнего из рода бродячих самураев, майор начинает вспоминать, кто он. Еще немного, и профессионал предложит фанатикам свою игру…

Гонконг, 2 декабря 1991 года

Осенний сумрак сочился разбавленным молоком из затянутых рисовой бумагой оконных проемов, отражался размытыми бликами в лакированном полу длинного коридора монастыря. Одетый в черное кимоно монах, ступая в матерчатых носках «таби», бесшумно скользил вдоль ряда сидящих на подушках в позе полного лотоса, «кэккафудза», погруженных в медитацию мужчин. Заметив у кого-либо искривленный позвоночник, монах ударял его бамбуковой палкой по плечу и скользил дальше. Больше всего от его палки доставалось двум новичкам — здоровенному рыжему европейцу и хрупкому китайскому юноше, сидящим по обе стороны от Сарматова.

Когда в конце коридора появилась фигура профессора Осира, монах молча склонился в глубоком поклоне. Остановившись за спиной Сарматова, Осира поднес к его носу птичью пушинку. Пушинка не шевелилась, и новичкам со стороны показалось, что их сосед, погруженный в глубокий медитативный транс, не дышит, однако крупные слезы, вытекающие из-под полуприкрытых век Сарматова, свидетельствовали о наличии в его расслабленном теле жизни. Улыбнувшись новичкам одними глазами, Осира-сан бесшумно заскользил по коридору дальше. В конце коридора он шепнул монаху в черном кимоно:

— Когда закончите урок, жду больного у себя.

Ударив в медный гонг, висевший у порога скудно обставленного кабинета, Сарматов известил сидящего в глубокой задумчивости профессора Осиру о своем прибытии. По жесту его руки он почтительно поклонился и занял место на циновке напротив.

— Снизошло ли на тебя, Джон, сегодня сатори при решении заданного тебе коана? — спросил Осира.

— Думаю, что во время сегодняшней медитации я опять познал состояние сатори, сенсей…

— Слушаю тебя.

— Мне был задан коан: «Как выпустить из узкого горла кувшина старого скрюченного джинна, не разбив при этом кувшин».

— И как же сделать невозможное возможным?

— Сенсей, я понял, что старый скрюченный джинн — это я сам. Кувшин с узким горлом — это тот узкий мир, который я сам создал вокруг себя. Стоит мне раздвинуть мой мир, и моя душа будет свободна, сенсей.

— Я согласен с твоими доводами, — улыбнулся Осира и, вздохнув, добавил: — Но, Джон, ты всегда должен помнить, что стоит разорвать тонкую оболочку, предохраняющую душу от пленения коварным злом, то есть разорвать цепь необходимых условностей и выверенных веками неписаных законов существования человека с себе подобными «гомо сапиенс», и вырвавшийся на волю старый скрюченный джинн принесет ни в чем не повинным людям многие беды.

— Всегда буду помнить об этом, потому что я совершенно согласен со словами моего учителя.

— Как ты ощущал состояние сатори? Поведай мне.

— Я плакал, сенсей! На меня снизошло… снизошло счастье. Я был не в силах сдержать слезы и очень удивлялся своему состоянию, но слезы продолжали и продолжали течь, и мне совершенно не хотелось их сдерживать. Я слышал отчетливый рокот моря и шлепанье о воду моих веселых друзей — дельфинов, слышал возню ласточек под крышей, воркование горлиц и призывные крики низколетящих диких гусей. Сенсей, потом я внезапно почувствовал пронзительную любовь ко всему живому на земле, нуждающемуся в моей защите, и теплые слезы еще сильнее полились из моих глаз…

— А что было потом?

— Потом?.. Не знаю, сенсей, наверное, я заснул…

— Что ты увидел во сне?

— Я увидел маленького мальчика и очень высокого старика с седыми длинными волосами. Старик посадил мальчика на красивого коня с белым хвостом и белой гривой, и конь понес его по широкому пространству, покрытому яркими-яркими цветами…

— Как звали того старика?

— Не знаю, сенсей.

— Как звали мальчика?

— Не знаю, но мне показалось, что это был — я.

— Как звали твоего коня?

— Коня? — переспросил Сарматов и уверенно ответил: — Его звали Чертушка…

— Чертушка? — бросил на него внимательный взгляд Осира. — А ты знаешь, что черт у русских — злой дух, исчадие ада…

— Мой конь, учитель, был добрым и красивым.

Осира-сан улыбнулся своим мыслям и, поднявшись с циновки, распахнул окно. Кабинет наполнился криками пролетающих над монастырем диких гусей.

— «Пролетный дикий гусь! Скажи мне, странствия свои с каких ты начал лет?» — провожая глазами гусиный клин, улетающий в сторону сумрачного моря, задумчиво процитировал Осира.

Не поворачиваясь, словно боясь встретиться с глазами Сарматова, он произнес с печалью в голосе:

— Запомни коан на завтра: «Как выйти из круга рождения и смерти?» Чтобы решить этот коан, тебе надо всмотреться внутрь этой проблемы, но не думать о ней. Если в процессе медитации тебе снова удастся воссоединить твое сознание с подсознательной основой, то ты сможешь правильно решить и этот самый трудный коан.

— «Как выйти из круга рождения и смерти?» — я правильно понял, сенсей?

— Правильно.

— Но разве это возможно?

— Для человека нет ничего невозможного. Ступай и думай.

Поклонившись три раза, Сарматов покинул комнату.

Во внутреннем закрытом дворике монастыря он нос к носу столкнулся с двумя новыми послушниками, стоящими под окном кабинета Осиры.

— Почему вы второй день следуете за мной по пятам? — схватив их за вороты халатов, спросил он.

Те, застигнутые врасплох, смущенно переглянулись. Хрупкий молодой китаец поспешил с ответом:

— Мистер Карпентер, мы из Управления Королевской полиции Гонконга… Меня зовут Маленький Чжан, а его, — кивнул он на здоровенного рыжего европейца, — его зовут Патрик Бейли.

— Я помню мистера Бейли, — прервал его Сарматов. — Полтора года назад он привез меня и доктора Юсуфа в этот монастырь. Только я не понимаю, зачем он вырядился в одежду послушника и следит за мной?

— И я помню тебя, парень, — протянул широкую ладонь Рыжий Бейли. — Не знаю, как твой чердак, но все остальное старый Осира, слава богу, похоже, привел в норму.

— Сознавайтесь, что надо от меня полиции?

— Нас прислал сюда, по договоренности с Осирой, наш шеф, комиссар полиции Рич Корвилл, чтобы мы никому не давали тебя в обиду, — оглянувшись, пояснил Рыжий Бейли.

— Кто может меня обидеть? — удивился Сарматов. — Разве я не могу сам защитить себя?

— Еще как можешь! — вспомнив драку в квартале «Красных фонарей», хохотнул Рыжий Бейли. — Но тут у тебя, парень, в любой момент может появиться противник покруче сутенеров из триады…

— Кто этот противник, мистер Бейли?

— Не кипятись, Джон, — положил лапу на плечо Сарматова Бейли. — У полиции есть информация, что тобой интересуются какие-то арабские фанатики. Этим отмороженным ублюдкам пристрелить человека — что по нужде в клозет сходить. Потому мы и пасем тебя, приятель.

— Зачем арабам пристреливать меня?

— Это уже не нашего ума дело, мистер Карпентер. Пока ты беседовал с Осирой, я переговорил по мобильнику с мистером Корвиллом. Он очень беспокоится за тебя и с какими-то двумя штатниками к вечеру приедет сюда. Прибереги для него свои вопросы, парень.

— О’кей! — кивнул Сарматов. — Наберусь терпения до вечера.