Я – Азраэль, ангел смерти

Александр Геннадьевич Емельянов, 2020

Кто поддерживает Великое Равновесие сил Тьмы и Света? Кто сражается за то, чтобы на всех Мирах царили благоденствие и процветание? Каждый в своем мире, так называемые Избранные!? Почему – то все думают, что они после физической смерти здесь, на Земле, попадают в некий Рай? Кто это сказал… Нет, господа, они снова и снова попадают в рекрутинг Высших сил, этакий пункт передержки перед новой реинкарнацией и отправкой на новый фронт борьбы с Силами Зла… Так и наш герой, выполнив свою Первую задачу – кровавая месть бандитам, уходит не на небеса… а в другую Реальность, чтобы вершить Правосудие… Содержит нецензурную брань.

Глава 1

— Вставай…Вставай! Вставай, Воин! — голосом былинного певца звал меня Неведомый, некто… — с трудом разлепляю веки — бог мой!

Меня в низ стопы пинает кирзач старшины Курамбейдырова — Подъем, воин!

Презрительно пнув меня еще раз, он переключается на соседние нары, поднимая остальных лохов…Нас — зеленых лохов…Пацанов неполных 18 лет, кому только вот — вот исполнилось совершеннолетие! Еще кроме меня — почти взвод…18 жмуриков! Я пришел в армию вместе с ними, с почти половины территории огромной, но мертвой сейчас, страны…

Нам жутко не повезло…мы все надеялись, что поступим в вуз и таким образом ускользнем от призыва…но, увы! Облом — с…Что поделать? Да, нехрена…Пробьемся! Нас, таких, кто думал также, что и я, сбилось в кучу только семь человек, остальные поддались старшакам, их морально сломали….

Но я…будучи кмс по боксу, никому ничего не сказал и потому на прописке старшаки начали не с меня, я что — то показался им малость побольше, чем остальные духи…А вот когда ночью, после последнего построения, они пришли вшестером…типа показательно раскатать самого большого из духов на глазах у остального контингента…

— Саня, не ссы…Не проси и не жалуйся! Живи, как будто сегодня вечером — Армагеддон наступит… по хрену все и если так уж звезды сошлись, то дольше ты не проживешь, ибо так записано на Святых скрижалях у Архангела Михаила, что сторожит вход в Чистилище небесное!… — и откуда дядя Петро этого набрался…но впоследствии, как он был прав?

Тот дядя Петро…Отчаянный десантник, уволенный в отставку по выслуге лет, сколько помню двери в его хату, практически никогда они не были закрыты и оттуда всегда несло кислым запахом бормотухи и сурового мужского пота и неухоженного тела…

Частенько из — за них доносились резкие звуки, что то вроде — Хкейиия! А следом — грохот разбиваемой мебилешки, что осталось у него после того, как пять лет назад от него ушла жена и увела Ксюшу, мою подружку по скупым детским играм того смутного времени…1986 — 88 годов…Мою первую детскую любовь…Её светлые кудряшки до сих пор приходят ко мне во сне…Вот только немного прожил Он сам…

Странные были татуировки у этого мужика…и мне он сделал точно такую же наколку на левом плече — вроде ВДВ-шника в десантной форме и с АКМом в руках…вот головы не было…только череп медведя оскалился? На фоне трех раскрытых парашютов и девизом войск дяди Васи — Никто кроме нас!

И номер части — 322…Откуда мне знать, что последует за этим? Пацан я был из середняков, в смысле рост около 170, вес под 83 кг…Три года занятий в боксерской секции и самое главное — меня натаскивал, как волкодава, мой сосед по квартире родителей..На КСК, по улице Весенней…

У моих родителей номер — 32, его — 30. У нас — трешка, у него — однушка…Всегда сдержанно вежлив с моими стариками, со всеми, кто во дворе…Никогда не куролесил в открытую, только часто сидел на балконе и молча курил свой чертов «Беломор», смурно глядя куда — то в даль….

Коротко про моего соседа… — звероватого вида мужик, старшина спецназа ВДВ в запасе, боевой стаж — около двадцати лет, множество командировок и «горячих» точек…короче, богатая биография…И свой, особо замкнутый, Мирок в стенах однокомнатки…куда он никого не допускал…даже участкового, когда взбешенный козел этажом ниже, вызвал наряд милиции в канун Нового года…

Сейчас уже и не упомню, какого именно…а вот то, что он меня поблагодарил, крепко пожав по — мужски руку, своей лопатой…За что? Да я стал невольным свидетелем того гадкого момента, когда этот песий мудиль набирал телефон в кабине на улице, возле «Пентагона» — магазина в старом поселке, что стоит напротив 52 — й школы…А я шел с уроков домой.

Я рванул домой, как стаер на километровке…Подбежал, с трудом отдыхиваясь от запаленного дыхания и замер возле кнопки звонка…Внезапно дверь рывком распахнулась и пороге возник он, глядя сверху вниз на меня…

— Шкет, те чего надо? — но я кое — как пропихнул внутрь сухой язык и шепнул — Дядя Петро, сосед снизу на вас стуканул в милицию…Что? Что говорил, не знаю, но рожа была у него прегадостная! — вытолкнул инфу и повернувшись на каблуках, кинулся в свою хату — внизу громко хлопнула подъездная дверь, но я уже знал — пришел наряд милиции по дяди Петрову душу…

— Ладушки! — фыркнул он и коснувшись своей вечно набекрень заломленной замызганной черной бескозырки, он прикрыл дверь…

Как потом рассказал отец, Петро принял ментов в узком коридоре своей однушки…Одного из наряда ППСников увезли по скорой, другому он сломал нос, а третий — позорно бежал с поля боя, бросив коллег на растерзание опытному бойцу…И самое примечательное, лица соседа — стукача я больше в нашем доме не видел, ну мне он как — то не встречался с тех пор…

Только однажды, много лет спустя, его перекошенное на бок гнусную харю я мельком увидел возле администрации городского округа города Чита…Я сразу понял — тогда дядя Петро чуть не укатал болезного в больничку — Ибо нехер гадить ближнему в тапки!

Потом я снова увидел дядю Петро уже через три года…столько годов дал ему суд за активное сопротивление при аресте…хотя по самому сигналу беспокойных граждан — по сути нифига…

Тогда он пришел, практически став трезвым, как хрустальное стекло…надавав тумаков, выкинул слишком борзых родственничков бывшей жены… И спокойным…Но вот что интересно, с тех пор по городу прокатилась целая волна тихим мокрых дел, связанных с бывшими военными…это так и осталось тайной для окружающего мира, но только не для меня…Я почему — то сразу связал дядю Петю с этими делами, о чем его счастливо оповестил с детской непосредственностью…дебил!

— Ну и что? — расслабленно выслушал он мой монолог, потом молча закрыл дверь перед самым моим длинным и острым, как у Буратино, носом…который лез везде где надо и куда не надо!

Прошло лето, наступил сентябрь, все пошли в школу…И как-то раз я повздорил со своим одноклассником, Андрюхой Богдановичем…Тот, гад мелкий уделал меня не сам, а длинными руками старшаков…Зажали они меня втроем за углом школы, где нештатная «курилка» ребятни…

Отмуд***ли меня, как последнего изгоя, я приполз домой, света в сумерках тремя весьма аппетитными фонарями под обоими глазами и парой выбитых зубов. Но с той поры сам Андрейка, хоть и ходил гоголем в классе, никогда больше ко мне не лез, потому что я выслал ему ответку — в открытую, на большой перемене, одел тарелку с кипятошным супом на его вихрастую голову…

Виг, рев…вызов родителей к завучу средних классов, а дело было в 7 классе, догадайтесь с двух раз…кто она была? Правильно, его мамашка! Вот тогда почему старшаки пошли ему на встречу — он видимо шантажировал их тем фактом, что мать — завуч школы?……

А тут — один на один, глаза в глаза! И он сжался, словно из него выпустили воздух…Маманя его орала, как резаный порося ровно до тех пор, пока мой отец не пришел в школу, на вызов…Он спокойно её выслушал и обратившись ко мне и тихо спросил — Как все было, рассказывай — ка все, как на исповеди!

Ну и я отрубил правду — матку! И когда он услышал, что я выстоял один против троих девятиклассников в рукопашной, его голова резко покраснела и отец, медленно поворачиваясь к ней, прошипел — И ЭТО вы называете хулиганом? А где тогда был ваш, если мой дрался не с ним…

— Он прыгал за спинами старшаков, крича — Дай ему, дай.. — как ни в чем не бывало, выдал я, хлюпая разбитым носом, и она дала обратный ход, мгновенно смекнув, что похоже инициатор драки — её любимый сынок?

Она поникла, спрятав взгляд, прошептала… — Вы можете идти, я сама дальше разберусь, кто зачинщик драки…Но так больше не делай, ладно? — и я кивнул в ответ…

Отец взял меня за руку и молча встал со стула и кинув — До свиданья! — и вышел со мной в коридор, прикрыв дверь…

А на следующий вечер, к нам с деловым визитом пришел Андрюхин отец, простой прораб на стройке, мужики долго сидели на кухне, маракуя, что случилось у пацанов?! И когда пришли к консенсусу, он встал и пожав бате руку, вышел, мельком кинув на меня строгий взгляд… Я так и не узнал до конца от отца, о чем тогда они договорились? Но через день Андрюха должен был прийти в школу после типа травмы, нанесенной ему…..

Но он не вышел не на завтра, ни через три дня…А когда появился, его было не узнать, глаза почернели и ввалились…его плечи нервно вздрагивали, когда он встречался со мной взглядом… Как оказалось потом, его папа придя от нас, дома молча взял солдатский ремень и намотав на крепкую, мозолистую ладонь трудового пролетария, выпорол отпрыска, как сидорову козу! И его потому не было три дня, что зад горел огнем….

Не смогла остановить мужа даже жена, вставшая грудью на защиту любимого дитяти…А тот в запале рявкнул — Еще такая выходка и ты будешь сидеть в доме…нехрена гадить людям, сучонок! Молчать! — а это уже его жена, с глазами, полными слез, попалась на очередной траектории его руки…

Результатом этой стычки, короче, стала жалкая попытка помириться со мной примерно через четверть….весной. Но я был до глубины души обижен и оскорблен таким скотским отношению и следуя своему детскому максимализму, послал его на глазах всего класса, отвернувшись к окну — фингалы до сих пор саднили и, пардон, задница тоже, по которой прошлась пару раз точно такой же инструмент воспитания моего отца — такой же солдатский ремень…

И пацан сломался…его перестали в классе уважать и замечать, даже старшаки и он постепенно превратился в жалкую шестерку при них…А те самые старшаки, которые уделали меня в том бою, сами подошли ко мне на переменке, скупо пожали руку, сказали — Ты энто…парень…не держи зла! Молодца…

Я скупо тоже кивнул головой и ответил на пожатие, так был скреплен наш вооруженный нейтралитет, а вот то, что сказал самый из них мелкий и задиристый, Вован — Ты это, когда кто задирать будет, шепни нам…мы разберемся! Ты пацан правильный, молодец…не собздел! Пока!…

А я остался стоять обалдевший по самое не могу, застыв словно статуя, посреди дверного проема в наш класс…Вот так я приподнялся в глазах не только класса, но и всей школьной, пацанской общественности! И ко мне пришла первая…истинная, детская любовь — Алка, моя соседка по парте, оценивающе посмотрела на меня и тихо заговорчески прошептала на уроке — Приходи вечером, после школы в садик, на наше место?

— Приду… — еле протолкнув мгновенно высохший язык, я ответил первой красавице 7-а, настоящей блонде с космически голубыми глазами! Её отец, дядя Вася, дружил с моим отцом и порой подкалывал меня шутя — Ну что, Сашок, в зятья пойдешь?

Батя молча следил за мной, а я презрительно фыркал — больно надо! И вот…в в конце апреля, мы с Алкой сидели в садике, болтая ногами. на лавке…И уходя, она сама приложилась к моей щеке первым поцелуем…вот именно, что — первым, настоящим поцелуем, после которого не охота мыть щеку…а лицо горит еще пару дней!

Но…как мне доложили друганы, мне оказалось, ловить нечего — Алка крутила вовсю роман с пацаном из соседнего класса…Вот так и умирает в детстве вера в чистые и платонические отношения между противоположными полами…

От жгучей сердечной боли и обиды хотелось прыгнуть с пятого этажа новостройки, что развернулась за моим домом…И только мать, словно сердцем почуяв, что с парнем беда, сняла меня с лестничного пролета между 4 и 5 этажами…Притащила домой и надавала по заду тем же самым ремнем….

Я всю ночь не спал, проплакал от жуткой обиды на весь белый свет, на самого себя, что не успел спрыгнуть на асфальт…Не спали и родители, и лишь отец еле слышно рявкнул на мать — Будет херней маяться, переведу из школы в ГАП! Нехрен ему в институт идти, дебилу этакому…

Вы не поверите, какое облегчение я испытал, когда в последнем поезде я ехал из Хабаровска домой, после защиты диплома на ять и встретил в соседнем вагоне…правильно — Алку! Уж и не помню, откуда она ехала домой…но видок у ней был явно не цветущий…И я нейтрально отнесся к ней, а вот она — нет! И сама настояла, что напишет мне письмо…

Написала…когда я читая, увидел в двух строках пять грамматических ошибок, я усмехнулся — Спасибо силам Небесным, что развели нас с ней тогда…десять лет назад…И её первое письмо ко мне стало и последним…Судьба!? Может быть…

Вернемся к школьным годам, короче, этот эпизод сильно изменил мою судьбу…Дядя Петро откуда — то узнал о моем боестолкновении с тремя, заранее превосходившим меня противниками…Ничего не сказал, но летом, когда мои уехали на дачу, позвонил в дверь сам и сказал, не переступая порог — Шкет, ты енто…приходи завтра с утра ко мне, я тебе кое — что покажу, договорились?

Вот тут — то моя судьба перелистнула страницу…Короче, я когда пришел в гости к дяде Петро, тот встретил меня необычно одетым в чистую рубаху, коротко бросил — Становись рядом со мной… — и с тех пор я регулярно стал бывать у него до тех пор, пока меня не призвали в ряды доблестной регулярной Красной армии…А вот, когда я демобилизовался — он ушел на Небеса…

Вернемся к моим баранам…Так вот, отец, приметив, что я стал как — то незаметно, в 8, а затем и в 9 — 10 классах меняться чисто физически, мой характер тоже…Он поговорил со знакомым тренером по боксу в местной ДЮСШ…

Дядя Петро сказал — А что, пользительно, ходи. Только многое из того, что я тебе показал, никому! Слышишь, Шкет — никому!

И уже перед самим призывом, он вывез меня куда — то за город, там нас встретили трое мужиков, в точь — точь, как сам дядя Петро! Смутно дымил небольшой костерок, накрыт импровизированный столик, вдали стоял москвичок…Мужики с час погутарили, затем один из них…господи, да какой он здоровенный, как вековой дуб с лихо заломленной бескозыркой, и в тельнике, поставил меня, как духа на плацу…подошел и глядя мне в глаза сделал еле заметный выпад в область низа живота! Что случилось, я так и не понял сам, я все сделал на каком — то автомате, шаг назад, одновременно выкидывая левую руку вниз, а правая — по пологой траектории швыркнула мужика в левую нижнюю скулу!

Охнув, он молниеносно перехватил мою руку и наверное сломал бы, если бы не дядя Петро — Угомонись Михалыч! Я же говорил тебе, пацан не простой, а резкий, как электровеник! Заломаешь шутя, а ему этой весной — в призыв…Угомонись, брат!

Здоровяк, отойдя от меня, оценивающе хмыкнул и негромко шепнул — маваше-гири…ката! А меня словно в розетку включили! Мои руки — ноги, как много раз отрабатывали с дядькой, стали сами собой исполнять все эти многочисленные ката и приемы…как отдельно руками, так и ногами, а то и в спарке и сериями…Странно, но моя мыслительная часть мозга в этом волшебном процессе явно не участвовала?! И здоровяк Михалыч только хмыкал, выдавая на гора свои обширнейшие знания…

И когда, после двух часов непрерывного махания граблями, мы перешли в спарринги… Пощады мне не было…полный фулл — контакт! Я дохренельзя раз оказывался на траве, сбитый очередной подсечкой или ударом вполсилы…но внезапно раздалось удивленное хеканье Михалыча и его огромная туша неловко покачнувшись, свалилась на пол…Поднялся он весьма удивленным?! Молча пожал мне руку, скользкую от пота, что лился с меня градом…

Затем за меня взялись его побратимы — почти такие же звероватые мужики, которые сначала валяли меня, как кеглю, в то время, как Михалыч с дядькой пили самогон…К концу светового дня я был измотан до смерти, пот заливал глаза, но меня держала какая — то внутренняя злость…холодная и расчетливая, словно замораживающий взгляд индийской Королевской кобры…Но и оба мужика по разу повалялись на траве…

Потом, они махнули мне на чурку возле костра — Отдыхай, Малой…

Но тут взъерепенился сам дядька — Становись, Шкет!

— Твою же дивизию, ну сколько можно? — и кряхтя суставами, я медленно поднимался с чурки, следом события оказались смазанными, словно неловкий мазок художника!

При своей звериной внешности, это обманчивое мнение — дядька оказался стремительной тенью медведя — Хозяина леса! И я только успел понять, что мое тело поднимается вертикально вверх, потом — бросок головой вниз — смерть однозначная! Тело похолодело, а вот то, что было потом — не помню — шторка…

Очнулся только когда меня били по морде лица те самые мужики, к кому в гости пришли — Расцепись, Малой! Фу… — обдавая меня перегаром…а я — со сплетенными ногами вокруг подмышек дядьки, руки в удушающем замке вокруг бычьей шеи мужика, да только его глаза как — то подозрительно побелели, закатываясь, а он сам — уже хрипел, задыхаясь и брызгая пеной из рта….

Все их потуги были бесполезны, я не отдавая себе отчета, гасил по полной, на автомате своего наставника…Наконец, в мою рожу лица влетело ведро ледяной воды из речки, что была в пяти метрах от нашего бивуака…Я сразу очнулся, резко всплывая со дна безумства….

Руки — клинч разжались, пропуская живительный воздух в легкие мужика, а ноги — ослабли…Так и лежали мы с ним еще минут десять, пока пришли в себя, а остальные мужик уже сидели снова за столом, поглощая эту самогонную гадость в неимоверных количествах?! Наконец, я выпрямился, пытаясь встать с попы…

А дядька Петро сидел, напряженно глядя на меня налитыми кровью глазами — Ты понял хоть, что сотворил, воин?

Я не понимающе мотнул головой, а он полуобернулся к мужикам, но те только чуть заметно кивнули в ответ — Ты выстоял в фулл — контакте с четырьмя мастерами рукопашного боя, чемпионами ВС СССР! И более того, умудрился повалять каждого из них на сырой земле! Это конечно, само по себе невероятно, но паря…того, ты молчи об этом…

И когда я наконец поднялся, на меня было страшно смотреть — весь в синяках, гематомах и с дрожащими руками…дядька подвел меня под руки за стол — и сказал — Садись, паря, заслужил!

А один из мужиков молча поставил передо мной мой первый стакан первача, полный до краев — Пей, за тебя, Малой! Теперь это твое погоняло до гробовой доски, на всю оставшуюся жизнь! За тебя! — и после первого же стакана самогонки я отъехал…

— Слабак! — типа один из них фыркнул, но дядька и его сосед справа, не согласились — Пацану нет и 18, а ты — слабак? Извини Брат, но твой зад тоже увидел звезды на флаге! За талант пацана, дай бог ему по жизни… — и они звонко стукнули стаканами, не знаю уже какими по счету…

А я очнулся из алкогольного нокаута только на второй день…в квартире родителей…Сцена, навсегда врезавшаяся в мою память — О, ноги в ботинках? Чьи ноги… — ах…мамам, руки в боки, нависла надо мной….Следом подошли еще пара ботинок…батя?

Нет…меня за шкерник, типа сгребла неизвестная рука…а вот это зря! И на каких — то, ведомых одному дяде Петро, звериных инстинктах, что он разбудил глубоко внутри моего Я, я извернулся, яко рассерженный кот в прыжке и провел прием на болевое удержание и фиксацию…

Очнулся от удара по заду костылем отца — Ну — ка, охолони, засранец!

В моих руках — свернутая спиралью рука моего старшего братца, он приехал на каникулы с места службы. В глазах — стоят слезы, больно же ведь! Я сам это знаю, дядька всегда давал понять, как чувствует себя твой противник, когда ты ему выворачиваешь на приеме сустав…Или рвешь связку…

— Кабанище вымахал! — прошипел от боли братан, потирая отпущенную руку, хмыкнул и сгреб меня в охапку…

Брат старше меня на 5 лет, и потому, всегда был намного здоровее меня, но тут — я догнал его по росту, мои плечи — не меньше его…А вот пузца — нет в помине, только жгуты, пусть и не толстые, мышечного каркаса…меня отличало от него более широкая и тяжелая кость! Именно потому я ушел из бокса, хотя почти уже выполнил норматив КМС…но на одной из тренировок чуть не покалечил напарника по спаррингу, ударив того пусть и не очень сильно, но в область, за которую всегда автоматически следует дисквалификация!

Нет, не в пах…на теле человека слишком много других точек, ударив в которые, его можно запросто убить!? И когда я начинал спарринг, как сказал мой тренер потом, я впадал в своеобразное боевое бешенство,…транс, что ли, и абсолютно не слушал сигнал гонга…. — Извини паря, так и до беды недалече! Я не хочу на склоне лет мотать срок из — за твоей одержимости боем…

Я переоделся, постоял минут пять напротив входа в актовый зал старого ДК на КСК, превращенный в тренировочно — спортивный зал для занятий секций по разным видам спорта…жалеюче пожал плечами и пошел домой…меня ждали домашние уроки и вкусняшки мамы…С учебой у меня никогда не было проблем, я всегда их делал на раз, всегда приводя в изумление и отца и мать. И именно потому они прочили мне карьеру в педагогическом институте имени Н.Г. Чернышевского…

Но у богов Судьбы были явно свои планы насчет вашего покорного слуги…И потому я не поступил в железку, не хватило буквально проходных полбалла…А на 1 сентября меня призвали…

И вот, теперь в полусумраке казармы стою я в боевой стойке, а за мной — толпятся мои кореша и напротив меня — пошатываясь, шестеро бухих старослужащих, «дедов»…Глаза которых возбужденно сверкают, они уже предвкушали расправу надо мной на глазах всего зеленого пополнения в учебке, в Атамановке…Дальше — шторка…

Привели меня в себя только через примерно полчаса, когда убрали полутрупы из коридора учебки…Я лежал на кровати, связанный и принайтованный к ней… С трудом повернул хрустнувшую шею, тихо спросил казаха, Ибдыргена — Что случилось?

Тот нервно хихикнул и сказал в полуха — Твоя лучше вон у них спросит…

Половина казармы, включая и всех остальных, не агрессивных старослужащих, испуганно жалась по своим койкам…Никто не хотел говорить, а следом — раздался торопливый шум шагов дневального офицера, лейтенанта лет 28, сразу после вуза, который делал обход, привлеченный подозрительным шумом, раздавшимся из 2-й казармы молодняка…

— Дежурный, ко мне! — негромко позвал он…в ответ — тишина, все потому, что среди старшаков, напавших на меня был как раз тот самый дежурный… — Дежурный? — снова — тишина!

— Совсем оборзели! Рота, подъем! — рявкнул он, вдавливая большую красную кнопку тревожной сирены возле поста дежурного….

Когда рота замерла, в её рядах явно виднелось шесть прорех, болезные лежали бесчувственными кулями на кроватях!

— На порядку рассчитайсь! — снова рявкнул лейтенант — и когда последний сказал — Расчет окончен!

В казарме повисла гнетущая тишина — Тааак! — протянул лейтуха, заходя в казарменную особую территорию — т.н. «Деревню дедов»…десять коек, где спали деды…

Только теперь они лежали кулями дерьма, пуская тихо юшку, что вязкой, тонкой струйкой тянулась вниз…Нифигасе… — Старшина Егоров! Медиков сюда, живо! Твою мать, шевелись! Остальным — кто это сделал? — не веря в то, что он говорит, прошипел лейтенант, медленно поворачивая к строю свою побагровевшую шею…

В казарме опять повисла мертвая тишина…Но подставлять братов не след, потому я честно шагнул в ледяную воду страха — Я, товарищ лейтенант!

Сделал шаг и вышел из строя… — тот смотрел на меня конечно, как на камикадзе — Мозгом тряхнулся, салага! Встать в строй! Я спрашиваю… — он медленно проговаривал слова — кто…это…сделал? — и его указующий перст уперся в теплую компашку, что сейчас спокойно пускала юшку вперемежку с соплями…

Немного погодя, поднятые по тревоге, в казарму влетели полковые медики вместе со своим командиром, начальником ротного госпитального отделения, старшим лейтенантом Матвеевой…милой Машенькой, как называло её все офицерье части…Честно и открыто смотрящие глаза, небесно — голубая поволока, алые полноватые уста, пышные волосы, копной выпирающие из — под офицерской фуражки…

Конец ознакомительного фрагмента.