Спецпереселенцы Тюменской области. От гонений царской России до становления красного террора. 1709 – 1991 (от Петра I до Горбачёва)

Александр Викторович Жимоедов, 2021

В истории России есть и неприглядные страницы. Такие, о которых вспоминают нечасто, но говорить о которых, безусловно, нужно. Речь о политических репрессиях, когда врагами были объявлены не конкретные преступники, а целые классы общества, лучшие его представители. Народ был в ужасе… Как жить? Где искать помощи? Что ждёт дальше? Сегодня мы можем перенестись сквозь года и увидеть все эти события глазами людей, которые были принесены в жертву истории, прочувствовать их переживания, страх и мысленно пройти вместе с ними по следам из воспоминаний. Что чувствуют люди, когда происходит смена власти? Что происходит в государстве? Неужели политические репрессии были необходимы? Такие события заставляют задуматься о справедливости, безграничности человеческого терпения, великодушии, патриотизме. По воспоминаниям жертв политических репрессий.

Несколько слов о ярмарках

Первая осенняя ярмарка обычно проводилась в селе Шатрово. Туда съезжался крестьянский люд. Привозили то, что вырастили на полях и огородах, продукты животноводства, всевозможные ремесленные изделия. На ярмарке не было разве что живой воды.

На шатровской ярмарке я был дважды. Один раз мы с отцом ездили продавать нетеля, от продажи которого там же купили лошадь, наряды Ефросинье и маме. Наша нетель была признана Алтайской красностёпной породы.

Еще одна большая летняя ярмарка была в Катарачах. Там мы покупали литовки, оселки, бруски, прочий летний инвентарь и сбрую.

Была весенняя ярмарка в Смолиной — там брали плуг, топоры и др.

И, наконец, зимняя ярмарка. Отец ездил куда-то на север, привёз свежемороженой и солёной дорогой рыбы. Я такую видел впервые, у нас ловился только карась.

На всех ярмарках очень много было крестьян со своей продукцией. Кустарей с поделками, нэпманов с товарами всевозможными. Госторговля в основном располагалась в постоянных магазинах, в те времена на ярмарках крестьянин покупал всё, что ему требовалось.

На ярмарках можно было увидеть уличных скоморохов-клоунов, циркачей, борцов, которые устраивали состязания, гонки на лошадях, на разных животных и прочие увеселительные мероприятия. Там было весело, шумно, именно на ярмарке можно было узнать все новости по региону и даже по стране.

НЭП в те времена привёл в движение, оживил экономическую жизнь деревенского жителя. Крестьяне способные, трудолюбивые быстро превращались в зажиточных (в дальнейшем их стали называть «кулаками»). Они могли вести домашнее хозяйство более продуктивно, обеспечивать себя, государство и продавать горожанам продукты своего труда. Так были организованы союзы: молочный, мясной на уровне района, области и даже российской республики с выходом на международный рынок. За рубежом славилось русское животное масло.

В 1924 году 25 января родился Ермил. В это время была ещё жива бабушка Прасковья — она нас, меня и Ермишу нянчила, водилась с нами, а ещё управлялась по дому, хлеб стряпала, доила коров. Пока мама была на работе, дом оставался под наблюдением бабушки.

Когда Ермил начал ходить, я стал его основной нянькой. Он тащился за мной всюду. Мне часто его хотелось оставить, убежать от него, поиграть с друзьями, но он тут же верещал по-дикому, мне приходилось возвращаться к нему, мои обязанности были велики: надо было смотреть за братом, за гусями, индюками, а главное — за их цыплятами, встречать коров, овец, пасти свиней, и прочие дела, и обязанности были на мне. Играть с друзьями приходилось только по воскресеньям.

Когда мне минуло 7 лет, я стал уже настоящим работником, помощником отцу во всех его делах и заботах: весной боронил, не слезая с лошади, на заднице часто были мозоли, хотя на седло подкладывалась пуховая подушка. Надо было разборонить пласт после пахоты для посева, когда зерно разброшено на пашню, его надо заделать так, чтобы не было видно, а то склюют птицы. Вот и борони, пока последнее зёрнышко спрячется в землю.

Часто приходилось засыпать на лошади и падать с неё. Лошадь была умница, если я спал, она сама на краю заворачивалась и снова шла по полю рядом со следом. Или, бывало, проснёшься: лошадь пасётся на меже, кормится, если отец тоже уснёт, что бывало очень редко.

Хорошее дело было на сенокосе — здесь научился косить, не один раз резал литовкой руки, пальцы. Я грёб сено, возил копны. С сенокоса домой не ездили, спали на покосе в балаганах или в палатках, только проливной затяжной дождь или ненастье выгоняли с покоса. Сено метали только в скирду, стогов, копён не делали.

Уборка хлеба была тяжёлой работой. Пшеницу, рожь, ячмень, другие культуры жали серпом, косил отец литовкой с граблями, выкашивал до 1 га. Весь урожай вязали в снопы и ставили в кучи, суслоны, после просушки свозили на гумно, складывали в скирды. Когда весь урожай был свезён на гумно, объединялись по нескольку семей и производили обмолот по очереди. Молотили с раннего утра и до поздней ночи, пока не выгонит темнота. По окончании молотьбы с тока всё зерно увозили домой, солому уметывали, мякину заворашивали буртом и закрывали сол. Так продолжалось, пока не измолотят урожай у всех объединившихся для обмолота.

Закончив заготовку зерновых, приступали к уборке поздних овощей и картошки, также поздних ягод: клюквы, калины, рябины, брусники и др.

К зиме готовились загодя в свободное время от основных работ. Закончив уборочную, мы старались успеть до снега капитально проверить дворы и устранить недоделки. Скотину и птиц загоняли во дворы, под навесы, запасали корм на распутицу. Наступление зимы для крестьянина не было неожиданностью, всё было предусмотрено и загодя подготовлено.

С наступлением зимы, выпадением снега для крестьянина наступало время более лёгкой работы. Можно было отдохнуть, порой даже целыми днями, когда запуржит-заметёт. Но это не освобождало от повседневных трудов: кормления, поения скота и птиц, обязанностей по двору и дому. Но это всё-таки было только частью больших летних работ.

Отпраздновав Дмитриевскую родительскую субботу в самом начале ноября, крестьянин, снарядив зимний транспорт, по мелкому снегу завозил грубые корма: сено, солому; ездил на мельницу, крупорушку, маслобойку молоть муку, делать крупу, бить масло. Всё для изготовления этих продуктов было своё: зерно, семена льна, конопли. Подсолнечное и хлопковое масло покупали на рынке, часть конопляного, льняного масла пускали на олифу, красить тоже было надо и в доме, и на дворе. В это время шёл забой скота и птиц. Необходимое оставляли себе на питание, излишки продавали на рынке. Из остатков забоя скота и птиц — кишок, копыт и других отходов — варили мыло и столярный клей.

Для меня зима была лучшим временем года. Работы было немного. Со скотом управлюсь и свободен, можно бежать к друзьям играть в бабки (игральные кости округлой формы).

За лето бабок накапливалось много, целый мешок, на зиму хватало, даже если и не везло, когда проигрывал. Было правило — в бабки играй, но не забывай кормить скотину и птиц, управишься — и снова за игру.

Меня одевали тепло: шубейка из овчины, валенки, шерстяные вязаные рукавицы, добрая меховая шапка. Зимой за братом не надо было следить. Особенно хороши были осени, когда на озёрах лёд застывал без снега — эти озёра были естественными катками, а для нас, детворы, великое удовольствие и раздолье. Катались с утра до вечера, забывали про еду, устраивали кружала и множество разных игр. Когда приходила настоящая зима, снега бывали обильные. В такую погоду на помощь приходили лыжи и санки. Детвора в свободное время устраивала множество игр.

У взрослых, хотя летняя напряжённая работа прошла, работы убавилась настолько, насколько убавился световой день. Отец день и ночь работал в своей малухе: делал кашовки, беговушки, ходки, бочки, кадки и другой необходимый в хозяйстве инвентарь и оборудование для зимы, весны, лета и осени. Вечерами в этой малухе Ефросинья со своими подружками устраивали вечерки — посиделки, на которых, в основном, пряли, вышивали, вязали, пели, плясали.

Кружала — спортивная игра, по-другому называется «кружилиха».

На вечерках знакомились, влюблялись, но не было ничего плохого, потому что боялись Бога. В те времена, до коллективизации, честь девушки ценилась высоко.

Мама и Ефросинья, начиная с осени, пряли и ткали. Это очень трудная работа. Кроме этого нужно было ухаживать за животными и птицами. Часто вечеровали, засиживались до первых петухов. У нас были часы, но чаще всего время сверяли по петухам и солнцу. Зимой надо было нашить на весь год рубах, штанов и прочей одежды из прошлогоднего холста, потому что весной, летом, осенью заниматься этим было некогда: другие дела и заботы.

В июле 1927 года умерла бабушка Прасковья, в самый разгар сенокоса. Это осложнило заготовку сена, ведь некому было приглядывать за детьми. Наняли временно няньку, до окончания сенокоса и уборки урожая. Зимой обходились без няньки. На лето вновь была приглашена нянька, так как 1 мая 1928 года родился Трофим и забот прибавилось.

В 1928 году мне уже было 10 лет, я боронил, пахал, водил лошадей на пастбище и приводил домой, один ездил по корма на гумно, возил дрова из леса: отец накладывал, а дома я сам разгружал. Часто рубили, пилили вместе. Кормил скот и птиц, во многих делах заменял отца или помогал ему. Всех работ в деревне не перечтёшь и не упомнишь.

Семья дяди Агапа Андреевича состояла из 5 человек. У него было трое детей: Евстафий (18 лет), Федосей (14 лет) и Зинаида (8 лет). В хозяйстве насчитывалось 8 лошадей, 6 коров, овцы, свиньи‚ гуси, куры. Дом — на две половины. Двор был застроен, как крепость, кроме передних и задних ворот, во двор не въедешь. В хозяйстве, в поле и по дому все работы производили сами, без наёмной силы. Было, что надеть, поесть, на чём выехать в гости.

У дяди Тараса Андреевича были 4 дочери. Дом у него был крестовой, все остальные постройки окружали подворье и составляли одно целое, как крепость. Старшая дочь Ирина в 1928 году вышла замуж за И.И. Овчинникова в городе Талица Свердловской области.

В хозяйстве у дяди в то время были 2 лошади, 2 коровы, свиньи‚ овцы‚ куры, гуси и прочая живность. Дядя Тарас был наставником (попом) в староверской общине. Он вёл всю службу: крестил, венчал, отпевал и следил за старообрядческой братией, как они исполняют обычаи и обряды. Дядя за службу не брал никакой платы. В хозяйстве наёмной силы не держал‚ всё делали своими силами. Жили они не богато, но и не голодно: есть-пить было, одежды тоже хватало.

Прадед Фёдор родился в селе Антрак в 1820 году, умер в 1915 (1790-1815)

К сожалению, связь с детьми Стафея‚ Евстафия и Нифантия потеряна.

Сын Мартина Феофановича — Иосиф, проживает в Омске, имеет двух дочерей.

С детьми Иосифа Мартиновича сохраняется редкая переписка и встречи.

Сын Викулы Никифоровича — Архип, жил в Тюмени‚ умер в 1987 году.

Оба сына Павла Ивановича жили в селе Антрак Курганской области, умерли в 1987 году. Их дети живут по разным областям.

Григорий Евдокимович родился в 1922 году, погиб в 1942 году в чине старшего лейтенанта на фронте.

Другой сын погиб на работе в результате отравления.

Константин Евдокимович проживает в городе Талица Свердловской области, имеет двоих детей. Связи с ним утрачены.

Евстафий Агапович проживает в поселке городского типа Винзили, имеет 4 сыновей и дочь, которые живут по всей Сибири.

Федосей Агапович проживал в Тюмени в районе Мыс (ул. Кулибина, д. 56), имел сына и дочь.

Арина Тарасовна жила в Талице, затем переехала в Алма-Ату (Алматы)‚ умерла в 1984 году.

Наталья Тарасовна (Солдатова) жила в селе Самарово около Ханты-Мансийска, умерла в 1958 году. Её сын живёт в Омске.

Елизавета Тарасовна живёт в Ханты-Мансийске, имеет сына и дочь, они проживают там же.

Анна Тарасовна живёт в Ханты-Мансийске, её единственный сын живёт в Омске.