Рациональное общество. Том 4

Александр Васильев

Данный сборник представляет итоговые системные исследования автора. Они отличаются эволюционно-историческим подходом, который позволил раскрыть базисные системные закономерности, позволяющие современному обществу перейти к наиболее рациональной организованности комплексного (экономического) движения к объективно необходимому могуществу относительно окружающего мира. Этот итоговый сборник может быть особо полезным для ученых-исследователей в областях социальной и экономической теории.

3. К осознанию стратегической необходимости, целесообразности и эффективности комплексной рационализации общественного развития*

Понятие «стратегической целесообразности», как назидательно показывает и отчасти учит великий исторический опыт, следует широко освещать и научно интегрировать в общественном сознании не только в традиционных для него областях, воинской и геополитической, но и по отношению к самому общественному развитию, — в разработке его фундаментальных оснований и программ ускоренного совершенствования общества (страны) как целостной формации, — существующей в динамично изменяющихся условиях окружающего мира. Стратегической целью этого развития, по отношению к которой следует соизмерять целесообразность и эффективность тех или иных изменений, является достижение наиболее совершенного, могущественного состояния общества, всей страны, того или иного содружества стран (что обусловлено текущими и прогнозируемыми условиями окружающего мира). Думается, в современный период не надо уже объяснять, что указанные понятия и соответствующая научно-философская деятельность всегда имели наиболее важное, государственное значение для России и СССР, а в современный период они видятся уже сверхважными и остро актуальными. Суть в том, что в исторически прошлой России господствовали, главным образом, монархические концептуальные установки, а в советской России и СССР — марксистско-ленинские, сталинские и прочие идеологические установки ЦК «партии власти». Каков же современный информационный комплекс российского общества, определяющий развитие страны, содружества стран? Каковы возможности научно-философского сообщества по выработке и утверждению наиболее прогрессивного комплекса, способного придать объективно необходимое ускорение, — соответствующее стратегической целесообразности, с наибольшей эффективностью соответствующих деятельностей? Эти и другие вопросы автор предлагает данным кратким сообщением к рассмотрению и обсуждению в научно-философском сообществе, — по итогам собственных работ в указанном плане.

Этой осенью, на высоком уровне, — по президентскому Указу, отмечается 100-летие со дня рождения известного мыслителя Александра Александровича Зиновьева. Теперь со многими его сочинениями можно ознакомиться уже через некоторые интернет-ресурсы. Хотя наиболее широкую известность получило сочинение под названием «Глобальный человейник», автор этих строк считает более актуальными для научных исследований, для критического осмысления и развития взглядов Александра Зиновьева его итоговые работы: «На пути к сверхобществу» и «Идеология партии будущего», которые следует анализировать, конечно, отдельно.

Здесь автор считает необходимым, на основе своих исследований (см. стр. автора), кратко высказаться по наиболее важным и актуальным для современной России и содружеству стран исследовательским вопросам, которые видятся проблемными, требующими в своем решении существенного изменения мышления о современном обществе и его развитии. Чтобы, как выражался Александр Зиновьев, «повернуть мозги» активным социальным ученым и общественным деятелям.

Читая сочинения А. Зиновьева, посвященные осознанию человеческого общества как такового, возникает вопрос, связанный с методологией автора. Почему он выбрал столь неадекватную, предельно упрощенную в описании, модель для рассуждений — «Человейник», если в реальности современные общества, да и прошлые, и даже ранние представляли собой социальные системы, обогащенные множествами ресурсов сохранения и развития? Если следовать логике познания, — в которой автор был профессионалом, то продуктивную модель для научного осознания общества как такового следовало бы определять от первичных общественных формаций, в которых хорошо видны всеобщие функциональные комплексы гомеостаза (сохранения жизни, сохранения жизнедеятельности в процессах целевого роста и развития), адаптации, управления и программируемого развития. Нетрудно видеть (по многим исследованиям), что их «внес» в общество сам человек (гоминиды, обладающие свойствами информационного единения, психологией единения, выработанной ранее стайным образом жизни). Автор не рассматривает и принцип функциональной целостности как базовый принцип любой системы, всех естественных живых систем. Думается, А. Зиновьев, как и многие философы тех лет (да и современные), ошибочно дистанцировался от естествознания и теоретических, системных обобщений в биологии, которые с середины прошлого века стремительно развивались многими философами от биологии, философами-естественниками (В. А. Энгельгардт, И. И. Шмальгаузен и многие другие, — см. публикации автора). Таким образом, А. Зиновьев шел «своим путем», развивал свою методологию на основе логики, в то время как еще с 70-х годов бурно развивалась методология системных исследований, наиболее адекватная для познания социальных систем, человека и общества в их жизнедеятельном единстве. Думается, сопоставление его сочинений с достижениями других советских философов, — указанными автором этих строк в обширной библиографии к публикациям (см. стр. автора), а также с авторским вкладом в системное самопознание будет очень полезным для развития общих результатов современными активными исследователями и социальными теоретиками.

В то же время сочинения А. Зиновьева, характерные внешними (от «пришельца») воззрениями (возвышенными взглядами) и отчасти системными обобщениями, несомненно, служат развитию строго научных системных исследований человека и общества в их жизнедеятельности, в целевом деятельном единстве. Здесь следует акцентировать внимание исследователей, думается, на наиболее важном для современного периода выводе Зиновьева. В предисловии к сочинению «На пути к сверхобществу» А. А. Гусейнов отмечает [1]:

«В тридцатые годы И. В. Сталин объявил, что в СССР построен социализм. Тем самым он соединил понятие социализма с реальностью советского общества. На первый взгляд он сделал то же самое, что и Зиновьев (в данном случае от различия между социализмом и коммунизмом можно отвлечься, тем более что сам Зиновьев считает это различие бессмысленным). Но только на первый взгляд. В действительности здесь наблюдается диаметрально противоположный ход мыслей, показывающий различие между идеологией и наукой. Сталин полагал, что коммунизм (на его первой фазе) осуществился в Советском Союзе и тем самым распорядился именовать социальную реальность СССР коммунизмом и смотреть на нее сквозь призму уже существующих представлений о коммунизме. Так возникает идеология о самом счастливом обществе. Зиновьев говорит нечто совершенно иное: то, что осуществилось в Советском Союзе, и есть коммунизм, и другого коммунизма нет. Тем самым он ориентирует на то, чтобы строить теорию коммунизма как социальную теорию советского общественного опыта, вместо того чтобы смотреть на этот опыт сквозь розово-утопические очки выдуманного коммунизма».

В разделе «Определения» Зиновьев указывает:

«В определения объектов стремятся втиснуть все, что известно об этих объектах. А так как у разных авторов знания различны, то каждый считает свое понятие об объекте единственно правильным, а прочие — неправильными. Или происходит мысленное умножение объекта, говорится о его качественном изменении и т. п. В результате простые проблемы запутываются и становятся неразрешимыми. При рассмотрении сложных социальных объектов, состоящих из многих различных объектов, приходится давать определения объекту в целом и его компонентам. При этом должно быть построено одно сложное определение, расчлененное на ряд частичных определений, а не просто некоторое число разрозненных определений. В этом сложном определении между его частичными определениями и определением в целом должна иметь место логическая связь. Объект в целом должен быть определен через его составные части, а части в отношении друг к другу и к целому. В логике этот тип определения не описан должным образом. В дальнейшем нам с такими определениями придется иметь дело неоднократно. Забегая вперед, упомяну здесь об определении общества и его социальной организации совместно с определениями основных компонентов этой организации — государства, экономики и других. Если брать элементы этого сложного комплекса по отдельности и изолированно друг от друга, они превращаются в предмет бесконечного словоблудия. А будучи взяты именно как элементы единого комплекса, они оказываются сравнительно простыми для понимания».

В разделе «Экспликация понятий» он утверждает, также:

«Одно из требований логики и методологии науки — определенность и однозначность терминологии. А если вы обратитесь к сочинениям на социальные темы, то первое, что вы заметите, это игнорирование этого требования. Все основные понятия (без исключения!) здесь являются многосмысленными, расплывчатыми, неустойчивыми или вообще утратили всякий смысл, превратившись в идеологически-пропагандистские фетиши».

В то же время он почему-то сохраняет термин «коммунизм», который совершенно не адекватен (с научных позиций) высокоразвитому обществу, поскольку отражает лишь одну, к тому же расплывчато, его характеристику — «общность». И сохраняет он его лишь с целью изложить своё понимание общества, которое можно обозначить этим термином.

«Например, когда я вводил термин „коммунизм“ как экспликат этого слова в широком разговорном языке, мне многие читатели советовали изобрести другое слово, поскольку каждый понимает коммунизм по-своему. Но я все же настаивал именно на этом слове, поскольку оно ориентировало внимание именно на тот объект, который меня интересовал и мое понимание которого, отличное от обывательских и идеологических представлений, я хотел изложить. Экспликация стремится ориентировать внимание читателя на те объекты, о которых читатель уже имеет некоторые представления, но она при этом стремится придать такой поворот мозгам читателя, какой необходим (по убеждению автора) для научного понимания этих объектов. Главным в этой операции является именно поворот мозгов, который стоит за определением слов, а не сами эти определения, как таковые».

Здесь необходимо вспомнить и всесторонне проанализировать историю появления терминов «социализм» и «коммунизм», их понятий и аргументацию Маркса и Энгельса в установлении этапности «строительства коммунизма». Если понимать коммунизм как установление принципа «общности» в ведущих отраслях общественного производства, — общие (общественные) ресурсы, фонды, общие цели и пр., то действительно, прочное установление «социализма» можно считать начальной фазой коммунизма (как размышлял Сталин). Но задумаемся о сущности марксистско-ленинского и сталинского проектов общества «нового типа» (небывалого) с современных научных и системных позиций и попытаемся найти и обосновать терминологическое его обозначение, наиболее полно отражающее сущность столь прогрессивного общества, восхитившего весь мир своим стремительным и гуманным развитием.

Здесь, несомненно, надо обратиться к основным философским словарям и современной «Новой философской энциклопедии» (см. библиотеку на офиц. сайте ИФ РАН), из которых, прежде всего, видно, что термины «социализм» и «коммунизм» были определены всей предыдущей историей общественного развития, мышления общества (его выдающихся Единиц) о самости (самопознания). В статье НФЭ о коммунизме, о его определении известными классиками говорится, например:

«Следует отметить, что в работах классиков марксизма нет сколь-нибудь развернутой характеристики конкретных социально-экономических и политических

параметров социалистического и коммунистического общественного устройства. По сути здесь мы имеем дело не столько с теорией, сколько с критикой существующего буржуазного общества, а также с обсуждением путей и средств его уничтожения».…

«Предназначение коммунистического устройства, утверждали основоположники марксизма, в том и состоит, чтобы разорвать этот замкнутый круг и создать бесклассовое общество, свободное от всякой эксплуатации человека человеком. Поскольку все конфликты и потрясения любого эксплуататорского общества коренятся в частной собственности на средства производства, главная задача коммунистов состоит в ее замене на общественную собственность. Общественная собственность предполагает равное распределение материальных благ согласно принципу „от каждого по возможностям, каждому по потребностям“. Но речь шла не просто об изменении отношений собственности и распределения, поскольку коммунизм знаменовал собой восхождение совершенно нового образа жизни, построенного на принципах равенства, братства, солидарности. Коммунистический идеал включал в себя в системе марксизма идею свободы, но не свободы личности, как она понимается в либерализме, а свободы от подавления, эксплуатации и нужды, причем свободы одновременно для всех при полной отмене привилегий для немногих. Свобода всех в этом случае имела основополагающее значение для свободы отдельно взятого индивида».

К изложенному выше полезно добавить следующее. Известная в социальных науках аналогия «проектному» коммунистическому обществу под названием «первобытный коммунизм» возникла на базе наглядного и убедительного для граждан преимущества использования принципа обобществления всех ресурсов жизнедеятельности и разумного, — по высшим целям существования, то есть общественно рационального распределения потребляемых благ. Но в сущности, тот период общественного развития характерен действием не идей, — обобществления и прочих, а системных принципов организации общественной жизнедеятельности, — характерных для естественных живых организаций и частично указанных выше, которые функционально внес в общественную жизнь сам человек. И главное, действовала функциональная целостность, жизненно разумная (рациональная) функциональная организованность, сложившаяся естественным путем, посредством свойств человеческого сознания и мозга, их развития в целом. Они и обусловили наблюдаемую по историческим научным исследованиям и сохранившимся ещё диким общинам определенную общность и жизненно разумное распределение всех средств существования.

Здесь можно сделать следующие выводы и итоговые соображения о главном. Всё, что определило становление и развитие социализма (начального коммунизма) в России, было исторически определено совершенно недостаточными и неадекватными (ложными) знаниями о человеке и обществе как таковых и реальных, чтобы наиболее быстро, эффективно созидать (по окружающим условиям в мире) сильное в своем могуществе и тотально (целостно) совершенное общество. Эта базовая информационная недостаточность (ущербность) приобрела особое, «тормозящее» действие к 90-м годам и вызвала пресловутую «перестройку», но опять же, под действием информационной недостаточности и когнитивной (функциональной) неадекватности (можно сказать даже, ущербности) её лидеров (архитекторов).

Тем не менее, предыдущие этапы строительства совершенного общества, этапы организации систем общественно целевой деятельности, индустриализации и технологического совершенствования показывают преимущество использования принципа функциональной целостности и других системных принципов, хотя они и осуществлялись не лучшим образом, без необходимых знаний, через обобществление, коллективизацию и прочие политические организационные средства. Рассмотрим здесь главное. Что значит «общенародная собственность на средства производства», когда конкретными производствами управляют конкретные кадры, а не «высший народный разум»?! Рыночно-капиталистическая организация производства оказалась наиболее эффективной, поскольку она выявляла наиболее эффективных «управляющих» посредством рыночной конкуренции (поэтому «перестройка» и получила этот наглядный и привлекательный для многих ориентир, капиталистическую устремленность и соответствующее экономическое предопределение). Но, идеологи перестройки выдвинули почему-то на высшее целевое место индивидуальные интересы, вместо объективно необходимых общественных целей (которые до сих пор почему-то унижают до «общественных интересов»). Разумно ли было, — с позиции высшего общественного разума, информационно «сбрасывать» общественное мышление и всю общественную (соответствующую) деятельность в рыночное средневековье, в жестокую борьбу за обретение начального капитала, за перераспределение общественных богатств, да ещё и с небывалыми потерями для общества, особенно человеческими, ради беспредельного индивидуального обогащения?! Думается, в тот период в распоряжении государства были многие организационные средства для выявления и специализированного образования наиболее эффективных «управляющих», руководителей общественного производства по всем его видам и уровням организации, по системам распределения и прочим (здесь вспоминается институт повышения квалификации инженерно-руководящих кадров, — который профессионально возвышал и автора данных строк, — они были во многих крупных городах).

Переходя к общественному разуму с научных позиций, теперь уж, в отличие от периода мышления известных классиков о коммунизме, нельзя не использовать уже достаточно осмысленное в научном плане понятие «рациональности». И тут же необходимо обратиться к рассмотрению важнейшего для современного мышления «о главном» исторического произведения Макса Вебера «История хозяйства. Очерк всеобщей социальной и экономической истории» [2] и, отчасти, других его сочинений. В этом грандиозном произведении М. Вебер рассуждает, среди многого прочего, о «капиталистической рациональности», на основе господства меркантилизма, бегло высказывается даже о государственной, правовой рациональности. Здесь полезно заметить, что хотя указанное произведение было издано в России в начале 20-х годов, но понятие капиталистической рациональности не было логически трансформировано ведущими мыслителями того периода в «коммунистическую» рациональность. Это понятие вообще не вошло в научно-философский и политэкономический дискурс того периода и позже. Оно стало научно анализироваться и лишь некоторыми учеными совсем недавно (по хронологии научных исследований) [3].

Автор также рассматривал и анализировал понятие рациональности применительно к социально-экономическим процессам со своих системных позиций [4], поэтому здесь остается лишь кратко перейти к главному, актуальному вопросу. Слово рациональность этимологически определено корнем, который определил (в переводе) и происхождение широко употребительного теперь русского слова разум. То есть слова рациональность и разумность очень близки по смыслу. Но второе слово употребляется, как правило, по отношению к человеку, к его действиям и деятельностям, оно является общеупотребительным в повседневной жизнедеятельности. Что касается рациональности, то это слово используется как общенаучный (с философским расширением) термин, чаще всего для характеристики и соизмерения по эффективности различных действий и деятельностей, а так же всевозможных средств в процессах достижения тех или иных целей. Эффективность же соизмеряется, как правило, по величине используемых и затраченных ресурсов (особенно невозобновляемых). Но, в отношении длительных процессов достижения целей эффективность возможных действий и деятельностей, алгоритмов (способов) и программ определяют и по величине изменений целевых процессов и объектов. Вспоминая термин М. Вебера целерациональность, можно использовать, очевидно, для многих человеческих и человеко-машинных действий и деятельностей термин целевая разумность, рассматривать другие виды разумности, характеризуя состояние и использование комплексного разума субъекта деятельности (см. типы рациональности в философском её осознании).

Надо заметить, что о разумности и рациональности некоторые ученые размышляют теперь и по отношению к поведению и отдельным действиям животных и даже насекомых [5; 6]. То есть уровень «рацио» характеризует определенную информационную систему, определяющую движение (поведение) и отдельные действия как животных, так и человека, — который вышел из мира животных. Продолжая эволюционный путь развития жизни на Земле, логично рассмотреть и разумность, рациональность поведения, жизнедеятельности, целевой деятельности первых человеческих формаций, «живых организаций» человеческого уровня, — первичных общин и последующих, — в которых важное значение имели так называемые в научных исследованиях «вождества», различные предгосударственные и в дальнейшем государственные комплексы, как информационно-силовые комплексы управления общественным развитием [7]. При системном рассмотрении естественной эволюции и человечески детерминированного исторического развития обществ хорошо видно как объективно необходимый комплекс управления функционально перерождался во властно управляющий комплекс, определяемый врожденными свойствами и устремлениями лидеров (см. всю историю развития государств в мировом сообществе в системном видении).

Если по отдельным видам деятельности управляющие комплексы формировались с древних времен на базе адекватных знаний, выверенных опытом, а впоследствии и наукой, то комплекс управления (самоорганизацией и текущей деятельностью) всем обществом стал определяться государственной властью и с некоторых пор так называемой «партией» власти, или парламентом представителей нескольких партий. В когнитивном плане термин «партия» (как «часть») вполне соответствует сущности отражаемой организации. Её информационная база — это база лидеров, усвоивших ту или иную часть знаний общественного сознания, социальной памяти. Важно и то, что эти знания и квазизнания (идеи) могли, и по-прежнему могут, быть получены извне, как от дружественных стран, так и от вражеских (примеры свежи в памяти и современны). Современное общество, даже высокоразвитое в технологическом плане, до сих пор не имеет объективно необходимой экспертной системы общественно полезной, целесообразной селекции знаний. Это обусловливает повсеместную политическую проблему так называемой «государственной идеологии». В истории человечества и современности хорошо видно как различные идеологии комбинировались и комбинируются с превалированием тех или иных составляющих. Современная Россия так же использует определенную комбинацию, в которой постепенно усиливается влияние Православия и советских идеологический составляющих (патриотизм, коллективизм, семейные и общечеловеческие ценности, и пр.). Многолетняя работа автора по сборке (интеграции) прошлых и разработке новых научных составляющих для прогрессивного информационного комплекса общества государственного назначения позволяет поставить научную задачу перехода к научно ориентированной государственной идеологии. Но, если научно и практически (исторически) выверенные знания будут составлять фундаментальный уровень такого комплекса, то его следует, очевидно, называть не идеологией, а «концептуальным комплексом» общества. В этом плане полезно рассматривать системные аналогии с комплексами такого рода для различных научно-производственных корпораций.

Таким образом, логично (вспоминая А. Зиновьева как логика) задаться таким системно исследовательским вопросом — почему же ведущие мыслители СССР, особенно в предперестроечный период, когда так называемые философские науки и научно-философское сообщество, «обществоведы» и социологи были столь развиты и высокопотенциальны, не поставили задачу научного решения социально-экономических проблем и, соответственно, «проблему рациональности» во всем её общественном и государственном значении, заблокировав тем самым переход к архаичным рыночным отношениям и криминальному рынку, то есть принятие общественно иррационального решения?! Вопрос рациональности как фундаментального понятия организации и развития любых процессов, суборганизаций и сверхбольших организаций, включая само государство и общество, союзы народов особо уместен и остро актуален и в современный период, когда противостояние миролюбивых государств и воинствующе агрессивных стремительно обостряется с угрозой ядерного уничтожения всего мирового сообщества.

Научно-системный анализ великого исторического обобщения известных классиков и задуманный ими проект более совершенного и гуманного общества, названного «коммунистическим» (на базе предыдущих идей гуманизации и социального совершенствования общества), был в сущности проектом более рационального общества по отношению к обществу господства капитала и меркантилизма. Но, исторические обобщения Макса Вебера, можно сказать — к сожалению, исторически запоздали. А в социалистической России и Советском Союзе они не были, к сожалению, восприняты в научной сущности, как и фундаментальные идеи А. Богданова, которые совместно с веберовскими могли бы образовать мощнейшее общественно прогрессивное интеллектуальное движение, научное обеспечение ускоренного развития «рационального государства» и, соответственно, рационального в своей функциональной целостности «общества нового типа». В России и Советском Союзе господствовали, как известно, марксизм-ленинизм, сталинизм, и ЦК КПСС, властные устремления политических лидеров.

Понятие «функциональной целостности» является общественно фундаментальным, — как уже известно многим ученым и научно образованным гражданам, поскольку отражает всеобщие принципы становления, сохранения и развития всех совершенных (в своем существовании, адаптивно к окружающим условиям) организаций естественного и социального миров. Оно, думается, способствовало, в свое время, развитию «всеобщей организационной науки» Александра Богданова, становлению и развитию научных системных представлений и «системных исследований» [7].

Но, искусственный ввод системных отношений в общество, — научно-социальными и — политическими средствами, в условиях действия рыночно-капиталистических отношений вызывает, конечно, множество проблем. Их следует рассматривать и анализировать, решать, разумеется, предельно научно, с использованием великого опыта СССР. Здесь имеет смысл, тем не менее, высказать несколько соображений в этом плане.

Современные информационные средства общества несравненно эффективнее средств вековой давности, когда в России политически, к тому же невежественными силовыми средствами, внедрялись социалистические отношения, — на базе известных идей общности, коллективизма и прочих, которые в сущности приближались к системным отношениям. Внедрялись, как известно, при господстве марксизма-ленинизма, политического авторитаризма и волюнтаризма, при забвении организационных идей А. Богданова и господстве «партийного» сознания ЦК ВКПб и ЦК КПСС, с подчинением мышления научно-философского сообщества, институтов общественных и даже естественных наук.

Современное общественное сознание, его ведущие институты и научно образованные граждане уже существенно обогащены общественно адекватными знаниями, в том числе знаниями в областях организации, управления, системного анализа и проектирования совершенных организаций и систем различного общественного назначения, в том числе сверхбольших (типа крупных производственных корпораций), и даже государственных организаций. Учебные программы общего и профессионального образования уже содержат основные, базовые знания отмеченного характера и многие другие, способствующие постепенной перестройки мышления молодых поколений в направлении рационализации общественных отношений и общества в целом.

Гражданское общество, как наиболее действенная и прогрессивно организованная часть всего общества, глубоко осознавшая великий исторический опыт прошлой царской России, политический и созидающий опыт Советского Союза, содружества народов в СССР и недавний опыт реформ, рыночной свободы и частного обогащения, на взгляд автора, уже хорошо подготовлено к восприятию новых общественно прогрессивных идей и концепций фундаментального характера.

Однако, внедрение в активное общественное сознание фундаментальных концепций рациональности, кратко обозначенных выше, должно происходить, конечно, посредством подготовительных, настроечных понятий исторического, этического, политэкономического характера и общекультурного, общенаучного характера. Среди них здесь можно выделить понятия служения, — обществу, народу, и достоинства, — перед согражданами и потомками. Здесь вспоминается родоначальник интегральной науки об обществе, «социологии» Огюст Конт. В одной из научных публикаций [8], указывается о стремлении его к разработке новой общественно прогрессивной религии, основанной не только на «положительных» знаниях (объединенных социологией), но и на психологически положительном для общества действии исторически обобщенного достоинства выдающихся предков. Здесь сразу же можно отметить, что такого рода религия удачно соединилась бы с основными этическими установками нашего Православия. В этом плане видится необходимым когнитивно приблизить к общественной рациональности не только социально-политические и экономические ориентиры, цели деятельности, но и соответствующую научную и общекультурную терминологию. Например, в отношении служения полезно было бы переработать советские тарифно-квалификационные справочники в полноценную структуру общественных деятельностей и профессий, как видов служения, специализаций и квалификаций (функциональных видов и уровней общественной значимости, — «веса» во всем деятельном движении общества). Например, полезно было бы обозначить такие виды служения (квалифицированной общественной деятельности) как научное; политическое (государственное); экономическое; техническое; культурное, — как информационно-творческое (то же и по всем видам деятельности) и другие, — дополнительно к воинскому служению, которое наиболее убедительно показывает свою общественную значимость (потому все воинские деятельности и были объединены одним термином).

Завершая данное краткое сообщение, пояснения к которому можно найти во многих статьях автора, опубликованных ранее, надо констатировать следующее. Комплексное понятие рациональность, отражающее целесообразность и эффективность применительно ко всем средствам достижения общественных целей (по целевому древу общества, — существующего в качестве целостной формации в окружающем мире), и соответственно, применительно к государству (как информационно-организующему и управляющему комплексу общества), а на основе функциональной целостности общества и ко всему обществу, следует считать не только фундаментальным, но и наиболее полно, интегрально отражающим всё совокупное жизнедеятельное, целесообразное движение общества, его функциональную сущность. Следовательно, уровень современного научно-философского самопознания приводит к научно-политической необходимости перехода от идейных исторических установок общественной самоорганизации и развития, предписанных ранее историческим капитализмом (И. Валлерстайн), затем «социализмом-коммунизмом» (о современных надо говорить отдельно) к фундаментальным научным установкам на базе системных обобщений великого опыта естественной природы и общественного развития на основе человеческого и общественного, организованного и творческого интеллектуального мышления. То есть историческое общественное развитие можно рассматривать как путь возвышения общественной разумности, — главным образом в мышлении об окружающем мире и о самости, то есть путь возвышения рациональности, — в средствах сохранения общества и его адаптации к возмущениям и предвидимым опасностям окружающего мира, — возвышения энергетического, материально-технического и информационного могущества (потенций деятельности в окружающем мире и внутреннем развитии). Таким образом, понятие рациональности, достаточно полно раскрытое уже социальными философами и социологами в человечески и общественно полезных планах, становится фундаментально определяющим не только в текущий период, но и для наиболее совершенного общества, стратегически (по имеющимся ресурсам). Отсюда становится и хорошо понятной стратегическая необходимость формирования эффективной комплексной ноосферы общества, — по идеям В. И. Вернадского и его последователей, по комплексным разработкам А. Д. Урсула, А. И. Субетто и других современных ученых, — ноосферы, как комплекса полифункционального человеко-машинного разума общества.

Хорошо видна также не просто уместность, но и необходимость научного усиления понятием рациональности современных форумов и дискуссий. Например, Восточный экономический форум «На пути к многополярному миру» полезно было бы научно усилить, выбрав главной его темой: «На пути к общественно и человечески рациональному многополярному миру». На такого рода форумах надо, конечно, регулярно обращать внимание и на глобальную экологию, — так же с позиций системности и рациональности, и говорить о глобальном вреде «необузданной» общественной рациональностью, общественно рациональным государством, капиталистической и прочей экспансии, животной и военной агрессии, особенно геноцидного, фашистского характера.

Приведенные выше суждения, поясняют авторское решение в начале этого года об интернет-издании сборников статей, в трех тематических томах, с объединяющим названием «Рациональное общество» [9]. Сделано это с целью привлечения ученых и научно образованных граждан к усвоению общественно полезных знаний, выработанных советскими учеными и отчасти зарубежными, к ознакомлению с авторским вкладом в самопознание, — в областях, системно обобщающих великий опыт естественной природы и опыт общественного развития, особенно в части организации и управления, то есть государственный опыт. Опубликована также соответствующая статья для ученых-экономистов теоретической направленности, обращающая внимание, кроме рациональности, на общественно-системное понимание таких категорий как ценность, стоимость, эффективность и других оснований «рационального общества» [10]. Теперь остается надеяться на общественную, патриотическую разумность современных ученых и активных молодых исследователей нашего отечества, Русского мира.

Литература

1. Александр Александрович Зиновьев. На пути к сверхобществу. Изд-во «Астрель», 2008.

2. Вебер Макс. История хозяйства. Очерк всеобщей социальной и экономической истории. «Наука и Школа». Петроград, 1923. URL: https://www.twirpx.com/file/1836053/

3. Рациональность в философском осознании: 1) Пружинин Б. И. Рациональность и историческое единство научного знания. — М., 1986; 2) Порус В. Н. Рациональность, наука, культура. Сборник. — М.: Университет Российской Академии образования. Кафедра философии, 2002. — 352 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1064845/ 3) Гайденко П. П., Давыдов Ю. Н. История и рациональность: Социология М. Вебера и веберовский ренессанс. М.: Политиздат, 1991. — 367 с. URL: https://www.twirpx.com/file/2961501/; 4) Лекторский В. А. (ред.) Исторические типы рациональности. Том I. Москва: ИФ РАН, 1995. — 351 с. URL: https://www.twirpx.com/file/632960/; он же: Рациональность на перепутье. В 2-х книгах. Кн. I. М.: Российская политическая энциклопедия». (РОССПЭН), 1999. — 365 с. URL: https://www.twirpx.com/file/786286/; 5) Труфанов Д. О., Феньвеш Т. А., Стариков П. А. Общество, культура, творчество в контексте проблемы социальной рациональности. Коллективная монография. — Филиал негосударственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский институт внешнеэкономических связей, экономики и права» в г. Красноярске, 2010. — 140 с. URL: https://www.twirpx.com/file/1071724/

4. Васильев А. И.: 1) Божественный характер «ratio» и его реализация // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.26962, 09.02.2021; 2) «Рациональное общество»: концептульный посыл к системной рационализации человеческого общества // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.27553, 15.01.2022.

5. Жуков Б. Б.: 1) Жуков Борис. Введение в поведение. История наук о том, что движет животными и как их правильно понимать. М.: АСT, Corpus, 2015. 591 с. — (Primus). URL: https://www.twirpx.com/file/3271800/ (дата обращения: 15.01.2021); 2) Дарвинизм в XXI веке. «Corpus (АСТ)», 2020 — (Библиотека фонда «Эволюция»).

6. Марков А. В. Эволюция человека. Книга 2. Обезьяны, нейроны и душа. М.: АСТ, Астрель, Corpus, 2012. — 482 с. URL: https://www.twirpx.com/file/771855/

7. Васильев А. И.: 1) Проблема цельности в эволюционно-историческом общественном развитии. От неосознанной эволюции к целесообразной системной интеграции на основе системного самопознания. Эл. №77—6567, публ. 26141, 24.02.2020; 2) К осознанию системности антропосоциогенеза. Эл. №77—6567, публ.26275, 04.04.2020; 3) К истории и проблемам системных исследований в СССР и современной России // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.24807, 26.09.2018; 4) К научно-философскому прочтению и общественному осознанию фундаментального эволюционного Предписания человеческому обществу // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.27283, 14.08.2021.

8. Ткаченко А. В. Системный подход в работах O. Конта, Г. Спенсера и родоначальников социологической науки // Системная психология и социология. 2019. №1 (29), с.109—119. URL: http://systempsychology.ru/archive.html

9. Александр Васильев: 1) Рациональное общество: Том 1 (избранные статьи): от естествознания к системному обществознанию. Издательские решения, 2022. — 458 с.; 2) Том 2 (избранные статьи): Очерки социально-экономической системологии. Издательские решения, 2022; 3) Том 3 (избранные статьи): Очерки «философии движения». Издательские решения, 2022. URL: https://ridero.ru/books/racionalnoe_obshestvo/

10. Васильев А. И. Ценность, стоимость и прочие категории с позиций системного общественного самопознания / А. И. Васильев. — DOI 10.52957/22213260_2022_5_33. — Текст: электронный // Теоретическая экономика. — 2022 — No5. — С.33—43. — URL: http://www.theoreticaleconomy.ru (Дата публикации: 28.05.2022)

––

* А. И. Васильев. К осознанию стратегической необходимости, целесообразности и эффективности комплексной рационализации общественного развития // «Академия Тринитаризма», М., Эл №77—6567, публ.28060, 10.09.2022