Время для мага. Лучшая фантастика 2020

Александр Громов, 2019

Традиционный годовой сборник издательства АСТ включает самые свежие произведения признанных мастеров русскоязычной фантастики: Евгения Лукина, Леонида Каганова, Александра Громова, а также рассказы писателей-фантастов нового поколения – победителей мастер-классов, номинантов и обладателей литературных премий. Настоящим подарком читателям данного сборника станет абсолютно новая остросюжетная повесть Сергея Лукьяненко «ВРЕМЯ ДЛЯ МАГА»!

Николай Горнов

Зона посадки

Нарьян-Мар, 17 сентября

Даже в дорогом номере гостиницы «Красный город» было дико холодно, не спасали ни обогреватель, ни стопка шерстяных одеял. Впрочем, остальной Нарьян-Мар тоже замерзал, на улицах было ветрено и дождливо, а до этого Гелий еще основательно промерз в дороге, больше суток ему пришлось кантоваться на боковой полке в скрипучем прицепном вагоне, где невыносимо сквозило изо всех щелей, а потом еще почти сутки добираться до места назначения катером. Раньше Гелию не приходило в голову, что в России двадцать первого века могут быть такие адские места, куда не удосужились проложить не только железную, а даже обычную дорогу с твердым покрытием, однако же вот он, славный город Нарьян-Мар, столица Ненецкого края.

Ближайшая железнодорожная станция — город Усинск в соседней Республике Коми, а между ними без малого четыре сотни километров по тундре. Причем добраться в Нарьян-Мар из нефтяного Усинска, как оказалось, можно только по ледяному зимнику, петляя между месторождениями углеводородов, а в теплое время года — на катере, неторопливо спускающемся по течению Печоры…

Гелий Крапивников, рыжий, лопоухий, большеротый, умеренно веснушчатый, в недавнем прошлом рядовой клерк, специалист в области «подай-принеси» в московском офисе международной консалтинговой группы «Делойт», а ныне зрело-опытный юрист двадцати семи лет, помощник советника управляющего юридической компании «Правовые решения», грустно посмотрел на потухший экран своего смартфона, сунул аппарат мордой вниз под стылую подушку и опять накрылся одеялами с головой.

Горите вы все в аду, в душе пожелал миру Гелий, как бы продолжая внезапно оборвавшийся телефонный разговор с боссом, но вслух повторить эту фразу не решился. А вдруг его корпоративный «айфон» тайно фиксирует все им сказанное, а потом через свои заоблачные сервисы передает сокровенные мысли непосредственно начальству? Нет, ну теоретически такое же возможно?

Смартфон ожил опять. В этот раз на связь пыталась выйти мама Гелия — Ада Александровна.

— Гелик! — заговорила трубка зычным голосом бывшей примы Ярославской областной филармонии. — Ты в порядке? Одеваешься тепло? Не голодаешь?

— Мама, ну что со мной может случиться?

— Да что угодно с тобой может случиться. — Ада Александровна вздохнула. — Ты же никогда меня не слушаешь. Почему тебя опять нет в «скайпе»?

— Потому что в гостинице очень медленный интернет, мама…

Гелий перевел смартфон в громкий режим, бросил его на стол и под убаюкивающее мамино бубнение стал разглядывать унылый ледяной дождь, не прекращающийся за окном уже вторые сутки. Ему действительно хотелось есть, мама была права, но останавливало полное нежелание куда-нибудь идти, ведь там, вполне вероятно, можно было вымокнуть под дождем, а кафе на первом этаже гостиницы не работало второй день, и никто не знал почему, и теплых вещей Гелий с собой не прихватил, да и вообще ему в данный момент не хватало сил даже на элементарные действия.

Мысленно Гелий еще был в дороге, среди облупившихся зеленых стен маленьких вокзальчиков, где люди с привычной сноровкой выгружают из грязных поездов на низкую платформу мешки с картошкой, в тумане на крошечной центральной площади непонятного городка, среди темных домов в мокром песке, у загаженного голубями памятника Ленину в зарослях гигантской полыни, среди сгорбленных людей у обрыва к реке, между тощих собак с печальным взглядом, спящих вповалку на холодном берегу, у дебаркадера, плавно качающегося на свинцовых волнах Печоры…

Ждать водометной «Зари» пришлось целую ночь. И судя по виду рейсового катера, он долго пробирался через все мыслимые и немыслимые жизненные бури, прежде чем добрался до пристани Усть-Усинска. Салон «Зари» оказался тесным, похожим на вагон заслуженной подмосковной электрички, только в этом «вагоне» Гелию пришлось провести не два часа, а в десять раз дольше, да еще делить одно пространство с какими-то круглыми бабками в плюшевых жилетах, шумными детьми, которых невозможно успокоить, группой туристов с грязными рюкзаками, потертыми личностями неопределенного возраста с негабаритным багажом.

И даже на палубу нельзя было подняться, поскольку таковая отсутствовала. И заняться было совершенно нечем, разве что смотреть в окно, но Печора — на редкость однообразная река: густые темные ельники на одном берегу, непролазный ивняк — на другом. Изредка встречались поселения, в каждом стандартные цистерны на берегу и рассыпанные по косогору одинаковые деревянные домики с черными сараями и кучками угля. В поселениях чуть побольше — каменные строения и деревянные настилы на улицах.

И ночевать пришлось в ужасных условиях. Хорошо хоть успел закупиться хлебом, шпротами и кока-колой в поселковом магазине. Зато на обратном пути от магазина до причала попал в приключения: в Гелия воткнулся мертвецки пьяный местный житель в забрызганной свежей кровью клетчатой рубахе. Из-за рассеченной брови правая половина его лица не двигалась совсем, взгляд застыл, словно он смотрел куда-то вовнутрь себя, тем не менее каким-то седьмым чувством парень вычислил именно Гелия, самое слабое звено.

— Э-э-э, мужик, — с трудом произнес местный и мотнул головой, словно ослепшее животное.

Гелий застыл на месте в надежде, что неприятная ситуация рассосется сама собой.

— Дайте ему немного мелочи, — предложил опытный попутчик. — Иначе не отвяжется…

Гелий неловко сунул в карман просителя горсть монет, только что полученных на сдачу в магазине, и тот исчез так же стремительно, как появился, пустившись бегом по неосвещенной улице вниз, к холодной реке, рискуя на каждом шагу оступиться и свернуть тощую шею…

На следующий день, обогнув песчаную косу, катер «Заря» благополучно вошел в один из многочисленных мелких рукавов, на которые распадается Печора перед тем, как раствориться в холодном Печорском море, и Гелию открылся Нарьян-Мар во всем великолепии его ржавых портовых кранов, штабелей леса и покосившихся черных заборов. Моросил дождь, было холодно, грустный теплоход по имени «Архангельск» дал низкий протяжный гудок, пассажиры «Зари» молча перебрались на типовой дебаркадер, гуськом поднялись по тропинке к одинокому деревянному домику на высоком песчаном берегу и так же молча разбрелись кто куда. Моложавый дедуля на праворульной «Тойоте» домчал Гелия до гостиницы за десять минут, но запросил за свои услуги столько, что этих денег хватило бы на дорогу от Москвы до Ярославля.

А потом еще была ночь почти без сна…

Подоткнув под себя край одеяла, Гелий уставился в потолок. И зачем ему это все? Для чего он бросил важные московские дела и мучительно добирался на перекладных до Нарьян-Мара? Чтобы выслушивать теперь похмельный бред босса, страдающего в своем комфортном офисе на Пречистенке? Ну, допустим, Гелий опоздал. Но куда можно опоздать в этом городе, где время не просто тащится со скоростью морской черепахи, выброшенной на берег, а еще и движется в обратную сторону? Здесь ничего важного не происходило уже лет тридцать, а жители бродят по пустым улицам, словно участвуют в съемках фильма про зомби-апокалипсис…

Пустозерск, УГ-42/17, 19 сентября

Не территорию исправительного учреждения посетителей запускали строго по одному, о чем недвусмысленно сообщали предупреждающие надписи на заборах и воротах. Причем заборы причудливых конфигураций не просто были опутаны дичайшими узорами из колючей проволоки, на них еще повсюду торчали фарфоровые изоляторы разных форм, явно намекая на наличие высокого напряжения…

Гелия после долгого ожидания впустили наконец в тамбур, потом в какой-то мрачный «шлюз», где ему пришлось долго вдыхать густые запахи гуталина и резины, пока суровый сержант в маленьком фанерном окошке тщательно проверял документы и по буквам вписывал фамилию Гелия в толстый гроссбух. И только после этого медленно и со скрипом сдвинулась в сторону решетка, и он смог пройти еще дальше, куда-то во влажную глубину.

Колония считалась особой, все здешние осужденные были особо опасными, для них даже встреча с близкими родственниками — счастливый случай, а уж приезд адвоката — большой праздник. Гелия предупредили, что на любой чих в исправительном учреждении УГ-42/17 нужно будет получать чуть ли не личное разрешение генерала Ковбасы, начальника областного управления ФСИН, поэтому он старался не удивляться ничему. И даже тому, что все работники учреждения буквально спали на ходу, и никому до этого не было абсолютно никакого дела…

— Оружие, средства мобильной связи, фото-, аудио-, видеозаписывающая аппаратура? — монотонно поинтересовался у Гелия офицер в серой униформе. — Надо сдать. И все посторонние вещи тоже.

— А как же… — На секунду Гелий растерялся, но потом безропотно отдал и заранее выключенный смартфон, и свой дорогой серый портфель итальянской кожи.

— Проходим, гражданин адвокат, на личный досмотр, — лениво махнул рукой другой офицер с таким же одутловатым серым лицом, как у первого.

Потертый линолеум, кирпичные стены, укрытые десятками слоев шаровой краски, кругом решетки. В такой обстановке хорошее настроение выжить не сможет…

— Теперь-то я могу увидеть своего доверителя? — Гелий изо всех сил старался не раздражаться.

— Разумеется, — кивнул офицер. — Мы вас проводим. Только сначала придется встретиться с нашим начальником.

— Зачем? — встревожился Гелий.

— Не могу знать, — равнодушно произнес конвоир. — Следуйте за мной…

— Могу я кому-то пожаловаться? Или хотя бы возразить?

Конвоир пожал плечами, вывел Гелия из кирпичного здания КПП и провел мимо плаца с аккуратно покрашенными бордюрами и длинных приземистых зданий без окон, отделенных от общей территории высоким забором из бетонных столбов с колючей проволокой.

— Это ваш очаг культуры? — усмехнулся Гелий, заметив перед входом в одноэтажный барак красочный стенд, посвященный творчеству Михаила Круга.

Сопровождающий офицер кивнул, пропустив иронию мимо ушей.

— У нас и Дом культуры свой, и музей. Начальник приказал вас в музей доставить…

Бегло осмотрев блеклые фотографии и прочие экспонаты, Гелий узнал, что молодая советская власть приспособила под нужды заключенных территорию древней Пустозерской крепости. Во время Отечественной войны заключенные построили литейный цех, а в семидесятых выпускали промышленные пылесосы, которые поставлялись даже в страны соцлагеря. Одно время у колонии была и собственная речная флотилия из нескольких буксиров и барж. Во время перестройки рядовых зэков перевели на Лесную речку под Архангельском, а в Пустозерской крепости, чтобы намоленное место не пустовало, создали учреждение для особо опасных преступников…

Начальник колонии появился минут через сорок, когда Гелий уже потерял терпение.

— Как музей? — поинтересовался подтянутый полковник с поломанными ушами боксера. Он первым протянул руку для рукопожатия. — Пуйда Юрий Сергеевич. Прошу прощения за задержку.

— У нас все разрешения есть, — пробормотал Гелий, вяло пожимая протянутую ладонь. — Ваши люди сутки их проверяли. Надеюсь, вы понимаете, что я не могу обсуждать с вами вопросы, касающиеся моего доверителя? Я с вами, собственно, даже разговаривать не могу…

— А разве мы разговариваем? Я хотел музей показать. На правах, так сказать, радушного хозяина. Поскольку с богатой историей нашего учреждения вы уже сами ознакомились, перейдем сразу к экспонатам. Видите предмет в углу? На первый взгляд, это самая обычная лопата…

— Вы сейчас издеваетесь?

— И не думал. Это наша гордость. В середине восьмидесятых по заданию партии и правительства учреждение освоило производство наилегчайших в мире садовых лопат из титана. Правда, с количеством слегка промахнулись. За год завалили лопатами все хозяйственные магазины Архангельской области…

— Юрий Сергеевич, боюсь, у меня мало времени. Меня ждет мой доверитель. И я не понимаю цели нашей встречи…

Полковник Пуйда многозначительно хмыкнул.

— В молодости все куда-то торопятся. А потом мы узнаем, что торопились зря… И наши цели не всегда оправдывают средства, кстати. Хотя моя цель весьма простая — я просто хотел познакомиться. А что тут удивительного? Вы же из самой Москвы прибыли. Московские люди в наших краях — редкость. Как там Кремль? Как парк «Зарядье»?

— Стоят как вкопанные, — тяжело вздохнул Гелий. — Непоколебимо.

Начальник колонии с серьезным видом покивал:

— Ну да, ну да… Как вкопанные.

— Я могу уже идти? — напомнил Гелий. — Моего доверителя предупредили о встрече с адвокатом?

— Разумеется. Ничто в мире не может помешать вашей встрече. При условии, разумеется, что он захочет с вами разговаривать…

— Вот сейчас я вас вообще не понял. Если администрация учреждения будет создавать препоны, мы завтра же направим претензию руководству ФСИН и исковое заявление в суд о воспрепятствовании законной деятельности адвоката, и вы лично будете неприятно удивлены последствиями. Предупреждаю: мое начальство имеет выходы на Генпрокуратуру и Госдуму.

Полковник Пуйда неспешно прошелся вдоль стендов с экспонатами, смахивая с отдельных фотографий невидимую пыль.

— А вы раньше его видели? Вы его фамилию хотя бы знаете?

— Чью фамилию? И чему вы улыбаетесь, хотелось бы знать?

— Это я о своем, — твердо произнес начальник колонии.

Гелий отвел взгляд. А что он должен был сказать? Что еще неделю назад в его юридической фирме знать не знали ни про Нарьян-Мар, ни про колонию особого режима УГ-42/12 и вообще никогда не слышали про анонимных осужденных, которым вместо имени-фамилии присваивается буквенно-цифровой код.

Нарьян-Мар, 21 сентября

Вообще-то кафе «Колобок» было изначально детским, просто оно располагалось недалеко от гостиницы, где остановился Гелий, имело вполне уютный интерьер, могло похвастаться относительно вежливым персоналом в лице официанток Ирины и Марины, а также приемлемыми ценами, поэтому на его детскость Гелий перестал обращать внимание почти сразу. «Колобок» он посещал иногда дважды в день. Там даже недорогой коньяк можно было заказать. А почему бы нет, как пояснила толерантную политику заведения официантка Марина. Пока дети пьют свой сок, родители имеют полное право на коньяк…

Гелий доел пасту с шампиньонами, запил ее скверным архангельским пивом, которое почему-то именовалось на ценнике крафтовым, и покосился на мобильник, беззвучно разрывающийся от настойчивых видеовызовов. Московский офис жаждал информации. А Гелий совсем не жаждал общаться с московским офисом. Как же быть? Утром Гелий просто сбрасывал все звонки, без всяких объяснений. Днем трижды имитировал низкую скорость интернета, переводя разговор в режим коротких всхлипов. Но в этот раз, похоже, придется посмотреть боссу в глаза.

— Гелий, мать-мать-мать! — заорал московский офис, орошая слюной экран дорогого моноблока. — Где ты был? Почему не отвечал?

— Я тоже вам рад, Павел Аркадьевич…

— Ты совсем идиот?! — Безбровое лицо босса вытянулось от ярости по диагонали.

— Это риторический вопрос? — уточнил Гелий. — Если не риторический, тогда отвечаю: я не идиот…

За неполный год работы в юридической фирме «Правовые решения» Гелий уже научился не принимать дикую ярость босса слишком близко к сердцу. Строго говоря, у Гелия был не один, а два босса, и оба были формально равны, поскольку юридическую компанию создавали вместе, будучи еще сильно пьющими студентами юрфака МГУ. Да и вообще они были родными братьями. Впрочем, Павел Аркадьевич и Лев Аркадьевич, несмотря на близкое родство, кардинально различались и по характеру, и даже внешне.

Павел, получившийся в маму, был рыхлым, ленивым, имел гнусные привычки. А вот Лев, унаследовавший от рано умершего папы высокий рост, узкую кость и легкость, переходящую местами в жизнерадостность, был весьма приятен в общении. Собственно, «Правовые решения» живы только потому, что персонал до сих пор нанимал на работу исключительно Лев. И все ключевые решения принимал тоже он.

— Ты сейчас где? — Павел Аркадьевич, заподозрив неладное, попытался заглянуть за плечо Гелия, но в полутьме «Колобка» ничего разглядеть не смог.

— В кафе, — признался Гелий.

— С клиентом уже повстречался?

— Конечно.

— Ну тогда не мычи, говори внятно. Ты там что, пьяный?

— Почему пьяный? Ой!

Гелий потянулся к пивной кружке и как бы случайно смахнул со стола свой мобильник. Трубка упала на подставленный ботинок целая и невредимая, но видеосвязь благополучно прервалась.

— Другой бы на моем месте каждый день нажирался вдрабадан, а я держусь, — проворчал Гелий. — Потому что у меня характер. И сила воли. И дури полная башка. Вот только зачем я согласился ехать в этот Нарьян-Мар? Кто мне скажет? Марина, не знаете, зачем я приехал в ваш замечательный город?

Официантка обернулась и механически кивнула, даже не вслушиваясь в вопрос.

На самом деле особого выбора у Гелия не было. Его поставили перед фактом. Сказали: одному персонажу, отбывающему пожизненный срок, срочно требуется адвокат. Оплата — сдельная. Сейчас его представляет гражданин Израиля Моше Шимон, он же бывший гражданин России Миша Семенович, но Миша хочет делегировать исключительные полномочия по представлению интересов своего клиента во всех судебных и прочих инстанциях РФ фирме «Правовые решения».

Потом какой-то украинский благотворительный фонд со своего офшорного счета на острове Джерси перебросил гонорар, причем в евро и весьма щедрый, если судить по тому неподдельному энтузиазму, который появился в глазах братьев-учредителей. У Гелия не хватило духу в такой ситуации задавать провокационные вопросы. Он собрал портфель и поехал. Предполагалось, что ничего особенного от него не потребуется. Встретится, поговорит, узнает пожелания, а все остальное — по обстановке. Простое задание? Куда уж проще.

А теперь Гелий чувствовал себя так, как будто пошел в ближайшую от его дома березовую рощицу за грибами-ягодами, а оказался в самом центре боевых действий, да еще и угодил под танк. Кто этот человек с лицом рептилии, в официальных документах именуемый как «осужденный ОР-178»? Кому и почему пришла в голову идея нанять «Правовые решения»? Ведь ни Гелий, ни его боссы не имели никакого опыта в уголовном судопроизводстве, не занимались защитой по уголовным статьям, и это факт, от которого никуда не деться.

Судя по сжатой информации, которую послали Гелию вдогонку, этот гражданин не самой приятной наружности, имеющий редкое генетическое заболевание кожных покровов, год назад был осужден за терроризм, попытку вооруженного мятежа и насильственного захвата власти, а полгода назад ему добавили еще организацию экстремистского и террористического подполья, подрыв основ безопасности государства и свержение существующего конституционного строя.

Такого букета тяжелых эфэсбэшных статей другому хватило бы на три пожизненных срока. Да и трудно поверить, что столь изощренный преступник, практически враг государства номер один, мог действовать наобум, выбирая адвоката. Гелий — не дурак, хоть и рыжий. На Пречистенке, в радиусе трехсот метров от «Правовых решений», можно найти как минимум пять пожилых авторитетных юристов, выступающих по телевизору, и они с гораздо большим основанием могли бы претендовать на щедрый гонорар.

Открытым оставался и вопрос, что именно знали боссы. Явно они знали больше, чем успели сообщить Гелию. Начальство лукавит всегда. В этом можно даже не сомневаться. В ста процентах случаев утаивание информации от подчиненных в корпоративной культуре считается управленческой необходимостью. Наверное, такая тактика бывает иногда оправданна, но в данном случае, на взгляд Гелия, боссы перемудрили с военными тайнами…

— Еще пива? — заботливо поинтересовалась официантка. — А хотите принесу коньяку?

— Лучше принесите счет. — Гелий взглянул на часы. — Пора баиньки…

В номере он первым делом вызвонил Льва Аркадьевича. Тот откликнулся мгновенно, словно караулил у своего ноутбука. Впрочем, вид он имел слегка помятый и заспанный. И был, судя по всему, не дома.

— Слушай, Паша мне уже через каждые пять минут названивает, он как бы в панике, — доверительно рассказал Гелию Лев. — У тебя что-то пошло не так?

— Да все пошло не так, — мрачно сказал Гелий. — Если бы вы его видели! Выглядит, как умирающий от чумки варан.

— Да, не зря такой привлекательный был гонорар… Но ведь прямо сейчас мы ничего изменить не сможем? — Лев кому-то показал одну из самых дружелюбных своих улыбок, а потом вернул серьезное лицо. — Гелик, извини, я спешу. Но ты же понимаешь, о чем я? Дружище, ты меня не подведешь?

Гелий вяло растянул губы в ответной улыбке. Его мама тоже почти всегда куда-то спешила, на холодильнике любила оставлять длинные списки дел, которые маленький Гелий должен был успеть переделать до ее прихода, а перед уходом она делала очень серьезное лицо и точно так же спрашивала: «Гелик, ты меня не подведешь?»

Лев что-то почувствовал, видимо, поэтому не отключился.

— Вот прямо совсем-совсем плохо? — уточнил он. — Помаши мне рукой, если уверен, что справишься.

Гелий махнул поднятой рукой и подумал о том, как все перемешалось в этом мире. Проблемы возникают даже с универсальными системами коммуникации. Поднятая рука была всегда понятна всем. Казалось бы, помаши рукой, и ничего больше говорить не нужно. Но сколько было случаев, когда туристы в Таиланде, оказавшиеся в силу разных обстоятельств на необитаемом острове, махали руками изо всех сил, а проплывавшие мимо местные рыбаки просто не воспринимали эти сигналы как призывы о помощи. Они радостно махали туристам в ответ и спокойно уплывали…

— Клиент хочет невозможного? — Лев приподнял левую бровь.

— Я вообще не понимаю, чего он хочет, — признался Гелий. — Он просто молчит. Я к нему уже трижды приходил, просидел в этой дурацкой комнате для свиданий почти восемь часов. Думаете, я его ни о чем не спрашивал? Он приходит, садится на стул, смотрит сквозь меня и тупо молчит. Я уже не знаю, что мне делать…

— Для начала тебе нужно успокоиться, — посоветовал Лев. — Клиент имеет право быть странным. Этот хотя бы платит щедро. Ты, главное, свое рабочее время фиксируй, а дальше видно будет. Почасовую ставку с завтрашнего дня мы тебе удвоим, разумеется, ввиду особо тяжелых условий труда. Ок?

Пустозерск, УГ-42/17, 27 сентября

За окном опять дождь. Водяная взвесь настолько густая, что за ней не видны даже соседние бараки. Чтобы не мотаться ежедневно между колонией и Нарьян-Маром, Гелий перебрался в Пустозерск. Выбор арендной жилплощади в городке, где нет вообще ничего, кроме колонии, был предсказуемо невелик, местные ютились в одноэтажных деревянных бараках разной степени изношенности, но Гелию повезло, удалось найти относительно теплую и просторную комнату в квартирке с подселением. Теперь у него скрипучий продавленный диван, зато спать можно было всего под двумя одеялами. Вот только воду на чай и умывание приходилось каждое утро набирать в колонке на улице. И посещать туалет типа «сортир» в дальнем углу двора, рядом с угольной кучей.

Лев оказался прав. С клиентом наметился контакт, как только Гелий перестал злиться. Еще пока не диалог, «Ящерица» на прямые вопросы не отвечал, но он стал хотя бы реагировать на раздражители. В прошлое посещение, когда Гелию удалось на пару секунд перехватить его тяжелый взгляд, странный клиент отчетливо произнес:

— Расскажи что-нибудь.

— Рассказать? — растерялся от неожиданности Гелий. — Что?

— Не важно.

Гелию не хотелось ничего, но он быстро мобилизовался и стал пересказывать истории из жизни, которыми его развлекала по вечерам Любовь Петровна, полуслепая старуха-соседка. Дома она всегда носила валенки, еле таская опухшие ноги, и легко шла на любой контакт. Родом она была из какой-то уже не существующей деревни под Псковом, родителей ее расстреляли немцы, старший брат погиб под колесами поезда, а младший умер в пьяной драке, получив удар ножом. Из псковской деревни Любовь Петровну вывез муж, работавший бакенщиком в Нарьян-Маре. Про мужа она вспоминала только хорошее, хотя как с ним жила — уже не помнит. Умер он рано, в тридцать девять. Однажды утром попрощался, ушел на работу, а через три дня его принесли домой мертвого — остановилось сердце. А вроде и не жаловался никогда ни на что…

«Ящерица» слушал внимательно, слегка склонив голову вбок, иногда облизывая губы, изредка кивая. И Гелий увлекся, стал рассказывать дальше, как Любовь Петровна осталась одна, жила по инерции, пока не потеряла сына-подростка. Тот рос мелким, худым, часто болел, а потом однажды искупался в Печоре, стал кашлять, слег, она сутками работала, лечить его было некогда, только таблетки давала. А когда мальчишку положили в больницу, ему стало хуже, пошли отеки, и через месяц он умер. Любовь Петровна потом полгода спать не могла. Похудела на пятнадцать килограммов…

Когда в комнату для свиданий вошла охрана, Гелий даже удивился, как быстро пролетело время. «Ящерица» ему коротко кивнул, потом отвернулся лицом к стене, максимально вытянув руки назад, чтобы конвоиры смогли сковать его наручниками. В эту минуту у Гелия появилось ощущение, что проверка наконец завершилась и теперь процесс общения с клиентом должен наладиться. И все станет понятней. Бесконечные досмотры и проверки его уже почти не смущали. Привычными стали и заборы, и колючая проволока, и лязг ржавых замков, и влажные решетки, и серые стены, и жеваные лица охранников, и постоянные пятитысячные купюры, которые нужно было засовывать сонным охранникам в их оттопыренные карманы, и въевшаяся в стены вонь вездесущего гуталина…

На следующий день конвой привел клиента вовремя. И «Ящерица» сразу оживился, как только за сопровождающими закрылась металлическая дверь. Вот только к ядовитому цвету его кожи Гелий никак не мог привыкнуть. В детстве он получал нечто похожее, когда назло маме смешивал все подряд акварельные краски из набора, и тогда по листу бумаги расплывалась мерзкая серо-бурая клякса. Впрочем, цвет — тоже не самое страшное. Лицо и руки «Ящерицы» покрывала твердая корка, напоминавшая слегка чешую, и когда клиент поворачивал голову или улыбался, короста эта трескалась, как тонкий лед на озере, и по изломам начинала растекаться густая темная жидкость. До тех пор, пока корка не засыхала вновь. В такие моменты Гелий с трудом справлялся с тошнотой.

— Я слышу твои мысли, — заявил вдруг «Ящерица». Голос у него оказался низким и скрипучим.

— В каком смысле? — удивился Гелий.

— В прямом. Сейчас ты не считаешь меня человеком. По-твоему, я — инопланетянин, который прибыл на Землю с разведывательной целью, но свою миссию провалил, был пойман и спрятан подальше. Это не так.

Гелий невольно отшатнулся, скрипнув стулом.

— Простите… Не знаю, к сожалению, как к вам обращаться… У вас ведь есть имя? Я даже мысленно не могу произнести: «осужденный ОР-178»…

— Можешь называть меня Аяксом. Устроит?

— Да, вполне. У вас очень редкое имя.

— Аякс — не имя. Это должность, скорее. Или звание. Мне сложно подобрать точный аналог.

— Понятно, — сказал Гелий и судорожно сглотнул обильную слюну. — А скажите мне, Аякс, для чего вам понадобился адвокат? Я забрался в эту, извиняюсь, дыру с единственной целью — представлять ваши интересы. Но сначала вы не хотели со мной разговаривать, хотя ваши доверенные лица уже заплатили нашей фирме солидный аванс, а теперь, после восьми дней молчания, вы заявляете об умении читать мысли на расстоянии. Мне осталось узнать, общаетесь ли вы с призраками и занимаетесь ли материализацией духов…

«Ящерица» вывернул голову, прислушиваясь к звукам в коридоре, и короста на его лице опять пошла трещинами.

— Если быть точным, у тебя не одна, а две версии, — продолжил он, словно не слышал вопросов Гелия. — Когда ты сомневаешься в моем прибытии из глубин космоса, то думаешь: а может, он рептилоид, представитель глубоко законспирированной расы разумных существ, которые произошли от динозавров?

— А мы можем поговорить о чем-то более полезном? — поинтересовался Гелий.

— Я не имею никакого отношения ни к земным динозаврам, ни к внеземным цивилизациям. И чтобы не возвращаться дважды к вопросу инопланетного происхождения, хочу сказать, что распространенные в массовой культуре представления о густонаселенной Вселенной — параноидальный бред, не более. Никаких десантов из космоса в ближайшие пятьдесят тысяч лет не случится.

— Ну что сказать? Меня этот факт едва ли огорчит, — хмыкнул Гелий. — Вот только высока ли точность вашего прогноза?

— Это не прогноз. В обозначенном мной временном промежутке ни добрые, ни злые пришельцы не прилетят, я могу это предсказать со стопроцентной точностью. Вы можете никого не опасаться.

— Сразу полегчало…

— Вероятность возникновения инопланетных цивилизаций сильно переоценена.

— Вы занимались поиском внеземных форм жизни? — Гелий уже не пытался скрыть сарказм.

— Да, я посвятил этому некоторое время. Не скажу, что много. Но мои выводы пока никто не опроверг. Если абиогенез не уникален, то почему он произошел на Земле всего один раз? Прошло уже четыре миллиарда лет. Почему с тех пор он ни разу не повторился?

Гелий пожал плечами. Аякс, похоже, оседлал любимую тему, и лучше ему не мешать. И хотя Гелий из школьного курса биологии не запомнил вообще ничего, но он старательно слушал, вникал в термины, кивал заинтересованно. Если странный клиент хочет поговорить о многоклеточности и эукариотах, то Гелий будет его слушать. И послушно удивляться тому, что два миллиарда лет назад Землю населяли крохотные микробы, не имеющие ни ядра, ни митохондрий, а потом в один прекрасный момент все изменилось, внутри одноклеточной археи непонятно каким образом оказался другой организм — эубактерия, и спустя всего миллион лет эта эубактерия стала молекулярной электростанцией…

— Судя по генетической информации, восемьдесят тысяч лет назад человеческая популяция пережила чудовищное сокращение, в тот момент на Земле оставалось не больше десяти тысяч человеческих особей. — Аякс говорил монотонно, без эмоций. — Однако люди, голые говорящие обезьяны, не только выжили, но и расселились по всей планете. И создали глобальную цивилизацию. И вышли в космос. И все это результат цепочки случайных событий, повторение которых критически маловероятно…

Гелию остро захотелось выкурить сигарету, хотя он отказался от этой пагубной привычки еще три года назад. Казалось, даже думать забыл о табаке. И вот опять…

Нарьян-Мар, 2 октября

С утра Гелия залихорадило. У него даже возникло желание остаться в тепле, а не тащиться в сырой и холодный Нарьян-Мар, однако он пересилил себя, заставил организм бороться с болезненной слабостью, которая быстро растекалась по жилам и костям. Поддаваться нельзя, иначе болезнь одолеет окончательно и сделает тело мягким…

В полуподвальной аптеке «Ваше здоровье» он запасся бумажными носовыми платками, каплями от насморка, жаропонижающими шипучими таблетками с запахом черники. Потом выпил две чашки черной жидкости с запахом кофе из автомата в магазине «Олешек». Там же слегка отогрелся, собрался с силами и занял наблюдательную позицию на углу элитной четырехэтажной новостройки в микрорайоне Авиаторов. Через полчаса на парковку возле крайнего подъезда втиснулся черный тонированный «Лендкрузер», автомобиль начальника колонии.

Гелий выждал, пока полковник Пуйда заберет из бездонного багажника полиэтиленовые пакеты с покупками, поздоровается с соседом и его таксой, поднимется к себе и включит свет в кухне. В домофон Гелий не звонил, просто вошел в подъезд вслед за собачником, уверенно поздоровался с ним, как со старым знакомым, поднялся по широкой лестнице, надавил на кнопку звонка. В глубине полковничьей квартиры что-то тренькнуло, потом лязгнули вертикальные сейфовые запоры, и спустя несколько секунд в проеме двери возник сам полковник Пуйда в домашнем спортивном костюме.

— Юрий Сергеевич, узнаете меня?

Хозяин удивленно замер. Впрочем, о его удивлении Гелий мог лишь догадываться, на лице начальника колонии никаких эмоций не отражалось.

— Как узнал адрес?

— Что значит как? — Гелий улыбнулся. — Могли бы и догадаться.

— Ну да, от него, конечно… — Полковник поиграл желваками и приглашающе кивнул. — Заходи. Я сегодня один на хозяйстве. Супруга с дочерью в отъезде.

Гелий с облегчением стянул в прихожей мокрые туфли, взгромоздился на металлический кухонный табурет и украдкой огляделся. Кухня в доме полковника блестела хромом, стеклом и черным лаком, в углу урчал двухэтажный холодильник, у дальней стены журчал цветомузыкальный фонтан, а через арку виднелась большая гостиная, оформленная в стиле раннего хай-тека.

Пуйда, заметив интерес гостя к интерьерам, развел руками.

— Супруга занималась ремонтом, — пояснил он. — Извини, забыл, как тебя зовут.

— Гелий.

— В общем, переходи сразу к делу. Без прелюдий. Ты же не чаи пришел со мной гонять, правильно?

Гелий подумал, что от горячего чая он бы тоже не отказался, достал из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо лист бумаги и молча протянул начальнику колонии. Тот так же молча его взял, неторопливо развернул, внимательно изучил текст, отпечатанный крупным шрифтом на принтере, нахмурился и порвал листок на мелкие части.

— Деньги приличные, разве нет? — Гелий дважды чихнул и высморкался в бумажный платок. — Извините! Можно мне воды?

Полковник фыркнул.

— Он что вообще о себе думает? Я же не могу просто открыть камеру и сказать: лети, лепесток, через север на восток… У нас не проходной двор, а особый режим. За всю историю ни одного побега…

— Но и два миллиона евро на дороге обычно не валяются. — Гелий, не дождавшись разрешения, самостоятельно нашел в шкафчике кружку, налил в нее воды из чайника и высыпал туда же жаропонижающий порошок с острым химическим ароматом. — Юрий Сергеевич, давайте рассуждать логически. У вас, кажется, в Черногории недвижимость? Студия в Будве, пятьдесят шесть квадратных метров, оформлена на вашу двоюродную сестру.

Полковник прокашлялся.

— Откуда информация?

— Не важно. Просто мой доверитель настойчиво рекомендует вам перебраться из Черногории в более приличное место. На берег Женевского озера, например. Уютный домик с виноградником в тихом кантоне Во — что еще нужно русскому офицеру в отставке?

— Отставка — это уже решенный вопрос? И сроки знаешь?

— У вас есть полгода. Год — максимум.

— С-суки!

Начальник колонии несколько раз сильно стукнул кулаком по столешнице, глубоко вдохнул, достал из пакета бутылку пива, опустошил ее одним большим глотком и поинтересовался:

— Деньги вперед?

— Разумеется. Можно даже всю сумму наличными. Но мой доверитель не рекомендует. Наличные легко отслеживаются. Кроме Албании и Косово, разумеется. А еще могут возникнуть сложности в процессе приобретения недвижимости, набегут аферисты из Восточной Европы. Наше предложение — перевод в один из банков Карибского союза. Купите паспорта Федерации Сент-Китса и Невиса, это не очень дорого, а управлять капиталом можно из любой страны. На открытие вашего счета и подтверждение перевода потребуется примерно десять дней.

— Допустим, я захочу выслушать ваше предложение. Какие есть варианты? Ты же понимаешь, надеюсь, что у любого побега бывают последствия?

— Никто и не говорит о побеге, — успокоил Гелий. — Если вы согласитесь оказать услугу моему доверителю, мы найдем приемлемый для всех вариант. Ваше дело — максимально точно следовать полученным инструкциям. Если совсем коротко, мой доверитель как бы умрет от сердечного приступа, а после оформления свидетельства о смерти его останки как бы захоронят на территории спецкладбища. Не сомневайтесь, имитация смерти будет весьма достоверной.

— И откуда вы только взялись на мою голову?! — Начальник колонии с тоской посмотрел в окно и достал из холодильника пузатую литровую бутыль водки «Северное сияние». — Будешь?

Гелий отрицательно покачал головой.

— Кто он вообще такой? Что за важный хрен моржовый? Почему мне регулярно звонки идут из Москвы по его поводу?

— Я не знаю. Простите. О себе он не рассказывает.

Полковник, не поморщившись, влил в себя стакан холодной водки и неумело перекрестился.

— Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, грешных! Антихрист он, точно тебе говорю, не зря он явился. Скоро настанет апокалипсис. Беги от него подальше.

Гелий зевнул и покосился на электронные часы над фонтаном.

— Если опасаетесь за жизнь близких, есть еще вариант с гарантированной эмиграцией. Приедете всей семьей в Братиславу, как туристы, вас перевезут по дипломатическим каналам в Вену, а оттуда в североамериканские штаты. Получите новые личности по программе защиты свидетелей… В общем, подумайте до завтра. А я пойду. Спешу, извините…

На последнюю маршрутку Гелий опоздал, хотя и яростно размахивал руками, чтобы водитель его подождал. Пришлось ловить такси по ночному тарифу. В салоне вазовской «классики» было холодно, печка дула слабо, и всю дорогу Гелий мерз. К концу пути он скис окончательно, тело скрутила боль, действие жаропонижающего порошка как-то слишком быстро закончилось, и ему хотелось только одного — побыстрей добраться до своего временного жилища, где можно было просто упасть на диван и отключиться.

Но сразу отключиться ему не удалось. В квартире ждал участковый. Пришлось Гелию пить с ним чай, разговаривать на разные отвлеченные темы, улыбаться. Участковый что-то бубнил про бдительность, близость к пограничной зоне, необходимость проверки всех чужаков. И особо акцентировал внимание на непосильном труде сотрудников правоохранительных органов в условиях Крайнего Севера.

Гелий кивал, стараясь не уснуть прямо за кухонным столом. Он отлично понимал, что визит полицейского вызван никакой не близостью к пограничной зоне, а бдительностью полуслепой старухи-соседки. И он даже не был зол на Любовь Петровну. Она слишком давно живет в этой стране, и не Гелию учить ее основам выживания. А участковый, как только наговорится, получит за беспокойство новенькую хрустящую купюру в пять тысяч рублей, которая частично сгладит тяжесть труда, и уйдет вполне довольный жизнью. Разве жаль Гелию денег на благие цели? Конечно, нет…

Остров Колгуев, Баренцево море, 23 октября

Плоская трава, отчаянно дрожащая на ветру, сырость, сильный запах болот, постоянный холодный ветер, серое небо, изрытое низкими облаками, тусклое солнце, которое редко показывается из-за туч, морской берег, скованный толстой коркой льда, — вот это все и есть Колгуев, кусочек суши, покрытый густой сетью ручьев, рек и озер. Самое крупное озеро — Песчаное, рядом с ним уже несколько десятилетий разрабатывается Песчаноозерское нефтяное месторождение. На месторождении задействованы двести работников компании «Арктикнефть», их привозят вахтами и меняют, как узнал Гелий, каждые пятьдесят два дня.

В шестидесяти километрах от месторождения — поселок Бугрино, сборище разномастных строений разной степени разрушенности, произвольно разбросанных по берегу Поморского пролива. Население поселка — четыре сотни человек. Русские, ненцы и коми. В нескольких десятках километров по берегу — Северный, который еще меньше похож на поселок. Там осталась только база метеорологов, да и она давно не используется. Недвижимость метеорологов выкупила лет пять назад рыболовная компания «Север-К», но рыболовы обанкротились, а у конкурсного управляющего в Нарьян-Маре руки не дотягиваются до колгуевской земли, и всем добром здесь единолично распоряжается сторож, Андрей Иванович Голушко, бывший кавторанг, списанный с подводной лодки за тягу к спиртному. Когда-то он командовал большим коллективом, а теперь в подчинении у Андрея Ивановича только восемь местных кобелей породы «колгуевская дурная».

Почему Аяксу нужен был именно Колгуев — Гелий так и не понял. С поставленной задачей найти сухой просторный склад в укромном месте он справился, сговорился с Андреем Ивановичем, а об остальном думать было некогда. Сторож уступил Гелию по сходной цене большой сарай, где метеорологи когда-то хранили лодки. Теперь там хранятся блоки-ретрансляторы, на вид почти неподъемные, и ажурные приемные фермы из легчайшего серого металла. Все это оборудование, необходимое для открытия основного и резервного Окон, Аякс забросил на Колгуев три недели назад, перед ледоставом, когда катера еще могли подходить к причалу.

— Ничего здесь не трогал? — строго спросил Гелий у сторожа, распахивая пошире двери сарая. Луч фонаря метнулся по знакомым плоским ящикам. — Смотри мне, Иваныч!

— Шутишь? — удивился сторож. — Да за всю жизнь ни одной копейки чужой!

Голушко был помят, хотя и не больше обычного, традиционно небрит и на удивление почти трезв, на нем были кепка-капитанка, неизменная растянутая тельняшка и распахнутый бушлат, он шмыгал простуженным носом и прихлебывал свое «лекарство» из плоской фляжки.

— Давно я твоего крокодила Гену не видел. Куда он запропал?

— Никуда не запропал, дел было много, — отмахнулся Гелий. — Сам-то не передумал еще?

— Сам-то? — Бывший кавторанг нахмурился. — Нет, не нужен мне этот ваш прекрасный новый мир. Ничего я там не позабыл. Хочу в нашей великой и удивительной России подыхать с чистой совестью. Заслужил, колобок. Тебе, кстати, поздравление с наступающим днем рождения передали. Завтра?

— Завтра, — подтвердил удивленный Гелий. — Кто передал?

— Матушка твоя, Ада Александровна. Дозвонилась на наш радиотелефон. Не волнуйся, я все ей сказал, как нужно. Про полный порядок на шхуне и проблемы с сотовой связью.

— Как она местный номер узнала?

— Не могу знать. Может, в сельсовете дали… Останешься на обед? У нас на сегодня вчерашний борщ, макароны с тушенкой и компот.

— Нет, я иду спать. Моего водителя накорми.

— Какие разговоры, накормим… Только вот это… — Голушко откопал в просторном кармане бушлата пачку папирос и спичечный коробок. — Никак не могу в толк взять. Вроде на человека ты похож, и мама у тебя есть. Почему на этого инопланетного работаешь? А если эти нелюди обмануть нас хотят? Неужели мы добровольно станем у них рабами?

— На колу мочало — начинай сначала… С чего ты решил, Иваныч, что он инопланетный? Такой же человек, как мы с тобой. У меня волосы рыжие, а у него кожа такая. Бывает. Генетическое заболевание. Вообще-то он талантливый ученый, изобретатель, прогрессор.

Сторож крякнул, присел на деревянный ящик, тщательно измял гильзу папиросы, прикурил и несколько раз задумчиво затянулся.

— Ученый — это который, фигурально выражаясь, нагибает все, до чего может дотянуться, ради светлого будущего человечества? Чтобы космические корабли бороздили… В общем, что тут непонятного?

Заходящее солнце на минуту показалось из-за низких туч и попыталось согреть остатки деревянного причала, черный песок, покосившиеся столбы без проводов, смерзшиеся кучки угля, оленьи кости, гору пустых ржавых бочек, почти уже истлевших, и наполовину вросший в землю остов прицепа. Ветер загромыхал наполовину оторванным от крыши сарая листом гофрированного железа. Гелий непроизвольно поежился.

— Ладно, Иваныч, закрывай ворота…

В комнате типового барака было сыро. Угол промерз. Через все щели дул ветер. И матрас оказался влажным. Гелий присел на металлическую койку и понял, что снимать с себя утепленные флисом штаны он, пожалуй, не будет. А парку снимет, но попозже, когда раскочегарится масляный обогреватель. В прошлый приезд он с ним в обнимку так и заснул. А потом долго не мог повернуть шею.

Последние две недели были просто сумасшедшими. На Гелия свалились заботы по подготовке людей к Переходу. В этот раз Аякс решил осчастливить поселок Искателей, где больше семи тысяч жителей. Времени на подготовку минимум, всего две недели, это практически ничего, если подробно разъяснять всем и каждому, что такое Переход и почему никто не станет никого обманывать.

Люди редко с первого раза понимают, какая им выпала уникальная возможность изменить свою жизнь, поэтому первая реакция — недоверие. Почему мы? А кто вы вообще такие? Да, нам здесь плохо, но такая жизнь нам понятна. А что случится с нами там, на другой стороне? Это вы говорите, что нам будет лучше, а мы этого не знаем. А вдруг этот самый Переход окажется болезненным? А вдруг что-то пойдет не так? А кто нам даст гарантию?

Такие же точно вопросы, как в Искателях, люди задавали в Нягани, Артеме, Асбесте, Искитиме, Копейске. Тогда отвечать на них приходилось Аяксу, он делал это как мог, в итоге за те пять раз, когда Окна открывались, Переход совершили девятьсот пятьдесят девять человек. Из них почти половина — жители Асбеста. Так себе результат, если честно. Гелий был уверен, что его стратегия окажется более эффективной, и в Искателях новую жизнь выберет как минимум тысяча жителей. Не зря же он две недели бегал с высунутым языком, встречаясь с общественниками и местными лидерами мнений.

К тому же Аякс был слишком беспечен, за это, собственно, и поплатился: оказался под арестом «за организацию террористического подполья, направленную на подрыв основ безопасности и свержение существующего конституционного строя». Причем в Копейске его сдали доверенные лица, ближний круг. Ну а дальше все понятно: ФСБ, СК, КПЗ, суд за закрытыми дверями, приговор, тюрьма особого режима. Осчастливливать своих граждан имеет право только государство, у него на это монополия. Посягательство на государственную монополию всегда пресекается жестко, на корню…

Пока Гелий ждал глубокого сна, несколько раз проваливался в дремоту. Открывал глаза, смотрел на часы, прислушивался к далекому лаю собак, монотонному тарахтению дизельного генератора и с облегчением закрывал глаза опять. В одно из пробуждений он даже снял куртку. В комнате наконец-то потеплело. В другой раз ему показалось, что рядом кто-то есть…

— Кто здесь? — Гелий сел, ногами попытался нащупать ботинки, но только загнал их еще дальше под кровать. — Черт!

— Это я, — отозвалась темнота голосом Аякса. — Не пугайся, я не один.

В дальнем углу мигнули оранжевые огоньки. Все понятно, Аякс прихватил с собой транспортных киботов. Вообще-то они выглядели мило и обаятельно, как игрушки из «Лего», но при желании их можно перевести в боевой режим, и тогда грузовые клешни в один миг станут летальным оружием.

— Тебя кто-нибудь видел? — забеспокоился Гелий.

— Я был осторожен. Значит, завтра?

— У меня завтра день рождения, — сказал в темноту Гелий.

— Я знаю. Вот и будет тебе подарок…

Поселок Искателей, 24 октября

Монтировать сцену на центральной площади начали с раннего утра. Гелий настоял. Он тоже встал пораньше, чтобы лично все проконтролировать. Аякс забросил оборудование для Окон глубокой ночью. Пока поселок крепко спал, киботы сделали основное, собрали приемные фермы, уложили блоки-ретрансляторы, а потом втянули грузовые клешни, сложились и перешли в режим ожидания. Если не знать, со стороны «спящих» киботов можно было легко принять за нестандартные рекламные конструкции.

В поселке Искателей впервые за всю его истории должен был состояться рок-фестиваль. С участием настоящих лидеров заполярного рока. Обещали приехать и мурманская инди-группа «Треска», и архангельские рок-панки «ПиТриЧетырнадцать», и альтернативная «Ягодаморошка» из Карелии. Поначалу на приглашение ответил даже интернет-знаменитость Грошик, родившийся в Апатитах, но накануне позвонил его импресарио и вежливо разъяснил, что Грошик выступить в Искателях не сможет, у него корпоратив в Монако. Гелий тоже был вежлив и ответил, что организаторы не в претензии.

Самый северный в мире рок-фестиваль — почти идеальное прикрытие для массового Перехода. Муниципальные власти не только радостно одобрили мероприятие, но даже пообещали помочь. Главное, во время подготовки площадки к концерту можно заниматься всем, чем угодно. Никому и в голову не придет, что вокруг сцены будет смонтировано не только звуковое и световое оборудование, но и приемные фермы для открытия Окон. В общем, Гелий гордился собой. И легендой, которую придумал для Перехода.

Утром по дороге на работу у сцены притормозил глава поселковой администрации Ильясов. Гелий, искренне улыбаясь, от помощи отказался, и Ильясов отбыл в мэрию в приподнятом настроении. Следом за поселковым главой будущую концертную площадку посетил глава всего Заполярного района Виктор Викторович Бездумов. Вышел из машины, поправил соболью ушанку, походил кругами, помахал руками, демократично поздоровался с рабочими, монтировавшими сцену. Спросил: как дела, орлы? И отметил удачную для рок-концерта погоду, синоптики по его личной просьбе обещали на вечер всего-то минус пять градусов, что для жителей Заполярья — сущий пустяк.

Потом приехал лидер местного отделения Общероссийской общественной организации «Союз борьбы за правое дело» Андрей Редькин. Сначала он долго стоял в сторонке, задумчиво наблюдая, потом заинтересованно обошел несколько раз вокруг площадки, позвонил кому-то, покачал головой и стал дергать Гелия за рукав.

— Вы и меня поймите, Гелий Артурович, на мне ответственность за судьбы. Как я потом буду в глаза смотреть людям? Я с коллегами из столицы вчера созванивался…

— Вы не забыли о секретности, Андрей Сергеевич? — раздраженно перебил общественника Гелий.

— Не волнуйтесь, никакой конкретики, дат, фамилий и тому подобного я не сообщал. Просто, понимаете, мы беспокоимся. Это же ответственное решение. И постоянно возникают новые вопросы. Кое-что хотелось бы знать поточнее. Вот вы говорили, например, что вещи с собой брать не нужно. А как же без вещей?

— Я вас понял, — кивнул Гелий. — Вы главный принцип коммунизма помните?

— От каждого по способностям, каждому по потребностям, — не задумываясь, отчеканил Редькин.

— Именно. Считайте, что из дикого капитализма вы попадете непосредственно в коммунизм. Больше, к сожалению, ничего сказать не могу. На той стороне вас встретят и все объяснят, не переживайте.

— Значит, там все дадут? — недоверчиво уточнил Редькин. — А зубную пасту?

— Берите только себя и свою супругу. И не опаздывайте…

К двум часам дня звук был готов. Для музыкантов на площади установили два вагончика. Краем глаза Гелий отметил, что кто-то из приглашенных рок-звезд уже приехал и выгружает из микроавтобуса свой инструмент. После короткого звонка Гелия в местный ДК появились два техника, привезли свет. Задумчивый звукоинженер стал настраиваться, воткнул в микшерский пульт свой «Айпад», и над центральной площадью Искателей поплыли медитативные переборы индийских ситар. На звук ситар стали подтягиваться первые зрители.

За час до начала концерта площадь уже заполнилась гудящей толпой. Люди общались, смеялись, ели сосиски в тесте, пили кофе из бумажных стаканчиков. Гелий не удержался, поднялся на пару ступенек и с края сцены стал вглядываться в лица первых зрителей. Он понимал, разумеется, что многие пришла на центральную площадь поселка ради концерта, поскольку жизнь в Искателях не балует разнообразием, а тут должно быть интересно, но Гелию все же хотелось надеяться, что подойдут и другие люди, нацеленные на Переход, а иначе все его усилия окажутся напрасными…

Мэр Ильясов попытался сказать приветственное слово, но его освистали, и чиновник быстро уступил сцену местной рок-иконе «SеанS», которая, к радости слушателей, открыла фестиваль своим нержавеющим хитом «В небе тают облака, по земле течет река». Ровно в семь, когда отыграли уже и «Ягодаморошка», и «ПиТриЧетырнадцать», а напряжение у сцены достигло апогея, внезапно выключился звук. Над площадью, освещенной мигающими цветными огнями, повисла звенящая тишина.

— Уважаемые жители Искателей, минуту внимания. — Гелий отрегулировал громкость мегафона. — Многие меня знают, поэтому представляться не буду. Коротко напомню, для чего я здесь. К сожалению, скоро в этой стране произойдет глобальная катастрофа. Но у вас есть возможность ее избежать и начать жизнь заново в лучшем мире. Через несколько секунд справа от сцены появится Окно, через которое вы сможете пройти в этот новый мир. Проход будет открыт примерно пятнадцать минут. Я призываю вас не торопиться, но и не тормозить, чтобы Переход успели совершить все желающие…

Софиты на сцене мигнули и потухли. Толпа отшатнулась. Гелий тоже непроизвольно сделал шаг назад. Он никогда не видел открытого Окна и не ожидал, что зрелище может оказаться пугающим. Вдоль вертикальных контуров приемных ферм с громким хлопком вспыхнули яркие широкие полосы, очень похожие на холодную плазму. Воздух между фермами сгустился, закрутился воронкой и стал отливать металлом. Гелий медленно досчитал до десяти и опять взялся за мегафон.

— Все видят, куда нужно идти? У нас пятнадцать минут, так что поторопимся!

Но секунды бежали, а люди стояли неподвижно, словно примерзли к тротуарной плитке. Самое время спросить совета у Аякса, но он слишком далеко…

— И чего стоим? — громко поинтересовался кто-то с дальнего края. Гелий не смог его разглядеть из-за темноты. — Эй, передние, двигаем булками!

Передние ряды, казавшиеся монолитными, дрогнули под напором задних, поток решительных людей хлынул в открытое Окно, где они сразу исчезали во вращающейся воздушной воронке. Гелий облегченно выдохнул. В запасе еще оставалось десять минут…

Окно закрылось с таким же громким хлопком, как при открытии, и на площади опять стало тихо. Гелий дал отмашку электрику, тот включил рубильник, сразу вспыхнули софиты, осветив оставшихся на площади людей. Они растерянно молчали. Гелий поднялся на сцену и подошел к микрофонной стойке.

— Раз, раз, раз… Меня слышно?

— Эй, рыжий, концерт давай! — крикнул тощий парень, по-хозяйски обнимавший подружку в шоколадном пуховичке. — Мы веселиться хотим!

— Веселье продолжается, — заверил Гелий. — Фестивалю «СевеРок» — ура! От имени организаторов приношу извинения за временные неудобства. Всем — мир!

Пока ошарашенные музыканты решали, кто из них будет играть дальше, Гелий спустился со сцены и смешался с толпой. Стараясь не привлекать к себе внимание, покинул площадь и нашел такси. По плану у него было полчаса, чтобы добраться в аэропорт Нарьян-Мара. Аякс ждал его там.

— Сегодня совсем нет выручки, — поделился заботами таксист. — Вы же на концерте были? Говорят, муть там какая-то произошла…

— Да нет, все как обычно. Электричество вырубилось. Автомат не выдержал, — равнодушно ответил Гелий, разглядывая в замороженное окно ночной поселок.

— А, тогда понятно, — сказал таксист и больше с вопросами не приставал.

Гелий вышел у шлагбаума, отсекавшего летное поле от обычных людей, показал охранникам разовый пропуск и пешком дошел до площадки, где отстаивались синие вертолеты «Газпромавиа» с Приразломного месторождения. Один из них уже запускал двигатель…

— С днем рождения! — Аякс улыбнулся и дал знак пилотам, чтобы они взлетали. — Я знал, что у тебя получится.

— Сколько?

— Две тысячи триста двадцать один человек. Почти треть поселка. Это абсолютная победа. Ты спас огромное количество людей. Поздравляю.

— Что с оборудованием? Столько пропавших без вести — такое не скроешь, завтра туда сгонят всю полицию округа.

— Сейчас-то все спокойно. — Аякс поерзал по отполированной тысячами пассажиров деревянной лавке, прикрученной вдоль борта, хотел достать из-под нее сумку, но, к своему удивлению, достал противогаз. — Перекусить не хочешь? Не переживай, ночью киботы демонтируют Окно и спрячут оборудование. Сцену со звуком рабочие разберут завтра. Они вообще ничего не знают. Им просто заплатили деньги… Готов к дальнейшим свершениям? Нас уже заждался город Апатиты.

Гелий хмыкнул. После всего он временно был не способен думать.

— Что-то не так? — поинтересовался Аякс.

— Могу я своими глазами увидеть тот мир, куда мы переправляем людей? Понимаешь, если бы я узнал его поближе, то организационная работа была бы еще эффективнее. И людей мы смогли бы спасти больше.

Конец ознакомительного фрагмента.