Жги глаголом

Александр Германович Маклер, 2022

Григорий примерный семьянин, карьерист, дослужившись до высокой должности. Собирается на заслуженный отпуск, но перед самым вылетом, руководство его просит остаться на пару дней, чтобы завершить одно дело. Мужчина не может отказать начальству, остается, а семью отправляет в отпуск и обещает вернуться. Он выполняет приказ, справляется с поставленной задачей. Не подозревая, что это дело изменит его жизнь навсегда и вылетает к семье.Когда он прилетает, то находит родных убитыми. В совершение убийства обвиняют Григория и суд мужчине выносит суровый приговор.Через невзгоды жизни, удары судьбы, в глубокой старости Григорий изливает свои прожитые годы жизни на бумаге. Каждое слово мужчины исходит из сердца, закаленного болью и горем. Григорий в полной нищете и неизвестности, оставляет после себя шедевры, которые зажгут добром, сердца многих людей. Книги писателя пробудят эмпатию к чужим судьбам, но его имя никто никогда не узнает.

Глава 2

Приговор

— Алло, Никифиров?

— Да, слушаю!

— Что там с пожарником.

— Да, плохо все, юридически грамотен, боюсь проблем создаст.

— Дело решаемо?

— Решаемо, но нужно доплатить, — капитан сделал паузу, — понимаете, деньги нужны не для меня, а для подкупа нужных свидетелей, адвокатов и т.д.

— Сколько нужно?

— Еще столько же.

— Борзеешь?

— Нет, конечно, говорю же, не для себя.

— Перезвоню.

— Хорошо, двое суток еще есть в запасе, а там сами понимаете, я должен его выпустить.

Капитану не стали отвечать, сбросили трубку, пошли гудки, следователь задумчиво держал телефон около уха, потом резко убрал.

— Я борзею, это вы борзеете — выругался он.

Взял трубку стационарного телефона и позвонил дежурного изолятора.

— Привет, это Никифиров?

— Добрый день, товарищ капитан.

— Как там наш герой Маслов.

— Молчит?

— Утка с ним?

— Да, с ним.

Отправь мне утку в отдел, нужно будет с ним поговорить.

— К 14:00 будет.

Следователь сидел за столом и размышлял на философский парадокс бытия и небытия. Он не думал о человеческой жизни, судьбе невиновного человека. Мечтал куда потратит хороший гонорар за дело и плюс его ждет повышение по службе. Жизнь ему открывалось во всех прелестях, да еще ему нужно было дачу достроить у дома. Его улыбка расплылась от удовольствия, от фантазий, ему было так хорошо, пока не раздался звонок.

— Никифиров, если срок он получит двадцать-двадцать пять лет, то получишь деньги, если меньше, то как договаривались в начале. Удачи.

— Я же говорю, не для себя, что за условия? — крикнул он в телефон.

На том проводе его уже никто не услышал, сбросили звонок. Капитан Никифиров пошел в столовую, время уже было почти час, он хотел есть. За обедом мужчина думал, как сделать так, чтобы увеличить срок, так как его если приговорят, то точно не больше пятнадцати лет.

Офицер обедал в общественной столовой на улице Кутузовской, у него было любимое место возле окна и хозяин заведения. Каждый раз бронировал столик на 13:00, зная, что придет полицейский, с которым лучше дружить. Иногда к нему за обед подсаживались коллеги, рассказывали о своих проблемах и запутанных делах.

Сегодня к нему подсел опер, лейтенант Смирнов. Они часто с ним работали по разным коррумпированным делам. Аркадий Смирнов родился на Кубани в Крым переехал после армии, устроился работать в полицию. За несколько лет, после раскрытия сложных дел, от сержанта дослужился до лейтенанта.

— Миша, привет. Что такой задумчивый?

— Привет. Да, дел, как всегда, много.

— Понятно. Сейчас историю тебе расскажу, смешную. Помнишь у нас Борька наркоман, бывший наш агент, которого закрыли мы за наркотики, когда был приказ свыше.

— Да, помню, еще тот жук.

— Так вот, ему же минималку дали, три года, через полгода выходить надо, а этот дурак решил сбежать и получил еще пять. Ты представь?

— Смирнов, ты же гений твою мать, дай тебя обниму, — офицер поднялся из-за стола, похлопал коллегу по плечу.

— Аркаш, поговорим позже, бежать надо, рад был тебя видеть.

Следователь быстрым шагом отправился к себе в кабинет, у него возникла уникальная идея. Как увеличить срок и без всяких предоставлений доказательств упечь заказ на все двадцать пять лет. Когда он зашел в кабинет, его уже ждал Владимир, который был подсобной уткой и сидел в одном изоляторе с Григорием Масловым.

— Как дела Вова?

— С вашими молитвами, налаживается все.

— Как там твой сокамерник?

— Молчит, закрылся в себе.

— Подход есть к нему?

— Да, вроде есть, на контакт идет, хочет излить боль.

— Отлично. Вова ты должен его уговорить, чтобы он захотел сбежать из СИЗО, — следователь посмотрел на мужчину, — помнишь дело за наркотики, тебя поймали, — Никифиров улыбнулся, — Могу закрыть? — добавил он.

— Как я его уговорю?

— Вместе с ним убежишь, а как это сделать, в изоляторе тебе скажут.

— Понял, могу идти?

— Да, конечно, не хулигань больше и будет у тебя счастье.

Когда мужчина ушел, следователь облокотился на спинку офисного стула и позвонил начальнику СИЗО, начальником изолятора был его одноклассник Марк Ступов. Они вместе заканчивали школу и институт МВД. Дружба у них была рабочей, семьями не общались и праздники вместе не справляли, но доверяли друг другу.

— Марк, приветствую тебя. Ты как, как твое здоровье дорогой.

— Привет. Какими судьбами, давно не слышал тебя. У меня все хорошо, ты как?

— Лучше всех, как обычно. Ты сейчас в каком звании?

— Майор еще, не хотят повышать, хотя уже пора.

— Вот и я тебе говорю, что пора, — следователь сделал паузу, — смотри, у меня агент у тебя сидит за наркотики, Вовка дармоед. Он сегодня шепнул, что у тебя побег планируется.

— Да, ладно?

— Прохладно. Ты время ему скажи, когда он сможет бежать, только его не трогай, пусть дальше сидит, а вот второго поймай, полковник.

— Понял, — майор положил трубку, с улыбкой на лице, так как после такого дела, ему точно светит повышение.

Автозак в это время возвращался в изолятор, вез обратно задержанного, Владимир Пастуховский всю дорогу нервничал. У него была мнимая клаустрофобия, он по телевизору передачу видел и сделал заключение, что у него очень обостренные признаки этой болезни. Мужчину отвели в ту же камеру, где находились еще несколько новых людей и Маслов. Один из конвоиров, сообщил, что сегодня в три часа ночи, он может совершить побег.

Владимир в камеру зашел еле передвигая, он инсценировал, что его сильно избили, показывая несправедливости правоохранителей всем своим видом. Мужчина со стоном сел на спальное место, скрутился калачиком и закрыл глаза. Григорий, как истинный спасатель, проявил себя в своей эмпатии, чтобы помочь ближнему, он к подошел страдающему.

— Все хорошо, может воды принести?

— Здесь нельзя пить воду из крана, она опасна для здоровья, — прошептал Владимир.

— За что тебя так?

— Не знаю, я не виноват, утром пошел в магазин, купить детям молока, остановили, спросили паспорт и увезли в изолятор, утром вызвали на допрос, — мужчина застонал от боли, — целый день били, чтобы я признался, что у меня нашли наркотики, — Владимир сделал паузу, — я признался, не выдержал, теперь не знаю, что делать, как быть.

— Плохо, друг, все плохо.

— И не говори, сейчас двадцать пять лет дадут и ни детей с женой не увижу, сгнию в этой камере, хоть беги отсюда, жизнь несправедлива.

— А что реально отсюда сбежать?

— Есть возможность, я возьму тебя собой, если ты мне поможешь передвигаться, а то я самостоятельно не смогу передвигаться.

Григорий задумался, ведь с ним также поступят. Все на него повесят, не сможет он доказать, что не виноват, а если сбежит, то сможет начать другую жизнь, поменяет внешность, документы другие сделает.

— Я согласен, — сухо ответил мужчина Владимиру и ушел в другой угол камеры, обдумывая свою судьбу.

Его размышлениям помешал скрип двери в камеру. Она открылась, в нее зашли несколько конвоиров и вывели всех осужденных, кроме Владимира и Григория. Один из охранников, когда уходил, ударил Пастуховского дубинкой и громко сказал, что его смена заканчивается в семь часов утра. Он в пять часов зайдет к нему, чтобы размяться.

Маслов встал в ступор. Он понимал, что его не просто так оставили в камере с Владимиром. Испугался, что его тоже будут бить и выбивать признания об убийстве его семьи и свидетеля. Мужчина был в ужасе, что с ним творилось, о том, что справедливости в стране не добьешься. Мужчина сел на лавочку перед столом, обхватил голову руками и задремал. Григорию приснился сон, как он сидел в комнате, на большой кровати, застеленная белым пастельным бельем, а перед ним стояли, обнявшись между собой дети и жена, они улыбались и смотрели на него, вокруг них сиял бело-желтоватый свет.

— Маслов, Маслов — громкий голос конвоира разбудил его, — завтра к девяти часам следователь приедет, так что приготовься.

Металлическая дверь закрылась, вокруг стало тихо, темнело. Григорий лег на кровать и уснул, он провалился в темноту, ему снились кошмары, какие-то темные тени нападали на него. Он убегал от них о потом провалился в яму с водой и стал тонуть. Сон прервался, Владимир стал его толкать в плечо, чтобы разбудить.

— Маслов, вставай, нам пора.

Мужчина открыл глаза, поднялся и без слов пошел за Пастуховским, дверь в камере была открыта. Они пошли вдоль коридора, прошли пост, подошли к окну, открыли его, и выпрыгнули во двор изолятора. Дальше перелезли через забор и оказались на улице. Григорий вдохнул чистого воздуха, огляделся.

— Наконец-то своб…., — не успел договорить мужчина, как раздался голос.

— Стоять, будем, стрелять, руки вверх.

К ним подошли мужчины в форме, один из с майорским погонами улыбнулся и обратился к Владимиру.

— Пастуховский, ты понимаешь, что к твоим двадцати лет, еще десять добавят и зачем сопляка с собой взял?

— Товарищ начальник, я же, это, — ответил Владимир.

Маслов в это время, оценил обстановку, и заметил, что оружие с предохранителя не сняты. Физически они не так были подтянуты, чтобы быстро бегать и если он побежит, то успеет скрыться.

Григорий схватил Пастуховского за одежду и что было сил толкнул его в конвоиров и сам побежал в лесной массив, который располагался через дорогу. Как мужчина и предполагал, конвоиры не смогли быстро среагировать, двое из них повалились на землю, третий их поднимал, а когда они встали, то уже от Маслова след остыл.

— Сука, сука, — выругался майор Ступов, — сержант этого дебила в камеру отведи и нажми кнопку тревоги, заключенный у нас сбежал, распорядился он, — лейтенант бежим искать Маслова.

Офицеры побежали в сторону парка, в это время заревела сирена. Майор параллельно позвонил следователю, сообщить о происшествии, и попросить о помощи в поиске сбежавшего, чтобы он подключил уголовный отдел в поимке преступника.

— Миша, Миша, я облажался, — задыхаясь хрипел майор, — этот сучонок сбежал, нужна твоя помощь, подключи уголовный отдел.

— Марк, успокойся, никуда он не денется, ему идти некуда, — следователь задумался. Ему пришло видение, что он побежит на место убийства своей семьи, — не переживай, я его привезу через час, знаю где он находится, а ты пока наведи шума, чтобы до телевидения дошло.

— Хорошо, сделаю, — офицер остановился, и крикнул своему подчиненному, чтобы тот остановился и возвращался в СИЗО.

Капитан Никифиров в тот момент быстро оделся, вызвал двух ребят из Собра, на место преступления и поехал к коттеджу. Когда он добрался до места, то его уже ждали бойцы спецназа с задержанным.

— Привет, ребята, оперативно вы сработали, преступник здесь был?

— Да, сидел на лужайке задумчиво.

Григорий в это время стоял со стеклянными глазами. Смотрел в некуда, жизнь его была закончена, он знал, что дальше его ждет другая судьба.

— Товарищ Маслов, как вам не стыдно бегать от правосудия, светит вам милок теперь лет тридцать.

Мужчина не обратил внимания на слова следователя, его посадили в машину и увезли обратно в изолятор.

— Марк, привет. Твой задержанный?

— Мой!

— Держи, больше не теряй, и рапорт напиши, что ты его поймал. Все как мы договаривались, ну и сам знаешь, что с тебя должок теперь, — следователь улыбнулся, — Вовку моего освободи, пусть ко мне в машину идет, жду его.

Когда Владимира освободили, он улыбнулся, наконец-то дождался, он сел в машину к следователю.

— Товарищ начальник, опять я вам должен?

— Не бойся, рассчитаешься, позвоню, когда нужен будешь, дело твое у меня в сейфе лежит.

Мужчина кивнул, головой, захлопнул дверь и с криками, «Ура, Ура, свобода» побежал по улице.

Григорий в это время находился в одиночной камере. Ожидая своей участи, ему не спалось, время было около семи утра, его опустошённый взгляд смотрел в потолок. Он думал, скорей бы все это закончилось, не хотелось быть в подвешенном состояние, мужчина знал, что его посадят. Мужчина смирился с это мыслью, готов был подписать все документы о признании, параллельно его мысли были о Марусе, детях. Ему было печально, что его не будет на похоронах.

В это время Россию облетели новости о побеге убийцы своей семьи и свидетеля. Все его родные и родственники супруги поверили СМИ. Они ужаснулись его поступком и возненавидели его. Вадим, один из всех родственников решил проповедовать своего брата, но в корыстных целях. Он попросил седлать на него дарственную квартиру, чтобы он смог ее сдавать и ему помогать материально. От него все родственники, друзья отвернулись. Григорий подписал все необходимые документы, даже не поднимая глаз на своего родственника. Ему после подписания у следователя о признании убийства своей семьи и подписания смертного себе приговора было безразлично все что его окружало.

В то утро. Григорий так и не смог заснуть, в девять часов за ним пришел конвоир и отвел к следователю.

— Доброе утро, товарищ Маслов, глаза красные, не спали? — ухмыльнулся офицер.

Григорий не обратил на его издевку внимания, сел на стул против стола, на котором вальяжно облокотившись стоял капитан Никифиров. В кабинете для следственных дел с задержанными. Мужчина посмотрел в глаза, пристально, чтобы запомнить эти глаза на всю жизнь.

— Где нужно подписать? — раздался хриплый голос задержанного.

— Ты даже мне не позволил выступить с красивой речью, все утро для этого готовился.

— В аду, потом расскажешь, чертям нравятся красивые песнопения.

Офицер изменился в лице, он хоть в церковь не ходил, но был верующим. У него проснулась совесть, ему стало тяжело дышать, и чтобы избавиться от этого чувства. Полицейский оправдался перед мужчиной.

— Маслов, мне жаль тебя, я человек подневольный, ты кому-то перешел дорогу в Москве. Мне до пенсии немного осталось, не хочется быть уволенным или случайно убитым.

Григорий оживился, он вспомнил, что ему говорили, если он предоставит верные данные, то пожалеет. Мужчина опечалился еще хуже, в это время, следователь собрал бумаги и велел увести задержанного. Маслов шел по коридору, его трясло, ноги были как ватные. Мужчина шел тяжело, кое-как передвигая ногами и проклинал себя за работу, за свою справедливость и веру в человечество. За всю свою жизнь мужчина спас много жизней в пожаре, получил медаль героя России. Был передовиком, активно участвовал в благотворительных делах, помогал людям и в награду за все. Он получил все это, потеря близких, предательство родных и моральной гибели себя.

Когда мужчину привели в камеру, конвоир ему сказал, что у него суд будет через неделю и закрыл дверь.

Шум заслонов, стал слуху Григория не приятен. Его все раздражало, он хотел кричать, но не было голоса. Тогда он стал просто ходить кругами по камере, пока не зашло солнце. Потом он сел на лавку, нащупал нательный крест, сорвал его и кинул в угол камеры.

Через неделю состоялся суд над Масловым Григорием Викторовичем, приговором за жестокое убийство более трех человек и раскаяния. Его осудили на двадцать пять лет строго режима, вместо пожизненного срока. Во время приговора, на суде никого из родных не было. Даже его брата, который первым рейсом улетел обратно в Москву, после подписания документов на имущество.