Геростратова слава, или Занимательный бюрократизм

Александр Гиневский, 2018

Книга рассказов «о времени ушедшем», о 60–70-х годах. Рассказы о жизни простых людей с обычными житейскими заботами и со своими «тараканами в головах». Однако герои рассказов своими поступками вызывают не только ухмылку: «Так тебе, дураку, и надо…», но и сочувствие, сострадание по той причине, что поступки эти предельно искренни, с акцентом на элемент нравственности…

Жара

Жара. Такая, что и у мух затемнение мозгов: никакой шустрости полёта. Зачем летят? Куда? Машут крылышками, спустя рукава.

И у людей в головах чёрт-те что. Вот смотрю обалдело на муху и думаю: «Такое махонькое существо, а надо же — парить умеет».

— Ведь сейчас заснёшь, на пол рухнешь со стула, — сердито толкает меня Витька. — Кидаем кости. Пора.

А так неохота уходить из прохладной комнаты. Но надо.

Выходим.

Ещё издали видим в окне первого этажа: Витькин батя выглядывает. Рядом — дружки-приятели. Почти вся бригада слесарей. Машут нам. Кто — трёпаным рублишком, кто бренчит монетами под названием «серебро».

Здороваемся. У нас голоса — ничего, а у них — совсем севшие от этой жары.

Пересчитываем деньги, прихватываем чей-то не то баул, не то кейс и — в гастроном. Благо недалеко.

Обратно летим не так лихо. В бауле позвякивает бутылочно-освежающе.

Витька для бодрости треплется:

— Давай как-нибудь в этом бауле заводскую трубу унесём. Спохватятся, вот смеху-то будет!

— Несунами обзывать станут, — говорю. — Потом отмойся от такого некрасивого штампа.

— Ладно, уговорил. Не будем пошлыми ярлыками обзаводиться, — с нервной улыбкой соглашается Витька.

Тут занервничаешь. Проходная рядом с окнами токарного. Там сидит хмурый мужичок с пушчонкой на ремне. Приходится соблюдать осторожность. Работаем чётко, как минёры. Который день.

А вчера влипли. Пока мы работали, как минёры, охрана работала, как оперативная группа захвата: расставляла сети. Откуда нам было знать? Да и жара эта чёртова. Всякая бдительность притупляется и тает.

Короче, попались мы с Витькой в вахтёрские хитросплетённые сети, как две одуревшие мухи.

Через неделю приходит директору нашего училища бумага от директора завода, на котором Витькин батя токарит. Мы как узнали про телегу, решили: крышка. Выпрут обоих. Ведь когда они нас повязали с поличным, то наши стеклянные улики ощупывали, обнюхивали, на свет рассматривали. Даже слово «квас» на этикетках из-за этой жары чёртовой пытались прочесть наоборот. Чтобы, значит, получилось «водка». Шуму-то было! Начали пробовать. Перепробовали все до единой стеклоединицы. Но тут у них шёл прокол за проколом. Словом, отпустили нас, а сами остались с перекошенными физиями, будто перестоявшего кваса набрались.

Из той бумаги стало ясно, что мы с Витькой, оказывается, ребятки паиньки. Только чихали мы на тёплые слова директорского «спасибо». Почему? А потому, что в конце бумаги было сказано: что же касается цехового газировального автомата, то надеемся, что смежники нас не подведут и в начале будущего квартала он будет капитально отремонтирован и введён в строй».

— Это когда же он войдёт в строй? — возмутился Витька. — Когда холода хряпнут?!

— Да ладно тебе, — говорю. — Это в голове у директора токарный автомат с газировальным перемешались. Отчего — смекаешь?

— Шут его знает отчего!

— А ты взгляни в окно. Взгляни незамутнённым взором.

— Иди ты в болото!

— Взгляни, тебе говорят!

— Ну?!

— Чуешь? Жарища…

— Верно, — вздохнул Витька. — В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выпустит.

— То-то и оно, Витька. Пора кидать кости…