Полёт человечества

Александр Железняк

Лучшие из лучших людей отправляются к неизведанному краю космоса, чтобы провести за собой крохотный огонёк цивилизации. Они должны были отыскать новый мир среди звёзд. Но вдали от дома даже лучшим из лучших порой бывает тяжело сделать правильный выбор. Особенно, когда невозможно понять, к каким последствиям он может привести.

3. Пожар в раю

По гигантскому кораблю кто-то бежал, и от стука его каблуков о пол раздавалось гулкое эхо. Его дыхание было ритмично и позволяло ему держать набранный темп. Сердце билось в усиленном режиме, от шума крови в ушах мыслям становилось тесно в мозгу, и они грозили вот-вот вырваться из головы. Так могло бы быть, но было не так: у бегущего не было ни мозга, ни сердца и даже кровь была не кровь, да и сам бегущий не был человеком.

Андроид Кавенкур только что принял, пожалуй, самое верное решение в своей жизни, точнее, в своём существовании, потому что, будучи машиной, андроид никак не мог считаться живым. Эта эволюция калькулятора, вообразившая себя Всесильным Творцом, столкнулась с реальными проблемами и теперь неслась во весь опор в отсек, где спали члены экипажа. В минуту великой опасности, когда искусственный человек смог бы проявить себя, его самым лучшим решением стало досрочно разбудить экипаж.

Кавенкур вбежал в отсек с экипажем и увидел, как все двенадцать камер, которые он активировал ещё на мостике, производят реанимацию команды. Кавенкур быстро подошёл к камере с доктором и начал смотреть за тем, как скачут его жизненные показатели. Глазные яблоки Макса Кравица бешено крутились под опущенными веками; его руки и ноги мелко тряслись, а грудь глубоко западала при дыхании. Сердце доктора не билось почти два с половиной года, но сейчас оно стучало так, что могло привести паровоз в движение.

Лампы, освещавшие тело доктора сменили свет с обычного холодного на бодряще зелёный — это означало, что процесс реанимации закончен успешно. Андроид быстрым движением своей головы оглядел весь отсек и убедился в том, что во всех камерах зажёгся зелёный свет.

Стеклянные створки, охранявшие людей от мира, разъединились и отъехали в стороны, давая дорогу вновь рождённым людям. Это выглядело так, как будто бы родились гигантские птенцы от исполинской птицы.

Первым очнулся Джене Гиссар. Кавенкур заметил, как тот положил ладонь на край камеры; андроид направился к пилоту. Тот ещё тряс головой, но уже пытался встать с мягкой подстилки своей гибернационной камеры. Его руки плохо слушались, видно, организм слегка отвык от работы. Кавенкур проверил показатели, — они были в норме.

— Как холодно-то… — клацая зубами, проговорил пилот.

— Вот, вам следует взять, — андроид достал из отсека внутри камеры тёплый плед и заботливо накрыл им Джене Гиссара.

— Спасибо, Кав-венкур. — Пилот вгляделся в лицо андроида перед тем, как произнести его имя. Видно было, что Джене не сразу вспомнил, как того зовут. Кавенкур расплылся в услужливой улыбке.

— Мы долетели? Как корабль?

— Сожалею, но мы не долетели в виду того, что… — андроид не успел как следует ответить на вопрос, так как из соседней камеры донёсся лёгкий стон. Остальные члены экипажа начали потихоньку приходить в себя.

В ближайшие несколько минут проснулись все члены экипажа и Кавенкур метался от одного к другому, помогая им с пробуждением. Одних колотил озноб, других тошнило, а некоторые испытывали апатию и дезориентацию. Обычные симптомы после гибернации. Окончательно процесс восстановления должен был закончиться через несколько дней, а до тех пор организмы членов экипажа могли выкидывать с ними самые разнообразные фокусы.

Гаяне очнулась последней и у неё сразу же началась активная фаза. Она моментально поднялась в камере и, не понимая, где она находится, попыталась выбраться из камеры, но с онемевшими мышцами получилось это не очень. Учёная упала на пол и тут же у неё началась истерика. Кавенкур в этой время возился с Атлантом Сийртом, которого рвало на пол, но как только андроид увидел, что произошло с Гаяне, то тут же помчался к ней.

Андроид опустился на колени перед Гаяне Тоскве и обнял её покрепче, а она продолжала реветь, но уже заметно тише. Капитан Берг сидел в своей камере, и с равнодушием наблюдал за той сценой, что устроила Гаяне. Поначалу Кавенкур подумал, что с Эдгаром Бергом всё в порядке, как тут же заметил, что тот немного открыл рот и у него с нижней губы прямо ему на ноги капает слюна. Капитан явно был в глубочайшей апатии.

Из камеры поднялся Роман Вилов, но стоял он не твёрдо, а потому продолжал держаться обеими руками за край камеры, тихо бормоча себе под нос что-то. Кавенкур увеличил мощность слуха, но не смог разобрать, что говорил первый пилот — это был какой-то набор звуков без всякого смысла.

Ибрагим тоже вышел из камеры и даже крепко встал на обе ноги. Инженер в одних трусах и майке решительным шагом направился к стене и, остановившись прямо перед ней, начал внимательно её рассматривать. Он провёл рукой по стене, а после, разглядывая свою ладонь, произнёс:

— Нейтрино осциллировали.

Пока Кавенкур думал над тем, что это могло значить и вообще значило ли это хоть что-то, как тут же почувствовал, как кто-то положил ему руку на плечо. Это был Джене Гиссар. Странно, что андроид не слышал его шагов, но, наверное, слуховой процессор просто отсеял этот звук как шум. На лице пилота было написано беспокойство:

— Как это мы не долетели?

— Итак, мы с вами оказались в интересной ситуации, — Эдгар Берг сидел в кают-компании в окружении своей команды. Перед ним на столе стоял внушительных размеров стакан с голубой восстанавливающей жидкостью, которую ему прописал пить доктор Кравиц. Точнее, Макс просто разлил её всем по стаканам и расставил каждому перед носом, так как с ориентацией у многих членов экипажа пока ещё было не очень.

— Я бы не назвал ситуацию интересной. — Вальдо Крез сидел на развёрнутом стуле, опёршись грудью на его спинку. Руки его были сложены одна на другую, а сам энергетик воплощал собой стойкое желание помереть. На лице Вальдо не было ни единой кровинки: оно представляло сплошное серое полотно. — Я бы назвал ситуацию очень плачевной.

— Поддерживаю, — это было первое членораздельное слово Романа Вилова со времени пробуждения, которое состоялось уже как три часа назад.

— Установка накрылась — это раз, — начал загибать пальцы энергетик. — Мощность в реакторе поднялась до предела — это два, сверхсветовой двигатель из-за скачка напряжения едва не отключился — это три, четыре и пять. Вы представляете, что было бы, если бы мы, разогнавшись до ТАКОЙ скорости, внезапно оказались бы в обычном вакууме?!

— Поток элементарных частиц разорвал бы нас на части, — мрачно заметил Ибрагим.

— Разве, сверхсветовой двигатель не защищён от аварийного отключения питания? — спросил Гиссар.

— Защищён. Защита и сработала, реактор включился в работу на полную, — ответил Ибрагим Бронский.

— Как-то через заднее место защита сработала, — Вальдо продолжал излучать оптимизм.

— Ладно, ладно… Нас не разорвало и на том спасибо. Мы успели затормозить до обычной скорости. Теперь стоит разбираться с последствиями. Какие последствия? — капитан посмотрел на Ибрагима.

— Что до двигателя, — сделал паузу инженер, — то мы потеряли восемьдесят два процента возможного хода.

— Это провал! — Вальдо закатил голову к потолку и чуть не упал со стула, не рассчитав свои уменьшенные из-за гибернации силы.

— Что это значит? — поморщившись, спросил Эдгар Берг.

— Это значит, что вместо восьми лет, лететь мы будем лет семьдесят, не меньше.

— Ох, ты ж… — простонал Роман Вилов.

— А ну, прекратить паникёрские настроения! — ударил по столу рукой Атлант Сийрта. Старпом сидел по правую сторону от капитана и метал на всех бешеные взгляды. — Раскудахтались тут! Как будто первый день в космосе!

Все тактично заткнулись.

— Итак, нам нужно вернуть ход? Как мы сможем это сделать? — очевидно, капитан хотел смягчить посыл выпада своего помощника, но тоже не рассчитал свои силы и просто пробормотал себе слова под нос, так что его никто не услышал и он вынужден был повторить:

Конец ознакомительного фрагмента.