Помощник шерифа по иным делам 2. Миссия в России

Александр Гаврилов, 2023

Фрэнку Ханту, и его помощнику Алану Фросту, бывшему Александру Ветрову, предстоит командировка в далёкую Российскую империю, для участия в расследовании убийств молодых аристократов империи. К тому же, где-то здесь находится сбежавший граф Воронцов, к которому у наших героев осталось ряд вопросов…

Глава 2

— Ваше величество, начальник сыскной полиции прибыл, — доложил личный секретарь императора, тихонько постучав и заглянув в дверь.

— Приглашай, — устало ответил тот, отложив в сторону стопку бумаг, сняв очки, и нервно потерев глаза. Сегодня пришлось засидеться тут. Три дня всего провёл с семьёй, а бумаг накопилось — как будто он месяц отсутствовал. И эти то три дня чудом выделил в своём плотном графике, категорично запретив тревожить себя по пустякам. Анна и без того уже больше месяца дуется, что он мало времени семье уделяет. Младшей дочке год недавно исполнился, а он с момента рождения её раз пять всего видел. Слишком много времени на рутину уходит. Нет, придётся, видимо, всё же старика Потёмкина отправлять на почётную пенсию с поста главы правительства. Не справляется он уже. Слишком многие предпочитают напрямую к императору обращаться, после того, как по полгода ждут ответа от Потёмкина, вот и копятся у него дела, отнимая большую часть времени.

— Вызывали, ваше императорское величество? — громко произнёс Иван Дмитриевич Путилин, зайдя в кабинет. Император мысленно себе отметил, что не смотря на то, что тому уже через пару лет будет семьдесят лет, выглядел тот вполне бодро. Этому высокому стройному мужчине, с горящим взглядом такой возраст и не давал никто. Он выглядел максимум лет на пятьдесят. Хотя тут надо сказать спасибо магии, благодаря которой удалось значительно повысить длительность жизни тем, кто мог себе позволить оплатить такую услугу, или, как в данном случае, получал её в награду от государства за безупречную службу. Шутка ли, Иван Дмитриевич уже почти сорок лет возглавляет сыскную полицию, став первым и пока бессменным главой новой службы, самолично раскрыл множество преступлений, являясь мастером перевоплощений.

— Заходи, Иван Дмитриевич, присаживайся, — без лишних церемоний кивнул Константин на кресло напротив себя.

— Благодарю, — кивнул тот, и без тени сомнений уселся напротив императора. Чести сидеть в присутствии императора и членов императорской семьи он удостоился ещё от отца нынешнего императора, Константина Первого, за успешное расследование дела ограбления поезда, вёзшего в казну добытое на Урале золото.

— Догадываешься, почему я тебя вызвал? — устало спросил император, откинувшись на спинку кресла, и потирая затёкшие руки.

— Да уж догадываюсь, — непроизвольно скривился тот, — Из-за вчерашней гибели внука Потёмкина, я так понимаю. Опять, наверное, жалуются на меня, что я плохо работаю.

— Жалуются? Нет, в данном случае это слово уже не подходит, — покачал головой император, — Жаловались они после первых трёх убийств. После шестого предлагали тебя уволить. А после вчерашнего уже буквально настаивают на твоём увольнении! Мол, ты не справляешься, а дети гибнут! И мне нечего им возразить. Двенадцать убийств детей высшей аристократии — это много, Иван Дмитриевич. Слишком много, чтобы я мог оставить без последствий их требования! Ну, а убийство внука главы правительства, это уже совсем ни в какие ворота не лезет! — раздражённо швырнул он ручку в стену, не совладав с эмоциями.

— Готов уйти в отставку, ваше величество! — вскочил с места Путилин, и вытянулся в струнку.

— Сядь! — раздражённо рявкнул император, хлопнув ладонью по столу, и начальник сыскной полиции нехотя сел.

— В отставку он собрался, понимаете ли… — проворчал Константин, — А делом кто займётся вместо тебя? Сарычев, которого эта клика выдвигает? Так он полный дуб в этом деле. Единственное, чем отличается, тупым служебным рвением, да родством с Потёмкиным. Нашему расследованию твоя отставка и это назначение ничем не помогут. Нам нужен результат! Хот какой-то, чтобы я мог предъявить его на совете, выгораживая тебя. Пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть хоть какие-то результаты, которые не стыдно будет показать? Хоть какие-то зацепки?

— Увы, ваше величество, но похвастаться мне нечем, — печально вздохнул Путилин, — Опять всё та же картина. Молодой Потёмкин вернулся ночью с посиделок с друзьями, где изрядно накачался алкоголем. Лёг спать в своей комнате, а на утро был обнаружен слугами мёртвым, без признаков насильственной смерти. Эксперты также указывают на то, что причиной смерти стала остановка смерти. Окна и дверь были закрыты изнутри. Дверь пришлось выламывать, чтобы зайти к нему. Маги также не выявили магического вмешательства или проклятий. Всё указывает на то, что это какая-то отсроченная смерть, которую каким-то образом навесили на княжича когда он был вне дома, но приставленные к нему наши топтуны ничего подозрительного не заметили. Сейчас отрабатываем все контакты княжича, которые у него были за последнюю неделю, но пока безрезультатно, — виновато развёл он руками, — Наша агентурная сеть также не смогла ничего узнать среди криминальных элементов. Увы, но пока этот убийца, если он есть, неуловим для нас и не совершает ошибок. Ни малейших следов и зацепок не оставляет. Картина смерти всегда одна и та же. Жертва ложится спать у себя дома, и уже не просыпается…

— А наши иностранные коллеги как там поживают? Тоже безрезультатно? Как там этот напыщенный англичанин из скотленд ярда, как там его… — замялся император, вспоминая, — Филд?

— Ходит везде с важным видом, но тоже безрезультатно. Я приставил к нему своих людей, они глаз с него не сводят. Пока он занимается тем, что отрабатывает ближайшее окружение погибших и пытается выяснить мотив.

— Ну, а француз? Видок? Он, кажется, был очень успешен у себя на родине. Может, хоть он что-то выяснил? — без особой надежды уточнил Константин.

— Вот насчёт него мне сложнее сказать, — замялся сыщик, — Информацией о ходе своего расследования он с нами не делится, и очень успешно уходит от нашей слежки. Тут уже лучше вам напрямую у него спросить. Вам он не посмеет отказать.

— Бардак! — раздражённо рыкнул император, сжав руки в огромные кулаки. Конституцией тела Константин пошёл в отца и деда, и при желании мог согнуть подкову одной рукой, — Что за своеволие? Я же дал чёткое указание, что иностранные специалисты должны быть полностью подотчётные тебе! В чём дело, Иван Дмитриевич?

— А в том, — печально вздохнул он, — Что я всё же не являюсь главным полицейским чином в нашей стране, и кое-кто немного переиначил ваш приказ, дав распоряжение, чтобы доклады шли непосредственно ему, ну а меня этот господин ставить в известность не считает нужным, — пожал он плечами.

— Понятно. Значит, опять наш министр внутренних дел воду мутит, — сухо поджал губы император, — Ну что же… Похоже кое-кому из моих министров действительно пора на пенсию, и удалиться на покой подальше от столицы. Слишком долго я терпел своеволие этой старой гвардии моего отца. Ну ничего. Я наведу там порядок.

Сыщик лишь промолчал на эту вспышку гнева императора, не став говорить, что это давно пора было сделать.

— Так, а что там с тем американцем, которого нам обещали прислать из США на помощь в поисках убийцы? — вспомнил вдруг Константин, — Есть новости?

— А вот тут могу вас порадовать, — оживился Путилин, — Мне сегодня телеграфировали, что он прибыл, и уже находится на пути в столицу. Сегодня должен прибыть.

— Хорошо, — удовлетворённо кивнул император, — Держи это дело на контроле. Обеспечь его всем необходимым, и сразу же подключай к делу. Мне сообщили, что он не только хороший полицейский, но и очень сильный маг, так что есть все шансы на то, что может хоть он сможет нам помочь. На этом всё. Можешь быть свободен. И уже сегодня я кое-кому напомню, что все иностранные специалисты, привлечённые к этому расследованию, должны докладывать о результатах своих расследований непосредственно тебе. Завтра жду тебя с докладом, и рассчитываю, что этот вопрос будет окончательно закрыт.

— Благодарю, ваше величество, — склонил голову Путилин, встав с кресла, — Разрешите идти?

— Иди, — кивнул ему император, — И я очень надеюсь, что в ближайшее время ты мне всё же предоставишь уже более впечатляющие результаты расследования.

— Буду стараться, ваше величества, — мрачно ответил сыщик, с трудом сдержав глубокий вздох. Предпосылок хоть к какому-то успеху в этом деле не было никаких…

***

Наш поезд прибывал в Санкт-Петербург в десять утра, и как только мы въехали в него, я уставился в окно, пытаясь увидеть хоть отдалённое сходство с Питером из моего мира, в котором я бывал наездом раз пять. Была надежда, что удастся найти между ними хоть что-то общее, но увы! Открывшийся передо мной город был совсем не узнаваем и абсолютно чужой…

Да, некий общий стиль здешних задний чем-то напоминал особняки моего мира, но не более того. Сходство было слишком отдалённым, чтобы можно было сделать вывод, что это тот же город, что и в моём мире, пусть и более молодой. Разве что каналы и реки были такими же, вот только мосты через них тоже были совсем другими. Невольно на меня нахлынуло чувство разочарования от открывшейся картины, но я постарался подавить его. Надо быть довольным тем, что я вообще попал сюда. Если бы не Фрэнк — то ещё большой вопрос, удалось бы мне хоть когда-нибудь выбраться в Россию.

— Что ты там надеешься увидеть, Алан, что полчаса уже не отрываешься от вида за окном? — бодрым голосом поинтересовался Фрэнк, выйдя из туалетной комнаты, и застёгивая сюртук. Похоже, алкогольная горячка совсем отпустила его, и он, наконец, окончательно пришёл в себя.

— Так интересно же, — пожал я плечами, не отрывая взгляда от окна, — Другая стана, другие люди, традиции, порядки. Ну, и посмотри, какой красивый город! Я таких зданий у нас в США ни в одном городе не видел! Только и слышал, какие русские дикари, а тут такая красота, которая любому нашему городу сто очков форы даст! Все дома каменные, в три-четыре этажа, а у нас как? Половина домов — деревянные, и редко когда выше двух этажей.

— Это ты просто в наших больших городах, по всей видимости, не бывал, — возразил Фрэнк, — Денвер, Чикаго, Нью-Йорк. Там не то что в три-четыре, а уже и в десять этажей здания встречаются и все каменные. Но по красоте, конечно, они с Санкт-Петербургом не сравнятся, — неожиданно согласился Фрэнк, сел напротив меня, и тоже уставился в окно, — Я давно уже в Россию хотел выбраться, да всё времени не было. Где-то тут живёт один мой друг. Знаешь, — задумчиво пробормотал он, — Мне как-то довелось довольно долго пообщаться с русскими, и у меня сложилось впечатление, что мы с ними похожи! Похожи больше, чем с жителями любой другой европейской страны! И я сейчас не про внешний облик говорю, а скорее про менталитет, что ли… — замялся он. Я же в разговор не влезал, боясь спугнуть его откровения, и внимательно слушал.

— Когда мы создали своё государство, вышли из подчинения Великобритании, и объявили об отмене у себя рабства, только они и пришли к нам на помощь, когда Англия направила к нам свои корабли с войсками. Все другие страны испугались поддержать нас, а они — нет, хотя их флот намного уступал Британскому, а их добровольческий корпус стоял плечом к плечу рядом с нами, отражая атаки англичан. Там я и познакомился с Александром Оболенским, русским магом. Его отдали в моё подчинение, и поначалу тяжело, конечно, было, так как ни он не говорил по английский, ни я по русски, но надо отдать ему должное, учился он быстро. И магии и нашему языку. Мы с ним через многое прошли вместе… — задумчиво протянул он, я навострил уши, рассчитывая ещё хоть немного узнать о прошлом Фрэнка, но тут в дверь нашего купе постучали, и к нам заглянул наш сопровождающий, Загуйко.

— Вы готовы, господа? Мы подъезжаем к вокзалу. Минут через пять будем на месте.

Мы лишь кивнули в ответ, голова скрылась, но рассказ Фрэнк продолжать не стал, встал, потянулся, и полез за саквояжем. Я же поморщился. Вот так всегда. Он лишь намекнёт о чём-то в своём прошлом, и тут же или тему меняет, или замолкает. Уж очень скрытный мне достался наставник.

***

Поезд прибыл на Московский вокзал, и мы, никуда не спеша и с достоинством, выбрались на перрон, где к нам тут же подскочили пара носильщиков, но сразу же разочарованно отошли в сторону, увидев, что вещей с нами почти нет. Мы с Фрэнком собираясь в путешествие решили взять с собой только самое необходимое, а всё остальное купить уже на месте.

Наш сопровождающий тут же бодро покатился к выходу из вокзала, а мы поспешили следом за ним. Я же по пути то и дело оглядывался, рассматривая вокзал. В прошлом мне не раз приходилось бывать на Московском вокзале, и я подсознательно пытался найти схожие черты, но увы. Общее у них было только название.

Мы прошли через вытянутое в длину белое здание вокзала, вышли в город, и там наш сопровождающий подозвал свободную коляску, после чего повернулся к нам.

— Предлагаю, господа, для начала отправиться в гостиницу, заселиться, после чего уже поехать в полицейское управление, — логично предложил он, и я стал переводить его слова Фрэнку, — О вашем приезде я ещё вчера доложил телеграммой, и сегодня вас будет ждать начальник сыскной полиции Иван Дмитриевич Путилин.

— Поехали уже, — проворчал Фрэнк, соглашаясь с предложением, мы закинули вещи в коляску, и кое-как расселись там втроём. Места тут было меньше, чем в карете, так что пришлось потесниться.

Копыта лошади бодро застучали по булыжной мостовой, я расположился с краю, и продолжил рассматривать этот такой чужой и одновременно такой родной город, а мои мысли вдруг приняли совершенно неожиданное направление. Я вдруг с чего-то задумался о богатстве русского языка и существующих видах колёсного транспорта. Я только сейчас осознал, что в голове как-то сама собой происходит классификация транспорта, на котором мы тут ездим. В Любаве я без тени сомнений повозку каретой назвал, тут коляской, хотя казалось бы, чего проще называть это всё экипажем? Но нет, раз закрытая повозка — то, понимаешь, карета. Открытая — коляска. И при всём при этом в голове было ещё много названий, и я почему-то был уверен, что при необходимости и их буду употреблять — фаэтон, кабриолет, бричка, тарантас, дилижанс… Вот откуда у меня всё это всплыло? Я думал, что за эти прожитые в США годы наоборот подзабыл русский язык, но стоило мне оказаться на родине, как память вернулась, и более того, я вдруг вспомнил такие слова, которые, как мне казалось, я и не знал никогда.

Размеренный стук копыт как-то убаюкал меня, и я сам не заметил, как мои глаза вскоре закрылись, и я провалился в сон.

***

— Господа, Иван Дмитриевич ожидает вас. Прошу, проходите, — строгая миниатюрная девушка-секретарь оторвалась от своих очень важных дел по перекладыванию папок с места на место, подошла к кабинету и приглашающе открыла нам дверь. Но надо отдать должное местному руководству, долго нам ждать не пришлось. Просидели мы буквально минут пятнадцать, что, вспоминая мой опыт из прошлого мира, когда мне приходилось по часу торчать в приёмных, а то и больше, было вполне адекватным вариантом.

Заселение в отель Рэдисон на Невском проспекте прошло очень быстро. Там, похоже, о нашем приезде уже знали, так как стоило только нашему сопровождающему подкатиться к портье, ну, или как он тут называется, уж не знаю, и нам сразу же выдали ключи от номеров. Ко мне подскочил совсем молодой ещё носильщик и предложил помочь с вещами. Отказываться я не стал, и с облегчением скинул ему в руки тяжёлый рюкзак. Каждому из нас досталось по отдельному номеру, и я даже успел немного осмотреться в своём, пока меня Фрэнк не позвал выезжать.

Ну что я могу сказать? Красиво жить не запретишь. Мелочиться на нашем приезде власти не стали, и явно сняли нам номера из разряда что-то вроде люкса. В номере было две большие комнаты, чуть ли не половину одной из которых занимала огромная кровать, а вторая комната была чем-то вроде гостиной, где располагались диван, несколько кресел и небольшой круглый стол. Высоченные потолки были под три метра, и в каждой из комнат вместо одной из стен были огромные окна, из которых был чуть ли не панорамный вид на город. Лоджии только не хватало, но, впрочем, я не курил, так что как-нибудь обойдусь. Ну и для полноты картины следует ещё отметить совмещённый с ванной санузел, тоже вполне приличных размеров, где была установлена просто огромная чугунная ванна. Было огромное желание после длительной дороги опробовать её, но придётся подождать до вечера. Увы, но дела не ждали…