Первым делом. Новая редакция 2024 года

Александр Викторович Соболев

Повесть «Можно все исправить?» о том, как главный герой Василич после смерти своей жены случайно находит переход в соседний мир, где встречает свою жену живой и здоровой вместе с их общими неродившимися в первом мире детьми. Он может приходить в гости в этот мир только на 3 часа один раз в месяц. Они совместно ищут выход из сложившейся ситуации, и находят портал в третий мир, где нет признаков цивилизации, но где они могут жить вместе. И только начало…

© Александр Викторович Соболев, 2021

ISBN 978-5-0050-8045-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Можно все исправить?

День как-то сразу странно начинался. Вернее, даже не день, со вчерашнего вечера душу раздирали какие-то не ясные мысли, волнения. Спалось плохо, за ночь Василич просыпался раз пять. В четыре часа он открыл глаза, и сегодня больше уже не смог заснуть. Полежал еще для приличия полчаса, встал, заскрипел половицами в туалет, умылся, побрился, вышел на улицу. Светало. Еще вчера он решил сходить в лес за грибами. Целую неделю лил дождь, сосед говорил, что пошли лисички и белые. Надо было идти, а то через неделю будут все червивые и большие. Но это не было главной целью похода в лес. Лес Василич любил, ходил туда часто и подолгу.

Все сегодня у него валилось из рук, нож выпадал, долго не мог найти корзинку, потом рюкзак, потом сапоги. Как будто все вещи его отговаривали: «Не ходи, Василич. Одумайся, нет там грибов». Но он не остановился, на сборы потратил непривычно много — целых сорок минут. В лес он попал уже в только в начале седьмого часа.

Только среди березок он немного успокоился, волнение ушло, мысли выстроились в ряд. В глубине лесной чащи было тихо и спокойно, людей никого он не видел и не слышал, на краю леса машин не было. Несмотря на то, что так поздно пришел, он все равно первый? Странно, ну да ладно. Василич не стал ходить по краю леса, пускай здесь приезжие собирают, ему не жалко. Он взял курс в самую глубину леса, к мало кому знакомым местам, не каждый решится в такую даль заходить. Но оно того стоило — места красивые, лес чистый, крутые овражки и изумрудные ручьи. А грибы? Грибы там были на загляденье.

Вот идешь ты в глубину леса, ни одного человеческого следа, только ты и лес. По краю ходить, удовольствия не получишь — все истоптано грибниками, то тут, то там бутылки, банки валяются, натыкаешься на срезанные или раздавленные грибы. Всегда можно ожидать, что там за деревом кто-то сидит, за тобой подсматривает, следит. Идешь с корзинкой — то и дело здороваешься, не лес, а проходной двор. Так не пойдет: Василич всегда шел подальше, где можно помолчать, и ни деревенских ни приезжих не встретить.

После смерти жены три месяца назад, только в лесу он находил успокоение. Маша умерла рано, было ей всего сорок шесть лет, подхватила какую-то инфекцию и быстро сгорела в течении десяти дней. Детей им бог не дал, Маша несколько раз беременела, но все время случались выкидыши, итак — семь раз подряд. Так что Василич остался со своим горем один на один. Сначала стал ходить в церковь, кругом все говорили: «Сходи, успокоишься, найдешь смысл в жизни». Но ему там не понравилось, бабки противные все цыкали на него: «Не так стоишь, не правильно крестишься, чего зыркаешь по сторонам?» Он развернулся и ушел, больше в церковь не ходил. И его туда не тянуло.

А в лес тянуло. Уходил он в лес рано с утра, бродил до обеда, а бывало и до вечера, пока сил хватало. Заходил все дальше и дальше в глубь, узнавал все новые и новые места, тайные закоулки. Лес рядом с их деревней был большой, если по прямой идти, то до следующего поселения будет километров сто, а может и больше. Но он так далеко не заходил. Так далеко надо было с ночевкой. Ночевать он в лесу пробовал, но не любил: комары, муравьи всюду лезут, сыро, холодно, лес ночью мрачноват, не то что днем.

Но он и в пределах двух-трех часов пешей ходьбы нашел интересные места. Чтобы не приводить других лесников на свои драгоценные места, Василич все время ходил разными тропками. Вот и сейчас взял немного правее, обогнул маленький ручей, шел по лесу новой нехоженой тропой.

Он шел и вспоминал, как начинал ходить в лес. Там еще лежал снег, был солнечный день, но он все равно взял с собой компас и регулярно сверял свой маршрут. Проходил тогда по лесу Василич весь день, вышел к деревне с другой стороны, усталый и довольный.

Сегодня он тоже зашел в лес очень далеко, грибов было много: быстро наполнился рюкзак за плечами, и почти полное пластиковое ведро. При переходе через ручей невзначай зачерпнул воды в сапог. Решил на полянке отдохнуть, просушиться, отдышаться, домой торопиться не хотелось.

Василич быстро нашел небольшую полянку, рядом с поваленным бревном развел костерок, снял мокрые сапоги и носки, развесил их рядом с костром. Прилег на сухую траву и хотел немного вздремнуть, но спать не получалось. Василич ворочался, что-то ему не давало расслабиться. Он встал натянул еще мокрый сапог, отошел от полянки, спустился в овраг, и оказался у входа в пещеру, высотой в рост человека, шириной метра два.

Василич зашел в пещеру, запахло сыростью, глаза быстро привыкли к темноте. Пол пещеры был достаточно ровный, изредка попадались камни или коряги. Через минуту ходьбы он увидел свет в конце тоннеля: «Как на тот свет», — подумал Василич.

Еще через пару минут Василич вышел на улицу. Выход из пещеры с этой стороны был выложен кирпичом, к пещере вела аккуратная тропинка, справа от пещеры была широкая скамейка, на скамейке сидела девочка лет пятнадцати. Одета она была в льняное светлое платье, косынка на голове, на ногах чуни.

— Привет, — сказал Василич.

— Привет, — сказал девочка, протянула ему какой-то тряпочный сверток — одень вот это.

Василич только сейчас заметил, что стоит он тут совершенно голый. В свертке оказались льняные штаны, рубаха и лапти. Он быстро облачился в новую для него одежду.

— Если вдруг придешь следующий раз, меня не будет, вот тут в избушке всегда лежит чистая одежда, — девочка махнула рукой влево, Василич увидел небольшую избушку, рядом с выходом из пещеры.

— Хорошо, договорились. Ну, давай теперь знакомиться что ли?

— Давай, меня зовут Елизавета, можно просто Лиза.

— А меня — Иван Васильевич.

— Я знаю. Я твоя старшая дочь. Ты только не пугайся. Это долго объяснять. Мама с братьями и сестрами нас ждут. Пойдем быстрее. Она тебе все объяснит лучше и доходчивее.

Василич не поверил своим ушам. Присел на скамейку, сердце билось раз двести в минуту, как после марафонной пробежки, ноги подкосились.

— Не может быть. Этого не может быть. Почему вы здесь живете? Почему я ничего о вас не знаю? Мама же умерла?

— Папа, я не знаю, как тебе объяснить все это с научной точки зрения. У мамы, наверное, лучше получится. Еще у нас есть в поселке специальный человек — Магнум Петрович. Так вот он вообще спец в этих вопросах — все тебе разложит как на пальцах.

— Удивительно. Не ожидал я такого поворота событий.

— Отдышался? Тогда пошли, нас мамка уже заждалась. Нам надо торопиться. Времени уже остается мало.

Они пошли вниз по тропинке. В трехстах метрах от скамейки виднелись какие-то строения и дома, из труб некоторых домов шел дым. Легкий ветерок доносил запах свежеиспеченного хлеба.

По тропинке они вышли на главную улицу деревни. По обе стороны от дороги стояли, похожие на старорусские, низкие деревянные дома, крытые соломой или тростником. У каждого дома был небольшой садик с цветами и декоративными кустами. Редкие прохожие здоровались, одеты они были в простые льняные штаны и рубахи. Василичу все это напомнило старые советские сказки: красиво, тихо, спокойно, но не совсем реалистично — все как на картинке.

Они прошли немного по улице и свернули в один из дворов. На пороге сидела Маша, живая и здоровая, помолодевшая с тех пор как он ее не видел последний раз, сейчас на вид ей было лет тридцать пять. Одета она была, как и все здесь, в светлое льняное платье до пола.

— Здравствуй, Ваня, как я рада тебя здесь видеть, — радостно навстречу ему бросилась жена.

— Маша, не может быть! Ты жива? Как такое возможно? — Василич нежно обнимал жену, целовал и шептал ей на ухо.

— Я сама не очень понимаю, как все это произошло.

— Я рад. Это здорово. Я теперь тебя никуда не отпущу, — они стояли обнимались, целовались, плакали. — Ну, рассказывай все подробно, что тут происходит и как вы живете?

— Давай я тебя сначала познакомлю с нашими детьми: это Лиза она старшая, ты с ней уже знаком. Потом по старшинству идут: Василий, Михаил, Катя, Даша, Егор и Лена.

— Это все наши дети?

— Да. В это трудно поверить, но это так. Ты погоди, не перебивай меня, я сейчас постараюсь все тебе объяснить. Я, когда умерла, долго ходила по каким-то коридорам, туннелям и инстанциям. Потом я попала сюда. Местный распорядитель Магнум Петрович меня встретил, познакомил с детьми, рассказал о правилах местной жизни.

— Ты помнишь, как ходила по коридорам небесной канцелярии?

— Это я помню очень плохо и смутно. Чем дальше, тем все сильнее забывается, как старый сон. Вот предыдущую жизнь с тобой я помню очень хорошо, помню нашу деревню, соседей, сад, как мы с тобой жили, работали и любили друг друга. Здешний мир очень странный, он не такой как наш.

— Почему ты решила, что это наши дети? Может ты просто очень хотела детей, и потому ты рада любому обману?

— Это не так. Я убеждена, что это все мои дети: по годам, по возрасту, мальчик или девочка — все сходится. Да и похожи они все на тебя и на меня — сам посмотри. Но дело даже не в этом. Дело в том, что здесь все такие.

— Какие такие?

— Ну здесь мир нереализованных в прошлой жизни людей. Вот дети не смогли родиться там, здесь они появились, вырастут и смогут прожить свою необычную собственную жизнь. Я на том свете не смогла осуществиться как мать, здесь — я счастливая многодетная мамашка. Здесь вся деревня таких не родившихся детей, нереализованных в чем-то людей.

— А я как здесь оказался?

— А ты, мой герой, сильно по нам скучал, ну скорее всего больше по мне, про детей ты же ничего не знал, и нашел дорожку между мирами. Возможно, ты сможешь к нам иногда приходить и навещать нас.

— Остаться я не могу? Мне теперь там делать без тебя не чего.

— Нет, не можешь. Вот, кстати местный управляющий, Магнум Петрович, он тебе получше все сможет рассказать.

— Здравствуйте. Меня зовут Магнум Петрович. Я местный управляющий, распорядитель, директор — зовите, как угодно. Я тут обучаю новоприбывших, слежу за порядком, помогаю, руковожу общественными работами. В прошлой жизни хотел быть президентом Австрии, но во время президентской компании попал под машину.

— Вы из Австрии?

— Да. Здесь есть люди из многих стран мира, у нас тут в основном европейцы: русские, украинцы, поляки, французы, немцы и так далее. Для африканцев, американцев, азиатов и австралийцев существуют свои поселки. Мы с ними редко контактируем, расстояния здесь большие, средств связи никаких, транспорта тоже.

— Вы знали при жизни русский язык? Вы очень хорошо говорите по-русски.

— Это не русский язык. Мы здесь все разговариваем на одном общем языке. Знания этого языка нам закладывается при пересечении границ этого мира. Вы тоже говорит сейчас со мной на этом языке. Вам кажется, что это русский, потому что он вам родной. Мне же, в свою очередь, кажется, что мы сейчас разговариваем на немецком.

— Почему я не могу остаться со своей семьей?

— Какие законы вселенной здесь работают — я не знаю. Мы к этому пришли опытным путем. Были люди, которые хотели остаться, но в момент закрытия ворот, неведомая нам сила захватывала их и уносила в свой мир. После такого эксперимента, они уже не возвращались сюда никогда, словно утрачивали этот дар перемещения между мирами. Права на ошибку нет. Как сапер, может ошибиться только раз. Потому, если вы хотите еще иногда общаться со своими родными, лучше соблюдать некоторые правила. В первую очередь, оставаться здесь только до момента закрытия перехода. Примерно через два часа проход будет закрываться, вам надо будет уйти.

— Как часто я смогу сюда приходить?

— Когда вы сегодня уйдете от нас, вы попадете примерно в тоже время из которого ушли. Еще раз прийти к нам вы сможете примерно через двадцать девять дней, проход будет открываться строго в определенное положение Луны. По этой причине, еще одно правило: когда вернетесь — посмотрите на Луну, купите лунный календарь и следите за ней. Когда Луна будет в точно таком же положении, как сегодня — проход откроется примерно на три часа. Милости просим, мы вас ждем. Дело в том, что людей, которые могут проходить между мирами очень мало. Тут должно совпасть очень много факторов: вы должны очень скучать по ушедшему человеку, с момента его смерти не должно пройти много времени. Иначе с течением, времени боль утраты угасает, человек смиряется со своим новым одиноким положением. Вот сколько прошло времени с дня смерти вашей жены?

— Восемьдесят семь дней.

— Что я и говорю, прошло бы пару лет — вы бы успокоились, сильная тоска прошла, этот энергетический посыл очень важен в поиске прохода между мирами. Пускай вы сами не отдаете себе отчет в этом, но какие-то энергетические поля ведут вас в определенном направлении. Далее надо в определённую фазу Луны, в заданное время суток, прийти в то место, часто трудно доступное, далеко в горах, в пустыне, в дремучем лесу. У вас где была точка перехода?

— В лесу. От края леса шел часа три.

— Что и требовалось доказать. Такие люди, как вы — на вес золота, мы вас очень ценим. Мы хотели бы установить хоть какую-то связь со старым миром. Многие хотели бы посылать весточки родным и близким. Мы здесь сильно скучаем по прошлой жизни. Сегодня вы появились очень неожиданно, и мы были не готовы к вашему приходу. Если придете следующий раз мы попросим вас выполнить кое-какие поручения в вашем мире.

— Хорошо, я попробую.

— Сейчас, я вас покидаю. Пообщайтесь еще немного с женой и детьми. Через час вам надо выйти обратно. Не буду у вас отнимать ценные секунды общения, — сказал Магнум Петрович, раскланялся, как в старых фильмах, и ушел.

— Маша, ты хорошо выглядишь. Ты как будто помолодела на пятнадцать лет. Я все не могу на тебя насмотреться. Почему так происходит? Почему нам не дали с тобой в нашей жизни детей и долгих лет жизни?

— Ваня, милый мой, у меня нет на эти вопросы ответов. Я не знаю. Я только думаю, что хорошо, что у нас есть еще шанс общаться и видеться. Ты, кстати тоже помолодел, выглядишь лет на сорок. Жаль у меня нет зеркальца, ты бы увидел сам.

— Я тебя люблю. Очень по тебе там скучаю. Но теперь, мне, наверное, будет легче, зная, что ты здесь жива, здорова, да еще с детьми.

— Я тебя тоже люблю. Я буду ждать тебя. А теперь иди. С переходом лучше не шутить и не опаздывать.

— До свидания, Маша, — Василич крепко обнял жену, поцеловал, и стремительно пошел со двора в сторону перехода.

— До свидания, Ваня, — услышал он во след.

— До свидания, папа, — повторили семь разных голосов.

Минут за пятнадцать он дошел до входа в пещеру, зашел в избушку, снял с себя одежду, положил ее аккуратно на полку. Еще раз взглянул на этот мир и шагнул в пещеру. Переход занял совсем немного времени, минут пять. Свою обычную одежду Василич нашел у входа в пещеру. Он быстро оделся, пришел на полянку — рюкзак и ведро с грибами стояли в целостности нетронутые. По положению солнца прошло совсем мало времени, угли в костре были еще теплые.

«Ну и дела!» — сел на поваленное дерево Василич. В голове роились разные мысли. Кому скажешь не поверят, да и не собирался он никому ничего говорить. Получается он случайно нашел переход между мирами. Значит, существуют параллельные миры. Значит, есть жизнь после смерти, есть путешественники между мирами. Голову Василича распирало от потока вопросов и догадок. Сейчас пора идти домой, надо все обдумать. Надо только дорогу сюда запомнить. Василич внимательно изучил полянку, сверился с компасом, отметил мысленно направление на дом. На ближайшей березке сделал три приметные насечки ножом.

Василич не спеша шел домой, тщательно вглядывался в окружающий лес, стараясь запомнить дорогу, характерные поваленные деревья, ручьи и муравейники. Мысли постоянно убегали в соседний мир, его жена оказывается жива, у них есть дети. Как ему теперь жить со всем этим? Как совместить жизнь на два параллельных мира?

Василич пришел домой, почистил грибы, отварил. Настал вечер, и он лег спать. Сон не шел, Василич все вспоминал мягкие волосы жены, ее теплые губы, ласковые глаза, стройное тело под просторным платьем. Почему им не дали уединиться, и насладиться друг другом после долгой разлуки? Последние три месяца он приучал себя не думать о жене, привыкал к жизни без нее, пытался придумать и обустроить свою новую одинокую жизнь. Теперь же все опять рушится, опять надо начинать все сначала. Вроде все хорошо, вроде жена жива и здорова, но можно видеть ее только раз в месяц по три часа, потом двадцать девять дней разлуки. Какой-то бред. Как можно так жить? Вытерпит ли он? Есть ли у него выбор?

Так, не сомкнув глаз за всю ночь, Василич встал, оделся, потом засолил грибы, опустил засолку в погреб, и поехал в город. В городе купил лунный календарь на ближайшие три года. Выяснил, что вчера Луна была в первой четверти, восьмой день лунного месяца. Так же он узнал, что лунный месяц длится двадцать девять дней и двенадцать часов, значит, следующий сеанс перехода может состояться через двадцать восемь дней и двенадцать часов. Если он вчера совершил переход в примерно в десять часов утра, то через месяц надо будет переходить в десять часов вечера.

Потом он зашел в продуктовый магазин купил кое-каких продуктов, пару бутылок коньяка. Был повод отметить и поднять бокал за здравие жены и детей. На обратном пути, Василич зашел на кладбище, на могилку к жене:

— Здравствуй, Маша. Целый день тебя не видел, а уже скучаю. Как ты там без меня? У меня столько к тебе вопросов. Как ты там живешь, что вы едите, ходят ли в школу дети? Есть ли там у вас работа, деньги, развлечения? Что ты делаешь долгими летними вечерами? Какая часть тебя лежит здесь под землей? Как вообще это можно понять?

Василич налил в пластиковый стакан коньяка и поставил на могилку, чокнулся с ним своим стаканом:

— За твое здоровье, не хворай, и за здоровье детей.

Василич достал из пакета колбасу, хлеб, выпил и закусил. Повторил еще пару раз, и пошел домой. Дома тихий праздник продолжился. Василич наливал закусывал, тихо сам с собой разговаривал, обращался к Маше, к Магнуму Петровичу, строжил детей:

— Дети! Слушать сюда всем! Вы, это, мамку слушайтесь, а не то папка быстро вас научит ценить родных, пока они еще живы.

В конце концов, Василич достаточно сильно захмелел и уснул глубоким сном. Проснулся рано утром часов в шесть. Засомневался, сможет ли он через двадцать семь дней найти дорогу к заветной пещере, собрался и пошел в лес. Быстро шел по лесу, вспоминал дорогу, сверялся с солнцем и компасом. Где-то сбился с дороги, долго блудил, кружил о лесу, но все-таки вышел на заветную полянку к пяти часам вечера. Пошел в овраг, нашел вход в пещеру, вошел в нее, включил фонарик, через пару минут уперся в тупик, пещера заканчивалась каменой стеной, дальше дороги не было.

Делать тут было больше нечего, и Василич пошел домой. К своему забору он подошел уже поздно вечером, часов в девять. Никто его не заметил, он подошел со стороны огородов. До следующего перехода оставалось еще двадцать семь дней. Потянулось медленное тягучее время, которое Василич как мог подгонял, но оно все равно тянулось медленно.

Василич завел себе тетрадку, куда записывал все интересующие его вопросы. С другого конца тетрадки коротко записывал свои сообщения, которые хотел бы рассказать Маше, детям и Магнуму Петровичу. Записался в библиотеку и вечерами читал литературу про путешествия во времени, про параллельные миры, другие цивилизации, сравнивал прочитанную фантастику, систематизировал, записывал, анализировал. В лес к пещере он ходил еще два раза, теперь уже не блудил, дошел быстро, дорогу запомнил.

Ближе ко дню перехода волнение нарастало: произойдет ли переход, не сломалось ли там чего-нибудь, может он что-то не так сделает, и все пойдет не так, как надо. Он собрал подарки детям — семь шоколадок, жене взял ее любимые джинсы и кроссовки, купил ей коробку конфет «Рафаэлло». Василич, кончено, сомневался, сможет ли он все это пронести через переход, но идти на встречу со своими родными с пустыми руками все равно не мог.

За день до дня перехода, он опять пошел в лес. Быстро дошел до пещеры, вошел в нее, прошел до конца — проход не открывался. Вернулся домой, и рано с утра следующего дня, собрал подарки, свои записи и выдвинулся на место. Достаточно быстро Василич дошел до назначенного места. Пришел он сюда заблаговременно, до расчетного времени перехода оставалось еще двенадцать часов. Он расположился на полянке, развел костер, прислушивался к звукам леса, к своим ощущениям. Периодически Василичу казалось, что его кто-то зовет, или он слышит шаги, хруст сломанной ветки под ногой. Он вскакивал, бежал в пещеру, натыкался на тупик, и возвращался на место.

В девять часов вечера Василич вновь зашел в пещеру, сразу почувствовал движение воздуха, которого раньше не было. Через минуту увидел свет в конце тоннеля. Сердце радостно забилось. И вот он уже вышел из пещеры в другой параллельный мир. Стоял он абсолютно голый, подарков никаких в руках у него не было. Вообще-то он так и предполагал, но не попробовав, не узнаешь ответа. Он зашел в избушку-раздевалку, нашел кулек со своей одеждой, переоделся, и радостный вприпрыжку побежал в гости к жене и детям. Здесь на улице было светло, по положению Солнца, Василич отметил, что сейчас примерно два часа дня.

Издалека он увидел, что к нему навстречу бегут детишки с криками:

— Ура, папка приехал!

— Здравствуйте, дети! Привет, Лиза! — по очереди Василич обнял всех, — простите меня, нес вам шоколадки, но в переходе они все исчезли.

— Здравствуй, Ваня! — пока он обнимался с детьми к нему подошла жена.

— Здравствуй, Маша! — они обнялись, долго руг друга гладили и целовались.

— Ну хватит вам уже, пойдем домой, — сказала Лиза, — что люди то скажут, бесстыдники вы.

Взявшись за руки, они пошли домой.

— Ваня, мы все тебя ждали, я тут приготовила тебе еды, покушай с дороги.

— Маша, у меня голод иного рода. Я так долго ждал нашей встречи, мы можем где-нибудь уединиться?

— Можем, конечно. Я тоже этого уже долго жду, прямо со дня своей смерти. Дети. Идите погуляйте, нам с папой надо пообщаться наедине.

Дети быстро выбежали во двор, Маша взяла Василича за руку, и повела в спальню. Там оказалась большая двуспальная кровать. Маша развязала какие-то завязочки у себя за шеей, платье упало к ее ногам, она вышла из него ослепительно красивая, прижалась к мужу, сняла с него рубашку, спустила с него штаны… опустилась на колени…

Они лежали, обнявшись в постели, утомленные и довольные.

— Как же я по тебе соскучился. Этот месяц было ждать просто не выносимо.

— Я тоже не знала, как прожить все это время без тебя.

— Ты очень красивая, молодая, желанная. Как бы сделать так, чтобы не разлучаться?

— Я не знаю, с нашей стороны туда еще никто не проходил. Из той пещеры изредка выходят люди из твоего мира, а вот в ту сторону еще никто ни разу не смог перейти. В нашей деревне все знают про этот переход, все знают про свой старый мир, в котором они жили до этого. Лизка сказала, что прошлый раз у нее было смутное ощущение, желание пойти к пещере. Что-то ее тянуло. В пещеру она заходила, но ничего не произошло, она вернулась обратно. Села на скамейку и ждала, пока не появился ты.

— Будем думать. Расскажи, мне немного о себе. Как вы тут живете, где работаете, ходят ли дети в школу?

— Жизнь здесь наша напоминает жизнь в старой деревне. У нас нет никаких машин и механизмов. Есть топоры, вилы, лопаты, ножи — их делает местный кузнец. Нет телевизоров и радио. Здесь нет никаких заводов и фабрик. Есть умельцы, которые заняты ремёслами: ткут ткани, делают предметы быта, строят дома, все что ты видишь сделано вручную. В нашей деревне очень много детей, на одного взрослого приходится примерно пять детей. Школа есть, ее организовал Магнум Петрович, детей там учат грамоте, математике, естествознанию.

— Чем вы питаетесь? Где берете продукты?

— За деревней есть большое поле. Мы его все сообща обрабатываем. Выращиваем картошку, пшеницу, разные овощи. Есть фруктовый сад, есть ферма с коровами и овцами. Здесь круглый год лето. Урожаи хорошие, еды на всех хватает.

— Мама, папа, Магнум Петрович пришел, выходите!!! — закричали с улицы дети.

Василич и Маша быстро оделись и вышли к высокому гостю.

— Прошу прощения за столь бесцеремонное вторжение, но дела можно сказать государственной важности заставляют меня быть таким настойчивым. Простите меня, еще раз. Иван Васильевич, мне надо с вами пообщаться.

— Да ничего страшного, мне тоже у вас много чего надо спросить, — ответил Василич.

— Ну и хорошо, давайте присядем, в ногах правды нет.

— Присядем.

— Давайте я начну, — сказал, располагаясь на скамейке, Магнум Петрович, — как вы, наверное, Иван Васильевич заметили, мир наш сильно отсталый в техническом плане: мы не владеем простейшими технологиями, у нас нет промышленности и науки. У нас есть козы и коровы, но нет машин.

— Почему так получается?

— Я много думал об этом. У нас сейчас мало времени на пространные рассуждения, потому я коротко. Во-первых, у нас очень странные люди живут здесь, как я уже, наверное, говорил, мы — общество несостоявшихся в прошлой жизни людей. Здесь нет инженеров, ученых, выдающихся музыкантов, изобретателей. Наверное, эти люди в первом нашем мире достаточно реализовались, и здесь им делать нечего. Если честно, то у нас здесь отстойник каких-то неудачников.

— Магнум Петрович, ну зачем вы так про нас? — вмешалась Маша.

— Маша, я сам такой. Ничего в прошлой жизни не добился, ничего путного из меня не получилось. Ничего не умею, огонь в лесу не зажгу, самолет не построю. Только что и умею, агитировать и указания давать. Еле уговорил Горыныча заняться кузнечным делом, а он между прочим, кузнец в четвертом поколении. Хоть ножики да топоры научился делать, и то хорошо. Многие попадая в этот мир, привычек своих не меняют. Я им говорю: «Это ваш новый шанс, используйте его на всю катушку». А они мне: «Мне и так хорошо, ничего не хочу». Неудачники они что здесь, что там — одни те же, никто меняться не хочет. С трудом мне удалось, организовать и убедить начать двигаться несколько человек: мы организовали школу, кузницу, швейно-ткацкую мастерскую, построили склад для хранения сельскохозяйственной продукции.

— Магнум Петрович, вы хороший руководитель, — вставил Василич.

— Спасибо на добром слове. У нас тут катастрофически не хватает мозгов, знаний и изобретений. Поэтому у меня к вам просьба, принесите в наш мир знания. Принести с собой книги и чертежи вы не сможете, но вы сможете в своем мире что-то выучить, запомнить, а потом нам здесь все это рассказать, нарисовать и объяснить. Мы постараемся всему этому научиться, жизнь наша здесь улучшиться.

— Хорошо, давайте попробуем. Может есть какие-то пожелания на первый раз. Прямо не знаю с чего начать. Вряд ли вам сейчас интересны секреты производства космических кораблей. Вероятно, вам нужны более простые и практичный знания.

— Совершенно верно, Иван Васильевич. Не знаю, много ли вы сможете запомнить за один раз. Давайте начнем с сыра, скучаю по сыру, сил нет. Коровы есть, молоко есть, как сыр делать никто не знает. Попробуйте нам передать знания как получать растительное масло из подсолнечника. Нам интересны любые механизмы, приспособления. Как работает водяной насос, орошение, канализация. Как лечить зубы? Как сделать антибиотики? Как произвести порох, бензин, бумагу наконец. Для начала, я думаю хватит. А там пойдет, будем работать, будем делать более конкретные заказы.

— Хорошо, договорились.

— Сейчас я вас покидаю, у вас осталось еще минут тридцать. Даю вам еще время пообщаться с детьми и женой. До встречи, Иван Васильевич.

— До свидания, Магнум Петрович, — мужчины пожали друг другу руки, несостоявшийся президент Австрии вышел в калитку на деревенскую улицу.

Василич молчал и думал. Маша подошла, взяла его за руку:

— Ну что задумался, Ваня?

— По сути мне сейчас предложили быть техническим шпионом, и передавать знания нашего мира в другой мир. Как ты думаешь, это не аморально?

— Не аморально, конечно. Ты же будешь помогать своим детям и мне наконец. Представляешь, скоро у нас тут будет телевидение, интернет, у меня будет большая красная машина «Феррари». Белье будет стирать стиральная машина, посуду будет мыть посудомоечная машина.

— Хорошо уговорила, я попробую. А вот скажи мне к тебе Магнум Петрович не клеится? Не часто ли он к тебе заходит? Есть ли другие мужики в деревне?

— Ну что тебе сказать, мужики есть, но они мне не нравятся. Мне нравятся успешные, серьезные, умные, а они все здесь неинтересные. А теперь, когда ты нас посещаешь регулярно, мне вообще никто не нужен. Ты просто как будто уезжаешь в командировку, потом возвращаешься, а тебя верно жду.

— Как ты узнала, что это все наши дети?

— Это не я узнала. Они меня сами узнали. Дети в этом мире не рождаются, они, как и все взрослые приходят из тех же ворот, из которых пришел ты. Дети выходят уже достаточно взрослыми, им примерно три-четыре года, они умеют ходить, разговаривать, все понимают. Они идут сами куда им надо, находят дом, где их ждут, и остаются там. Наши дети по очереди тоже появились в этих воротах, переоделись, и пошли в этот дом. Обычно дети идут в дом к кому-то. Наши же пришли в пустой новый дом, где никого не было. Магнум Петрович пытался их подселить к каким-нибудь взрослым. Они категорически отказывались, говорили, что скоро у них будет семья. Он помогал им продуктами, по хозяйству. Они жили своей дружной семьей. Когда из ворот вышла я, они все выбежали меня встречать, сказали: «Здравствуй, мама!» Увидев их, я поверила, что это все мои дети.

— Все равно, как-то это странно.

— В это мире много может казаться странным и непривычным. Ну не странно ли то, что я умерла, а сейчас обнимаю тебя и разговариваю? Не странно ли, что ты можешь переходить из одного мира в другой? Но это же правда. Думаю, просто поверь и прими это как есть.

— Хорошо, пусть будет так. Я действительно рад, что вновь могу видеть тебя, обнимать и целовать. Я рад, что у меня столько детей. Но я с ними уже во второй раз не успеваю как следует пообщаться, и мне уже пора опять уходить. Почему так мало времени на свидания?

— За детей не беспокойся, я о них позабочусь. Я им все расскажу про отца, какой он у них. Они будут любить нас обоих одинаково. А теперь иди, провожать не пойду, а то расплачусь.

— Хорошо, до свидания, Маша, — Василич обнял жену, поцеловал ее, развернулся и быстро пошагал по улице, — до свидания, дети!

— До свидания, папа! — закричали все по очереди.

Василич шагал по улице в сторону перехода, мысли теснились в голове: «Не хочу так жить, не хочу целый месяц жить один, потом пришел как „муж на час“, сделал свои дела, рассказал промышленные секреты, и опять один живи целый месяц».

Погруженный в свои мысли, он зашел в раздевалку разделся, зашел в пещеру, вышел в старом мире, оделся в свою одежду. На улице здесь было темно, бродить по лесу в темноте он не захотел, настелили на землю лапника и заночевал на полянке. Заснуть Василич не смог, всю ночь проворочался: с одной стороны — его одолевали мысли, с другой — замучили разные насекомые. Как только стало светать, собрал свои вещи, и пошел домой.

Подходя к дому, ему на огородах встретилась любопытная соседка Галина Никифоровна.

— Добрый день! — поздоровался Василич.

— Добрый день, Василич. Откуда так рано идешь? Чего это ты дома не ночуешь?

— Не твое дело, куда надо туда и хожу, — огрызнулся Василич, юлить и придумывать не хотелось, говорить правду тем более.

— Какой ты приветливый, Иван Васильевич, с соседями надо жить в мире. Ты мне поможешь, я тебе, — начала она поучать.

— Иди ты, Никифоровна, огород полоть. Не до тебя мне, — сказал резко Василич, и хлопнул калиткой.

«Зачем мне она встретилась? Вот кого не хотел видеть сейчас, так ее», — подумал Василич, разуваясь на пороге. Разделся, упал на кровать и заснул крепким сном.

Ему снился сон, что он идет с Машей по песчаному берегу моря. Они идут, держась рука за руку, легкие теплые волны, пенясь, набегают на берег и омывают им ноги. Василич поворачивается к Маше, хочет ее поцеловать, а она в этот момент исчезает, ей уже пора уходить, время закончилось. Он побежал по берегу моря, выбежал в какую-то деревушку, заглядывал в каждую дверь, но все тщетно, Маши нигде не было.

Василич проснулся под вечер, уставший и разбитый. В нем боролись две мысли: вроде хорошо, что он может видеться и общаться с Машей после ее смерти, но с другой стороны, почему нельзя жить вместе, зачем разлучаться? Он достал свою тетрадку, коротко записал свои впечатления и размышления от последнего посещения странного мира. Зачем это мир существует? Зачем людям, которые в этом мире ничего не добились, рано ушли, еще раз проживать свою жизнь? Мир, куда они попали — отсталый, в космос не полетишь, карьеру не сделаешь, путешествовать не сможешь. Зачем этим людям надо прожить тихую спокойную и неинтересную жизнь в старинной деревне? Ладно, малые дети, им, наверное, лучше прожить хоть такую жизнь, чем вообще никакой. Но взрослые, они здесь были неудачниками, там все повторяется, как здесь ничего не хотели и не добились, там тоже ничего не делают. Причем, на девяносто процентов их неуспешность в их головах.

Вообще, зачем человек живет на этом свете? Чтобы съесть тонны еды, выпить десятки тонн воды, увидеть Африку и пингвинов? Единственно, что можно сказать точно, смысл есть в продолжении рода человеческого. Но вот зачем род человеческий нужен? Куда все это приведет? Ответов на эти вопросы тоже не было. Пока.

Василич включил компьютер, залез в интернет, набрал «Как сделать сыр своими руками», поисковик выдал множество ответов. Василич выбрал пару рецептов, распечатал. Оказывается, сыр делать не так уж и сложно. Почитал запомнил, положил в отдельную папочку, подписал ее «Шпионские технологии».

Потом подумал, а, чтобы можно было сделать для детей: самокат, качели, велосипед. Нашел в интернет статьи, распечатал, посмотрел видео. У него родилась мысль, что для того, чтобы лучше запомнить все эти схемы, рецепты и знания, нужно все сделать своими руками.

— Что там нужно для приготовления сыра: молоко, творог, соль, яйца, сода, масло? Соль и сода вроде есть, за остальным надо бежать в магазин, — Василич собрался и пулей слетал в магазин. Остаток дня прошел в изготовлении сыра. Вечером, сидя на крыльце Василич, ел свой сыр, потягивая коньячок из граненого стакана.

На следующий день Василич делал самокат, стучал, пилил, сверлил, изредка бегал в магазин за запасными частями. К вечеру он уже рассекал на новеньком деревянном самокате по своему приусадебному участку.

На следующий день он соорудил перед домом качели. Соседские ребятишки весело после обеда играли на новеньких качелях. Василич стоял, облокотившись на калитку и смотрел, как веселится ребятня. А ведь неплохо получилось? Странным образом, его путешествие в соседний новый мир, изменило его образ жизни в этом первом для него мире. Его существование наполнилось деятельностью и смыслом, не только для него, но и для окружающих. На радостях, Василич выкатил ребятишкам свой вчерашний самокат, а ну-ка проверьте на прочность. Весело улюлюкая, ребятня покатила обновку по пыльной деревенской дороге.

Довольный собой, Василич пошел в дом, надо было спланировать завтрашние дела. На следующий день он собирался начать делать водяной насос из дерева. Изготовление насоса заняло у него пять дней. Тестирование Василич провел в деревенском колодце, опустил, покрутил ручку, вода потекла из трубы. Новое изделие Василич положил себе в сарай, кому в этом мире нужен странный деревянный насос, когда есть в магазинах много хороших фабричных.

В следующие дни Василич делал порох, испытания прошли успешно в глубине леса. По деревне поползли слухи, что Василич сбрендил: ведет себя необычайно активно, все время что-то пилит, точит, собирает, ни с кем не болтает, все время куда-то торопится. Больше всех информации подкидывала, конечно, добрая соседка Галина Никифоровна.

— Всю ночь, пилит, стругает, стучит. Спать не дает. Ей богу, бабы, еще немного и позвоню участковому. Все это не к добру, как есть он американский шпион.

Василич на это внимания не обращал, вернее даже не подозревал, что его деятельность стала предметом деревенских слухов. Для него жизнь наполнилась новым интересным смыслом, он теперь не сидел и не думал, зачем мир так устроен, почему ему выпали такие испытания и так далее. С утра до вечера он был занят, и деятельность его была расписана на многие месяцы вперед. В трудах и заботах быстро пролетел месяц, и настал день перехода.

На этот раз была очередь утреннего перехода. Василич лег спать пораньше, но в ожидании новой встречи с женой и детьми, плохо и тревожно спал. Рано встал, быстро вышел в лес, было еще темно. Ко входу в пещеру он подошел за два часа до открытия перехода. Расположившись на полянке, в первые за последний месяц, он не торопился, не был занят какими-либо делами, у него было немного времени вспомнить прожитый месяц.

Последние четыре недели были очень насыщенными, Василич много читал, много узнал, много сделал своими руками, он практически не сидел без дела. Но все-таки его что-то тяготило. Это была такая мысль, что душой он живет не здесь, не сейчас, а в другом мире, там, где дети и, в первую очередь, жена. После смерти Маши, он сильно горевал, просил у вселенной возможности поговорить с женой, увидеть ее живую еще раз, обнять. И вот его главная мечта сбылась, он может поговорить с женой, обнять ее, целовать. Мало того у него появились дети. Он не знал ни одного человека на земле, у которого такая мечта сбылась. И вот вроде живи и радуйся, так нет же, теперь ему хотелось воссоединиться с Машей, и жить вместе, не важно в каком месте, в любой избушке, шалаше. Главное, чтобы вместе и навсегда, каждую секунду своей жизни.

За такими раздумьями, прошло два часа, и проход в соседний мир открылся. Василич, не теряя времени, разделся: «А лето то прошло, что-то стало холодать, это вам не июль месяц». Чтобы не замерзнуть он ускорился и побыстрее побежал вглубь пещеры. У выхода с той стороны его уже ждала Маша, она вскочила, увидев его, обняла:

— Здравствуй, Ваня, я так по тебе скучала!

— Здравствуй, Маша, я тоже, но я так замерз, у нас там осень началась, дайка я побыстрее оденусь, а то заболею еще чего.

— Давай, конечно. Как у тебя дела? — Маша зашла в избушку-раздевалку в след за Василичем…

Не выходили они оттуда минут двадцать, избушка ходила ходуном, стены раскачивались. Сбив первый порыв страсти, они обнявшись лежали прямо на полу, укрывшись и подложив под себя одежду, которая лежала тут на полках.

— Маша, ты к следующему разу принеси сюда матрасик какой-нибудь или одеялко, а то на голом полу как-то жестковато.

— Хорошо, я попробую. Что люди то скажут, когда увидят, что я несу сюда постельные принадлежности? — расплывшись в улыбке спросила его Маша.

— А ты не сама, детей попроси. На них никто ничего дурного не подумает, шалаш типа они здесь строят, игра у них такая.

— Хорошо, что-нибудь придумаем. Я без тебя очень сильно скучала весь этот месяц. Просто Часы и минуты считала до нашей встречи.

— Я тоже скучал, но у меня было много забот, время быстро пролетело.

— Интересно, чем же ты занимался?

— Я добывал технологии для вашего мира. Я их сперва искал, потом все делал своими руками. Так я сделал сыр, самокат, качели, порох и много-много всего еще.

— Ты — молодец, а я вот не знаю, чем себя занять. Все делаю механически, голова свободная, все думаю, скучаю по тебе, себя накручиваю.

— Мне тоже не нравится такое житие. Хочу жить с тобой всегда, каждый день, каждую минуту. Разлучаться не хочу. Как так можно сделать?

— Я не знаю. Ты же мужчина, вот ты и придумай.

— Хорошо, я придумаю, давай одеваться, у меня много вопросов к Магнуму Петровичу.

— Ты вообще к кому сюда пришел: ко мне или к Магнуму Петровичу? Не пущу, я еще не насладилась общением с тобой. Лежать, я сказала.

— Маша, я тоже хочу быть с тобой и только с тобой. Ты же сказала, придумай что-нибудь, а, чтобы придумать, мне надо побольше узнать про ваш мир у Магнума Петровича.

— Хорошо, одевайся, коварный. Затащил бедную девушку в лесную избушку, воспользовался ее беспомощностью. Тебе больше от меня ничего не надо.

— В общем да, — шутя сказал Василич, выходя из избушки, и получил в спину летящий лапоть.

Маша вышла на улицу сразу за мужем. На скамейке тихо сидел Магнум Петрович.

— Здравствуйте, Иван Васильевич. Здравствуй Маша, — поднимаясь сказал Магнум Петрович.

— Здравствуйте. Давно вы нас тут ждете?

— Да нет, минут десять всего. Не хотел вас прерывать и терять драгоценные минуты вашего времени тоже не хотел. Потому пришел заранее. Вы принесли нам что-нибудь интересно?

— Да принес. Готов рассказать, показать, нарисовать.

— Тогда пройдёмте скорее. Не будем терять время, которого у нас совсем мало.

Они быстрым шагом пошли в деревню, зашли в первый же крайний дом, внутри их уже ждали люди, человек десять.

— Это наш актив. Люди, на плечах которых здесь все держится. Все что вы будете нам рассказывать, они должны услышать.

— Хорошо, давайте начнем.

Василич сел за стол, взял лист бумаги и карандаш. Он чертил, рисовал, рассказывал, отвечал на вопросы. Маша тоже подошла к столу внимательно слушала мужа, улыбалась, гордилась своим мужчиной. Через полтора часа, всех прервал Магнум Петрович:

— Нам надо заканчивать, у Ивана Васильевича осталось мало времени. Всем спасибо, мне еще надо задать пару вопросов. Всем остальным — спасибо. Расходитесь по своим делам. До встречи.

Мужики сгребли свои бумаги, записи, рисунки, и друг за другом вышли из избы.

— Иван Васильевич, у меня к вам имеются новые пожелания. Во-первых, я хотел бы, чтобы вы обратили свое внимание на электричество — лампочки, батарейки, аккумуляторы. Нам бы эти знания очень пригодились. Еще интересны средства передвижения: велосипеды, коляски, воздушные шары.

— Хорошо, сделаю, все, что в моих силах, ответил Василич.

— Еще есть одна необычная просьба: у нас тут есть один немец, Фридрих Мюнц, так вот он всю жизнь копил деньги и планировал для своей жены на старости устроить роскошную жизнь, путешествия, вечеринки, драгоценности. Но случайно погиб во время теракта на мюнхенском вокзале. Вот он просит, чтобы вы написали его жене письмо, и рассказали где спрятаны его сокровища. Вот адрес, вот текст письма — почитайте, запомните пожалуйста.

— А вы не боитесь, что я заберу сокровища себе?

— Нет, не боюсь. Вы не такой. Все ваши мысли далеко от благ вашего мира. Да и выбора у нас все равно нет. Другого проводника все равно пока нет.

— У меня к вам тоже есть вопрос. Есть ли из вашего мира переходы в какие-нибудь другие миры?

— Почему вы этим интересуетесь?

— Мне не хочется долго жить на два мира. Я хотел бы найти способ жить вместе со своей женой и детьми не разлучаясь. Если я не могу остаться здесь, а она не может пойти со мной в мой мир, то я подумал, что, может быть, есть третий мир, куда нам можно перейти всем вместе.

— А вы не простой человек, Иван Васильевич. Очень интересная мысль. Действительно, есть такой переход. Давайте, я следующий раз вам все подробно о нем расскажу. Сейчас просто нет времени. Вам уже пора бежать, иначе мы все потеряем.

— Где это переход?

— Иван Васильевич, пойдёмте к нашему переходу, я вам все, что успею, по дороге расскажу.

Василич взял Машу под руку и они вышли из избушки.

— Совсем не успел пообщаться с детьми, — взгрустнул он.

— Не переживай, все будет хорошо, — поцеловала его Маша.

— Магнум Петрович, я вас слушаю, — обратился Василич к несостоявшемуся президенту Австрии, ускоряя шаг.

— В нашем мире есть еще один, по крайней мере, мне известный переход в другой мир. Для вас у него есть два существенных недостатка. Первый в том, что он находится примерно в десяти часах ходьбы без остановок от нашей деревни. Транспорта для более быстрого перемещения у нас здесь нет. По этой причине, не прошагав и половины пути, вы будут выкинуты навсегда из нашего мира без права вернуться сюда и что-нибудь исправить.

— Маша, дети и я сможем перейти в этот мир?

— По поводу вас не знаю — вы же не житель этого мира, но Маша и дети, я думаю смогут перейти туда и обратно.

— Откуда вы это знаете?

— Я ходил туда, переходил в тот мир туда и обратно.

Тем временим, они подошли к избушке-раздевалке. Василич, не теряя времени зашел внутрь, переоделся, продолжал разговаривать в открытую дверь.

— Почему вернулись?

— Мне там не понравилось. Думаю, что вам тоже не понравится.

— Что там такого плохого?

— Там вообще нет цивилизации.

— Это меня не пугает. А тебя Маша?

— Ваня, мне главное быть с тобой. Все остальное дело наживное.

— Ну все, до свидания. Мне пора, — Василич направился в пещеру.

Через пару минут он вышел в холодное осеннее утро, быстренько оделся, и направился домой.

«Ура, есть переход в другой мир, я что-нибудь обязательно придумаю!» — шел и думал по дороге Василич. Первый вопрос, как преодолеть расстояние в десять часов быстрой ходьбы за три часа. Средняя скорость ходьбы 4—5 километров в час, значит, расстояние до нового перехода — около сорока километров, марафонская дистанция. Большие спортсмены преодолевают ее бегом за два с половиной часа. Я так не смогу, бег отпадает. На автомобиле можно проехать за полчаса, но там нет ни автомобилей, ни дорог. Надо придумать еще какой-нибудь вид транспорта. Вернее, сперва придумать, а потом сделать.

В раздумьях, Василич подошел к своему участку сзади. Галина Никифоровна, в последнее время проявлявшая невиданную бдительность и любопытство, была тут как тут.

— Добрый день, Иван Васильевич!

— И вам добрый день, — ответил Василич.

— Куда ходил то в такую рань, соседушка? За грибами вроде уже поздно, да и идешь назад налегке, ничего не несешь.

— Я вам должен докладывать, куда хожу?

— Не обязан, конечно, но по-соседски мог бы и рассказать. А то люди то разное про тебя говорят.

— Про меня разное говорите только вы. Всем остальным до меня дела нет. Ходил к любовнице. Устроит такой ответ?

— Ну к любовнице, так к любовнице. В той стороне куда ты ходил одни лешие, да кикиморы болотные живут. Твою любовницу не Бабой Ягой зовут часом?

— Спасибо, что догадались сами. До свидания, мне пора, — Василич осерчав от такого общения с соседкой, хлопнул калиткой, и пошел в дом.

«Вечно она лезет не в свое дело. Что ей собственно от меня надо? Может замуж за меня хочет?» — думал Василич переодеваясь в домашнюю одежду. Послав свою навязчивую соседку ко всем чертям, первым делом он взял свою тетрадку, написал свои впечатления от нового посещения соседнего мира. Потом написал письмо фрау Мюнц в Мюнхен, чистого конверта в доме не нашел, не беда — на почте можно купить, там сразу подпишет и отправит.

Затем, он составил план исследований на ближайший месяц: лампочка, батарейки, аккумулятор, велосипед, воздушный шар. Это для начала. Теперь надо еще подумать, как преодолеть за три часа расстояние в сорок километров, и как обустроиться и выжить в необитаемом мире. Раздумывая как все это осуществить, Василич собрался и пошел на почту. Там купил чистый конверт, подписал его, вложил послание внутрь, запечатал и отдал работнику почты:

— Мюнхен? Блюменштрассе, дом 18?

— Да, все верно.

— Первый раз у нас такое письмо.

— Бывает.

— Вам надо доплатить за международное письмо.

— Хорошо, давайте доплачу. Сколько там с меня?

Возвращаясь с почты Василич тут и там ловил на себе любопытные взгляды односельчан: «Неужто правду говорит Галина Никифоровна, что про меня всякое говорят?»

Вообще жизнь в деревне всегда была скучная, однообразная, и всякие интересные события тщательно обсуждались, но Василич не думал, что его самокаты и качели так заинтересуют односельчан. С другой стороны, пускай обсуждают, ничего страшного он не делает, а люди немного пообсуждают его, привыкнут и забудут.

Василич с удвоенной энергией начал новый месяц. Теперь ему предстояло решать две задачи: помочь соседнему миру с технологиями и проникнуть в новый мир, затем обустроиться и выжить на новом, пока еще неизведанном месте. Для себя он решил разделить свое время на две половины: до обеда он занимался технологиями для соседей, после обеда работал над переходом в третий мир.

Исследовательская деятельность, как и всегда, начиналась с интернета, он много читал, искал, распечатывал. Раньше он и не предполагал, что можно в домашних условиях сделать лампочку. Оказывается, можно, и ничего через чур сложного в этом нет. Не вызвало у него большого труда и изготовление батареек и аккумуляторов.

Сложнее было с решением транспортной проблемы: можно было бы сорок километров проскакать на лошади, может быть не на одной, а меняя по очереди две-три лошади. Но лошадей в соседнем мире нет. Можно было бы проехать на велосипеде, правда его сперва надо было сделать, и потом ехать по бездорожью через леса, поля, реки и овраги — вряд ли он достигнет своей цели вовремя. И тут ему пришла идея воздухоплавания. А что если пролететь это расстояние на дельтаплане? Прочитав про дельтапланы, Василич понял, что это расстояние можно пролететь, но нужен навык управления, надо учиться летать. Он быстро нашел клуб дельтапланеристов, записался на собеседование, поехал, поступил. Теперь он по выходным каждую неделю ездил учиться летать в Москву в клуб «Альбатрос». Параллельно у себя в саду мастерил из подручного материала свой дельтаплан.

Для себя он решил, что постройка дельтаплана подойдет и для нужд соседнего мира. Поэтому, вторую половину месяца он занимался исключительно дельтапланеризмом. У него получилось сделать свой собственный дельтаплан, провести летные испытания за деревней. Разбежавшись с горки, он смог немного пролететь над полем. В деревне пошла новая волна разговоров про Василича и его новое увлечение. Испытания проходили при участии всей местной детворы, пришли и некоторые взрослые, не каждый день в деревне летают люди.

За три дня до даты нового перехода, к Василичу зашел участковый Никита Владимирович.

— Здравствуй, Иван Васильевич. Как поживаешь?

— Здравствуйте, начальник. Да все нормально. Вы ко мне о делу или просто так, для профилактики?

— Что ты так агрессивно, или не любишь нас, представителей органов внутренних дел?

— Да кто вас любит то. Когда надо не дозвонишься, а когда не надо, сами лезете без спросу.

— Вона оно как? Сигнал на тебя поступил, Иван Васильевич Обязан провести с тобой разъяснительную работу, выявить нарушения, пресечь.

— На что жалуются, что я натворил?

— Много чего: самокаты самодельные несертифицированные детям даешь, они падают, как результат синяки, ссадины и слезы. Матери не довольны. Стучишь, пилишь доски по ночам, взрывал что-то в лесу. Дельтаплан смастерил, людей подвергаешь неоправданному риску. Аморальный образ жизни ведешь, любовницу после смерти жены завел, бегаешь к ней по ночам. В церковь не ходишь, с соседями вежливо не разговариваешь.

— Вона оно как. Да у вас на меня целое досье. Когда арестовывать будете, можно ли вещички теплые собрать, зубную пасту, щетку?

— Ты меня не передергивай. Надо будет арестовать — арестую. Сейчас я пришел провести профилактическую беседу, так как есть сигнал, обязан среагировать. Порядок такой.

— Хорошо. В чем я виноват? Что мальчишки синяки набили, ударились коленками об землю? Но серьезных травм нет, на то они мальчишки, чтобы собирать на дороге ушибы и ссадины. По ночам не стучу, не пилю — это не правда. Дельтаплан делаю самостоятельно, никого к нему не подпускаю, испытываю сам. Если и рискую, то только своей жизнью. Если вы про церковь, то не знал, что наша полиция будет следить за тем, кто ходит в церковь, а кто не ходит, мне кажется, что не ваше это дело. Что грубо разговариваю с соседкой, так она сама виновата — постоянно лезет не свое дело: куда пошел, откуда пришел? Отчитываться я ей не обязан. Любовницы у меня нет, а если бы и была, мне кажется, это тоже не дело полиции. На все вопросы ответил?

— Вроде как ответил. Дерзкий ты только какой-то, Иван Васильевич. Не хотел, но придется мне тебя все-таки взять на заметку. В общем, делаю тебе замечание, устное пока: самокатов, велосипедов, качелей и все такого для детей не делай, разобьется кто-нибудь, беды не оберешься. Сам разобьешься на своем дельтаплане — твое дело. Но никого другого к твоей игрушке не подпускай. Понятно?

— Понятно, слушаюсь.

— И не дерзи, вежливей разговаривай с односельчанами. Не хамил бы своей соседке, не пришел бы я к тебе с беседой.

— Я постараюсь.

— Ну, все, будь здоров, — сказал участковый и вышел на улицу.

Василич остался сидеть на табуретке в растерянности. Что это было? За всю жизнь участковый ко мне не приходил ни разу, и вот тебе нарисовался. Сделал качели и самокат для детей, а на меня жалобу? Сидишь тихо мирно, не высовываешься, побухиваешь, жену бьешь по праздникам — никому нет дела до тебя. А если дельтаплан сделал и оторвался от земли в полете, на тебя сразу донос в полицию, примите меры, особо опасный преступник.

Вышел Василич на улицу, посмотрел на соседей справа, на соседей слева. Подумал, что ему лично все равно, что делают на своих участках соседи, пускай мусор под окна не кидают и на том спасибо. Если у кого праздник, пошуметь захотели, песни петь, так только хорошо. Если стройка или ремонт какой случиться, то тоже хорошо, дело житейское.

— Давай-ка я сделаю забор повыше и не прозрачный, чтобы не лезли не в свое дело, — Василич взял рулетку, обмели периметр участка, и поехал на строительный рынок.

После обеда он уже разгружал зеленый профнастил, металлические столбики и брус на перекладины. В этот же день, не откладываю дело в долгий ящик, он занялся возведением нового забора, разбирал старый штакетник, рыл ямки, устанавливал новые столбики. Все последние три дня до нового перехода, Василич ничем другим не занимался, как только строительством нового забора, столбики надо было успеть установить до наступления больших холодов, а на дворе уже было прохладно, шла первая половина октября.

Переход на это раз был вечерний, Василич вышел в лес не дожидаясь обеда. На это раз он решил запутать наблюдателей и доброжелателей, и пошел в противоположную сторону по дороге в город. Когда деревня скрылась из виду, и он не обнаружил внешнего наблюдения за собой, он свернул в лес, и сделав приличный крюк по лесу, пошел к месту перехода.

Только, когда Василич зашел глубоко в лес, он смог успокоиться. События последних дней его изрядно потрепали и вывели из себя. Не хотел он привлекать к своей персоне излишнего внимания. Не хотел, чтобы кто-нибудь догадался о истинной его мотивации, о его научном шпионаже в пользу параллельного мира, о желании перейти нелегально границу этого мира, и потом еще одного мира.

Он вроде этого и не хотел, но уже привлек внимание общественности и полиции. Интересно, если полиция, ФСБ или другие государственные органы узнают о том, что он передает знания и технологии этого мира в соседний технологически отсталый мир, это преступление? Это государственное преступление, или преступление против своей цивилизации? Против человечества и человечности? Есть ли такие законы, и какое за это предусмотрено наказание?

Переход границы миров можно ли приравнять к переходу границы государства, может надо оформлять визу, проходить таможенный контроль? Нарушаю ли я этим какой-нибудь закон о границе страны, о таможенном контроле? Космонавты, когда летают в космос, проходят таможенный контроль, ставят им штамп о пересечении границы страны? Вообще бред какой-то полез в голову…

Василич в сердцах махнул рукой, беда может прийти совсем не оттуда, откуда ее ждешь. Тут борешься с пространством и временем, переходишь из мира в мир, сеешь разумное доброе вечное, а можешь наткнуться на государственные органы, и они все испортят в одну секунду. Мало того, что впаяют какое-нибудь нарушение закона, посадят в тюрьму, так, с другой стороны, захотят все взять под свой топорный контроль, будут из этого извлекать свою выгоду. Тогда пиши пропало.

В такими невеселыми мыслями Василич подошел на нужную полянку, которая сильно изменилась за последний месяц, листва с деревьев совсем пооблетела, трава пожухла, голые стволы деревьев и кустарников давали возможность просматривать лес далеко вглубь. До перехода еще было примерно полтора часа.

— По скорей бы смыться отсюда. Как мне все это надоело, — сказал тихо себе под нос Василич.

Чтобы скоротать время он разжег небольшой костерок, собрав для него павшую листву, сучки и сухостой. Прищурившись он смотрел на весело трепещущее пламя, и пытался представить этот новый необитаемый мир, куда теперь так стремится. Вдруг там пальмы, вечное лето, бананы и ананасы, море и дельфины. В молодости сразу после свадьбы они мечтали с Машей уехать куда-нибудь к морю, приобрести там маленькую хижину и поселиться на берегу моря вдали от людей, питаться селедкой и крабами, выловленными своими руками.

Может быть там настолько жарко, что невозможно дышать, и все живое умирает от чрезмерной жары, или там безумно холодно, и ты замерзнешь сразу в первые пять минут как выйдешь совершенно голый из перехода? Вообще так вряд ли должно быть, иначе Магнум Петрович сразу сказал, что выжить там человеку невозможно, а он сказал, что тот мир просто необитаем.

Василич глянул на часы, теперь уже пора, потушил костер, зашел в пещеру, разделся быстренько уложил свои вещи в стопочку, и вприпрыжку побежал вглубь пещеры, было уже холодно. Как же ему зимой то переходить, а если мороз под сорок градусов? Так можно и до середины пещеры не добежать, околеешь раньше. Ладно, что-нибудь придумаем, вон впереди уже знакомый свет. Василич выбежал из пещеры, как же здесь хорошо и тепло! Почему здесь нельзя остаться, ведь здесь так классно?

На скамейке у избушки уже сидела Маша, при виде голого Василича, она вскочила, кинулась к нему на встречу, они крепко обнялись, и застыли в долгом поцелуе.

— Здравствуй, милая!

— Добрый день, дорогой! В избушке я тебе приготовила сюрприз, пойдем быстрее.

Они зашли внутрь, на полу лежал широкий белый матрас. Машино платье опять легко скользнуло к ее ногам, они шагнули одновременно на матрас, время ненадолго остановилось…

— Я по тебе очень скучаю, — сказал Василич, прижав к себе жену после страстных объятий.

— Я тоже, жду, дни считаю, вот вышила тебе рубашку. Жаль, что ты ничего не можешь взять с собой.

— Я придумал, как добраться до перехода в новый мир. Мы сделаем дельтаплан. Я смогу долететь до этого места часа за два. Я дома записался в клуб дельтапланеристов, езжу каждый выходной и учусь летать.

— Так это же здорово. Я всю голову себе сломала, как тебе добраться до перехода. Мы то с детьми можем дойти спокойно туда за день или за два, и там тебя ждать.

— Да. Так и будем делать. Пойдем быстрее к Магнуму Петровичу, я ему все расскажу. Надо действовать.

— Пошли.

Они быстро встали, оделись, побежали в деревню. На этот раз Магнум Петрович не ждал их у избушки, какой все-таки тактичный человек. Весь ремесленно-трудовой актив деревни ждал их в той же избушке, что и прошлый раз. Василич со всеми быстро поздоровался.

— Ну что, начнем?

— Давайте начнем, — ответили ему почти хором собравшиеся.

Василич сел за стол, взял бумагу и карандаш, присутствующие облепили его со всех сторон. Василич быстро рассказывал и рисовал, как можно сделать лампочки, батарейки и аккумуляторы. Нарисовал схему, как построить воздушный шар.

— А теперь я вам хочу рассказать про средство воздушного передвижения, которое пригодится не только вам, но и просто необходимо мне для достижения своих целей. Это — дельтаплан.

Василич взял самый большой лист бумаги, резкими движениями рук рисовал, попутно комментируя, схему и принцип действия дельтаплана. Он рассказывал это так эмоционально и заразительно, что всех заинтересовал, люди задавали вопросы, спорили.

— Взлететь на дельтаплане можно при помощи разгона от специальной лебедки, или разбежавшись с небольшой горки или холма. Я уже у себя сделал самодельный дельтаплан по этой схеме и провел первые летные испытания. В течении следующего месяца буду дорабатывать конструкцию, оттачивать полетные навыки. Думаю, что вам тоже надо сделать к следующему разу несколько образцов дельтапланов, найти поле, горку, с которой можно разогнаться, и мы вместе проведем их летные испытания.

Затем Магнум Петрович показал Василичу, что они сделали по его чертежам и рецептам, дал попробовать сыр.

— На сегодня все, расходимся. Мне еще надо пообщаться с Иваном Васильевичем лично. Все получили знания — идите работать, внедрять в жизнь, — скомандовал Магнум Петрович, и все светлые умы быстренько разошлись по своим делам.

— Магнум Петрович, расскажите мне про третий мир. Какая там погода? Почему вы решили, что он необитаем? Можно ли там жить? — начал Василич.

— Жить можно. Я ходил в это мир четыре раза. Я пытался найти цивилизацию, наладить обмен знаниями, технологиями. Усовершенствовать наш мир. Все три раза шел дождь. Погода в принципе теплая, градусов двадцать пять-тридцать по Цельсию. В первый раз я был не подготовлен, быстро промок, и вернулся, провел в том мире тогда пару часов. Следующую попытку я совершил примерно через месяц. Готовился. Тренировался, в помощники взял кузнеца Горыныча. Вдвоем все было веселей. Плохо, что там тоже ничего с собой нельзя взять, выходишь на том конце голый, идеально чистый. В следующий раз мы быстро соорудили себе одежду, на ноги обувку из листьев и коры деревьев. С питанием проблем не было, там много фруктов, Горыныч на ночь смог добыть огонь, мы просушились, пожарили на огне змею. Из кожи змеи сплели себе на ноги сандалии.

— Здорово, — только что и смог вставить Василич, прижимаясь потихоньку к Маше.

— На третий день мы вышли к морю. Скорее всего это океан, он был величественный большой и тихий. Затем, мы пошли по берегу по часовой стрелке. За четыре дня мы вернулись на тоже место, откуда вышли. Мы оказались на не очень большом острове. Ни разу ни в джунглях, ни на побережье мы не встретили никаких признаков цивилизации, ни звука, ни шума, ни огонька на суше и в океане. Так ни с чем и вернулись домой.

— Зачем третий раз ходили?

— Когда ходили второй раз мы сами тоже не оставили никаких следов. Третий раз я ходил опять с Горынычем, следил на каждом углу: сооружал обелиски из камней, закапывал тайники, делал насечки на деревьях, пытался нарисовать карту, и оставить послание всем, кто мог теоретически проходить по тем местам. Уверяю вас, если бы кто-нибудь разумный и жаждущий встречи там был он бы оставил нам свой знак.

— Откуда вы знаете, что там никого не было и никто не оставил следы и знаки?

— Примерно за три месяца до твоего первого появления здесь, мы с Горынычем ходили туда еще раз. Проверяли все тайники, обновили насечки. Никаких следов не обнаружили.

— Жаль, конечно. Но мне все равно нравится этот мир, потому что там мы можем быть вместе с тобой Маша. Правда?

— Да и мне тоже нравится, — ответила жена.

— Магнум Петрович, у меня созрел такой план. После того как мы построим дельтаплан, протестируем его, на следующее мое появление намечаем переход в это мир. Я сразу после выхода из пещеры, взлетаю на дельтаплане и лечу на место перехода. Чтобы я не сбился — на земле вы должны заранее проложить ориентиры, флажки, или что-то подобное. Маша с детьми заранее идут к переходу пешком, и ждут меня там. Мало того, я попросил бы вас перейти в первый раз туда вместе с нами, помочь нам обустроиться, добыть огонь и так далее.

— Хорошо, чем смогу я вам помогу. Могу даже иногда вас посещать, в гости ходить, если не прогоните.

— Магнум Петрович, мы всегда вам рады, будем ждать вас в любое время дня и ночи, — весело вставила Маша.

— Хорошо, договорились. Василич, у меня для вас заказы на научные знания: мы тут посоветовались, нам нужны домкраты, лебедки, деревообрабатывающие станки, прялки, ткацкие станки.

— Я постараюсь. А сейчас я прям чувствую, мне уже пора уходить, — заторопился Василич.

— Да, это так. Покидаю вас, у вас есть еще минут двадцать. До свидания, — Магнум Петрович крепко пожал руку Василичу и вышел.

— До свидания, — ответили ему Маша и Василич.

— Маша, пойдем и мы, по дороге поболтаем о том, о сем.

— Я так горжусь тобой. Здорово ты все это придумал с дельтапланом. Вообще ты такой молодец. Ты так много делаешь для нашего мира. Я думаю, что у нас все получится. Мне уже хочется поскорее с тобой и с детьми в дождливые джунгли, жарить на костре змей и кроликов, есть бананы, которые тебе просто падают на голову.

— Я тоже хочу поскорее туда. На меня дома в нашем мире уже все деревенские стали коситься. Участковый приходил, все выпытывал что да как. Соседка Галина Никифоровна пристает с вопросами ко мне, зыркает через забор, кляузы пишет по всем инстанциям. Боюсь деятельность моя становится слишком заметной.

— Соседка мне всегда не нравилась. А ты ей, как раз, нравился, она на тебя давно глаз положила. Не пристает к тебе там? Ты ей передай, если только мысль допустит, я к ней по ночам приходить буду.

— Лучше с ней не связываться, ведь нас ждут великие дела. Ради этого надо немного потерпеть, не обращать внимания на всех негодяев.

— Я с тобой согласна.

— Ну все обнимай детей, пока, я пошел, — сказал Василич, еще раз поцеловал Машу, и шагнут в темноту пещеры.

Через пару минут он вышел на другом конце пещеры. Спешно оделся, попрыгал, согрелся. Потрогал угли костра, они еще были теплые. Следующий раз надо попробовать оставить горящий костер, может быть даже соорудить какую-нибудь хижину или домик, в котором можно будет поддерживать тепло. Чтобы в следующий раз, было из чего жечь костер, Василич натаскал в пещеру сухих веток, деревяшек и травы. Похоже надо обживать пещеру, и принести сюда какие-нибудь инструменты, топор, лопату, молоток и гвозди.

Отряхнувшись, Василич направился домой. Опять он решил поплутать, чтобы запутать возможных соглядатаев, вышел к деревне со стороны города. На улице стояла глубокая ночь, и он никого не встретил. Пришел домой, усталый, и быстро заснул крепким сном.

Чередом потянулись длинные дни, связанные с ожиданием следующей встречи с родными, дни, наполненные трудами, обучением и раздумьями. В начале Василич ударными темпами достроил забор. Отгородившись от внешнего мира, он продолжил оттачивать технологию строительства дельтаплана и мастерство пилотирования. Для проведения полетных испытаний, приходилось выходить за периметр своего участка. Чтобы меньше светиться, Василич вставал затемно, выходил на горку часкам к пяти-шести, пока все еще спали. Вдоволь налетавшись, возвращался домой часам в восьми. Соседка Галина Никифоровна вставала тоже ни свет, ни заря, всегда провожала и встречала Василича, иногда окликала его приветствиями.

Летать у него уже получалось вполне сносно. К концу месяца Василич научился ловить восходящие потоки воздуха, летать против ветра, скользить по ветру. Понял, что для полетов на дельтаплане, лучше и интереснее ветряная погода. Он научился взлетать, парить в высоте, летать сравнительно далеко, и возвращаться точно на заданную площадку. Он перестал ездить в клуб дельтапланеристов по выходным, практически каждый день тренировался по утрам возле деревни.

Параллельно выполнял заказы Магнума Петрович про обрабатывающие и ткацкие станки, лебедки. Василич решил не делать на этот раз действующие образцы, а просто перерисовал чертежи, схемы и рисунки. К концу месяца скопилось довольно большая кипа бумаг с техническими эскизами.

В свободное время, если так можно было сказать, Василич еще успевал почитать и подумать о том, как обустроиться в диких джунглях: как построить хижину, как соорудить себе одежду, как добыть огонь, как собрать воду, как обеспечить пропитание. Эти навыки и умения, он пытался проверить на личном опыте, ходил в лес, искал съедобные коренья, собирал подручными приспособлениями питьевую воду, разжигал огонь, не использую спички и бумагу. Сначала получалось не очень хорошо, но потом, пришел навык и все стало получаться лучше и лучше.

Хотя Василич вел достаточно уединённый образ жизни, мало с кем общался, загородился от посторонних глаз забором, но интерес со стороны соседей к нему не утихал. Этому, конечно, немало способствовала сердобольная соседка Галина Никифоровна. По деревне ходили разные слухи, что Василич сбрендил, что у него модная сексуальная ориентация, потому что на женщин не обращает внимания, что он американский шпион, засланный к нам из Грузии через Украину, что он потомственный колдун и маг второй степени, что он может заряжать воду и навести порчу.

Проходя по деревне до магазина и обратно, Василич чувствовал на себе навязчивое внимание, люди оборачивались, останавливались, шептались. Тратить свое время и силы на то, чтобы изменить мнение окружающих о себе, он не хотел, менять свой образ жизни, подчиненный своей важной для него цели, тоже не собирался. «Думайте, что хотите, меня здесь скоро не будет», — думал Василич и шел своей дорогой.

В середине месяца он выделил один день, и смотался к пещере, сколотил там на краю пещеры маленькую сторожку-избушку. Выложил внутри печку, попробовал протопить, внутри быстро стало тепло. Василич поставил мысленно галочку, задание выполнено, погасил огонь, и пошел домой.

Этот месячник обошелся без посещения участкового. За день до нового перехода, Василич провел очередные летные испытания, внес доработки в конструкцию дельтаплана, освежил в памяти вновь приобретенные знания, пролистав все записи и чертежи. Пораньше лег спать, и рано по утру, когда еще было темно вышел в точке перехода. На этот раз опять решил поплутать и запутать следы, для этого пошел в противоположную сторону. Когда деревня скрылась из виду, пролез по полям, оврагам и ручьям лишние километров десять.

На это раз, к переходу пришел всего минут за пятнадцать до нужного времени, быстренько затопил печку, подкинул перед выходом еще дровишек, разделся и бегом побежал в переход. На выходе уже его ждали Магнум Петрович и Маша.

— Здравствуйте, мои дорогие, — Василич обнял и поцеловал Машу, пожал руку Магнума Петровичу.

— Иван Васильевич, добрый день! Давайте, не теряя времени сразу на летные испытания. У нас мало времени. Идемте за мной, — Магнум Петрович махнул рукой в сторону от деревни, и они спешной походкой пошли друг за другом, — мы сделали три рабочих образца дельтапланов. Вчера Горыныч не удержался и решил провести свой полет, но не удачно, вывихнул руку, и разломал в щепки один из дельтапланов. Так что у нас сейчас готовы в более-менее рабочем состоянии только два изделия.

— Это хорошо, главное, что есть с чего начать, — ответил Василич.

Минут через десять они вышли на небольшой холм, на котором собралось достаточно много народа. На земле лежали два дельтаплана.

— Здравствуйте, односельчане, — поздоровался Василич со всеми, обошел лежащие машины, потрогал рукой крылья, — начнем.

Василич подлез под дельтаплан, взял в руки рулевую трапецию, закрепил страховочный трос, попробовал немного пробежать с дельтапланом. Местный дельтаплан получился немного тяжеловат, но ничего, попробуем и так. Василич оценил направление ветра, развернул крылья против ветра, немного разбежался, встречный поток воздуха его поднял над землей, и он полетел. С земли он услышал одобрительные возгласы наблюдателей. Дельтаплан плохо слушался Василича, наверно к любой машине надо было приноровиться, и пролетев сотню метров приземлился. Вернулся на верх горки, опять взлетел. Потом протестировал второй дельтаплан. Каждый взлет и приземление его встречали бурные овации жителей деревни.

Василич, налетав полтора часа, подозвал Магнума Петровича:

— На сегодня, полетных испытаний достаточно, устал очень, надо много еще чего рассказать. Начнем с дельтапланов, все вроде хорошо, летаем, но есть ряд замечаний. Во-первых, конструкция тяжеловата, для облегчения конструкции надо использовать, возможно более легкое дерево, или сверлить внутренние отверстия, делая из брусков трубки. Во-вторых, надо добиться более точно балансировки, правая и левая половина дельтаплана должна быть идеально равными по массе и по геометрии.

Далее Василич уже на бумаге нарисовал, что и где надо изменить, добавить, усилить в конструкции дельтаплана. Плавно перешли к рассказу и чертежам про конструкции станков, лебедок. Примерно через час, Василич отложил карандаш и бумагу:

— На сегодня все. Да и пора мне уже возвращаться. Дайте мне немного пообщаться с женой.

— Все, всем спасибо за внимание, расходимся, — скомандовал Магнум Петрович, — как вам наши успехи? Как дельтаплан? — обратился он к Василичу.

— Успехи великолепны, вы молодцы. Дельтаплан, правда, тяжеловат и плохо слушается руля, но, я думаю, мы его доведем до ума. Все будет хорошо. Какие у вас будут пожелания на новые технологии?

— Да все тоже самое: станки, технологии добычи металлов, лекарства. Да все, что можно сделать в наших условиях, приносите, расскажите нам. Мы будем рады всему.

— Хорошо, договорились. До свидания, Магнум Петрович. Дальше Маша меня проводит, мы прогуляемся до пещеры. Хорошо?

— Хорошо. До свидания, Иван Васильевич, — Магнум Петрович пожал руки, раскланялся и пошел свое дорогой.

Василич с Машей, наконец, остались наедине. Они стояли на высоком холме, обнимались, ветер развевал их волосы, трепал полы платья.

— Красиво тут у вас, — сказал Василич, рассматривая леса, поля и извивающуюся речку.

— Это точно. Пойдем, по дороге мне надо тебе много всего рассказать. Наконец, я тоже занята целыми днями, свободной нет ни одной минуты.

— Давай рассказывай, я весь внимания.

— Угадай куда я ходила в этом месяце?

— Не знаю. Куда?

— Я ходила в наш новый мир!!! — Маша расплылась в улыбке.

— Не может быть! Ну как там? — Василич крепко обнял жену.

— Замечательно, я там провела больше недели. Мы ходили туда с детьми, с Магнумом Петровичем, еще пару человек из деревни, ты их не знаешь. Мы организовали на этой стороне лагерь рядом с переходом, на день ходили туда, строили там дом, делали одежду, сделали кое-какие приспособления для жизни. Еще при переходе в тот мир я каждый раз молодела еще лет на десять. Была я там совсем молоденькая лет двадцать — двадцать пять. Ты тоже, я думаю там помолодеешь. Этот мир будет наш с тобой, как у Адама и Евы.

— Здорово, нам как бы дается шанс еще раз прожить совместную жизнь почти с начала.

— Когда мы туда перейдем, у нас уже будет готово жилье, будет одежда. И всегда можно, при необходимости, сходить назад в этот мир.

— Но я-то, наверное, не смогу сюда ходить. Меня сразу вышвырнет в первый мир. Вообще, смогу ли я и в новом мире задержаться надолго? Может меня тоже через три часа, где бы я ни находился, вышвырнет на базу. И мы с тобой расстанемся навсегда. Ты не думала об этом?

— Думала. Но не попробуешь, не узнаешь. И у меня возникла другая проблема. Старшие дети не хотят идти с нами в тот мир, говорят, что будут ходить в гости. А так у них здесь своя жизнь и свои планы на жизнь. У Лизки появился свой мальчик, у них любовь. Васька с Мишкой увлеклись новыми технологиями, день и ночь пропадают в кузнице у Горыныча, строят, пилят, куют. Говорят, что не пойдут и все.

— В этом случае, я думаю, ничего не поделаешь. Дети всегда, когда вырастают, должны покинуть родной дом. Тут, правда получается, что все наоборот, мы покидаем родной дом, когда они выросли. Наверное, так надо. Однако, ты сможешь их навещать иногда, если соскучишься. Или они будут приходить в гости.

— Ну да. С твоим появлением, этот мир становится все интересней и интересней. У многих загорелись глаза, появилось желание жить и творить, двигаться куда-нибудь. И детям нашим не очень хочется покидать этот сравнительно обустроенный мир и переезжать в необустроенные джунгли. Хотя мне там очень понравилось.

За разговорами они подошли к пещере, Василич разделся, отдал сверток с одеждой жене, обнял ее, поцеловал:

— Ничего мы не успели с тобой сегодня. Но ты не обижайся и не переживай, мы свое еще наверстаем.

— Хорошо, милый, ты тоже не расстраивайся.

— Нет. Я очень расстроился. Теперь ждать целый месяц. Ты скажи следующий раз Магнуму Петровичу, что нам надо с тобой на личную жизнь всегда как минимум полчаса. Работа подождет.

— Хорошо. Я передам.

Они обнялись на прощание, и Василич пошел домой. Когда он вошел в избушку, костер еще грел, как будто он только минуту назад вышел на улицу. Время, вероятно, здесь останавливалось на время его походов в другой мир. Василич оделся, посидел немного, погрелся у костра, собрался с мыслями. Еще пару переходов, пару полетных испытаний, и можно будет совершить полет к переходу в третий мир.

Погруженный в свои мысли, Василич пришел домой к обеду. По дороге ему встречалось много односельчан, он с ними изредка здоровался, мыслями он был уже не здесь. Пришел домой, откупорил бутылку конька, достал соленых грибочков, сел у компьютера, читал про жизнь в джунглях, потягивал напиток из стакана. Напряжение последних дней уходило, Василич переполз на диван и крепко заснул.

С утра начался новый месяц со своим уже устоявшимся режимом: утром полетная тренировка, потом до вечера изучение новых технологий, зарисовки, записи в тетрадке, редкие походы в магазин за продуктами.

Ближе к концу месяца к нему опять пришел участковый:

— Здравствуй, Иван Васильевич!

— Здравствуй, начальник. Рад вас видеть.

— Ну это вряд ли. Но поговорить все равно надо.

— Давайте поговорим. А чего же не поговорить. Что случилось на этот раз? С прошлой нашей встречи я больше ни с кем не ссорился, не ругался, после восемнадцати ноль-ноль не стучу, не пилу, не сверлю.

— Да все верно. Соседи на это раз ни при чем. Я сам удивился, когда на вас, Иван Васильевич, пришел запрос из Германии. Вам знаком это конверт? — участковый достал из своей сумки свернутый вчетверо лист бумаги, развернул, на листе была копия его конверта с адресатом получения Германия, город Мюнхен, улица Блюменштрассе, дом восемнадцать…

От неожиданности Василич присел.

— Ну что узнал? Знакомый конверт? Вижу, что узнал.

— А если не узнал, тогда что?

— Тогда плохо тебе будет. Дача ложных показаний, соучастие со всеми вытекающими обстоятельствами, сам понимаешь. Могу добавить, что на почте я уже был, там конверт узнали, все рассказали, кто приходил, когда приходил.

— Секрета то большого нет. Все расскажу.

— Ты уж, Иван Васильевич, не обессудь, я все запишу, что ты мне расскажешь, потому как порядок такой.

— Хорошо, записывайте, если уж так надо. Это письмо я отправил в Германию месяца два или три назад, точно не помню. Меня написать это письмо попросил Генрих Мюнц, это мой знакомый из Германии. Мы с ним познакомились в интернете, он тоже увлекается дельтапланеризмом. Он сказал, что хочет сделать своей жене фрау Мюнц подарок, и чтобы получился очень хороший сюрприз, надо чтобы письмо пришло из России от неизвестного ей человека. В письме я написал подробную инструкцию, как найти клад. Все, что я там написал, было написано со слов самого Мюнца. Вот, собственно, и все.

— Хорошо. Вот прочитай, напиши здесь внизу «С моих слов записано верно», распишись, поставь сегодняшнюю дату.

— Я что-то нарушил, написав такое письмо?

— Да вроде, пока нет. Но ты не уезжай все равно надолго из деревни. До свидания, Иван Васильевич.

— До свидания, товарищ капитан.

Василич смотрел во след уходящему участковому, как он медленно идет смотрит по сторонам, выходит за калитку, опять осматривается, садится в свой Уазик и уезжает. Василич прислонился, сполз по стеночке, присел на табуретку, никогда он не врал и не любил это дело. А что ему сейчас сказать полицейскому? Что он ходит раз в месяц в другой мир, там его ждут жена и дети? Что это письмо просил его написать трагически погибший десять лет назад претендент на должность президента Австрии Магнум Петрович?

Такой ответ, участкового вряд ли бы устроил, сдал бы он его в психушку, и с концами. Тогда, уж точно, все бы пропало. А может, он правда сошел с ума? И все его эти путешествия сплошной бред? Может, он так сильно скучает по жене, что его воспаленный мозг нарисовал ему недостающую реальность, где жена жива и здорова? Может ему действительно место в психушке?

Рука сама потянулась за стаканом, Василич залпом выпил сто грамм, потом еще. Приятное тепло медленно разливалось по телу, Василич прилег на кровать, глаза сами закрылись. Ему снился сон, что они с Машей идут по берегу океана, под ногами мелкий приятный песочек, с моря дует легкий теплый ветерок, высокое белое солнце ласково греет и заставляет глаза щуриться. Присмотревшись к горизонту Василич видит тонкую темную полоску, которая его почему-то тревожит. Обратив на нее внимание, они уже не могут оторвать от нее глаз. Темная полоска начинает расти и шириться. Когда они понимают, что это гигантская волна-цунами, то уже слишком поздно, волна через пару минут их накроет и размажет по прибрежным камням. Василич оглянулся, увидел на верху, метрах в трехстах вход в пещеру, схватил за руку Машу, они кидаются бежать вверх по камням, сдирают в кровь ступни. Маша падает, разбивает колени, Василич берет жену на руки, рвется вверх ко входу в пещеру. Уже слишком поздно, он разворачивается навстречу волне, смотрит на свои руки, в руках только пустое платье Маши, ее самой здесь уже нет. Волна нависает над ним, закрывая уже полнеба, Василич неистово кричит:

— Маша!!!!

От крика и от ужаса Василич проснулся, весь мокрый от пота.

«Что-то совсем нервишки расшатались», — подумал Василич, вставая с кровати, — «надо мяты заварить, или попить валерьянки».

Еще было слишком рано вставать, и Василич прилег снова на кровать. Лежал, ворочался, но сон не шел. Тогда он решил: «Пойду полетаю, может быть, немного успокоюсь». Оделся, взял дельтаплан, и по проторенной дорожке пошел на холм вблизи деревни. Деревня вся спала, редкие собаки лаяли и выли на луну. Прохладный воздух бодрил, но не успокаивал. Василич летал много, легко, с азартом, пропотел, устал, но тревога не уходила.

Вернувшись домой Василич взял свою тетрадку и начал анализировать, что его тревожит, что он сделал не так. Написал он письмо фрау Мюнц, письмо от ее супруга Генриха Мюнца, который умер пять лет назад. Ну, Василич, допустим, этого не знал, сообщение ему пришло по интернету от человека, который представился Генрихом Мюнцем. Ну написал и написал, нашла она клад, должна была обрадоваться. А если она испугалась и пошла с этим письмом в полицию? Полиция нашла его быстро, допросила, все выяснила, вопросов больше нет. Инцидент исчерпан, можно дальше смело жить и работать.

Конец ознакомительного фрагмента.