Прийти в себя. Вторая жизнь сержанта Зверева. Книга третья

Александр Воронцов, 2020

Оперативная группа КГБ из Москвы, прилетевшая в Днепропетровск расследовать странный случай схватки одиннадцатилетнего пионера с вооруженными бандитами, получает неожиданную информацию. Оказывается, имеет место переход из будущего в прошлое. И пионер Зверев – именно результат такого перехода. Но он не один – есть еще и другие «попаданцы»… А Максим Зверев, побывав в прошлом, сам того не зная, меняет будущее…

Глава третья. Синдром господина Хлестакова

Все мы часто стараемся казаться вместо того, чтобы быть. Чтобы все время соответствовать своему положению в обществе, своей работе, своей внешности, своим любимым людям, своим мечтам, наконец. Может, конечно, нищий мечтать о принцессе, а Золушка — о Принце. Иногда бывает, как в сказке. Очень редко, но бывает. Но в массовое тиражирование сказки не поступают. И большинство среднестатистических граждан должны быть, так сказать, на уровне. Получаешь 300 долларов — не для тебя «Роллс-Ройс». А если у тебя при такой зарплате такая машина и все остальное, то очень скоро найдутся люди, которые поинтересуются несоответствием мечты и реальности.

Так что лучше все-таки соответствовать.

Но бывает ведь и так, что человек вроде бы во всех аспектах равнозначен и все у него ровно, а окружающие имеют свое мнение. Отличное от его собственного. И либо занижают, либо завышают планку для этого человека. И то, и другое одинаково неприятно, если не сказать грубее. Ты, к примеру, талантливый, одаренный, можно сказать, выдающийся, а тебя не замечают, затирают. Или, того хуже, унижают.

Или ты рядовой, такой как все. И вдруг в тебе видят лидера, героя, Вождя! А какой ты вождь? Картины рисуешь неплохо вроде. Или стихи пишешь. Или актер, снимаешься в комедийных сериалах, выступаешь на корпоративах. И вдруг — раз — и ты взлетаешь куда-то так высоко, что даже и не заешь, что с этим высоким своим положением делать. И не один ты, получается, а за тобой тысячи и даже миллионы людей. Что дальше? Реально вживаться в новую роль? Самого себя убеждать в том, что сможешь? А если нет? Если ты понимаешь, что на самом деле все не так?

Или не понимаешь, а не знаешь? И надо узнать?

Львов, год 2016, 15 декабря

Тип, вызвавший Максима к себе, меньше всего напоминал медика. А больше всего — скользкого и мерзкого слизняка. Только увеличенного до человеческих размеров. Противного, но очень опасного. Такая помесь слизняка и гремучей змеи. И, судя по всему, этот тип явно был из определенной конторы. Как там она у поляков называется? Двуйка? Дефендзива? Максу на ум приходили только какие-то книжные определения, потому что вот хоть убей — не помнил он, как в Польше называется госбезопасность.

— Всего лишь военная контрразведка, — гаденько улыбнувшись, сказал «слизняк». — Вы ведь сейчас гадаете, откуда я, правильно?

— Вы умеете читать мысли? — Макс был реально удивлен. Еще один экстрасенс, только уже в будущем?

— Нет, что вы, все гораздо проще — вы видите, что я не врач, и вопрос был написан у Вас на лице. Но, давайте к делу, пан журналист. Mówisz po polsku? Nie? Cóż, tak myślałem! [ вы говорите по-польски? Нет? Ну, я так и думал!] Разрешите представиться — Марек Витковски, сотрудник Польского отделения Международного Красного Креста. Ну, это, сами понимаете, прикрытие. Итак, Максим Зверев, фрилансер, работающий в основном на российские издания, политический обозреватель, в журналистских кругах считающийся «тяжеловесом», то есть, работающий по весьма серьезным темам и весьма серьезным людям, внезапно поперся буквально на передовую. Зачем, спрашивается? Репортажик снять? Настрочить передовицу в какую-то газетку? Зачем такому опытному и достаточно высокооплачиваемому профессионалу так рисковать? Кстати, вы-таки получили на свою голову проблему — в буквальном смысле этого слова. Голова не болит?

— Вы знаете, с головой в порядке, болей нет. А вот что-то с памятью моей стало…

–… «все что было не со мной — помню»? Кажется, так поется в одной советской песне о войне? — поляк ехидно ухмыльнулся.

— О, вы так хорошо знаете творчество Роберта Рождественского? — Максим был приятно удивлен.

— Я даже могу напеть мелодию этой песни — композитора Марка Фрадкина. Более того — я могу рассказать вам неприличный анекдот про этого композитора, — поляк улыбнулся еще шире и продолжил.

— «Песня промежность… простите, песня про нежность. Композитор Рак Маткин… простите, Марк Фрадкин. Исполняет сионист Пидоров… простите, пианист Сидоров». Ну, как, я вас удивил?

— Да, уж, не ожидал. Вас хорошо готовили.

— Противника надо знать, чтобы его побеждать. Польша готовилась воевать с Советами еще с того времени, как Россия внезапно перестала быть Российской империей, а превратилась в империю коммунистическую. У Пилсудского не вышло…

–… и ни у кого не выйдет. Потому что и Пилсудскому вашему вошел советский хрен по самые гланды, и всем остальным, включая Адольфа Алоизыча, точно так же. И спереди, и сзади! По самое не балуй! — Макс внезапно разозлился на этого лощеного навозного жука.

— Тише, тише, ну чего вы так разнервничались. Вы же не россиянин, вы — украинец… — поляк не ожидал такого всплеска агрессии от Зверя.

— Я — гражданин Советского Союза. И горжусь этим. Украина — моя временная родина. Так сказать, арендую квартиру, пока дом на ремонте. Да и Украину вы, поляки, мечтаете захапать уже давно. Так что тот факт, что вы оккупировали Западную Украину…

— Мы вернули Польше Восточные Кресы — исконно польские земли! Никаких украинцев здесь никогда не было — были русины, которых Австро-Венгрия морила в концлагерях, а австрияки с венграми тысячами рубили, вешали, расстреливали. А ваши немногочисленные так называемые украинцы, которые до 1914 года называли себя русскими, помогали оккупантам убивать своих соотечественников. Впрочем, как всегда. Украинцы Гитлеру помогали против СССР, Сталину — против УПА, англичанам, немцам, румынам, нам, полякам, сапоги лизали. Вы, украинцы, гордый народ, пся крев! — Витковски тоже внезапно вышел из себя.

— Ну, это ты, польская морда, брешешь. Это галычане, выродки эти, помесь разных наций — румыно-чехо-словако-мадьяро-поляки. Все эти гуцулы — непонятно кто по крови. Трахали их все, кому не лень, все, кто жил во все времена на тех землях начиная с Великого Княжества Литовского. Вот и выросла не нация, не народ, а сборище ублюдков. Своих же резали столько лет, начиная с Первой мировой, — Макс смотрел в глаза поляку и говорил все, что думал.

Но Витковски внезапно рассмеялся.

— Да, Максим Викторович, а вы украинцев не любите.

— Не украинцев, а галычан этих…Вот чего им не хватало? Украина в кои-то веки обрела государственность — спасибо коммунистам и персонально Ленину. В СССР именно Украина обладала самым мощным потенциалом, после развала Союза все у нее было — от сельского хозяйства до строительства космических кораблей. И за двадцать лет умудрились все просрать! А галычане эти памятники Ленину с постаментов посносили, коммунистов стали преследовать, объявили вне закона, запретили партию… Отблагодарили…

— Ну, не запретили — это же законодательно надо делать. Просто у себя в своих городах, которые подняли восстание против власти, да, запретили. Но не по всей же Украине. И пока что просто не дают коммунистам устраивать свои митинги. Но партию, как таковую, не запрещали… — Витковски удивленно смотрел на Зверева, пытаясь понять причины его злости.

— Да дело даже не в коммунистах. Вот на хрена надо было Майдан организовывать? Ведь по сути какое им, галычанам, дело, с кем Украина собирается договора подписывать? У них там 80% взрослого населения давно по Европе разъехалось, по стройкам, по полям, клубнику в Португалии и Польше собирают, в Москве на стройках вкалывают, в Чехии и Словакии квартиры убирают, горшки выносят из-под стариков и на заводах машины собирают. Да мало ли, где все эти гуцулы — только не в Украине. Так какого хрена срать здесь? Не нравится в Украине — скатертью дорога, езжайте в свою Европу и не возвращайтесь! Так нет, начали здесь бузить!

— Так, кажется, я понял причины вашего недовольства. Ну, кроме того, что вы всегда были пророссийски настроены, вы считаете, что жители Западной Украины не имеют права выражать свою точку зрения, так? — поляк с интересом посмотрел на Максима.

— Свою точку зрения граждане Украины вольны выражать на выборах или референдумах. Есть у них такое конституционное право. А если они берут в руки оружие и начинают военные действия против представителей власти, то это называется мятеж, бунт, государственный переворот, — Зверь уже спокойно говорил, глядя Витковски прямо в глаза.

— Окей, как говорят наши друзья из Вашингтона, ваша точка зрения мне понятна. Но и нашу точку зрения вы должны понимать — на наших границах в соседней стране начинается гражданская война, да еще и на так называемых спорных территориях. Население этих территорий отказывается подчиняться властям и обращается за помощью к странам НАТО, в том числе и к нам. Польша, как вы знаете — член НАТО. Поэтому, естественно, наши вооруженные силы, а кроме того, ограниченный воинский контингент стран НАТО были вынуждены обозначить свое присутствие в зоне локального конфликта. Так сказать, сдерживающий фактор, линия разграничения, — поляк говорил и все это время внимательно смотрел на реакцию Максима.

— Все это понятно. Хотя частично я не все помню… Но то такое — контузия. От меня-то вы чего хотите? — Зверь действительно не понимал, куда клонит поляк.

— Ну, ладно, я не буду, как у вас говорят, тянуть кота за все подробности. Буду краток. Вы сейчас поправляйтесь, выздоравливайте, голову приводите в порядок. Вы не в статусе военнопленного или задержанного, как ваши соседи по палате — я имею в виду боевиков УПА. Вы журналист, лицо нейтральное. Поэтому после излечения вас передадут правительству Украины. Но мы с вами знаем, что вы не только или не столько журналист, сколько работник совсем другого фронта. Причем, не со стороны Украины. Мы за вами, Максим Викторович, давно наблюдаем. И хотя вы очень осторожны, и ваш статус в определенных сферах очень надежно прикрыт, но поверьте — профессионалы такого уровня разрабатываются спецслужбами не менее серьезно, нежели видные политики или государственные деятели. Поэтому вашему начальству — я имею в виду не главного редактора газеты или интернет-портала — вашему главному начальству вы должны передать некоторую информацию, — Витковски замолчал, ожидая реакции Макса.

«Если не знаешь, что делать — сделай шаг вперёд!» Кажется, эту цитату приписывают самураям, хотя, по-моему, это сказал один американец, руководитель тренингов по личностному росту. Ну, что ж, шагнем…»

Макс для начала встал со стула. Поляк молча ждал. Зверь прошелся по комнате, заложив руки за спину, потом вернулся и снова сел на свой стул.

— Я не буду вам повторять десятый раз про контузию и потерю памяти. Можете, конечно, меня проверить, ну, вколоть чего-то, но результат вас разочарует… Тем не менее, я готов со всей серьезностью отнестись к тому, что вы мне готовы сообщить. И, если ваша сведения верны, то меня даже с моими провалами в памяти найдут те, кому вы хотите передать свою информацию. Так что валяйте, моя дырявая голова готова для загрузки, — Макс улыбался, но глаза его были серьезны.

— «В Китае когда-то был человек, который любил драконов, и поэтому украсил свою одежду и мебель изображениями этих существ. Увлечение этого человека драконами привлекло внимание драконьего бога, и вот однажды перед окном китайца появился настоящий дракон. Говорят, он тут же умер от страха. Должно быть, он был одним из тех, кто говорят громкие слова, а на деле ведут себя по-другому». Это отрывок из книги самураев. Если точнее, это Ямамото Цунэтомо, «Собрание изречений мастера

Хагакурэ». Максим Викторович, вы, как истинный самурай, много лет занимающийся боевыми искусствами, можете оценить мою мысль. Можете говорить все что угодно, и я не буду подвергать ваши слова сомнениям. Сейчас вы — не передаточное звено, вы, скорее, звено в одной цепи. И мы знаем, что это за цепь и куда она ведет. Поэтому мы передаем скорее не информацию даже, а, так сказать, посыл.

— Я понял, понял. Куда же вы хотите меня послать? — Макс уже откровенно издевался, прощупывая поляка.

— Вас — никуда. А вот вам мы посылаем сигнал. Определенные люди в Польше недовольны тем, что нас хотят снова натравить на Россию. И новый виток расследования по Смоленску не нужен ни Польше, ни Качинському, ни Путину. И Европе все это не нужно, равно, как и все эти американские игры с запретами и санкциями. Польша уж очень много на этом потеряла и будет терять. И мы готовы закрыть глаза на то, что в польском руководстве снова возникнет желание куда-то лететь и что-то решать. Погоды сейчас бывают нелетные, а американские «Боинги» такие ненадежные. С другой стороны, постоянные неурядицы на территории нынешней Западной пока еще Украины — это такая головная боль, что Польша готова, скажем, на ближайшие 10 лет взять на себя эти проблемы. Я думаю, Украина и так почти потеряла эту территорию и ей не нужна новая кровь. Да и такая Украина сегодня мало кому нужна. И если Крым сегодня выведен за скобки, то не пора ли всю Украину вывести точно также, как и Крым, за такие же скобки? Чтобы там, чего доброго, тоже не начались майданы, а потом не возникли все эти добровольческие батальоны и повстанческие армии. Опять же, газопроводы, нефтепроводы, атомные станции — все это игрушки, которыми сегодня опасно играть дилетантам от политики. Вы меня понимаете? — Витковски уже не улыбался.

«А ведь он меня вербует!» — подумал Макс. — «Причем, умело и со вкусом»

— Раз вы так хорошо знаете своего противника — а Россия после СССР стала вашим противником, не так ли? — то позвольте мне ответить цитатой из нашего советского культового фильма, — Зверь улыбнулся и, наблюдая за реакцией своего визави, продолжил.

— «Как я вас перевербовал — за пять минут и без всяких фокусов». Это цитата из фильма «Семнадцать мгновений весны», думаю, смотрели. Так вот, я с вами вполне согласен по сути — от Западной Украины во все времена только один был профит: карпатские леса. И те сегодня браконьеры безбожно вырубают. А ЕС требуют отменить мораторий на продажу карпатской древесины. А весь головняк от западэнцев выливается в конечном итоге в майданы и, как сейчас, в войну. Так что лично мое мнение — соскучились все эти «нерабы» по плетке польского хозяина. Но это — лично мое мнение. И если мне будет предоставлена возможность передать его, как вы говорите, по цепочке, то я — с радостью.

Максим откинулся на спинку стула и сделал жест, как будто бы отдал подачу в пинг-понге на поле соперника. Поляк понимающе ухмыльнулся.

— Ну, собственно говоря, лично я и не сомневался. Но и у меня есть начальство, я ведь не последнее звено в нашей цепи, — Витковски щелкнул пальцами. — Итак, Максим Викторович, мы с вами поняли друг друга. И мы со своей стороны окажем вам всяческое содействие. Тем более, что, думаю, вы попали в поле зрения не только наших друзей, но и ваших врагов. По мере возможности, мы постараемся вас подстраховать и уберечь от различных… гм… случайностей. Знаете, на войне бывает всякое, и не только случайный артобстрел может стать причиной гибели какого-то журналиста. Есть еще и шальные пули, и шальные люди… Поэтому мой вам совет — старайтесь пока что за пределы госпиталя не выходить. Даже гуляя во дворике, почаще смотрите вверх — вдруг кирпич какой упасть вздумает, и по сторонам — вдруг машина какая управление потеряет. Наши люди, конечно, будут смотреть в оба — так, кажется, у русских говорят? Но сами понимаете, никто не застрахован ни от чего. На войне — как на войне, правда? Я еще чем-то могу вам помочь?

— Да, Вы знаете, пан Витковски, мне бы ноутбук с интернетом, а то, понимаете, отстал от событий, надо быть в курсе новостей…

— Само собой, пан журналист, само собой. Томаш! — Витковски крикнул внезапно кому-то, кто, видимо, ждал за дверью.

В кабинет сразу же вошел… старый знакомый Макса — польский журналист Томаш Мацейчук. Он в исторической параллели Зверева был завсегдатаем российских ток-шоу, посвященных проблемам Украины или Польши. Тогда он был ярым русофобом, но и на Украину гнал не по-детски. Каков этот тип здесь?

— Томаш, ты, вероятно, не знаешь в лицо пана Максима Зверева, но его фамилию встречал? Знакомить вас не надо? — Витковски вопросительно посмотрел на вошедшего.

— Нет, пан Марек, знакомить нас не надо, — неожиданно ответил Макс. — Я пана Мацейчука прекрасно знаю, видел неоднократно на разных ток-шоу.

— На каких это ток-шоу? — удивленно вскинулся Витковски.

— Пан Максим что-то путает. Да, конечно, я не раз читал его аналитику, смотрел интервью с ним, особенно во время и после Майдана, но вот по поводу моей скромной персоны… Не заслужил я еще такой чести — на ток-шоу выступать… Даже на польском телевидении… Вы, пан Максим, меня не перепутали ни с кем? — Мацейчук выглядел непритворно удивленным.

«Так, видимо и здесь в этом историческом отрезке кое-что изменилось и этот журналюга не достиг тех карьерных высот, которые были у него в моем времени», — Зверь понял, что снова прокололся и надо как-то выгребать.

— Возможно, я вас, пан Мацейчук, с кем-то спутал. Голова немного не соображает… Ну, то есть, воспоминания наслаиваются друг на друга… Я помню, что какой-то польский журналист постоянно выступал на российских телешоу… — Макс стал отыгрывать назад.

— Аааа, Вы, Максим, наверное, Якуба Корейбу имеете в виду? Да, он жил в Украине, потом его оттуда выслали, он работает в МГИМО, живет в Москве и как раз он часто бывает на российских телешоу. Томаш — он блогер, он интернет-звезда, кстати, вел репортажи с Майдана, потому вы его и видели… — Витковски расслабился, хотя поначалу было насторожился.

— Я, пан Максим, пока что звезд с неба не хватал, но служу своей Ойчизне там, где могу принести ей наивысшую пользу. Как и вы, — Мацейчук с вызовом произнес последнюю фразу, глядя прямо в глаза Зверю.

— Так, брэк, горячие финские парни. Успеете еще поругаться. Томаш, предоставь своему коллеге ноутбук с доступом в интернет. Только не с латиницей, чтобы шрифт был русский. Ну и, если понадобиться, проконсультируй по отдельным вопросам. Пан Максим после контузии имеет провалы в памяти, окажи любезность, восстанови некоторые пробелы. Ну и, сам понимаешь, будь рядом. Все понял? — контрразведчик почти приказывал.

— Так есть! Будет исполнено. — Мацейчук тоже вроде не шутил.

— Томаш, извини за любопытство, можно нескромный вопрос? — не утерпел Макс.

— Слушаю, коллега, — в ледяном тоне «коллеги» слышался совсем иной подтекст, так обычно говорят «я тебя сейчас удавил бы».

— Ты вроде блогер, журналист и все такое. А тут вот не журналистика, а спецслужбы. У тебя какое звание, коллега? — слово «коллега» Зверь выделил особо ехидно.

— Звание в нашей службе нужно заслужить. И получить соответствующую подготовку. Мы просто так звезды или орлов на погоны не вешаем. И погоны не раздаем гражданским лицам. Томаш — наш внештатный сотрудник. Он возглавляет нашу пресс-службу в полевых условиях. То есть, во время боевых действий он, как это в Украине говорят — наш «речник». Озвучивает, так сказать, официальную версию польского Красного Креста. Ну а про остальное, я думаю, мы промолчим. Вы профессионал, сами все понимаете. Кстати, вам подобный вопрос ни я, ни Ваш коллега задавать не будем, — Витковски вернул подачу, точно так же ехидно выделив слово «коллега».

— Ну, что ж, мы все друг друга поняли, вы, Максим, идите к себе в палату, лечитесь, Томаш обеспечит вас всем необходимым. К медперсоналу, лекарствам, к лечению — есть претензии? Что-то надо поменять? Соседи по палате устраивают? — Витковски снова был сама любезность.

— Нет, спасибо, все хорошо. Насчет лечения своего я еще не совсем в курсе, но в целом мне все нравится. — Макс действительно был всем доволен. Украинские госпитали и вообще, все лечебные заведения серьезно отставали от того уровня, который предлагали поляки.

— Тогда не смею вас задерживать. Выздоравливайте, мы за эти пристально будем следить и помогать вам всем, чем можем, — польский спец снова говорил с каким-то подтекстом.

«Ага, где хочешь, говорит, найду и горло перережу» — вспомнил Зверь подходящую цитату из «Джентльменов удачи»* [художественный кинофильм, снятый режиссером Александром Серым по сценарию Георгия Данелия и Виктории Токаревой на киностудии «Мосфильм». Лидер советского кинопроката в 1972 году — свыше 65 миллионов зрителей. Один из самых популярных советских кинофильмов, многие фразы из которого стали крылатыми].

Но надо было собирать мысли в кучку. И пока не было интернета, Макс вышел погулять в больничный дворик и попытался провести первичный анализ той информации, которая у него оказалась.

Он сразу понял, что поляки принимают его за какого-то важного человека. Точнее, скорее всего, на самом деле таким человеком и является. Просто ни хрена об этом не знает. Судя по всему, здесь журналист Максим Зверев не стал военным, он не сержант армии Донецкой народной республики, которой, видимо, вообще нет, а сотрудник какой-то спецуры. Какой? Не СБУ же? То есть, журналист — это прикрытие? Так, а если он — сотрудник спецслужб, то уж точно не сержант. Вон как поляк расстилался перед ним. Ладно, поставим зарубку и пойдем по фактам.

Итак, судя по всему, президентом Украины все-таки стала Юлия Тимошенко. Майдан в 2013 году был. И как в его Украине, здесь тоже застрельщиками, точнее, основным пушечным мясом были жители западных областей Украины.

«А вот интересно — если Юля стала президентом, а в другой реальности именно ее партия «Батькивщина» была ядром оппозиции и основной руководящей силой киевского Майдана, то кто здесь рулил боевиками? Кто «Самооборону» создавал?»

Макс отложил эту мысль на потом и стал сопоставлять другие факты.

Получалось, что договор о зоне свободной торговли — ЗСТ — из-за которого, в принципе, и начался Майдан, в этой исторической реальности тоже стал отправной точкой переворота. Макс уже четко осознавал, что попал совсем в другую Украину, точнее, на другую развилку. И неизвестно, в каком месте произошло ответвление, и страна покатилась в другом направлении.

«Хотя, нет, почему в другом? Майдан был, гражданская война, которую назвали АТО — вот она. Разве что как бы все наоборот — восстал не Донбасс, а Галычина. И не Россия вторглась в Украину, а Польша. Точнее, не вторглась — в прошлой реальности Россия помогала оружием, добровольцами, гуманитаркой, но армия российская в боевых действиях не участвовала. Не считая «северный ветер». А тут поляки все же вошли на территорию Украины, пусть и под эгидой НАТО» — Зверь отметил нестыковки и различия двух Украин.

И снова было непонятно — он попал в свою реальность, или какую-то параллельную? Если в параллельную, то почему? Что послужило причиной? Тогда, попав в 1976 год, он так и не нашел никаких признаков того, что реальность была параллельной — все обстояло точно так же, как и в его детстве. Все было точно такое же — Советский Союз, КПСС, пионеры, школа, учебники, даже школьная программа — все то же самое. И КГБ с милицией такие же, и цены, и продукты, и вкус мороженного — все точно такое же. Так что там параллельности никакой не было. Получается, он, Максим Зверев, попав в свое прошлое, что-то в нем изменил? И это «что-то» здесь, в Украине, развернуло новейшую историю вот таким причудливым образом?

«Ладно, будет ноут с интернетом, попробую проследить, где там была точка бифуркации», — Макс, гуляя в больничном дворике, снова стал сопоставлять факты и прокачивать доступную информацию.

«Итак, Майдан состоялся, но был подавлен. То есть, Тимошенко оказалась большим мужиком, нежели этот громила Янукович. Которого здесь почему-то никто не знает. Так, первая зарубка есть — отсутствие Яныка. И после того, как разогнали Майдан, волнения начались не на Востоке, а на Западе. То есть, все с точностью до наоборот. Интересно, а есть ли здесь так называемые добровольческие батальоны?»

Эту мысль Максим Зверев додумать не успел, потому что внезапно увидел, как два польских солдата выводят из приехавшей «таблетки» очень знакомого ему типа. Это был Тарас Мазур по прозвищу Тополя. Тот самый, которого он расстрелял под Донецком в 2015 году….