Дипломатическая кухня

Александр Георгиевич Ходаков, 2019

Как поймать и приготовить пальмового краба, если посольство не платит зарплаты, а ты голоден?Гаагская конференция – с чем это едят?Сложно ли прожить месяц в плену у ливийских повстанцев, питаясь одним кускусом?Ответы на эти и другие вопросы Вы найдете в книге «Дипломатическая кухня». В ней автор, прошедший путь от атташе до Чрезвычайного и Полномочного Посла, рассказывает о закулисье дипломатии. О жизненных казусах и приключениях, проблемах выбора и воле случая, о людях и их характерах. И конечно, о кухне разных стран.

Похищение детей

Отдельная категория посетителей консотдела — так называемые совгражданки. Это советские женщины, вышедшие замуж за алжирцев (чаще всего студентов, учившихся в СССР) и постоянно проживающие в Алжире. Консульские сотрудники их не любили. Ведь чуть что — те бегом в консотдел: «Помогите!» Ну а как должен консул разруливать, к примеру, семейный конфликт в алжирской семье? Для многих из них жизнь складывалась совсем не так, как они ожидали. Адаптироваться к местной культуре, вписаться в среду, стать своими для многочисленной родни удавалось не всем. И жалели этих женщин, и помогали, чем могли, а они жаловались начальству. Но были и вышедшие замуж более чем удачно.

Настало время заканчивать стажировку и уезжать. Однако на пути нашего отъезда оказалось неожиданное препятствие. После нашего прибытия университет оформил нам временные виды на жительство, на 3 месяца. Их надо было поменять на постоянный документ. Когда мы пришли в полицейский комиссариат Эль-Харраша, в выдаче вида на жительство нам отказали, а равным образом отказали и в продлении временного вида. Жалоба университетскому начальству не помогла. Нам объяснили, что у комиссара Эль-Харраша помутился рассудок, и он не продлевает документы иностранным студентам. Вообще никому.

— А как нам дальше жить? — спросили мы.

— А так и живите, — ответили нам.

— А если документы будут проверять?

— Да кто вас будет проверять? Идите!

Документы у нас за все время проживания в Алжире действительно ни разу не проверили. Но для отъезда надо было получить выездную визу. Выдавать ее нам в префектуре отказались, потому что у нас не было действительного вида на жительство.

— Но мы же хотим уехать из страны!

— Сначала идите продлевать вид на жительство. Без него визу выдать не можем.

— Но в комиссариате отказываются продлевать! Мы из Эль-Харраша.

— Ах, вы из Эль-Харраша… Да, там комиссар как-то не в себе… Ладно, платите 5 динар. Будет вам виза.

Почему комиссара не сняли или хотя бы не лечили?

И вот где-то за несколько дней до отъезда приглашает нас консул в свой кабинет и знакомит с двумя сотрудниками посольства, у которых к нам «есть дело». Уже через несколько минут у нас не осталось сомнений — это люди из КГБ, которые работают «под крышей» посольства.

— Ребята, у нас к вам дело, нужна ваша помощь, — начинает один.

— Вы можете отказаться, мы не станем на вас давить, но помощь очень нужна, — продолжает другой.

— Честно предупреждаем, есть риск, но в случае чего мы вас вытащим, — заверяет первый.

По лицу консула пробегает тень…

А помощь им была нужна в совершенно, честно говоря, противозаконной операции. Где-то за год до того на подлете к Москве разбился самолет, на котором летела большая алжирская делегация. Погибли все. Среди жертв катастрофы был один из директоров «Сонатрак», алжирской газовой и нефтяной компании, очень состоятельный человек. Жена — совгражданка. Интеллигентная, образованная дама. С мужем жили душа в душу. Двое детей, мальчик девяти и девочка шести лет.

Богатая вдова? Какие у нее проблемы? А проблема в том, что по местному законодательству, по крайней мере в данном случае, наследник — старший сын. Арабские родственники крадут и прячут ребенка, тем временем начиная процедуру установления над ним опеки. Мать, не будь дурой, бегом к консулу — помогите вернуться с детьми на Родину. Понятно, что с ней на Родину приедут и немалые деньги.

Как кагебэшники умудрились в свою очередь выкрасть мальчика и где они его прятали, я не знаю. Как-то сумели. Но нужно было еще вывезти детей и мать в Москву — а кто же их пропустит через границу, когда арабские родственники уже поставили на уши полицию и жандармерию. Тут-то и подвернулись мы с Вовой.

— Мы их впишем вам в паспорта, одному — мальчика, второму — девочку, — объясняли нам.

— Если спросят, скажете, везете детей к бабушке с согласия родителей, — втолковывал нам кагебэшник.

— Главное, идти спокойно, с уверенным видом, — инструктировал второй.

— Детям все объяснят, они будут слушаться, не беспокойтесь, — пообещали кагебэшники в заключение разговора.

Самолет должен был вылетать около полуночи. Детей нам должны были передать в аэропорту. Ближе к вечеру эти ушлые ребята пригласили нас во французский ресторанчик «Chez la mère Michelle». Мы в нем никогда не были, нам он был не по доходам. Мы просто накинулись на французские деликатесы, особенно из свинины — купить в Алжире ее было можно, но за бешеные деньги. Отвели душу. Запили красным вином. Ох, мамочка, зачем…

Нас привезли впритык к рейсу, чтобы меньше светиться в аэропорту. Вручив нам детей, кагебэшники растворились в толпе. Скорее всего, они не уехали, а наблюдали за нами, но мастерство не пропьешь — видно их не было. С детьми явно хорошо поработали — они вели себя идеально, спокойно сидели в ожидании посадки. Все бы хорошо… Только вдруг объявили о задержке рейса — к ночи упал густой туман, и рейс ушел на запасной аэродром в Тунис.

Эта ночь в аэропорту — одно из самых жутких моих воспоминаний. Нет, дети вели себя пристойно. Только мальчик начал было баловаться. У него был маленький чемоданчик с игрушками, он достал оттуда игрушечный пистолет и стал стрелять по сторонам. Пистолет не только выглядел вполне настоящим, но и стрелял пульками из какой-то фольги; при попадании это было больно. Вова пистолет отобрал и сунул в карман пиджака. Тем временем проявился эффект свинины с красным вином — мы начали все чаще бегать в туалет. К утру я приобрел несколько зеленоватый оттенок. Вова держался лучше. Однако, чем дольше откладывался рейс, тем больше мы нервничали — шанс на то, что нас засекут, увеличивался, а тут еще животы болели…

Так мы просидели почти 12 часов. Когда наконец объявили посадку, в голове у меня все как-то плыло… Пограничный контроль Вова с мальчиком прошли легко. Меня пограничник спросил, чей ребенок — я же не могу в мои 19 лет сказать, что девочка шести лет моя. Племянница, говорю, к бабушке везу. Пропустили. Ух… А дальше — таможенник. Говорит Вове — откройте чемоданчик. С игрушками. А Вова его запер на ключик, чтобы мальчик игрушки не рассыпал, а ключик в карман пиджака положил.

Вова лезет в карман пиджака и вынимает правой рукой пистолет, а левой пытается достать ключик. Таможенника я прошел первым и стоял к этой сцене спиной. Повернулся, услышав сдавленный крик. Вижу — таможенник схватился за ствол пистолета и тянет его на себя. Вова, искренне не понимая, в чем дело, пистолет не отдает, рядом стоящие граждане отшатываются к стенке — кровавая бойня в Мюнхене еще свежа в памяти. К счастью, сознание у Вовы прояснилось, и пистолет он выпустил. Таможенник понял, что это игрушка, сказал много разных слов по-арабски, и мы пошли дальше.

Ну а потом самолет, перелет, родное Шереметьево, счастливая бабушка встречает детей, нас тоже встречают, в общем, хэппи-энд.

Богатой вдове не сразу удалось выбраться из Алжира, но, вернувшись в Москву, она к нам заезжала поблагодарить. Только меня не было дома — я уже был в загранкомандировке. Все участники операции — кроме нас с Вовой — получили поощрения. Правда, консул нам прислал отличные характеристики. Без упоминания об операции, разумеется.

До сих пор не удосужился проверить — сколько бы лет нам впаяли за похищение детей? И за какое время нас бы «вытащили», как нам обещали?