Особь

Александр Варго, 2011

Ведущий специалист Центрального зоопарка получает посылку из Афганистана с существом, которое считалось давно вымершим. Последний раз этого зверька, чем-то напоминающего крысу, видели живым почти двести лет назад. К посылке было приложено «сопроводительное письмо» – некие странные картинки на замасленном листочке бумаги. На них бородатые мужчины убивали женщин, а дети перерезали горло старикам. Картинка брутально била в глаза всеми оттенками красного, символизирующего кровь… Единственное, что зоологу удалось выяснить о неведомой особи, – это то, что она любит сырое мясо с кровью и никогда не спит. Дальнейшие исследования провести не удалось, поскольку тварь из лаборатории сбежала…

Глава 3

— Значит, когда вы вошли, клетка уже валялась на полу? — Суровцев смотрел на охранника цепким следовательским взглядом.

— Да, как раз между столом и холодильником, вот тут, и была почему-то перевернута на бок. Я еще невольно подумал: неужели вы или ваша лаборантка могли так ее бросить? — Секьюрити выглядел явно сконфуженным, хотя никакой особой вины за собой не ощущал.

— Ничего подозрительного не заметили? — Мефодий Николаевич внимательно осмотрел засовчик снаружи клетки, несколько раз им пощелкал и заметно помрачнел.

— Я уже говорил: когда стоял за окном, слышал какой-то странный шелест… Негромкий, но, знаете ли, неприятный такой, угрожающий. Потом, когда уже в самом помещении фонарем посветил, смотрю — глаз в темноте горит, жуткий, синеватый, словно человеческий… И не мигает! И тут же исчез. Потом — какой-то писк, словно микрофон зафонил. Потом все пропало. Я, конечно, подумал, что это галлюцинация или нечто подобное… Нет, честно: я не виноват! Откуда я знал, что у вас тут какое-то животное в клетке?!

— Последний вопрос: когда вы зашли в карантинный корпус, дверь изнутри не закрыли?

— Нет. По инструкции я всегда должен оставлять дверь открытой, — охранник честно округлил глаза. — Вы же сами знаете: а если в карантине животное взбесится и внезапно нападет на меня — как я тогда выберусь?

— Поня-атно…

Суровцев жестом отпустил охранника и уселся на подоконник. Картина складывалась вполне однозначная. Никакой вины охранника в исчезновении афганской крысы и быть не могло: он действовал согласно служебным инструкциям. Другое дело, что подлая тварь оказалась куда умнее, чем можно было предположить. Сперва грызун каким-то непостижимым образом раскачал клетку, стоящую на столе. Или носился, как сумасшедший, по замкнутому пространству, или просто тупо тыкал передними лапками и мордой в один и тот же железный прутик. Как следствие, клетка свалилась на пол, после чего от удара сработала сигнализация. Открыть клетку изнутри было невозможно, однако умная крыса, несомненно, догадалась, что от удара о пол хлипкий засовчик может отскочить. Так оно, видимо, и произошло. И уж если крыса догадалась свалить клетку на пол, то ее сообразительности вполне хватило, чтобы улизнуть из карантинного корпуса аккурат в тот момент, когда туда наведался секьюрити.

Но почему в вольерах произошла такая жуткая паника? Если верить охраннику, сразу после бегства Rattus Pushtunus не на шутку всполошились даже крупные кошачьи, что ранним утром случается крайне редко… Кто-кто, а Мефодий Николаевич железно знал, что эти животные обычно чутко реагируют на любую опасность, которая человеку может показаться незначительной и не заслуживающей особого внимания. Неужели всему виной — сбежавшая афганская крыса?

— И что теперь всем нам делать? — лаборантка Лида печально взглянула на Суровцева.

— По логике, Rattus Pushtunus следует отыскать, приласкать, посадить в клетку и расспросить, каким образом она удрала. Ну, и о причинах бегства, конечно же…

— Но как же ее изловить?

— Как, как… «Силою данного мне природой ума», — процитировал Мефодий Николаевич. — Читай Достоевского, Лида, сейчас это модно. Если природа одарила нас большим интеллектом, победим мы. Если Rattus Pushtunus — выиграет она.

— Уж если у этой твари хватило интеллекта обмануть и охранника, и инструкции, и даже сигнализацию, то наверняка хватит ума удрать отсюда куда подальше! — Лаборантка упрямо поджала губы.

Мефодий Николаевич показательно проигнорировал реплику.

— Итак, небольшая задачка для выпускницы столичного биофака. Дано: из зоопарка сбежало небольшое по размерам, но весьма редкое животное, отличающееся подлым умом и почти человеческой сообразительностью, — произнес он голосом университетского преподавателя. — Уйти далеко она не могла: незнакомое неисследованное место, огромный мегаполис со всеми сопутствующими опасностями. Задача: животное следует изловить и вернуть, не причинив ему никакого вреда. Какие будут предложения?

— Мы уже установили, чем крыса кормится, — несмело напомнила лаборантка. — Может, стоит приманить свежим мясом? Ловушку какую-нибудь поставить… Желательно, сразу несколько, чтоб шансов больше было. Или тонкие прочные сети. Но для этого придется закрыть зоопарк на несколько дней.

— Не подходит. Во-первых, привлечем к нашей чисто корпоративной проблеме нездоровое внимание общественности, во-вторых, это просто нерентабельно: наш зоопарк и так на дотации, а если не будет прибыли от продажи билетов, буклетов и всего остального, мы очень скоро вылетим в трубу. Что еще имеешь предложить?

— Честно проинформировать про бегство крысы нашего директора. Мне кажется, он поймет и что-нибудь толковое посоветует.

— Мне тоже так кажется. Но сбежавшую Rattus Pushtunus все-таки придется отыскать именно нам с тобой, а не директору.

— Но как?

— Технический прогресс не стоит на месте…

Ловить сбежавшую крысу было решено при помощи специальных электронных мышеловок. Мышеловка эта, распространяющая мощный поток инфразвука определенной частоты, действовала безотказно и на обычную серую крысу, и на любых родственных ей грызунов. К тому же мышеловка не причиняла никакого вреда здоровью и жизни попавшимся в нее жертвам. А главное — с десяток таких мышеловок можно было незаметно расставить по всему зоопарку, не привлекая ненужного внимания посетителей и, как следствие, не нарушая расписания и режима.

Первые результаты весьма обнадежили. Направленный поток инфразвука действовал на всех без исключения представителей семейства мышиных, словно флейта гамельнского крысолова. Спустя полтора часа во всех мышеловках трепыхались первые жертвы. Четыре обычных серых крысы, одна мышь-полевка и даже молодая белка — видимо, из соседнего скверика. Однако афганской крысы среди них не было.

— Мы даже не установили, какой образ жизни она ведет: дневной или ночной, — несмело напомнила Лида.

— Если сбежала под утро — значит, ночной, — заверил Мефодий Николаевич. — А вообще, от нее можно ожидать чего угодно. Кстати, я поручил всем нашим смотрителям внимательно наблюдать за животными в вольерах, особенно — за крупными кошками, которые вели себя явно неадекватно. Никаких признаков беспокойства, как вчера рано утром, не наблюдается.

— Хотите сказать, что существует явная связь между сбежавшей крысой и…

— Давай не торопить события, — дипломатично попросил Суровцев. — Подождем до завтрашнего утра.

Утренний осмотр электронных мышеловок принес новую добычу: семь отборных помойных крыс и одного небольшого крота. Однако Rattus Pushtunus среди них вновь не оказалось. Да и крупные кошки вели себя тихо, что косвенно указывало — афганская крыса теперь наверняка уже далеко отсюда. Если вообще жива осталась: мегаполис — не высокогорный кишлак, и выжить в условиях оживленного города с непривычными опасностями куда сложнее…

— Боюсь, мы ее уже никогда не найдем, — предположила Лида, и по ее интонациям Суровцев так и не понял — радуется она или печалится.

— Надо просто делать свое дело, — возразил он. — Но о случившемся следует обязательно известить директора…

Собравшись с духом, Мефодий Николаевич написал объяснительную на имя высокого начальства. При этом он никого не винил, в том числе и секьюрити: мол, причиной пропажи редкого грызуна стала цепочка роковых совпадений.

Директор зоопарка выслушал доклад Суровцева с полным пониманием. Он сам был зоологом-практиком, а не кабинетным ученым, а потому за свою карьеру насмотрелся всякого. Сбежавшая крыса не выглядела в его глазах глобальной неприятностью.

— Придется списывать ее «по естественным причинам», — по размышлении резюмировал он.

— То есть… — не понял Мефодий Николаевич. — Rattus Pushtunus — действительно редкий вид, уникальный случай в науке. Может, стоит еще поискать?

— Стоит, конечно. Я же не возражаю. Однако соответствующим документиком лучше подстраховаться сразу. Сам понимаешь: твою афганскую крысу вполне мог задушить обычный кот с городской помойки.

— Только бы не наоборот, — Суровцев сразу же вспомнил рассказ охранника о небывалом психозе крупных кошачьих в вольерах. — Но мне кажется, пусть наши электронные мышеловки еще пару дней постоят. Не уверен, что нам когда-нибудь привезут аналогичный экземпляр. Да и деньги за этого грызуна немалые плачены.

— Понимаю. Пусть и дальше стоят. Тем более что пить-есть эти мышеловки не просят. А вот животные у тебя в карантине иногда болеют и даже умирают… Если не ошибаюсь, в инструкции даже прописан допустимый процесс выбраковки.

— Вы просто не хотите, чтобы я написал «сбежала»? — догадался Суровцев. — Бегство животного, кстати, тоже вполне естественная причина. Тем более у нас такое уже случалось.

— Понимаешь ли, Мефодий, — директор достал из сейфа початую бутыль коньяка и налил по рюмке себе и подчиненному. — Мне этот странный рисунок тоже покоя не дает. Твое здоровье!

Суровцев благодарно приподнял рюмку.

— Спасибо. Вы про комикс «История вымирания высокогорного кишлака»? Безграмотный полицейский, любитель анаши с четырьмя классами образования…

— А почему наши звери рано утром запсиховали? — справедливо напомнил директор. — Думаешь, просто так?

— Видите причинно-следственную связь между их беспокойством… и сбежавшим грызуном? — на всякий случай уточнил Суровцев, хотя он и сам прекрасно это понимал.

— Другого пояснения не нахожу.

— Да я и сам это понял сразу же, как мне сообщили. — Мефодий Николаевич выпил, поставил рюмку и задумчиво взглянул в окно. — Просто сознательно обманывал себя до последнего… Хорошо. Допустим, мы напишем, что афганская крыса скончалась от естественных причин. Неизвестная болезнь, например. Или тоска по родине. Но представьте, что сбежавшая тварь выживет и где-нибудь проявит себя… С самой нехорошей стороны. И когда ее изловят и попытаются выявить, откуда она такая на воле взялась, — на кого прежде всего падут подозрения?

— Самая распространенная живность в нью-йоркских подземных коллекторах — детеныши флоридских аллигаторов, — равнодушно напомнил директор. — Молодые ньюйоркцы, отдыхающие во Флориде, ловят их сотнями ради забавы и привозят домой, а шустрые аллигаторы расползаются из квартир. Большинство сразу же умирает в условиях мегаполиса, но некоторые особо жизнестойкие выживают и даже достигают внушительных размеров. Иногда нападают на домашних животных и даже на людей. И никто потом не утверждает, что они сбежали из конкретного нью-йоркского зоопарка. Или из конкретной квартиры. Если наша крыса кого и укусит — почему все должны сразу подумать на наше уважаемое учреждение? Что, кроме нас ее некому было в город привезти? Да такая тварь сама могла в кабульском аэропорту в любой чемодан забраться!

— «С глаз долой — из сердца вон»? — понимающе улыбнулся Суровцев.

— «Я — не я, и крыса не моя», — согласился собеседник.

Было очевидно: директор зоопарка явно не хотел брать на себя ответственность. Что, впрочем, не удивляло: в случае какого-нибудь форс-мажора крайним становился даже не Суровцев, а именно он.

— Но ведь в случае смерти редких особей мы обязаны заказывать чучело таксидермисту, — педантично напомнил Мефодий Николаевич. — Так что одного акта о смерти грызуна недостаточно.

— Что, не знаешь, как это делается? Составим акт: мол, тушка непригодна для чучелования, — отмахнулся директор. — И вообще, это не снежный барс и не белый носорог, тут никто никаких проверок устраивать не будет. Так что, договорились? А если так, давай выпьем еще по одной, — начальник разлил коньяк по рюмкам. — Неприятности начинаются тогда, когда человек к ним готовится. Ты согласен?

Неприятности, однако, начались на следующий же день, хотя ни Суровцев, ни Лида, ни тем более директор зоопарка к ним изначально не готовились.

Уже вечером, незадолго до закрытия, произошло ЧП в вольере с европейской косулей. Это пугливое и милое животное неожиданно напало на сотрудника зоопарка во время кормления, сильно ударило его копытом в живот и вырвалось из клетки. Группка младших школьников, наблюдавшая за кормлением рядом с вольерой, панически бросилась врассыпную. Косуля проявила себя совершенно неадекватно: сбила с ног одного, потоптала второго, а третьего боднула рожками так сильно, что его пришлось госпитализировать. Как следствие, зоопарк закрыли раньше положенного, посетителей выставили за ворота, все выходы-входы перекрыли наглухо. Косулю ловили всеми доступными способами. Сперва пытались загнать в тупик, потом — подстрелить ампулой со снотворным из специального «гуманного» ружья… Убегать в тупик косуля не захотела — наоборот, загнала туда одного из служителей зоопарка. Подстрелить парнокопытную тоже не получилось — уж слишком шустрой она оказалась. И лишь спустя полтора часа загона по всем правилам егерского искусства на взбесившуюся косулю удалось набросить огромную охотничью сеть. Но и в силках обычно пугливый зверь продолжал демонстрировать непонятную агрессивность: бить копытами, отрывисто хрипеть, угрожающе наклонять голову с маленькими острыми рожками…

— Никогда прежде ничего подобного не видел! — обескураженно резюмировал директор. — Даже если это и бешенство, то у оленьих оно так не проявляется.

— И в научной литературе ничего похожего не написано! — растерянно согласилась Лида.

— А может, тут какая-то связь со сбежавшей афганской крысой? — Суровцев уже окончательно утвердился в этой мысли.

— Хотите сказать, что какая-то крыса так сильно напугала косулю? — уточнила лаборантка со скрытой иронией.

— Пока ничего сказать не могу. Но с момента ее исчезновения у нас происходят весьма странные вещи. И, боюсь, это только начало. — Мефодий Николаевич упрямо поджал губы.

— Но ведь крыса, будь она на территории зоопарка, обязательно попалась бы в электронную мышеловку! — напомнила девушка; она явно хотела самоуспокоиться. — Кстати, пока вы ловили косулю, я справилась: четыре крысы обычных, одна мышь-полевка… Больше ничего. И рацион у нас тут непривычный, и климат явно не среднеазиатский. Не говоря уже о многочисленных опасностях и естественных врагах: коты, собаки… люди, наконец. В конце-то концов — где она найдет тут свежее сырое мясо? Мне кажется, она в городских условиях долго не протянет.

Мефодий Николаевич не ответил. Стоя у вольеры с косулей, он задумчиво рассматривал картинки, полученные от перекупщика вместе с афганской крысой; теперь они уже не казались ему такими бессмысленными…