Наследники Древних. Восточный ветер

Александр Зайцев

«Восточный ветер» – первая из трех частей фэнтези-романа «Наследники Древних». Книга повествует о начале событий, изменивших уклад жизни Наследников – потомков когда-то всесильных шести семей-правителей. Силы Наследников уже не так велики, как у их отцов, а устоявшиеся традиции мира становятся лишь преградой к развитию. Медленное затухание былого величия так бы и продолжалось, если бы не череда загадочных событий, представивших героев в новом свете. Но справятся ли они со всем, что их ждет?

Глава третья. У каждого своя вера

Каменная Пустыня — Пустыня Смерти — простиралась к горизонту и дальше. Ходили слухи, что пересечь её не удавалось никому, да, собственно, особенно никто и не пытался. Желающих добровольно идти бесконечно долго среди камней — больших и малых, — днём под палящим солнцем, а ночью — в диком холоде из века в век не находилось. Даже Ветер терялся и метался по пустыне, словно умалишённый на площади. Какие земли скрывались за ней и были ли они — могли знать лишь Хранитель и Жрец. Дикими чудищами, обитавшими в ней, пугали детей. Высшим наказанием была ссылка в Каменную Пустыню.

Коэл слушал отца, и невольно в голове его всплывало всё, что он знал о Пустыне. В сказанное отцом он не верил. Утренний несчастный случай оказывался при более тщательном рассмотрении убийством. Это выходило за рамки его понимания. Лиара! Убийца?

— Отец, это невозможно! — наконец перебил Коэл. — В конце концов, вдумайся! Это же полный бред! Ты знаешь её с детства! Мы дружим с младенчества! Она просто не способна на это!

— Да, та девочка, которую я знаю, не способна. Но все видели и слышали, как они ругались — и как она ему угрожала, — Мириус вздохнул, разговор этот был ему неприятен, как и сыну. — А затем, меньше чем через час, его находят мёртвым, и не просто мёртвым — он испепелён. Ты же знаешь, кто на это способен?

— Она не могла этого сделать, — Коэл тряс головой, словно отрицание могло что-то изменить, — она не стала бы.

Отец схватил его за плечи и встряхнул:

— Тогда скажи мне — кто может ТАКОЕ сделать? У кого есть силы для подобного? Ну! Говори!

Коэл видел расстроенные глаза отца, чувствовал, как отцовские руки крепко сжимают его плечи, он знал — отец не отпустит, пока не услышит ответа, но сказать означало признать, а это было больно.

— Ответь мне, Коэл, у кого есть сила управлять молниями?

— На это способны Гейры из рода Элеро, — словно повторяя урок, ответил сын. Отец отпустил его и отошёл к стулу. Сев, он спросил, глядя в пол: — А кто единственный Гейр из находящихся в столице?

Спорить было бессмысленно, Коэл и сам знал, что всё указывает на Лиару. Она была единственным в столице Гейром из рода Элеро. Но знать это и поверить — разные вещи.

— Я хочу её увидеть.

— Не уверен, что Элеро позволят тебе, — так же в пол ответил Мириус. — Ты ей не родственник. Да и Совет будет против.

— Неужели, ты ничего не можешь сделать? Ты ведь член Совета? — последние слова прозвучали с плохо скрытым упрёком, совсем не так, как хотел их сказать Коэл. Отец поднял голову и ответил ему, не меняя прежнего тона. — Я сделаю, что в моих силах. Обещаю тебе.

Этого было достаточно, Мириус всегда держал слово. Коэл кивнул отцу и вышел. Он не мог больше сидеть без дела — идти быстрым шагом, почти бегом, было легче, чем находиться дома. «Отец, конечно, постарается, но я тоже не буду сидеть сложа руки. Нужно только найти Джарга, мне смогут помочь его друзья».

Коэл направился в сторону Древнего Сада. Джарг, этот маленький проказник, часто играл там со старшими друзьями. Сейчас как нельзя кстати могут пригодиться его товарищи — известная на всю столицу пара, Орл и Враан. Правда, в последние годы разбойники поутихли, но раньше о них слышали все.

Коэл не помнил их имена, но проделки были ему известны. Говорили, что парочка забиралась в одну из Первых Башен, а также знала Древний Сад лучше самого Жреца. Ходил слух о том, что их видели и в Сфере в неположенное время, и даже на пиках Обители. Поговаривали, будто сам Хранитель несколько раз выгонял их из Дворца Первых. Коэл искренне надеялся, что хотя бы часть этих слухов — правда, ему были нужны именно те, кто способен пролезть куда угодно. По словам его брата, парочка знала о столице многое из того, что известно лишь Жрецу и Хранителю. «Что ж, пришла пора вывести брата на чистую воду. Вот только сперва его нужно найти».

За размышлениями Коэл добежал до границы сада, но куда идти дальше, не имел представления. Он сел на тёплую землю и, задумавшись, окинул взглядом город — там кипела жизнь, словно ничего не произошло. Крыши домов горели отражённым светом, флюгеры кружились под песню ветра, Обитель сияла на солнце, а Сфера рассеивала радужные лучи в небольшом отдалении от города. Всё было как обычно. Радужная игра света, текущего от Сферы, постепенно успокоила бурный поток мыслей Коэла, а затем и вовсе развернула рассуждения в новое русло. Коэл сам не заметил, как задумался о происхождении города и великих творениях Первых Предков и Древних, о своём происхождении, о судьбе всех потомков…

Сфера была одной из полностью сохранившихся построек Древних, в ней совершался Танец Жизни. Многие верили, что построена она как знак уважения к Первым Предкам. Тысячи разноцветных колонн вздымались, переплетаясь и ветвясь, словно канаты, и в итоге сливались в шесть стволов цветов Древних, которые, в свою очередь, упирались в бордово-красное облако самой Сферы — и уже затем расходились прямыми лучами ещё выше.

Среди вязи удивительным образом таились лестницы, прятались места отдыха для пожилых. В прямых лучах скрылись зрительские ложи. Масштаб и детальность поражали воображение, как и великолепие постройки. Самым удивительным в Сфере было то, что абсолютно из любой точки можно было увидеть и услышать всё происходящее.

Каждая из семей Наследников Древних танцевала танец Жизни раз в восемь циклов, которые отмечал Хранитель. Получалось, что все приходили в это здание раз в цикл. Исключением был лишь цикл Веры, его называли временем тишины — этот период предназначался для осмысления поступков и желаний, мыслей о будущем и прошлом. В течение цикла каждый должен был хотя бы раз в день посетить Обитель, в конце же совершалось восхождение света Веры.

Сфера пустовала также в цикл Памяти — отдавалась дань уважения Первым Предкам и Древним. По его завершении Дворец Древних открывал залы. Сюда приходили служители Памяти, готовые выслушать и на веки сохранить память о прошедшем годе.

Современные Танцы Жизни были, с точки зрения Каара, не особо выдающимися. Вот во времена Древних — это было другое дело. Они с Латаром прочитали обо всех Танцах Жизни, которые нашли среди Архивов. Вспоминая, как некоторое время назад они только лазали там, стараясь не попасть на глаза Хранителю или Служителям Памяти, Каар улыбался. Скоро стало очевидным — либо в эти залы никто не заходил, либо о залах вообще забыли. Тогда друзья решили не подниматься выше, но и заканчивать на этом игру не хотелось — такое интересное место просто так оставлять нельзя. И Латар предложил изучать архивы так, будто они с Кааром все понимают. Сейчас Каар уже точно не помнил, как так получилось, что от просмотра картинок они перешли к созданию словаря Первых Предков и Древних.

Все знали, что эти языки изучались устно только учениками Жреца или Хранителя, ещё ими могли овладеть Служители Памяти и Служители Веры. Почти через два года работы над словарём без какой-либо посторонней помощи мальчишки стали свободно владеть языками — сами не понимая, как. В момент, когда они это осознали, их буквально разнесло от гордости и желания рассказать всем о достижении. Но поскольку они не хотели быть сосланы в дальние земли или посвящены в Служители Веры и Памяти, а именно это грозило за проникновение непосвящённых в Архив, никому рассказать об удивительных достижениях в познании древних языков они не могли. От этого тайна становилась еще дороже. Самыми интересными среди Архивов были записи о Времени Древних — как Древние вернулись из ниоткуда, как обратились без слов к Первым Предкам, как те узнали их и пустили в свою жизнь. Оказалось, что не только Сферу, но и Дворец Древних и Обитель они построили вместе с Первыми Предками — вопреки всеобщему убеждению.

Каар и Латар теперь знали намного больше, чем половина взрослых столицы, и даже больше, чем сами члены Совета, — не только о родах Наследников Древних и Потомков Первых, к которым они относились, но и вообще о мире. Так, например, в один из дней Латар показал Каару запись, в которой говорилось о существовании нескольких Дворцов Первых по всему миру, и о возможности мгновенного перехода из одного в другой — сквозь пространство легко можно было пройти, даже не являясь при этом Вуйтой.

Каар был убеждён, что Древние создавали Архивы для следующих поколений, но, видимо, где-то произошла ошибка в понимании, и Хранители перестали делиться знаниями, наоборот — начали пристально охранять их ото всех. Латар думал, это всё делается специально. Каар же сомневался в преднамеренности такого развития событий. Но при любом раскладе они были рады тому, что три года назад наткнулись на тайный лаз. Обо всём этом думал Каар, пока они вместе с Латаром собирали необходимое для задуманного. Шаг, на который они, наконец, решились пойти, должен был перевернуть не только их жизни, но и жизни их лучших друзей.

— Чёрная бухта проклятых с Рогатым Замком на страже находится к югу от одного из Родовых Городов Мааров и восточнее Каменной Пустыни. Замок прозвали рогатым из-за двух башен-близнецов, обращённых к морю. Они были настолько велики, что издалека морякам казалось, будто это рога на голове чудища. Именно эти рога указывали путь.

Но жадность владельцев замка вызвала проклятие. Ходил слух, что сама Каменная Пустыня добралась до него и поглотила. Маары в спешке бросили и замок, и саму бухту. Они смогли взять с собой совсем немного — так торопились покинуть проклятое место. В итоге Рогатый Замок с Чёрной Бухтой оказались набитыми древними сокровищами и предметами Силы Древних. Многие отправлялись на поиски, но никто не вернулся. Уже долгие годы удивительным образом никто не видел башен-близнецов ни с моря, ни с берега. Говорили, там поселилась сама Смерть — и стоит на страже несметных сокровищ до сих пор, — Джарг из рода Верлоф закончил очередной рассказ, выждал паузу и издал тихий протяжный вой: — У-у-у-у-у…

— Прекрати! И так напугал! — Лия возмущалась не за себя, а за малышей. Сама-то она уже сотни раз слышала россказни про старинный замок Мааров, да и была она на год старше тринадцатилетнего Верлофа — эти сказки её не пугали. Зато младшие брат и сестра сидели, разинув рты. Неожиданно раздался треск сучьев за спинами, Мина вскрикнула, а Лия вздрогнула, — из темноты в круг костра вошли Латар и Каар.

— Где вы так долго ходите? — наигранно сердитым голосом спросил Джарг. — У меня уже истории заканчиваются! — Это было преувеличение, на самом деле он мог болтать без остановки часами, сочиняя древние легенды на ходу.

— Мина с Лорком уже засыпают, — более серьёзно добавил он, поздоровавшись с друзьями.

Самый маленький поднял голову и заявил:

— А вот и нет! — Лорк встрепенулся, окончательно проснувшись, протёр глаза и, насупив нос, решил уточнить для ясности: — Я не спал, я представлял Рогатый Замок.

— Во сне, — вставила Мина, и все засмеялись.

— Ну, хватит обо мне, — серьёзно сказал Лорк.

— Действительно, — подхватила Лия, — рассказывайте, чем это вы так поздно занимались? И зачем Джарг нас тут всех собрал? Не истории же его слушать?

Каар посмотрел на Латара — Джарг должен был привести только Лию, они собирались рассказать им об Архивах и Ветре, но малыши… Латар понял немой вопрос и пожал плечами — «малыши» Мина и Лорк, если вдуматься, были не такие уж и маленькие: Мине одиннадцать, Лорку десять. Немногим младше их самих в тот год, когда они нашли вход в Архив. «Малышами» их назвали уже, скорее, по привычке — были знакомы с раннего детства. Латар понял — младшие друзья уже достаточно взрослые, чтобы принять новую информацию, и невозмутимо продолжил начатый еще в лесу разговор:

— Если эта штука действительно работает, то какая разница…

— А если нет, тогда неважно, — так же невозмутимо продолжил мысль Каар.

— Послушайте меня, заговорщики, — встала Лия. — Либо говорите, зачем мы здесь, либо мы уходим, — серьезность намерения выражалась в необъяснимом блеске её глаз, который Каар всегда мог заметить. Впрочем, сегодня он заметил и еще кое-что — странное напряжение. Лия будто сама затаила в себе что-то.

— Сейчас вы всё узнаете, ни к чему нервничать, — спокойно начал он. — Осталось потерпеть немного, и постарайтесь не задавать вопросов, потом и так всё станет ясно.

— Делайте то, что мы скажем, — подхватил Латар, — и тогда сегодня вы узнаете то, о чём многие даже не подозревают.

— Хорошо, — согласился Джарг, — но потом вы ответите на все мои вопросы, а их будет немало, — и его лицо озарила хитрющая улыбка, как-то неловко исчезнувшая при взгляде Латара.

Заговорщики переглянулись, и Каар достал из сумки небольшую золотую пиалу, испещренную сверху донизу знаками Первых Предков и Древних. У Мины сам собой открылся рот, но вопрос так и не прозвучал из-за серьёзности и сосредоточенности Латара.

— Это Чаша Бытия, — тихо заговорил Латар. — В неё мы сложим частицы себя, не разрывая, но объединяя себя с чашей и через неё — с каждым из нас.

Сказав это, Латар поставил чашу на землю, в его руке оказалась длинная серебристая игла, настолько тонкая, что заметно её было лишь в бликах огня. Латар прикоснулся кончиком иглы к чаше и медленно повёл ей по краю, при этом проговаривая какие-то непонятные слова на странном языке. С каждым словом и кругом знаки и символы на чаше приобретали различные оттенки, когда же он закончил, чаша сияла. Латар прикоснулся кончиком иглы к своей голове, а затем снова к чаше, словно стряхивая туда что-то. Он сделал то же самое с Кааром и Джаргом, Лия уже хотела спросить, что это за странную игру они затеяли и откуда у них такие древние вещи, но тут Мина и Лорк сами подошли ближе, чтобы Латару было удобнее. До Лии игла дотронулась последней, — будто разряд тока ударил её, а сразу за ним по телу прошла приятная тёплая волна. Посмотрев на Латара, она увидела, что от его головы к чаше идёт разноцветная ниточка, и такие же тонкие нити идут от каждого — и от неё самой. У Каара в руках оказалось большое белое перо, тоже с символами, и он стал помешивать им внутри чаши. Заглянув туда, Лия увидела, как в мерцающей радужной жидкости ниточки, тянущиеся ото всех вокруг, начали перемешиваться. Закончив мешать, Каар поставил перо в самый центр, и оно замерло. Латар, дотронувшись до кончика пера, надрезал средний палец правой руки. Он стал чертить над чашей странные символы и заговорил:

— Единые по воле доброй своей, неразрывны в пространстве, бытие и времени, творим сами свой путь и выбираем истину, — Лия понимала всё, что он говорил, но её не оставляло ощущение, будто сказанное было на том же языке, на котором он говорил вначале. — И ныне сказанное, и сказанное впредь передаваться будет лишь с согласием всех слитых воедино. Да будут чисты наши сердца, ясен взор, души светлы.

Лия не знала и не понимала, почему, но она вместе со всеми повторяла за Латаром каждое слово. Закончив говорить, Латар накрыл чашу ладонью. Повинуясь всё той же неясной силе, Лия протянула и свою руку над чашей. Последний положил руку Каар и добавил:

— Во всех возможных и невозможных мирах да будет так.

После его слов чаша озарилась — и от неё, втягиваясь назад, к каждому из стоявших направились лучики. Сияние чаши угасло, Лия обернулась и удивилась — когда они успели встать в круг? Пока все приходили в себя, Каар с Латаром поубирали предметы в сумки и сели у костра.

— И что это было? — первым очнулся Джарг.

— Это ритуал Единства, — чуть помедлив, ответил Каар.

— Какой ритуал? Единства? — Джарг всегда был не прочь пошутить, но не очень любил шутки над собой, и теперь, не понимая, что случилось, пытался найти наиболее удобное для себя состояние. — И что это такое?

Ему ответил Латар.

— Этот ритуал совершали наши праотцы, когда Древние только знакомились с Первыми Предками. Он позволяет слышать и видеть всё от объединённого с тобой и не позволяет разглашать тайн без согласия всех участников ритуала.

— Нам самим не до конца ясно, как это работает, — робко вставил Каар.

— И работает ли вообще, — продолжил Латар. — Но мы очень надеемся.

— Отлично, возможно, всё так, но откуда его знаете вы? — спросила Лия.

— Вы пошли в ученики к Жрецу или Хранителю? — радуясь догадке, спросила Мина, при этом избегая возможности смотреть на Латара.

— Нет, — улыбнулся Каар, — но ты близка, мы прочитали о нём в Архивах.

— Вход туда закрыт. Войти могут лишь Хранитель и Служители Памяти, — не упустил возможность продемонстрировать свои знания Лорк.

Мина взглянула на него и тут же добавила:

— А понимать языки Первых Предков и Древних могут только Жрец, Хранитель и их ученики.

— Даже дети это знают! — рассмеялся во весь голос Джарг, и уже второй раз за вечер странно оборвав свой смех, продолжил. — Поэтому выкладывайте, что это за фокус такой.

— Мы и говорим, — начал Латар, но Каар его перебил. — Давай лучше с самого начала…

— Сам рассказывай, сейчас будут в каждом слове сомневаться, — Латар уже не был уверен в правильности затеи. — Учти, я тебе говорил — они ещё маленькие для этого.

— Во-первых, мы одного с тобой возраста, — оборвала Лия готовый выплеснуться поток возмущений Лорка с Миной, — а, во-вторых, я предлагаю выслушать ваш рассказ, а потом решить, что тут — очередная ваша выдумка, а что — нет.

Все согласились с таким вариантом, и Каар рассказал им всё: и как они случайно нашли лаз, и как несколько раз ночевали в Архивах, пока не поняли, когда именно можно пользоваться лазом. Латар не выдержал и поведал о составлении словаря и о том, что теперь они свободно читают языки Первых Предков и Древних. Окончательным подтверждением правдивости рассказа была демонстрация использованных раннее вещей, которые оказались Предметами Силы, найденными среди бесконечных галерей Архивов. Когда Латар и Каар закончили, глаза у слушателей были размерами с блюдца.

— Поверить не могу, — Джарг говорил еле слышно, — и вы так долго молчали? Все эти годы? — он встал и начал медленно ходить, словно волк вокруг добычи. — Мы же друзья… а вы… как же… неужели… — захлебнувшись эмоциями, он отвернулся, встав спиной к костру.

— Почему вы никому не рассказали? — Лия внимательно смотрела на Каара, не отводя взгляда. Повисло неловкое молчание, и уйти от него не представлялось никакой возможности. Но и отвечать никто не хотел.

— По-моему, ответ очевиден, — пожала плечами Мина, — правда, Лорк?

— Ага, — улыбнулся младший Флиин, радуясь, что он понимает куда больше, чем их старшая сестра. — Они просто не знали, как нам рассказать, ведь это Дворец Древних!

— Вообще-то, — уточнил Каар, — они построили его вместе с Первыми Предками, если верить Архивам.

— Видите! — Мина так взмахнула руками, словно это было прямое подтверждение их слов. — Как о таком расскажешь?

— А мы можем туда пойти? Латар, ну пожалуйста! — Лорк прыгал вокруг костра, распевая своё «пожалуйста» на разные ноты. Это разрядило обстановку, но вопросы остались.

— Сейчас не получится, — потрепав по плечу Флиина, зашептал Каар. — Лаз закрыт — пройти нет никакой возможности.

— Но ведь вы нас туда возьмёте? — Мина смотрела на Каара и Латара золотистыми широко открытыми глазами.

— М-м-м, послушайте, туда попасть не так просто, как может показаться из нашего рассказа, — начал Латар, но Джарг оборвал его.

— Вот уж нет! Даже не думай! Теперь вы просто обязаны нас туда отвести. И никаких отговорок не принимается!

— Ура! — Лорк снова заносился по кругу, напевая что-то абсолютно не имеющее смысла. Недолго думая, Мина присоединилась к брату. Каар растеряно посмотрел на Лию, ища у неё поддержки. Но она была полностью на стороне Джарга.

— Что ты на меня так смотришь? — довольно вызывающе спросила она. — Я с ними абсолютно согласна. Вы нам должны.

— Мы будем делать всё, что вы скажете! — Мина вместе с Лорком остановилась рядом с сестрой.

— Честно-честно, — добавил Лорк.

— Вы ведь понимаете, что это незаконно и очень опасно, — Латар вновь попытался намекнуть, что малышам там не место.

— Меня интересует только одно, — Лия смотрела в глаза Каару. — Когда мы идём?

При этих словах дар речи на некоторое время потеряли все. Латар от удивления даже раскрыл рот, но ничего не мог сказать. Лия не просто согласна на авантюру, но и втягивает в неё младших! Это было безумие. Реакция окружающих нисколько не удивила старшую Флиин, она прекрасно понимала, на какой риск толкает друзей, но в ней будто что-то проснулось. Лия неожиданно для себя поверила во всё рассказанное и теперь хотела оказаться в Архивах. Новые решения и слова удивляли её саму не меньше, чем остальных, но она чувствовала — им надо быть там. Всем вместе.

— Каар, может, мы что-то напутали, — наконец обрёл дар речи Латар. — Да нет, я просто уверен — мы ошиблись! У них явно что-то с головами не так.

Латар подошёл и стал внимательно разглядывать Флиинов, прикоснувшись к их головам и словно пытаясь найти какой-то изъян.

— Джарг, а ты себя как чувствуешь? — спросил он. — Тебе-то хоть никаких бредовых идей в голову не приходит?

— Может быть всё-таки возраст? — тут же подключился Каар.

Оба догадались, что ещё не поздно всё перевести в шутку и разбираться с ветром без посторонней помощи, что, конечно сложнее, но безопаснее. Лорк с Миной стояли, почти не шевелясь, заявления сестры их насторожили больше, чем всё остальное, слишком просто она согласилась — и это говорило о каком-то подвохе.

— Даже не думайте о шутке, — Лия схватила Каара за руку. — Я знаю, что всё правда. И вы отведёте нас туда. — Она говорила тихо и серьёзно. — Единые по воле доброй своей, так ведь?

Сказав это, Лия отпустила его руку и снова села у костра. Каар с Латаром переглянулись, от заговорщицких выражений не осталось и следа.

— Джарг, ты понял, что она сказала? — не отрывая взгляда от Лии, спросил Каар.

— Я что, глухой?

— Не услышал, а понял ли? — уточнил Латар.

— Да понял-понял, — Верлоф взял полено и положил в приунывший костёр. — Отведёте нас туда — и дело с концом.

— А последние слова?

— Латар, да что ты привязался! — не выдержал Джарг. — Это из вашего ритуала, «единые по воле доброй своей». Доволен, чего тут особенного? Вообще не понимаю, в чём проблема! Просто будем более аккуратны — и всё!

Договорить он не смог, Латар подбежал и обнял друга, затем стал радостно прыгать вокруг костра, точно так же, как и малыши несколько минут назад.

— Он помешался? — удивилась Мина.

— Мы вас обязательно возьмём, — Каар улыбался изо всех сил. — Всех. Получилось!

— У нас вышло! Ура! — заголосил Латар во всё горло.

— Вы только что говорили на языке Первых, — пояснил недоумевающим друзьям Каар. — Наши знания стали доступны и вам.

Латар скорчил рожу и заумно промямлил:

— Ритуал Единства!

Затем он рассмеялся и упал на траву. Осознание словно сняло тяжёлые шторы, придавливающие всех, им хотелось смеяться, бегать, кричать. В конце концов, они улеглись, уставившись в звёзды, — счастливые и свободные.

— Вы не были уверены, получится ли у вас? — шёпотом спросила Лия у Каара.

— У нас получилось, — также шёпотом ответил он.

Они лежали так, пока костёр совсем не развалился — тогда ночная прохлада заставила всех подняться. Ребята подкинули дров. По домам идти не хотелось. Ночные звёзды перемигивались между собой, Восточный Ветер расчёсывал гривы деревьев Древнего Сада. Всё умиротворяло, и каждый из сидящих у костра ощущал единство не только с другими, но и со всем миром, с каждой его самой малой частью. Вдруг Джарг отошёл и прислушался.

— Что там? — прошептал Лорк.

— Лошади. Отряд. Очень спешат.

— Ночью? — Лия встревожено взглянула на сумки.

— Они не могут об этом знать, — попытался успокоить её Каар. Он не подозревал, что её беспокоит совсем другое.

— А вдруг? — спросила Мина.

Латар вскочил и быстро раскидал костёр. Стало темно.

— Это не даст им такой чёткий ориентир на нас, — пояснил он свои действия. — Девочки правы, лучше убрать Предметы Силы. Шагни и спрячь всё в глубине Сада.

Каар взял сумки и сосредоточился на отдалённом дереве. Но Джарг схватил его за руку.

— Стой! — на нём не было лица. — Я знаю, куда они так спешат.

У Мины вырвался вздох, Лорк насупился, а Лия помрачнела. Все они вдруг вспомнили, по какой причине хотели встретиться с Латаром и Кааром, зачем искали их весь день, пока Джарг не позвал их на ночной костёр. Латару показалось, что только они с Кааром не поняли, о чём идёт речь.

Джарг сел на корточки и попытался снова развести костёр:

— Они повернули к дому Элеро.

Произнесённые слова будто выпустили какую-то тайну — то, о чём никто не хотел говорить, заполнило воздух на поляне неопределенностью.

— А зачем ночью? Почему такая спешка? Что-то случилось?

Джарг посмотрел на Каара, будто тот издевался, а не задавал логичные вопросы.

— Их не было, Джарг, — Лорк говорил спокойно. — Они не знают.

— Да! — подхватил Латар. — Я не знаю, о чём вы, но очень хочется понимать суть разговора.

Лия села рядом с Миной:

— Хорошо… конечно… просто…

— Давай я, — перебил Джарг. Ему удалось снова оживить костёр, от света стало чуть теплее, но и лица теперь видны были лучше. «Лучше было в темноте», — подумала Лия.

— Дело в том, что днём в городе произошёл несчастный случай, но Совет считает, что это было убийство.

— Убийство? — Латар не верил своим ушам, мысль о возможном розыгрыше промелькнула, но угасла — все были слишком серьёзны. — Кому это могло понадобиться?

— Убит кто-то из Элеро? — Каар тоже не мог поверить. — Моргал? Лиара?

— Нет, — Джарг взял обугленную палку и начал рисовать что-то на земле. — Лиару наоборот обвиняют.

— Но мы не верим! — Лорк сел рядом с Верлофом и тихо добавил. — Это не может быть правдой, да, Джарг?

Тот поворошил многострадальный костёр:

— Мой брат, Коэл, точно в это не поверил, и я тоже не верю.

Каар не очень хорошо знал Лиару, но не мог себе представить её убивающей кого-либо. Он вообще не мог представить себе того, кто в состоянии убить.

— Почему совет обвиняет её? — спросил он.

— Она Элеро, — точно извиняясь, ответила Мина. — Более того, единственный Гейр в столице — и во всей округе.

— А я, возможно, единственный Вуйта среди всех Орлов! Почему же не я? Или меня просто не нашли? — новость эта всё меньше нравилась Каару, создавалось ощущение, что самое главное ещё не сказано.

— Жертва была испепелена, — Лия встала и смотрела в глаза молодому Орлу. На секунду он даже забыл, о чём они говорят. Её пшенично-золотистые волосы колыхались на плечах, как языки пламени в костре.

— А кто убит? — прервал молчание Латар. Лия обернулась так резко, что вокруг её головы взметнулся столп искр. Но, взглянув на вопрошавшего, не сказала ни слова. Джарг встал и уставился на Латара. А Мина с Лорком быстро подбежали и обняли его.

— Эй! — повышенный уровень внимания Латару не нравился. — Может, кто-то объяснит, наконец, в чём дело? Если вы забыли, мы с Кааром со вчерашнего дня были в Архиве! Готовились к обряду! Поэтому нам очень хочется знать, что случилось.

Мина обняла его ещё крепче:

— Мне очень жаль, — она прошептала почти неслышно. Лия тоже подошла и обняла его. Теперь он был скован объятиями Флиинов.

— Мне приятно… честно… но я не понимаю.

Джарг тоже положил руку ему на плечо. Латар чувствовал себя в какой-то ловушке и искал помощи у Каара, но тот также не понимал, что происходит. Джарг закусил губу и, словно проглотив какую-то гадость, выдал:

— Это был Враан.

Холодный пот пробил Латара, он не хотел слушать дальше, ему это было ненужно, он хотел выкрикнуть: «Нет, стойте!», но Джарг уже решился:

— Представитель Враанов в Совете, Орнокс, твой отец.

Латар оглох, он видел, как невыносимо медленно упали сумки из рук Каара. «Зачем он держал их всё это время?», — пронеслась мысль. Он видел, как округляются глаза его лучшего друга, видел двигающиеся губы Лии, кивающую Мину, чувствовал, как сильно сжимает ему плечо Джарг. Но всё это было как во сне, не с ним. Друзья, как куклы с заканчивающимся заводом, замирали в своих движениях. Даже деревья качались плавно, как водоросли под водой. Вся поляна на холме у Вечного Дерева замерла. Латар водил глазами из стороны в сторону, пытаясь понять, что происходит? Где он? Где его дом? Куда бежать? Видеть становилось тяжелее, всё вокруг расплывалось. Двигаться тоже было нелегко, со всех сторон на него что-то давило. Уже не в силах стоять, Латар побежал, побежал наугад, просто рванул вперёд без оглядки, так сильно, как мог. Он несся, будто ещё мог успеть. Ничего не видя, не слыша, он летел вперёд, под барабан, стучавший в его голове: «Папа! Папа! Нет! Не может быть!». Весь мир исчез, остался только он, Латар, его бег и мысль, от которой он бежал изо всех своих сил. Куда угодно, только бы скрыться от этой невозможной, злой новости.

Моргал стоял у открытого окна в большом холле своего дома и смотрел, как по дороге прыгала гусеница из светлячков. Она спешила, извиваясь на поворотах и иногда почти полностью угасая. Отряд Стражей спешил в его дом. В голове вертелись события последних дней: перемена ветра, две встречи Совета, убийство.

Представители Наследников Древних смогли решить почти невозможную задачу, поставленную Хранителем, — допуск Жреца в Архивы. Ни одна из традиций не была нарушена, с завтрашнего утра Жрец должен получать всё необходимое из Архивов — ему будут приносить это в специальную комнату. Таким образом он не войдёт в сами Архивы, а Хранитель получит помощь. Этот выход был предложен Орноксом, представителем Враанов. И как нельзя вовремя, иначе могла бы начаться драка или что хуже. Курия, представительница Маар, и Финия из рода Орл, как и он сам, наотрез отказывались нарушать традиции и пускать Жреца в Архивы. А вот Орнокс, Латия из Флиинов и Мириус от Верлофов вместе с Хранителем почти до хрипоты настаивали на своём. Моргал не помнил, когда в последний раз мнения настолько расходились. К сожалению, теперь всё это становилось неважным — Орнокс мёртв, убит через несколько часов после принятия решения. И самое страшное, что в преступлении замешана его внучка, по крайней мере, всё говорит об этом. Моргал сжал кулаки, выдохнул, заставляя эмоции отхлынуть, и обратился к Лиаре, всё ещё не отрываясь от тьмы за окном.

— Расскажи мне всё, что случилось, ещё раз.

Из-за его спины в глубине залы раздался вздох.

— Дедушка, неужели… — начал утомлённый женский голос.

— Всё с момента вашей встречи, — перебил её Моргал. У них было мало времени.

— Я встретила его перед входом на площадь, поздоровалась, — было слышно, что девушка за последние несколько часов рассказывает эту историю далеко не первый раз. — Он ответил сухо, будто был чем-то недоволен. Мне следовало пройти мимо, но я поинтересовалась, не случилось ли чего на совете? Орнокс ответил резко, упомянул тебя и то, что ты не понимаешь, как всё серьёзно, не можешь увидеть всей картины, и, возможно, тебе уже пора уйти на покой, назначив нового представителя рода с более ясным взглядом, — Лиара встала справа от Моргала около резного проёма в стене, пустого, но, в отличие от окна, не пропускавшего холодные струи воздуха внутрь. — Я заметила, что речь его непочтительна, и сказала, что не стоит в моём присутствии так говорить о моём родственнике. Тогда он буквально выплюнул мне в лицо, мол, мы многое о себе возомнили — и нам не стоит забывать, что вырождаются все. Род Элеро ничем не лучше остальных.

Лиара замолчала, но Моргал знал — это не конец, он уже слышал её рассказ несколько раз, но ему постоянно казалось, будто что-то ускользает от его слуха. «Я действительно не вижу всей картины целиком, — мелькнуло в его голове. — В итоге Орнокс оказался прав. Как грустно»…

— Лиара, пожалуйста, не останавливайся, у нас почти нет времени.

Она посмотрела на фигуру деда, вытянутую, словно Могучий Лирт, но в то же время хрупкую.

— Ты ведь с первого раза запомнил все подробности, зачем повторять это снова?

Он по-прежнему смотрел во тьму, плескавшуюся за окном. Холодный ночной ветер слегка гладил его волосы и края одежды.

— Я должен понять, что случилось. Поэтому продолжай.

— Я не выдержала и ответила ему тем же, напомнив, что до Парайи, его отца, среди Враанов не было Бэклов немногим меньше лет восьмидесяти, может, семидесяти, и, видимо, среди ближайшего поколения их тоже не будет. Я сделала глупость — и мне очень неловко из-за сказанного, дедушка, если бы я…

— Не отвлекайся, — в темноте мелькнула золотая змейка. «Они идут», — мысль, которую он никак не хотел допускать, пришла в его голову легко и просто. Он не испытал ни страха, ни беспокойства. Золотая змейка мигнула и исчезла, но Моргал знал — решение вынесено. Слушать Лиару до конца уже было не нужно, но он не мог отказать себе в её спокойном голосе. — Дальше.

— Дальше… — она отвернулась в проём. — Я сказала, что Род Элеро не испытывает таких трудностей. Он побагровел и чуть не набросился на меня с кулаками. Вмешались люди. И я попросила его держаться подальше от меня и от моих родственников и следить за своим языком, иначе пожалеет. Это всё.

Лиара вытерла набежавшие слёзы, вспоминать об этой ссоре было неприятно. Моргал повернулся, взглянув на внучку — статная, с длинными пепельными волосами и яркими синими глазами, она была истинной Элеро. Он надеялся передать ей место в Совете, научить всему, что знал сам. Она с лёгкостью повела бы за собой Род. Но теперь…

— Это не всё, — слова, словно лезвия, резали ему горло, но он продолжал говорить. — Меньше, чем через полчаса тебя нашли около ещё дымящегося тела среди аллеи танцующих фигур. Ты задела его за самое больное. Он мог догнать тебя, чтобы продолжить разговор.

Лиара смотрела в глаза деду, насупившись и сжав губы. «Древние, как она похожа на Элию! Её мать так же хмурила брови, когда чего-то не могла понять».

— Что ты молчишь? — не выдержал он, и его голос дрогнул, в темноте снова появилась золотая змея-отряд, но теперь уже она не исчезала во тьме. От слишком резкого вопроса Лиара вздрогнула, и Моргал спросил ещё раз.

— Что ты молчишь, Лиара?

Вопрос прозвучал мягко. Так любящий дед спрашивает немного нашкодившую внучку — разбившую вазу или что-то подобное, — при этом оба знают: за недолгим, крайне спутанным и неясным ответом последуют объятия, лёгкие упрёки, просьба деда никогда больше так не делать, распахнутые глаза внучки и клятвы, что такого больше никогда не случится. Но как бы Моргал ни хотел, нынешняя ситуация так разрешиться не могла, и Лиара это прекрасно понимала. Она смотрела ему в глаза. С каждой секундой выносить этот взгляд было всё сложнее. Снова отвернувшись к окну, он почти прошептал:

— Лиара, пожалуйста, я умоляю тебя. Не молчи. Скажи, что там случилось? Как ты оказалась рядом с Орноксом? Мне нужно знать правду. Пойми, я должен знать, сделала это ты или нет. Я прошу тебя как дед. Пожалуйста.

Золотая змея отряда пересекла высохшее за Время Солнц русло реки и теперь двигалась по прямой к их дому. Лиара подошла и встала рядом с дедом, она знала, зачем глубокой ночью скачет отряд.

— Я не была хорошей внучкой. Но ты всегда знал, когда я тебе врала, даже если не говорил об этом. Даже мама не всегда понимала, говорю я правду или нет, но ты всегда знал. Я не помню, что там случилось! Я не знаю, понимаешь? Не знаю. Я очнулась, когда около нас стали останавливаться люди. Рядом с собой я увидела дымящееся тело и исковерканные элементы боевого костюма Враанов. Но я не знала ни кто это, ни как я там оказалась. Я даже не помню, как туда пришла. Я вообще ничего не помню из того, что было после нашего с Орноксом разговора у входа на площадь. Но в одном я уверена — я его не убивала.

Лиара схватила Моргала за рукав хитона и развернула деда к себе лицом. «Отряд у дальних ворот сада», — отметил он. Она же продолжала торопливо, держась за него двумя руками:

— Дедушка, это была не я! Я не могла этого сделать, я не чувствовала усталости, перенапряжения или ещё каких-либо признаков использования сил. Я не совершала того, в чём меня обвиняют, не совершала. Я не знаю, как, но это была не я, пожалуйста, поверь мне. Это была не я.

Из её синих глаз текли слёзы, а губы дрожали. Моргал обнял её, он действительно всегда знал, когда она говорила правду — и этот случай не стал исключением. И всё-таки, несмотря на всё это, его не оставляло чувство, что он упустил самое важное. Для него было очевидно, что убийца не Лиара, но доказать это будет тяжело, скорее всего, невозможно.

— Не плачь, я постараюсь убедить совет, слышишь, я сделаю всё! Ты единственная, кто у меня осталась. Я спасу тебя, чего бы мне этого ни стоило! Мы — Элеро, нас непросто одолеть.

Лиара подняла заплаканные глаза, желая ему ответить, но двери в зал распахнулись — и вошли люди. Это были лучшие представители воинов своих родов, в древности ими могли быть только наделенные силой, теперь же просто самые искусные. Они были Воинами Мира и Порядка или, как их называли в народе, — Стражами. Впереди выступали три Орла в перламутрово-белых доспехах. Три Враана в иссиня-чёрных одеждах были почти неразличимы в слабом освещении зала. Трое Флиинов в ярко-золотом, с золотистыми перьями на шлемах и рукоятках мечей, вместе с оранжевыми Верлофами, привлекали на себя всё внимание. Последними вошли, словно облачённые в изумруд, Маары и Элеро в своих пепельных тонах. Со стороны это могло показаться просто каким-то показом древних боевых костюмов разных родов, но всех их объединяла тёмно-красная лента на левом запястье — символ служения Законам Первых Предков и Древних. И эта лента давала им огромную силу — силу Единства.

Когда все выстроились в полукруг, в зал вошли ещё трое: Служитель Памяти и Служитель Веры, представители Хранителя и Жреца и Голос Совета и Народа. Моргал знал их всех, некоторых он сам рекомендовал в Стражи, других тренировал, с кем-то они просто встречались в городе. Он знал, зачем они пришли и что скажет ему Голос, он не разжимал заключенную в объятия Лиару. Она тоже вцепилась в него, закрыв глаза, как когда-то в детстве, испугавшись первой для себя Бури. Так и сейчас — впереди их ждал шторм, вот только на этот раз Моргал не был уверен, хватит ли у него сил сберечь её. В конечном счёте, ей всё равно придётся выбираться самой, даже если у него получится помочь, даже тогда…

— По решению Совета, — заговорил Голос, юноша, и Моргал пристально взглянул на него, не узнав и с трудом разглядывая в полумраке. От его взгляда парнишка поперхнулся и чуть было не перешёл на писк. Прокашлявшись, он начал снова, уже стараясь не смотреть на главу Рода Элеро. — По решению Совета Лиара из рода Элеро, единственная Гейр в столице, ближней и дальней округе признаётся виновной в убийстве Орнокса, представителя Враанов в Совете. Она незамедлительно должна проследовать под конвоем до Чёрных Башен, где и будет находиться до оглашения полного приговора, после чего будет сослана в Каменную Пустыню, — закончив, он вытер проступивший на лбу пот.

«Они уже всё решили, как быстро! Но просто так я её не отдам», — закрыв Лиару собой, он обратился к Голосу:

— Мне никто не сообщил о собрании Совета, из-за этого меня там не было, значит, Совет был не в полном составе — и решение его недействительно.

Парень растерялся, он явно был не готов к разговору с одним из глав родов, а к спору уж точно, тем более — с одним из членов Совета, чью волю он только что озвучил. Пытаясь найти ответ, он волновался всё сильнее. У него уже начали трястись руки, когда на помощь пришёл Служитель Веры.

— Ты родственник обвиняемого — и не можешь принимать решение.

— Да, — согласился Моргал, — но я могу слышать, как оно принимается, а вы лишили меня этого права, и я объявляю решение Совета недействительным!

— Ты не можешь, Моргал. Убит член Совета, а ты родственник убийцы — смирись и подчинись воле Совета, — служитель Веры говорил надменно и развязано. «Он раньше был учеником Жреца, даже сам хотел стать Жрецом, но был направлен в служители, кажется, его зовут Пирос, точно — Пирос!», теперь Моргал знал, с кем говорит, а тот продолжил:

— Мы, конечно, можем уехать, сообщить о твоём отказе отдать Лиару. Тогда Совет будет созван снова, но я уверен, что твоему присутствию рады не будут и результат будет такой же, — Пирос говорил вяло, словно пережёвывая слова, ощущалось его недовольство необходимостью позднего визита на окраину города и явное нежелание повторять эту поездку снова. Но Моргала это не интересовало. В своём пепельно-сером хитоне с серебряными вставками по поясу, рукавам и плечам, с седыми волосами, он был подобен сейчас статуе древних — такой же уверенный и нерушимый.

— Меня вполне устроит такое развитие событий. Сообщи Совету о моём решении. И я искренне надеюсь, что впредь они не допустят подобных оплошностей. — Он обращался к Голосу, игнорируя взгляды Пироса.

— Или же мы можем забрать её силой, — зло ответил Служитель Веры, раздражённый поведением Элеро. — Такой выход в нашей власти.

Моргал взглянул на него с такой ненавистью, что тот отступил на шаг:

— Попытайся сделать это, и утром я буду кормить бродячих собак твоими кишками.

Пирос натужено рассмеялся, подходя ближе к Стражам:

— Кто нам угрожает? Безоружный старик и девчонка! У меня восемнадцать воинов! Лучших из своих родов! Ты смешон, Моргал, не заставляй меня идти на крайности.

Видя, что Элеро сдаваться не собираются, Пирос закричал слишком тонко для своей фигуры:

— Воины Мира и Порядка! Оружие наголо! — и восемнадцать стоявших до этого неподвижно, словно статуи, воинов на одном дыхании обнажили мечи, снова замерев, как будто и не двигались, а Пирос обратился к Моргалу:

— Последний раз предупреждаю, сдайся, старик, твой час прошёл. Будь благоразумен, никому не нужна твоя кровь.

— Из-за страха и жажды власти ты забыл, куда пришёл, ты забыл о традициях, — Моргал поднял руки ровно вверх, ладонями вперёд, и заговорил громко и чётко. — Именем Рода и во славу Рода, всяк Элеро, слышащий меня, встань на защиту Рода или отрекись от него вовеки! Я призываю вас, сыны Элеро, услышьте меня — и придите на зов мой!

Каждое его слово пульсацией света отражалось во всех родовых символах — в зале и на его облачении.

— Очень красиво, но, увы, бессмысленно… — Пирос не успел закончить фразы, как отовсюду, изо всех входов в зал, вошли Элеро — их было несколько десятков: молодые, старые, женщины и мужчины, и их поток не прекращался. Трое стражей, облачённые в пепельные тона, сложили оружие и встали на колени.

— Созывай Совет, Пирос, и в этот раз не забудь сообщить мне о времени встречи.

Служитель Веры побагровел и еле слышно процедил сквозь зубы:

— Ты ещё за это заплатишь, — слова эти услышал только Служитель Памяти, но он не смог бы никому рассказать, даже если бы захотел. Пирос же выкрикнул, повернувшись к Стражам:

— Воины Мира и Порядка, сообщите представителям своих родов, что вы видели здесь, пусть ждут вести от Хранителя о времени сбора Совета.

Стражи убрали оружие и ушли так же быстро, как и появились, в зале остались только Элеро и задержавшийся в дверях Пирос:

— Не опоздай на Совет, Моргал, тебя там будут ждать.

— Не сомневаюсь, — в тон ему ответил глава Элеро. — Расскажи Жрецу, что произошло, дабы мне не пришлось повторять.

— Всенепременно, — с этими словами вышел и он, оставив за собой открытые двери в зал, где стояли Элеро. Лиара видела деда таким впервые, теперь она понимала, почему он до сих пор, несмотря на возраст, — не только представитель Элеро в Совете, но и Глава Рода. Сейчас ей стало страшно, она поняла — дед действительно готов пойти на всё ради неё. Нарушить волю Совета, повести Род Элеро против всех Наследников Древних, развязать войну, — все что угодно, если это спасёт её.

Жреца разбудил Ранда, послушник.

— Вас ждёт Пирос, у него срочные известия, — Ранда склонился в глубоком поклоне. Будить Жреца дозволялось лишь по очень важным делам, именно таким делом и показался ему взволнованный и бледный Пирос. Теперь было важно, сочтёт ли Жрец приход одного из учеников случаем, достойным своего пробуждения.

— Благодарю тебя, Ранда, ты всё сделал правильно. Сообщи Пиросу — я к нему скоро выйду, а затем иди спать, твоё дежурство на сегодня окончено.

Ранда поклонился ещё раз и неслышно вышел. «Из него выйдет хороший Служитель Веры, честный и добрый», — подумал Жрец, легко поднявшись с постели, если можно было, конечно, так назвать распиленный надвое ствол вечного красного дерева. Жрец накрыл его тонкой узорчатой тканью: «Пирос, что-то знакомое…». Замерев на мгновение, он сосредоточился на имени, вытаскивая визуальный образ из глубин памяти. Не успел тот сформироваться, как Жрец уже узнал ночного гостя: — «Пирос, что ж, встреча будет не из приятных…».

Облачившись в бордово-красный хитон, испещренный древними знаками цветов шести родов, он вышел в зал приёма — не около центральной двери или недалеко от каменного стула, на котором слушал приходящих, но в глубине одного из сквозных проёмов, смотрящих на бескрайнее море. Пирос был спокоен — ни капли прежних волнений, которые заметил Ранда. Прохаживаясь около каменного стула, гость словно примерялся, — как бы смотрелся сам, восседая на нём? — и всё же опасался попробовать.

— Попробуй, сядь! — громко предложил Жрец, спускаясь из проёма на пол.

От неожиданности Пирос слегка подпрыгнул, не сразу заметив фигуру Жреца в слабо освещённом помещении, быстро соскользнувшую в полумрак из света ночи. Разглядев же его — весь переменился, подбежав на согнутых ногах, и остановился в поклоне:

— О Великий Жрец… — начал он официальное обращение, но не успел сказать ничего больше.

— Я сказал тебе — попробуй, сядь. — Жрец смотрел прямо на него, не отводя взгляда. Пирос весь взмок, ещё секунду назад поддельные испуг и волнение уже по-настоящему овладели им. Слово Жреца было дороже капли воды в пустыне. А за последнюю минуту он уже дважды обратился к Пиросу. Пирос отлично понимал, куда его призывают сесть — на каменный стул, на Трон Жреца. Он мечтал об это всю жизнь, но вот так, при Самом? Служитель Веры боялся — и жаждал! — исполнить предложенное.

«Словам Жреца внемлите с трепетом и выполняйте по мере возможностей ваших», — вспомнив одну из истин Первых Предков, он встал и быстро подошёл к небольшому возвышению, на котором стоял непримечательный, местами осыпавшийся от старости и потрескавшийся каменный стул, неизвестно кем, зачем и когда вытесанный из цельного куска камня. «Кто сидит на нём, тот и Великий Жрец. Жрец Единого и Единый над всеми. Так много власти всего лишь в каком-то старом стуле…», — решившись, Пирос сделал шаг и тут же дикий вопль врезался в тишину ночи.

Боль. Жгучая резкая боль поразила его. Подобно мгновенно растущему сорняку, она вгрызалась в него, ветвясь и разбухая от ноги во всё тело. Каждое движение приносило ещё больше боли, он ничего не видел; тело, не способное выдержать такой шквал, металось, сокращая мышцы в хаотичном порядке и тем самым лишь увеличивая страдания. Пирос метался, словно ошпаренная собака, глаза его закатились, налившись кровью, изо рта пошла пена, челюсти судорожно дёргались. Это продолжалось меньше секунды, Жрец одним шагом оказался возле него и подхватил его голову, бросив над телом изумрудный порошок. Пирос замер, тело его одеревенело, там же, где изумрудные песчинки падали, вспыхивало пламя, переливаясь от смолисто-чёрного к тёмно-фиолетовому. Так продолжалось несколько минут, — когда последний язычок пламени утих, Жрец положил голову бедного Служителя Веры на пол, достал флакон из кармана и, смочив платок, принялся вытирать лицо, шею и руки пострадавшего. И хоть те были чисты, но с каждым касанием платок становился всё более и более грязным. Закончив, Жрец сжёг тряпку в собственных руках.

— В боли отразились все твои грязные мысли и помыслы, все поступки, которые не принесли добра. Ты дотронулся до потока чистой силы, лишь небольшое её присутствие в тебе не убило тебя, — Жрец подошёл к одному из окон и обмыл руки в небольшом серебряном блюде. — Обманув Ранду неотложными вестями, в действительности ты лишь хотел пожаловаться на справедливый и достойный поступок Моргала.

Пирос снова начал ощущать окружающий мир, с голосом Жреца к нему возвращалась жизнь, боль уходила. Он понимал, что тот его глазами видит все события, произошедшие в доме Элеро.

— Только из любви, — продолжил Жрец, возвращаясь к лежавшему на полу телу, — к маленькому любознательному мальчику, которым ты пришёл в это место, я спасаю тебя от смерти и мучения. Ты проведёшь остаток своих дней среди молчальников в Чёрном монастыре, у диких болот. Да хранит тебя Единый, Первые Предки и Древние. Раздай всё накопленное тобой нуждающимся, не оставляй себе ничего и ступай пешком, там тебя будут ждать, — закончив, Жрец вышел вон из зала, оставив Пироса наедине с грядущим и совершенным. Тот лежал на полу ещё какое-то время, боль уже ушла, но он никак не мог остановить слёзы. Никто не имел права ослушаться прямого указания Жреца, никто, тем более — Служители Веры. Но каким жестоким было наказание! Какой горькой становилась его жизнь. «За что?! За что?», — проносилось в голове, но в зале слышны были лишь всхлипывания. Поднявшись, он ощутил необычайную тяжесть в ногах — столь сильную, что смог сдвинуть ноги только с помощью рук, будто те превратились в камень. Доковыляв еле-еле до двери, он вывалился в коридор и снова разрыдался.

Жрец же, покинув залу, не пошёл наверх, к себе в покои, но поднялся в лунный зал. Ночь царила на земле — и её правил следовало слушаться. Войдя сюда, словно в первый раз, он замер от восторга. Сквозь огромный круглый проём чётко был виден набирающий силу месяц. Его свет падал в центр зала сквозь колодец посередине купола, лился через многочисленные круглые окна и окошки вокруг и сочился через тысячи точек, самые маленькие из которых были не больше игольного ушка. Картина отражалась в матово-чёрном полу, иссиня-чёрных стенах и тёмно-зелёных колонках, выполнявших не столько архитектурную, как казалось на первый взгляд, сколько сакральную функцию.

Жрец встал в сердце залы, и перед ним заиграл серебром и перламутром скрытый от простого взора рисунок: слова, символы, знаки, линии — всё это, словно тончайшая нить, обволакивало зал. Найдя нужный знак, он сосредоточился и шагнул к нему навстречу, развернув и увеличив сотканный из лунного света узор. Жрец направил его символ в центр. Картина плавно изменилась, холодный свет стал принимать тёплые оттенки, а вокруг самого знака в вихре начала собираться огненная сфера. Уже через несколько минут в центре пылало маленькое солнце. Жрец достал спрятанную в одной из колонн склянку с фиолетово-серебристой тягучей жидкостью, больше похожей на смолу. Он аккуратно стал поливать ею самодельное солнце. Жидкость сначала окутала огненный шар, будто покрывало, но затем словно впиталась, — при этом солнышко засветилось пепельным цветом. Взяв из другой колонны тонкую, почти прозрачную длинную иглу, он достал из кармана детский амулет рода Элеро, один из тех, что можно без труда купить на любой площади. Жрец встал так, что шар оказался точно между ним и растущим месяцем. Шар дополнил месяц до круглой луны. Подняв руки, Жрец стал петь долгие протяжные ноты, плавно переходя от утробных звуков к необычайно высоким, и, неожиданно закончив, коснулся иглой шара.

— Сила Древних, взываю к тебе! Род Элеро, услышь меня! Словно лунный свет, перетекающий в сферу жизни, передай силу свою через оберег Рода тому, кто достоин будет её, тому, кто способен будет совладать с нею, тому, кто использует её во благо Рода своего и мира общего.

С этими словами он коснулся амулета. И тонкая, еле заметная нить соединила его с шаром, который теперь пульсировал, словно живое сердце. Жрец молчал и ждал. Пульсации сферы увеличивались, и нить постепенно крепла, превращаясь в подобие вены. Свет, словно кровь, переливался из шара в амулет, при этом последний начинал светиться то фиолетовым, то серебряным, то ярко-золотым, то пепельным цветом. Наконец нить стала снова истончаться, а вскоре и вовсе исчезла. Жрец стоял в освещении пепельного тона амулета и огней сферы. Подняв оберег высоко над головой, он поклонился в сторону шара и спрятал его в один из внутренних карманов. Бережно подставил ладони под шар — и тот сорвался в них, словно капля с куста. Золотистый свет рассыпался по полу, в руках Жреца остался серебряный знак, вернув его на место, он спустился в приёмный зал.

Пирос уже отплакал своё и теперь, измождённый, спал на ступенях на улице. «Тебя ждёт долгий и трудный путь, но я уже не в силах и не вправе сделать большего для тебя. Живи с миром», — мысленно попрощался с ним Жрец. Спящий улыбнулся и свернулся калачиком.

«Надо успеть до рассвета», — мысли Жреца были уже далеко, и хоть он ещё и стоял около Пироса, но уже видел парадный вход дома Элеро. Очертания прорисовывались всё чётче, он протянул руку и ударил в дверной колокол, звон разнёсся по дому.

Неожиданный и чересчур громкий в предрассветной тишине звон прервал совещание Элеро. Моргал как раз закончил объяснять, что и как нужно будет сделать в его отсутствие на Совете.

— Кто это? Если это Пирос — гоните его в шею, пусть с ним хоть целая армия и весь совет в придачу, не открывать дверь! До тех пор пока я не буду присутствовать на решении Совета, до этих пор — она ничего не сделала! А после… — он замолчал, возвращаясь мыслями в созданный им план действий. Бессонная ночь его измотала, волосы взъерошились, в уголках глаз появился страшный блеск.

— Это Жрец! — мальчишка, один из смотрящих, тех, кто вечно крутится под ногами, вбежал со всех ног, перевел дыхание и тихо повторил. — Это Жрец! Сам… один…

Появление Жреца всё меняло, надо было реагировать быстро — действия его всегда непредсказуемы, а последствия этих действий часто необратимы.

— Впустите его, с вами мы продолжим после, — обратился он к остальным. — Я приму его один. Скорее всего, Жрец пришёл звать меня на Совет. После моего ухода никого не впускать, Лиару не выпускать ни при каких обстоятельствах! — приход Жреца путал Моргалу планы.

Все поняли складывающуюся ситуацию, но никто ничего не успел ответить — в комнату вошёл Жрец. Сделав несколько шагов, он остановился и внимательно посмотрел на Моргала.

— Оставьте нас, — сказал тот. Каждый из присутствующих счёл своим долгом поклониться Жрецу, проходя мимо него. Никто из них никогда не видел его так близко. Сам же он не ответил никому, а по-прежнему внимательно смотрел на хозяина дома. Когда все вышли и двери закрылись, Моргал сел.

— Садись, Жрец, я знаю, что ты скажешь. Я должен принять волю Совета. Поверь, я приму, но я хочу присутствовать в момент принятия этого решения, а не получать известие от Голоса Совета и Народа. Я представитель Элеро в Совете Первых Предков и Древних и имею на это право!

— Ты готовишь лошадей, лахтаров и еду для долгой дороги.

Моргал посмотрел Жрецу в глаза, обманывать его не было смысла.

— Да. Она не делала этого, что бы ни решил Совет, я знаю — она не виновата, — сейчас он был готов убить любого, кто не согласен с ним, даже Жреца, только бы защитить Лиару. Жрец ощущал, как от седевшего пожилого человека исходили волны ненависти и агрессии. Он знал, что нужно делать, и подошел к нему вплотную. Жрец разрезал эти потоки, как раскалённый нож разрезает масло — до шипения. Схватив Моргала за плечи, он с лёгкостью поднял его и обнял.

Всё произошло так быстро, что Моргал ничего не успел сделать. Словно поток тёплой воды омывал его тело. Моргал не мог больше сопротивляться, думать. Он упал на руки Жрецу, улетая в бесконечное состояние спокойствия и гармонии.

— Это очень больно и невыносимо тяжело, — тихо, в самое ухо шептал Жрец. — Тебе, потерявшему всех своих близких, в сотни крат сложнее, чем любому на свете, но ты должен, слышишь меня, ты должен, у тебя просто нет выбора — ты обязан отпустить её, дать возможность жить самой.

Моргал хотел ответить, но не мог, язык не слушался его, Жрец же, крепко взяв его за плечи, продолжил, глядя теперь в глаза:

— Я не говорю «не борись за неё», наоборот — защищай, доказывай, верь в свою правду и ищи подтверждения, не останавливайся, даже после решения Совета. Но только отпусти её, ты не в силах изменить чужой путь, мы способны лишь указывать дорогу, но каждый должен сам по ней пройти, это неизбежно. Моргал, Ветер меняется, и скоро грянет шторм. Выстоять в нём смогут лишь вековые Роржны, уже переживавшие подобное и привыкшие к таким колоссальным изменениям, да ещё молодые Лориты, способные, словно ленты, изгибаться под порывами ветра. Всё остальное может больше никогда не увидеть солнца. Позволь ей самой вершить свой путь — отпусти.

Закончив, он отошёл, Моргал же рухнул на стул, словно ушла та сила, которая держала его на ногах, и заплакал. Он плакал навзрыд, но, в отличие от недавних слёз Пироса, среди этих слёз не было ни одной о себе. Моргал плакал о Лиаре. Ослушаться было нельзя, но слёзы душили — скорее, от осознания того, что Жрец всё понимал. Моргал видел это в его взгляде. Успокоившись через несколько минут и подняв взгляд, Моргал увидел, как Жрец протягивал ему что-то завёрнутое в тряпку.

— Это оберег рода Элеро, отдай его ей на краю Пустыни. Когда придёт время, она всё поймёт сама. Будь мужественен, Моргал, ты много пережил, но основные твои испытания ещё впереди. Помни о сказанном мной.

Жрец крепко сжал плечо Моргала, положил амулет ему в руку и ушёл, как всегда, неслышно.