Дитя подвала

Александр Варго, 2018

Александр ВАРГО никогда не ставит своей целью просто напугать. Он лишь предупреждает нас, используя для этого необыкновенно образное авторское воображение. И ТОЛЬКО ОТТОГО, ЧТО МЫ НАЧИНАЕМ БЕЗОГЛЯДНО ВЕРИТЬ ВСЕМУ НАПИСАННОМУ, СТАНОВИТСЯ ПО-НАСТОЯЩЕМУ СТРАШНО… Каждое дурное слово, каждый недоброжелательный поступок, каждая обида, нанесенная вами другому человеку, – все это рано или поздно возвращается. Офицер милиции Малышев практикует весьма своеобразные методы воспитания семилетнего сына Артура. За каждую провинность он увозит мальчика в заброшенную деревню. Там, в погребе, Малышев наряжается в костюм жуткого клоуна и устраивает напуганному до смерти ребенку воспитательные «представления». Так проходит 14 лет…

Часть I

Всегда есть выход.

Например, из мясорубки, их там даже несколько…

Черный юмор

Спустя 14 лет

Алтайский край, г. Каменск

14 июня 2006 г.

Темно-серый «Форд Фокус», миновав шлагбаум, аккуратно припарковался на одном из свободных мест полупустой стоянки УВД. Из салона автомобиля вышел невысокий, крепко сбитый мужчина лет сорока пяти. На нем были легкие замшевые мокасины, светлые джинсы и плотно облегающая футболка с треугольным вырезом. На жилистой загорелой шее поблескивала тоненькая золотая цепочка.

Сняв солнцезащитные очки, мужчина быстро поднялся по ступенькам на крыльцо и, кивнув дежурившему у входа сержанту со сбитой набекрень фуражке, скользнул внутрь районного управления внутренних дел.

Оказавшись на втором этаже, он подошел к кабинету, матово-бежевая рамка которого извещала словно между прочим:

«Начальник уголовного розыска УВД

г. Каменска

Малышев Сергей Александрович»

Звеня ключами, мужчина открыл дверь и вошел внутрь. Несколько секунд он стоял неподвижно, медленно обводя взором помещение. Сверкающий глянцем чистый стол, монитор без единой ворсинки пыли на экране, массивный сейф темно-коричневого цвета с приклеенной открыткой издевательского толка: «Отсутствие у вас судимости — не ваша заслуга, а наш недосмотр!», недавно отштукатуренная и покрашенная стена, сплошь увешанная почетными грамотами и благодарностями от высших лиц МВД… Наконец среди поздравительных документов взгляд вошедшего остановился на неказистой с виду фотографии. Шагнув вперед, мужчина провел пальцем по гладкой поверхности рамки.

— Двадцать четыре года как корова языком слизнула, — пробормотал он. — Проклятый Афган. Проклятый и любимый Афган.

На фото был изображен он, в пыльной униформе цвета хаки и выгоревшей кепке. В руках автомат «АКС» со складывающимся металлическим прикладом — стандартное оружие ВДВ советских времен. На поясном ремне штык-нож и подсумок с «магазинами». Дочерна загорелое, высушенное и отшлифованное злыми ветрами и палящим солнцем лицо, которое, казалось, вырублено из старого дуба. Лишь по глазам, колючим и темным, как безлунная ночь, можно было узнать его нынешнего спустя столько лет.

Малышев оторвал взгляд от фотографии и подошел к столу. Ни одного лишнего клочка бумаги, ни валяющейся ручки-карандаша, ни одного липкого пятнышка от чая или кофе… У него всегда царил безупречный порядок на рабочем месте, и той же самой аккуратности он жестко требовал от своих подчиненных. Он двинулся к подоконнику. Заботливо полил каждый цветок, поправил занавески, после чего плотно закрыл форточку.

В дверь постучали.

— Открыто, — громко сказал Сергей, не оборачиваясь, и в кабинет вошел молодой человек. Он, как и начальник угрозыска, был облачен в гражданскую одежду.

— Здравия желаю, Сергей Александрович, — проговорил он, протягивая руку мужчине.

— Привет, Витя.

— Не знал, что вы на месте. А тут по коридору иду — ваша дверь приоткрыта… Вы вроде как в отпуск собирались? — спросил Виктор.

— Все верно, еще три законных недели отгулять осталось, — улыбнулся Малышев. — Мимо ехал, решил на минутку забежать… Но ты всегда звони, хоть ночью. Сам знаешь, какая у нас служба. Не мне вам рассказывать об этом, младший лейтенант Боков.

— Конечно, — кивнул молодой опер. — Будем стараться.

— Как сестренка?

На губах Виктора появилась улыбка.

— Спасибо, Сергей Александрович. Сессию нормально закончила. На море собирается.

— Море — это хорошо, — несколько отстраненно произнес Сергей, словно его мысли были заняты чем-то другим. — В Долине Гномов не были еще?

Виктор с готовностью кивнул.

— Я-то там неоднократно бывал, еще до армии. А Вика, насколько мне известно, все только собирается.

— Не пожалей времени, скатайтесь как-нибудь всей семьей, — посоветовал Малышев.

— Обязательно, — пообещал Виктор. — Как ваш Артур?

— Все путем. Ну бывай, Витя, я всего на минуту заскочил.

Они пожали друг другу руки, и опер покинул кабинет.

Малышев несколько секунд прислушивался к удалявшимся шагам, затем приблизился к сейфу и, открыв его, достал наплечную кобуру с пистолетом. Проверив обойму, милиционер с сухим щелчком загнал «магазин» в рукоять пистолета, после чего убрал его в заранее приготовленный пакет.

Выйдя из кабинета, он закрыл дверь и сунул ключ в скважину.

— О, какие люди! — пробасил кто-то за спиной.

Сергей обернулся, увидев перед собой грузного подполковника с круглым раскрасневшимся лицом и влажной от пота лысиной.

— Рад вас видеть, Семен Васильевич, — вежливо поздоровался Малышев, и тот рассмеялся:

— Ну да, ядрен-батон, так я тебе и поверю… Чтобы во время отпуска подчиненный был рад видеть своего начальника? Да ладно-ладно, шучу… К тебе нареканий нет. Зайдешь на минуту? Я не займу много времени.

Мгновение помедлив, Сергей кивнул, и они зашагали по безлюдному коридору.

— Вот что значит пятница, — ворчал Семен Васильевич, вытирая лысину носовым платком. — Ни хрена никого нет, разбежались все… Хоть журнал заводи, где отмечать время прихода и ухода…

— Во многих коммерческих структурах такая система давно действует, — заметил Малышев. — Соответственно, зарплата формируется в зависимости от количества часов нахождения на работе.

Они вошли в просторный кабинет начальника ОВД.

Подполковник снял с себя китель и, плюхнувшись в громадное кожаное кресло, щелкнул замусоленным пультом. Мерно загудел кондиционер, охлаждая душный воздух.

— Как я уже сказал, к тебе претензий нет, — повторил Семен Васильевич, пододвинув к себе темно-красную папку. — И у нас в районе, тьфу-тьфу, ситуация нормальная. Но… ты ведь в курсе, что в Калиновке парня сварили? На заброшенной скотобойне. Совсем мальчишка, девятнадцать лет всего.

Сергей кивнул. Он сидел в расслабленной позе, накрыв одну руку другой, и спокойно смотрел на начальника.

— Пока зацепок нет, — продолжил подполковник. Он озабоченно пожевал губами. — Мне, правда, передали, что местные следаки хотят дело представить как несчастный случай. Кому охота признавать, что это дело рук какого-нибудь психопата?! Мол, парнишка в сталкера играл, ну и случайно в котел свалился…

— Извините, Семен Васильевич, не получится, — мягко перебил начальника Сергей. — В котле, где варили тело потерпевшего, найдены обрывки кожаных ремней. На теле парня зафиксированы побои, а значит, он сопротивлялся. И потом. У мальчишки сварены только ноги, причем основательно. Так, что от костей отслоилась плоть. Над котлом балка с обрывком ремня. Вывод напрашивается сам — его просто окунали в кипяток, как сосиску на веревочке.

Подполковник машинально провел платком по лысине.

— Про ремни мне не докладывали, — резковато сказал он, но Малышев только пожал плечами:

— Семен Васильевич, я сам только узнал. Скажем так, оперативные источники. Поэтому замять дело не удастся.

— Твою мать.

Начальник ОВД вздохнул и добавил:

— Наше счастье, что все случилось не у нас в районе. Какие мысли, Сережа?

Лицо Малышева оставалось непроницаемым.

— Я не видел всех материалов, и меня не было на месте происшествия. Здесь возможны любые версии, от мести до маньяка.

— Нет, — быстро сказал Семен Васильевич. Казалось, предположение о психопате, появившемся в их краях, встревожило его не на шутку. — Никогда в Каменске не было сбрендивших психов, готовых варить людей заживо. Не было и, надеюсь, не будет. Будем считать, что это какой-то залетный…

— Вполне вероятно, — не стал спорить Малышев. Помолчав, он произнес: — Собственно, чего вы так переживаете? Тем более если «злодей» залетный. И преступление совершено на территории Калиновки. Вот пусть их опера и покажут, как умеют землю рыть.

— Так-то оно так, ядрен-батон, — прокряхтел подполковник. — И все же… Наш город по уровню криминала был самым спокойным местом в крае.

— Всегда все бывает в первый раз. А что?

Видимо, слова подчиненного слегка задели подполковника, и он, сверкнув глазами, пылко сказал:

— Да, Малышев, ты меня знаешь как зануду и старого, прожженного циника. Да что я, ты сам прошел Афган! Ты знаешь, что такое — тащить на себе умирающего товарища в горах, где от жары воздух трещит! Но ведь есть же места в мире, где преступности нет вообще? Конечно, я не имею в виду какие-нибудь племена в джунглях, где живут коммунами… хотя и там свои разборки наверняка имеются. Но все же?

Сергей покачал головой:

— Таких мест нет. Впрочем… Не знаю, как в других городах, но, может, когда-нибудь у нас будет даже тише, чем в Валахии, — сказал он с усмешкой.

— Какой-такой Валахии, ядрен-батон? — не понял подполковник.

— Про Дракулу слышали, Василий Семенович?

— Это который вампир? Кровищу пил из потерпевших? Ну-ка, поведай. Люблю, знаешь ли, старинный фольклор.

Малышев улыбнулся краем рта.

— В XV веке в Румынии жил некий Влад Цепеш, он и стал прообразом Дракулы. Так вот, посреди города стоял чудесный фонтан с золотой чашей. Кто хотел напиться, подходил и черпал воду этой чашей. Но никому и в голову не приходила мысль эту чашу украсть. Потому что за этим следовала суровая и неотвратимая кара. Так вот. У одного купца как-то украли кошелек, и он пожаловался Владу. Вора нашли, посадили на кол, а купцу вернули кошелек, положив туда еще одну монету сверху. Тот сказал об этом, и Влад засмеялся, мол, хорошо, что честным оказался, а если бы смолчал и утаил, то посадил бы на соседний кол…

Подполковник разгладил скомканный платок, затем сложил его вчетверо и вытер мясистое лицо.

— Ну умеешь ты поднять настроение, Малышев.

Сергей перестал улыбаться.

— Это всего лишь фольклор.

— Ладно… Я тебя больше не задерживаю. А то смотри, хочешь, дерябнем по пять капель…

Он подмигнул, но выражение лица Малышева оставалось вежливо-бесстрастным.

— Василий Семенович, благодарю, но… извините. Спешу. Да и не пью я. Хватит, отпил свое.

Подполковник вздохнул, снова посерьезнев:

— Ну хорошо. Я вот что, Сереж… Тут на днях из Черкасово сводки передали, у них две недели назад пожилая женщина исчезла, Арсеньева. Между прочим, у нас в городе учительницей географии сорок лет проработала. А в Гладьевске до сих пор не могут рыбака отыскать, хотя все озеро облазили. Давно столько «потеряшек» не было. Прямо напасть какая-то в последний месяц. Ладно, беги.

Начальник ОВД сунул потемневший от пота платок обратно в карман.

— Ты только будь на связи, Сергей. Сам знаешь… А про своего вампира и золотые чашки потом расскажешь.

Они попрощались, и Малышев быстро покинул кабинет.

* * *

«Форд Фокус» стремительно мчался по нагретой за день трассе.

Сварили в кипятке…

Начальник уголовного розыска снова и снова прокручивал в мозгу эту фразу. Кому и зачем нужно было таким способом расправляться с мальчишкой?!

«Будем считать, что это какой-то залетный…» — вспомнил он слова подполковника.

— За-лет-ный…

Малышев проговорил это слово медленно, с расстановкой и даже как-то осторожно, словно пробуя его на вкус.

«Кажется, я догадываюсь, кто это шалит», — подумал он, и на невозмутимом лице мужчины заиграла безжалостная улыбка.

Краем глаза следя за дорогой, милиционер извлек из кармана мобильник и, выбрав абонента, нажал вызов. Трубку взяли не сразу.

— Привет, Арчи, — заговорил Сергей, когда наконец услышал голос сына.

— Привет, — раздался осторожный голос.

— Что нового? Чем занимаешься?

На другом конце провода завозились, словно юноша перекладывал телефон к другому уху.

— Ты там что, уснул? — поинтересовался Малышев.

— Нет. Я на кухне.

— Чего ты там забыл? — продолжал допытываться мужчина. — Время обеда давно прошло.

В трубке кашлянули.

— Спагетти готовлю, — выдавил Артур.

— Мама спит?

— Да.

Сергей поморщился. Его собственный сын разговаривал с ним так, как задержанные во время допроса.

«Это неудивительно», — шепнул внутренний голос.

— Когда она проснется, спроси, что ей нужно, — велел он. — Ты должен заботиться о ней. Понял?

— Хорошо. Ты… гм…

— Не мычи. Или ты уже макароны жуешь? — спросил Малышев.

— Ты во сколько приедешь? — задал вопрос Артур.

— Около девяти. Может, чуть позже. В общем, я на связи.

— Хорошо, — снова сказал юноша.

Сергей, не попрощавшись, скинул разговор, бросив телефон на пассажирское сиденье.

«Ты во сколько приедешь?»

Слова сына всколыхнулись в памяти, будто водоросли на дне мутного пруда.

Что это? Забота о родителях? Или дежурная вежливость?

— А ты растешь, мальчик, — тихо проговорил Малышев, вновь сосредоточив внимание на дороге. — И растешь довольно быстро…

Предстояло сделать еще один звонок, и он снова потянулся к сотовому. Как только его пальцы коснулись корпуса телефона, за спиной внезапно раздался оглушающе-резкий вой клаксона. Глаза мужчины метнулись к зеркалу заднего вида.

К его «Форду» стремительно приближался «Лендровер», отливающий багрово-сочным «металликом». Лучи клонившегося к горизонту солнца искрились в темно-красном мареве внедорожника, напоминая пузырящуюся кровь.

Водитель снова посигналил, и массивная иномарка чуть ли не вплотную прижалась к машине Сергея.

— Куда вы спешите, ребята? — задумчиво произнес он, продолжая держаться выбранной скорости. В зеркало ему было видно ухмыляющееся лицо водителя. Пассажир внедорожника на переднем сиденье скорчил физиономию и сделал недвусмысленный жест рукой, словно засовывая в рот толстую сардельку.

— Ага. Это очень смешно, — краем рта улыбнулся Малышев. — А теперь объезжайте меня, малыши. И не вздумайте выкинуть какой-нибудь фокус.

Словно услышав этот недвусмысленный посыл, четырехколесный монстр английского происхождения, взвизгнув покрышками, пошел на резкий обгон. Стала слышна музыка, точнее, закладывающая уши однообразная электронная долбежка, весьма условно претендующая называться музыкой. Малышев в какой-то момент был готов поверить, что по уровню децибел кроссовер мог вполне успешно конкурировать с взлетающим самолетом.

Похоже, автомобиль от этого рвущегося из динамиков раздражающего грохота едва ли не подпрыгивал на месте.

В то мгновение, когда внедорожник поравнялся с автомобилем Малышева, крупный парень, секунду назад имитирующий сексуально-глотательные движения, сально подмигнул Сергею. Несмотря на это и исступленно-разрывную долбежку из салона внедорожника, лицо милиционера оставалось бесстрастным.

«Лендровер» рванул вперед и выехал на встречную полосу. Опасно повиляв на шоссе, автомобиль, словно нехотя, вернулся на свою полосу. Стоп-сигналы внедорожника моргнули рубиновыми глазищами, и лишь в последнее мгновение Малышев успел нажать на педаль тормоза. Надсадно взвизгнули шины, оставляя на теплом асфальте черные полосы, дымящиеся горелой резиной.

— Копать-хоронить… Парни, да вы что? — пробормотал он. — На тот свет охота взглянуть? Так оттуда не возвращаются. Это вам не компьютерные стрелялки, где можно сохраняться на каждом уровне…

Он нажал на клаксон.

Из открытого окна «Лендровера» высунулась оголенная женская рука. Выставленный вверх изящный средний пальчик (даже отсюда Малышев мог видеть синий лак на ноготках девушки) был красноречивей любых слов.

Взгляд Сергея уткнулся в номера удаляющегося автомобиля.

— Так вы в гости, — хмыкнул Сергей. — Из Кемерово, что ли?

Казалось, происходящее начало забавлять его.

Плотно сжав губы, он вжал педаль газа в пол, и «Форд», встрепенувшись, с ревом понесся следом.

«Только спокойно».

Он почувствовал, как по правому виску медленно поползла струйка горячего пота.

— Я ничего не сделаю, — вслух прошептал Сергей. — Ничего. Все будет в рамках закона, малыши.

Он продолжал едва слышно бормотать сам с собой и спустя пару минут поравнялся с «Лендровером». Ухмыльнулся, когда увидел, как из окна вновь высунулась женская рука, демонстрируя ему непристойный жест.

— Ну да, — кивнул он, обгоняя внедорожник. — На другое твои мозги неспособны. Только и умеете, что факи крутить. Я бы посмотрел, как бы ты вела себя в моем кабинете, детка.

Глубоко вздохнув, Сергей резко крутанул руль влево, перерезая путь «Лендроверу». В последнюю долю секунды в мозгу кольнула мысль, что эти охреневшие от собственной крутости мажоры в навороченном джипе, наверняка приобретенном на деньги папаши кого-то из них, даже не заметят его маневра, и тогда его «Форд» попросту сомнут и раздавят, словно вафельный рожок из-под мороженого. Однако пронзительный визг покрышек внедорожника дал понять, что водитель «Лендровера» все же сохранил остатки здравомыслия. Вместе с тем скорость массивной иномарки была слишком велика, и бампер внедорожника с гулким стуком саданул «Форд» в левое крыло. Закладывающая уши «музыка» резко оборвалась.

Малышев холодно улыбнулся. Не меняя выражения лица, он вышел наружу, и, даже не взглянув на вмятину в своей машине, направился к кроссоверу. Остановившись у двери со стороны водителя, Сергей наклонился, с улыбкой разглядывая молодых людей. Включая «рулевого» автомобиля, внутри сидело двое парней и одна темноволосая девушка. Ноздри защекотал сладковато-одурманивающий запах, к которому примешивалось густое перегарное амбре.

«Травка, — сразу определил Малышев. — Травка и алкоголь. Интересно, как их еще не вырубило?!»

— Привет, малыши, — проворковал он. — Куда торопимся?

Брови водителя, рослого молодого человека лет двадцати пяти, сдвинулись, лоб прорезали морщины.

— Ты нас подрезал, урод, — процедил он, с силой, до белизны в костяшках сжав руль. Его рыжий сосед, еще более крупный парень, нехорошо ухмыльнулся. Небритое лицо слегка припухшее, словно он гужбанил уже не первый день. Мочки ушей парня были растянуты «тоннелями» из черного стекла. Он ковырялся в зубах зубочисткой, всем своим видом демонстрируя, что это самое увлекательное занятие в его жизни.

— Дядечка, отпустите нас, — кривляясь, пропищала с заднего сиденья девушка. Она хихикнула, и ее зубки влажно блеснули белой полоской в полумраке автомобиля.

Водитель переглянулся с соседом, заерзав на сиденье. Звякнула пустая бутылка, валяющаяся где-то под ногами.

— Хорош чудить, дятел, — медленно произнес сосед водителя, не вынимая зубочистку изо рта. Он многозначительно похрустел костяшками толстых коротких пальцев. — Ты за этот бампер последние штаны снимешь, чтобы рассчитаться.

Малышев внимательно посмотрел на молодого человека.

— Надо же. Для одного я урод, для тебя — дятел. Только для вашей подруги я дядечка. И на том спасибо.

Он перевел взгляд на четвертого пассажира, субтильного юношу, который робко скукожился на заднем сиденье.

— Есть что сказать, парень?

Тот пролепетал что-то невразумительное.

Сергей прищурился, будто вспоминая о чем-то.

— Твое лицо кажется знакомым, — сказал он задумчиво.

Юноша отвернулся к окошку, едва не вывихнув шею от резкого движения.

— Вали на хер, — презрительно бросил водитель и, высунув голову наружу, демонстративно сплюнул. Вязкий комок слюны попал на левый мокасин Сергея. Все так же улыбаясь, Малышев протянул руку и проворным движением вынул ключи из замка зажигания кроссовера.

— Пожалуй, на сегодня вы свое откатали, — рассудительно сказал он и отступил назад.

Глаза водителя полезли на лоб. Снова переглянувшись с соседом, который не переставал недвусмысленно ухмыляться, парень распахнул дверь и грузно вывалился наружу. Волосы прилипли к потному лбу, раскрасневшееся лицо перекосилось от ярости.

— Ты че, берега попутал?! Кем себя возомнил, ушлепок?! Отдай ключи!! — заорал он.

Улыбка Малышева стала еще шире:

— Вы из Кемерово, ребята? Куда так спешите?

Молодой человек тяжело дышал, с бешенством глядя на милиционера налившимися от крови глазами.

— А кто ты такой, чтобы я на твои гребаные вопросы отвечал, а? Ты сам-то кто?

— Я гражданин России, — спокойно ответил Малышев. — Всего-навсего простой житель Каменска. У вас в Кемерово все так себя ведут на дорогах?

Хлопнула дверь внедорожника, и краем глаза он увидел, как к ним приближается рыжий сосед водителя. Сутулая осанка, крупные, мускулистые руки и коротко посаженная голова с низким лбом вызывали сходство с обезьяной.

— Гражданин России? — прошипел водитель, словно услышал нечто из ряда вон выходящее.

— Да. А вы — кучка засранцев, которой следовало бы надрать задницу. И сейчас я вызову наряд ДПС. Пусть инспектор проверит тебя на алкоголь, — добавил Сергей, ткнув в водителя указательным пальцем. — Что курили, малыши?

Лицо водителя из красного стало свекольно-багровым, почти как управляемый им «Лендровер».

— Жорж, ну что там? — простуженным голосом спросил рыжий крепыш, встав рядом с приятелем. — Проблемы?

Из внедорожника вышли оставшиеся пассажиры — девушка и юноша. Скользнув безразличным взглядом по хихикающей девице, Малышев посмотрел на четвертого, невзрачного парня субтильного телосложения. Он слегка покачивался и с глупым видом таращился на начальника уголовного розыска, при этом часто моргая.

— Дядечка, а если я тебе покажу сиськи, отпустишь нас? — неожиданно спросила девушка. Она улыбнулась, призывно облизнув ярко накрашенный рот. Ее пустые стеклянные глаза бутылочного цвета ничего не выражали, и Малышев вспомнил анекдот про блондинку, в глазах которой отражался ее затылок.

— Ну так что, дядечка? — не унималась девушка и в следующее мгновение задрала короткий розовый топик, бесстыдно покрутившись из стороны в сторону. Крепкие, налитые груди с торчащими шоколадными сосками сочно заколыхались, будто дразня милиционера. Субтильный парень, оживившись, визгливо рассмеялся, словно выполз из клейкого ступора. Водитель «Лендровера», наоборот, озадаченно топтался на месте, явно не зная, что делать дальше.

— От-пу-стииии, — виляя стройной талией, протянула кривляющаяся брюнетка.

— Не отпущу, — ответил Сергей, вздохнув с чувством безграничной скорби. — И закрой свои прелести. Порядочные дамы так себя не ведут.

Она демонстративно надула губки.

— Ты противный бяка, — заявила девушка, тем не менее последовав совету Малышева. В ее изумрудных глазах скользнула искорка.

— Но если… если только захочешь, шепни, — доверительно произнесла она. — Я покажу тебе такое… такое…

— Тома, заткнись, — приказал водитель, которого крепыш назвал Жоржем. Он сжал кулаки, но девушка, казалось, не обратила на молодого человека никакого внимания.

–…уверена, что у твоей бабы такого качества, как у меня, нет, — заявила он, игриво подмигнув Сергею. — И вообще, порядочные дамы такие скучные…

— Закрой пасть! — взорвался Жорж и повернулся к Малышеву. В нем попеременно боролась смешанная гамма эмоций — раздражение, ярость и какое-то странное, доселе неизведанное чувство — терпкое, будто бы с острой, царапающей нёбо горчинкой. Что это? Уважуха к хозяину «Форда»? Или… Молодой человек не хотел признаваться самому себе, но факт оставался фактом — этот рано поседевший мужик вел себя настолько спокойно и хладнокровно, будто бы даже не допускал мысли, что ему могут настучать в бубен, отправив в нокаут прямо здесь, на обочине.

«Он не боится», — с раздражением отметил Жорж.

Малышев снова посмотрел на худощавого парня, который продолжал хлопать глазами, как идиотская кукла.

— Мы где-то встречались? — спросил Сергей, слегка наморщив лоб. — Определенно, я тебя видел.

— Ладно, — заговорил Жорж, сжимая и разжимая пальцы в кулаки. — Отдай ключи и вали отсюда, пока я добрый. Будем считать, что ничего не было. Думаю, со страховым агентом я договорюсь.

Малышев видел, какого труда стоило ему держать себя в руках.

— Ну?! — не выдержав, рявкнул водитель «Лендровера».

У него округлились глаза, когда он увидел, как владелец «Форда» отрицательно покачал головой.

— Я уже сказал вам, что сейчас вы никуда не поедете, — негромко произнес Сергей. — Во всяком случае, на этом автомобиле.

Теряя остатки самообладания, Жорж шагнул вперед, вытягивая вперед руку. Толстые пальцы скрючились, словно уже готовясь вырвать у Малышева сердце.

— О’кей… — скрипнул он зубами. — Сам напросился, гандон.

— Стой, где стоишь, — все так же тихо сказал Сергей. — Не усложняй ситуацию, парень.

Однако ослепленный ненавистью молодой человек продолжал шаркать, постепенно надвигаясь на милиционера, и вскоре приблизился к нему вплотную. Левой рукой Жорж скользнул по запястью Сергея, замахнувшись правой, но тут же вздрогнул, отпрянув назад. Охнув, молодой человек осел в пыль, судорожно хватая ртом воздух. Он даже не понял, как кулак незнакомца с силой парового молота врезался ему в солнечное сплетение.

— С… сука, — сипло выдавил он, держась за грудь.

Малышев смотрел на поверженного с холодным любопытством.

— Ну вот, — с укором сказал он. — Я ведь предупреждал.

Глаза рыжего здоровяка потемнели, он подобрался, как пружина. Выплюнув зубочистку, парень с хриплым криком бросился вперед. Массивное тело неслось, как тяжелый таран, и он уже предвкушал, как сметет с ног этого невесть откуда взявшегося ублюдка, с наслаждением втоптав его в гравий и превращая рыло в сырой фарш… Однако, к его изумлению, в последнюю долю секунды объект его внимания молниеносно нырнул вниз, с силой впечатав ему кулак в область почек.

Глаза крепыша округлились, и он грузно повалился на землю, подогнув колени. Ощущения были такими, словно ему в бок вонзили зазубренный гарпун.

Злобно матерясь, тем временем Жорж медленно поднялся на ноги. Светло-голубые джинсы были перепачканы пылью, колени дрожали, дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы.

— Твою мать!! — проревел рыжий, продолжая лежать в позе эмбриона. Фиолетовая жилка на его виске пульсировала, словно забравшийся внутрь червь.

Малышев озабоченно взглянул на трассу. И хотя машин было немного, лишние свидетели происходящего были явно нежелательны.

«Это шоу нужно заканчивать».

Не хватало, чтобы впоследствии его обвинили в беспричинном рукоприкладстве. Судя по замашкам этих наглых сопляков, за их спинами наверняка стоят покровители — в виде их родителей или еще кого бы то ни было. Пускай с этой набухавшейся и обкурившейся «золотой» молодежью разбираются по закону.

Он посмотрел на свою машину. Телефон, по которому он намеревался вызвать дорожную милицию, остался лежать на сиденье.

— Отдай ключи, бля. Ключи, ушлепок, — как заведенный бубнил Жорж. Впрочем, его голос звучал уже не так уверенно и напоминал злобное шипение полураздавленной змеи.

Сергей, не удостоив его взглядом, зашагал к своему «Форду».

Изрыгая ругательства, рыжему все же удалось встать. На побледневшем лице выступили крупные градины пота.

— Убью блядину, — прохрипел он.

Жорж сплюнул белесый комок слюны в пыль:

— Валяй, убивай.

Мимо них неторопливо прошествовала девушка. Обе ее руки были заведены за спину, словно у арестанта во время прогулки.

— Если сюда приедут менты, нам п…ц, — отдышавшись, сказал Жорж.

Рыжий промолчал, продолжая внимательно следить за девушкой. Обернувшись к приятелям, она многозначительно кивнула, словно призывая их оказать помощь в исполнении некоего хитроумного плана.

Между тем Сергей открыл дверь и наклонился, потянувшись за телефоном.

— Можно вас попросить? Послушайте… — услышал он за спиной виноватый голос. Никакого намека на издевательский тон и хихиканье, как было минуту назад.

— Простите нас. Не надо никуда звонить. Пожалуйста, — заискивающе добавила она.

Малышев обернулся, но среагировать не успел — в лицо уже летела горсть песка, выпущенная рукой девушки. Хлестко обожгло глаза, но все же он успел шагнуть и влепить лицемерке пощечину. Взвизгнув, она покачнулась, едва удержавшись на ногах.

Жорж мгновенно оценил обстановку и, подхватив с обочины крупный обломок кирпича, вновь ринулся на обидчика.

— Уйди, — рявкнул он брюнетке, отпихнув ее в сторону. Кусок кирпича ударил Сергея в плечо, и он пошатнулся. Ожесточенно протирая саднящие глаза, он силился разглядеть нападавших, но видел перед собой лишь мечущиеся тени и колючую пелену, которая нещадно жалила веки.

— Игоряша, давай, — со злорадной ухмылкой потер руки Жорж. — Твоя очередь.

Приблизившись к Малышеву вплотную, рыжий с силой хрястнул его лбом в лицо. Голова Сергея безвольно мотнулась, из носа брызнула кровь. Подскочивший Жорж с уханьем двинул его ногой в живот, и Малышев упал. Хрюкнув, Игорь лягнул его по ребрам.

— Получил, блядина?! — исступленно завопил он, брызгая слюной.

Жесткие удары сыпались на Сергея один за другим, вид крови привел молодых людей в состояние звериного неистовства. Изредка мимо проезжали машины, но ни одна из них не притормозила, при том что расправа происходила в нескольких шагах от трассы.

Малышев все еще был в сознании, хотя мозг все чаще сотрясали пульсирующие вспышки, вот-вот обещая погрузить тело в спасительное беспамятство. Все, что Сергей мог сделать, — согнуться, прижав колени к животу, и прикрывать голову руками. Но эти упрямые, поддерживаемые инстинктом выживания попытки защититься только еще более распаляли избивающих. И лишь когда Жорж схватил все тот же кирпичный обломок и занес его над окровавленной головой Малышева, Игорь перехватил его руку.

— Нет, — хрипло сказал он.

Опьяненные кровью, потные, покрытые пылью, они ошалело смотрели друг на друга, тяжело и прерывисто дыша.

— На «мокруху» я не подписываюсь, — наконец пояснил Игорь, вытирая лоб в грязных разводах. Посмотрел на застывшую в паре шагов девушку. — И никому из вас тоже не советую.

Брюнетка подошла ближе, пристально вглядываясь в окровавленное лицо Сергея. Разбитые губы начальника угрозыска беззвучно шевелились, будто он силился что-то сказать.

— А он ничего так, — заметила она, медленно кружа вокруг распластанного тела. — Наверняка служил где-то… люблю крутых дядечек…

Она наклонилась, снова задирая топик.

— Ну что, старенький дурачок? — с сочувствием проговорила она, ее груди мягко колыхались, как небольшие спелые дыньки. — Все еще не хочешь меня?

Веки избитого милиционера задрожали, приоткрывшись. Распухшее лицо напоминало сплошной кровоподтёк.

— Смотри, дядечка. Будет о чем вспомнить, когда будешь гонять шкурку скучными вечерами, — нараспев произнесла девушка. Выпрямившись, она внезапно подняла ногу и с силой вдавила узкий каблук в промежность Сергея. Тот заскрипел зубами, измочаленное тело выгнулось дугой.

Жорж и Игорь весело рассмеялись. Ядовитая злоба и неистовство медленно рассеивались в вечернем теплом воздухе.

— Ты молодец, Томочка, — сказал Жорж, притягивая девушку за талию.

— Эта мразь ударила меня, — пожаловалась она, слизывая с уголка губ кровь.

— Он получил свою порцию на сегодня, — хмыкнул Жорж, и они страстно поцеловались.

Обернувшись, Игорь махнул рукой худощавому юноше, который продолжал стоять истуканом рядом с внедорожником.

— Юрок, греби сюда. Че встал, оглох?! — гаркнул он, видя, что парень даже не шевельнулся.

Помедлив, тот нехотя заковылял к товарищам.

— Ты тоже с нами, — сообщил Жорж, перехватив цепкий взгляд рыжего. — Я прав, Игорек?

Крепыш кивнул.

— Е…ни ему, — велел он, указывая на неподвижное тело избитого. Кровь на разбитом лице Сергея, перемешавшись с пылью, была похожа на черную вязкую кашу.

— Вы убили его? — спросил Юрий, испуганно глядя на валяющегося в крови мужчину.

Рыжий раздраженно пихнул его в бок:

— Такие быстро не дохнут. Е…ни его!

Парень нерешительно толкнул Сергея мыском туфли.

Игорь покачал растрепанной головой, явно недовольный.

— Сильнее!

Юрий вытер нос, беспомощно посмотрев на Жоржа, словно ища поддержки.

— Из-за него мы чуть не разбились, — напомнила девушка. Ее носик плаксиво сморщился, но в прозрачно-бутылочных глазах отплясывали злобные чертенята. — Посмотри, он ударил меня. Ударил женщину. Он просто грязная тварь!

Юрий стукнул чуть сильнее, попав ногой в бедро лежащему.

— Еще!! — заорал рыжий, теряя терпение. — Еще, утырок! Бей! В морду бей!!

Проезжавшая мимо «девятка» притормозила, из окна высунулся пожилой мужчина, блеснув толстыми линзами очков:

— Ребята, помощь нужна?

Игорь умолк. Он поднялся, загораживая собой тело Сергея.

Жорж направился к остановившейся иномарке, лениво приподнимая руки, словно сдаваясь:

— Отец, все нормально. Никаких проблем!

Несколько секунд пенсионер переводил озадаченный взгляд с машин, стоящих поперек дороги, на молодых людей, затем, пробурчав что-то невнятное, тронулся с места.

Юрий шмыгнул носом.

— Вхерачь ему как следует, — процедил Жорж. — Или я сам тебя закатаю прямо здесь, б…дь. Стоял там в сторонке, шары в штанах гонял, пока мы с Игорьком на баррикады шли… Правильно, детка?

— Конечно, милый, — с томным видом подтвердила брюнетка.

Всхлипнув, юноша двинул ногой в бок Малышева. Потом в плечо. Затем наступил на кисть, ожесточенно повертел пяткой, вдавливая безвольную руку милиционера в нагретый за день гравий.

Тамара хихикнула, захлопав в ладоши:

— Браво!

Нервно улыбнувшись, Юрий плюнул на Сергея и вопрошающе посмотрел на товарищей, как послушный пес в ожидании поощрения.

— Ладно. Тома, у тебя есть помада? — осведомился Игорь, повернувшись к девушке. — Наложим посмертный грим храброму герою.

Пока Тамара ходила за сумочкой в машину, Жорж расстегнул ширинку. Игорь покосился на приятеля:

— Хочешь ему всунуть? Не знал, что ты извращенец.

Жорж закудахтал от смеха:

— Разве хрен достают, только когда трахаться хотят?!

И прежде чем рыжий успел что-то ответить, он принялся мочиться на бесчувственное тело Малышева. Ярко-желтая струя зигзагом прошлась от джинсов до футболки мужчины, забрызгав шею и лицо.

— Лоб не трогай, — сказал Игорь, но янтарные капли едкой жидкости все же попали на голову Сергея.

— Может, кто посрать хочет? — полюбопытствовал Жорж.

Желающих не нашлось.

— Этот крендель неплохо боксирует, — был вынужден признать Игорь. — Наверное, в прошлом часто молотил по «груше»…

— Сейчас-то это неважно, правда? Мы ведь сделали его, — сказал Юрий. Он просительно заглянул в глаза рыжего. — Поехали, а? Тут опасно долго находиться.

Игорь даже не посмотрел в его сторону.

Когда вернулась Тамара, Жорж старательно стряхивал капли с пениса. Девушка с интересом взглянула на пятна мочи, расплывающиеся на одежде Малышева, и со вздохом обронила:

— Это уже жесть, мальчики. Хотя, может, невоспитанный дядечка и заслужил это.

— Дай сюда, — сказал Игорь, и она передала ему помаду. Сняв колпачок, рыжий склонился над Малышевым и принялся что-то старательно выводить на лбу милиционера. Когда все было готово, он выпрямился, с удовлетворением разглядывая проделанную работу.

Жорж засмеялся. Юрий растерянно хихикнул, облизнув сухие губы.

— Ты был так увлечен, что даже кончик языка высунул, — произнесла Тамара, подмигивая рыжему.

— Поехали, — отсмеявшись, сказал Жорж. Он поднял из пыли брелок с ключами, выроненный Малышевым.

— Мадам, безмерно вам благодарен, — произнес Игорь, галантно кланяясь и протягивая Тамаре блестящий флакончик. Она скорчила рожицу:

— Неужели ты думаешь, что после твоих приколов я буду этой помадой красить свои губы?

— Ага. Сорри, херню спорол.

Рыжий размахнулся, но, передумав в последнюю секунду, сунул тюбик в карман. Он подумал, что лучше избавится от помады позже.

Все направились к машине, лишь Юрий все еще стоял и молча разглядывал распластавшееся тело незнакомца. Грудь избитого едва заметно вздымалась, на распухшее лицо, залитое кровью и мочой, стали приземляться мухи. На грязном лбу ярко-алой помадой было криво намалевано: «ПИТАР»

— Юрок, ты там что, ночевать собрался? — раздраженно крикнул Жорж, и юноша заспешил к внедорожнику.

— На, охладись, — сказал Игорь, передавая ему начатую бутылку текилы. — Соли, правда, нет, зато в пакете где-то должен быть лимон.

— Ага, — вяло отозвался Юрий. Он решил, что обойдется и без лимона, после чего глотнул прямо из горлышка.

Жорж включил магнитолу, и динамики вновь оглушающе взорвались дискотечным трансом.

Они ехали, и каждый, расслабившись, занимался своим делом — Жорж увлеченно травил очередную байку про свои амурные похождения в институте, Игорь посмеивался, между делом сооружая новый «косяк», Тамара озабоченно разглядывала в зеркальце свою припухшую губу — результат пощечины Малышева.

Юрий молчал, изредка отхлебывая теплую текилу. Лишь спустя полчаса после инцидента на дороге он поднял голову, уставившись мутным взором на серую ленту дороги:

— Слушайте… а я вспомнил этого мужика.

Он икнул, вытирая влажные губы.

Жорж умолк. Недовольный тем, что его перебили, он взглянул на приятеля в зеркало.

— Ну и?..

— Мы… в общем, еще в одиннадцатом классе дело было, — сбивчиво продолжил Юрий. — После выпускного, короче, ясен пень, нажрались… Витька Лазаренко с нами учился, помнишь, Жорж? Ты к тому времени уже в другую школу перевелся. Ты потом еще…

Юноша сделал глоток текилы и закашлялся.

— Давай по делу, не развози понос, — резко сказал Игорь.

Юрий вздохнул.

— Мы по пьяни машину одну вскрыли. У брата Витьки тоже какие-то козлы тачку обворовали, магнитолу сперли. Ну вот, Витька хотел ему подогнать магнитолу… Подарок, типа. Взяли нас, конечно — кто-то из окна увидел.

— И что? — с нетерпением поторопил его Жорж. — Этот седой гандон и был тем самом в окне?

— Нет, — тихо ответил Юрий. Помявшись, он добавил: — Мужик, которого вы отделали, был из ментовки.

На несколько секунд воцарилось гнетущее молчание. Жорж полностью убрал звук, отчего стал слышен только звук работающего двигателя.

— Ну и что? — наконец подал голос Игорь. Он достал зажигалку, щелкнул колесиком, осторожно прикурив «косяк». — Сколько лет уже прошло? Может, он уже на пенсии. Это раз. А во-вторых, Юрок, как это… человеческий фактор. Может, тебя приглючило. Мы ведь все курнули час назад, бухлишком зашлифовали. Кто знает, чего там тебе привидилось. Я не удивлюсь, если бы вместо этого кренделя ты Киркорова увидел. Или Петросяна.

— Он-то меня узнал! — с обидой в голосе возразил Юрий.

— Не нравится мне это, — покачала головой Тома, засунув зеркальце в сумочку. — Менты за своих жопы рвут. Я слышала, для них это вроде священного долга и прочая фигня.

— Ничего он не сделает, — промолвил Жорж после недолгих раздумий. — Даже если он нас запомнил, че он сможет? Мы в Каменск всего на неделю тусануть прилетели. А этот каратист, мать его, как минимум месяц будет свои фингалы вазелином мазать и бельишко обоссанное стирать.

— Он видел наши номера. Помните, намекнул, что мы из Кемерово? — сказала Тамара.

— Это вы из Кемерово, — с мрачным видом напомнил Юрий. Он вновь приложился к бутылке и, поперхнувшись, закашлялся. Когда приступ прошел, он добавил:

— А я живу здесь. Вы уедете, а он меня пришьет где-нибудь за углом…

— Да вы че, охренели, что ли?! — вскипел Жорж. — Тоже, мля, нашелся дядя Степа сраный! Че, в штаны наложили? Подумаешь, мусор какой-то! Проучили старого ушлепка, так ему и надо!! Не будет в следующий раз правильным пацанам дорогу переходить!! А если он тебя, Юрок, хоть пальцем тронет, я батю напрягу… Не ссы!

— Остынь, братишка, — сказал Игорь, протягивая ему дымящуюся самокрутку. По салону поплыл сладковатый запах. — Я, кстати, номер его «Форда» тоже запомнил. Так, на всякий случай…

— Кстати, а ты че облажался? — обратился Жорж к рыжему. — Вроде как боксом занимался, не?

— Этому дятлу просто повезло, — глядя в сторону, ответил Игорь. — Я на камне ногу подвернул.

Жорж затянулся и вернул ему косяк. Несколько минут никто ничего не говорил, все обдумывали слова Юрия. Первым нарушил молчание Жорж.

— А знаете что? — глухо проговорил он, сбавляя скорость. — Давайте вернемся.

— Зачем? — глупо спросил Юрий. Он поднес ко рту текилу, но горлышко бутылки замерло у губ.

— Затем, — вместо Жоржа ответил Игорь. — Не догоняешь?

— Эй, мальчики, — с тревогой заговорила Тамара. — Вы что задумали?

— Это не твоя забота, — осклабился рыжий. — Ты свое дело на пятерку сделала. Сиськами трясти уже не придется.

— Ты… ты ведь сказал, что не подписываешься на такие вещи?

Игорь шумно выдохнул.

— Ситуация может меняться, детка. И под нее нужно подстраиваться. То есть работать более гибко. Поняла?

Не говоря ни слова, Жорж резко крутанул руль, пересекая сплошную линию. Возмущенно засигналила «Газель», двигающаяся в противоположном направлении, чуть было не столкнувшаяся с кроссовером.

— Парни, вы что? — растерянно улыбнулся Юрий, видя, что автомобиль понесся в обратную сторону, стремительно набирая скорость. — Вы что, добить его решили?

— Заткнись, — отрезал Жорж. — Лучше открой новый «пузырь».

— Тогда высадите меня! — взмолился юноша. — Я ничего не расскажу!

К нему повернулся Игорь, и парень, напуганный выражением лица рыжего, нервно дернулся назад, как если бы коснулся оголенного провода.

— Я тебя сейчас на бутылку посажу, Юрок, — прошептал он зловеще. Побледневшее лицо Юрия обдало сладковатым запахом травки. — Одним махом порву целку. Так что закрой пасть и веди себя тихо.

Отвернувшись, Игорь прибавил:

— Мы сами все сделаем.

Однако ничего никому делать не пришлось.

Когда «Лендровер» остановился у обочины, где произошла недавняя стычка, на дороге было пусто. Ни «Форда», ни странного незнакомца, ничего.

— Может, мы перепутали место? — предположил Жорж, озабоченно оглядываясь вокруг. — В этом Каменске, мля, все одинаковое.

Игорь включил фонарик на телефоне, и в сгущающихся сумерках ему удалось разглядеть обломок кирпича. Судя по всему, тот самый, который Жорж швырнул в несговорчивого мента. Рыжий пнул его ногой, с досадой проговорив:

— Это то самое место. Вон капли крови, а это, кстати, следы от шпилек Тамары. Просто мы опоздали.

Он задрал голову, уставившись на проклюнувшийся в матовой синеве неба серебристый месяц:

— Или он сам очухался, или его увезли.

— А машина? — вяло спросил Юрий. — Куда его машина делась, если его увезли?

— Хрен его знает, — буркнул рыжий.

Все молча вернулись к внедорожнику.

* * *

В начале второго ночи на пустынной трассе остановился потрепанный «Хендай». Сидящая на заднем сиденье женщина молча расплатилась с водителем и открыла дверь.

— Вам точно здесь? — на всякий случай уточнил водитель с усталым лицом.

Она кивнула, взяв в руки два увесистых пакета.

— Стесняюсь спросить, куда сейчас пойдет одинокая женщина с сумками? — не выдержал водитель, положив узловатые руки на рулевое колесо. — Тут на десять километров вокруг ни души, одна глухомань…

Пассажирка, уже намеревавшаяся вылезти наружу, бросила на него ничего не выражающий взгляд.

— Хочется побыть одной. Не волнуйтесь, со мной ничего не случится.

В зеркале заднего вида мужчина поймал ее улыбку, при этом лицо незнакомой пассажирки оставалось каменным.

— Ну как хотите, — проворчал водитель. — Если что, могу вас отвезти обратно…

Но женщина уже шла по обочине.

Он нахмурился, заметив ржавые стойки, торчащие из гравия, — все, что осталось от когда-то высившегося здесь указателя. Если ему не изменяет память, много лет назад неподалеку располагалось небольшое село, которое потом практически полностью сгорело.

Все еще раздумывая, за каким чертом эта странная тетка притащилась в богом забытое место, он развернул машину. Чихнув проржавевшим глушителем, автомобиль помчался прочь, быстро слившись с прохладной темнотой.

Вздохнув, женщина сошла с трассы и теперь осторожно двигалась по распаханной глубокими колеями дороге. Вскоре впереди замелькали черные бесформенные тени — все, что осталось от сожженного поселка.

Под ногами попадались рытвины и камни, и она внутренне порадовалась, что решила обуть легкие кроссовки. А ведь поначалу, услышав его голос, настаивающий на встрече, женщина мысленно представила себя в своем любимом вечернем платье и изумительных туфлях на высоком каблуке, которые она со скидкой приобрела буквально на днях. Однако, узнав о месте свидания, все мысли об изящном наряде развеялись как дым.

Он звал не на свидание.

А уж сам факт того, что он потребовал привезти комплект спортивной одежды и провизию, означал лишь одно: что-то случилось.

Случилось что-то из ряда вон выходящее.

Спустя десять минут она стояла возле покосившейся, едва дышащей на ладан хибары. Женщина оглянулась вокруг, вдыхая воздух, наполненный ночными запахами — пронизывающего ветра, сухой травы, ночного тумана и прелой листвы. Где-то в лесу отрывисто проухал филин, и она нервно поежилась. Шагнув к двери, она с расстановкой постучала пять раз в облезло-расшатанную дверь.

Через какое-то время внутри что-то тихо звякнуло, и, царапая дощатый пол, покосившаяся дверь нехотя отворилась.

— Закрой за собой, — вместо приветствия бросил человек, тут же скрывшись внутри дома.

Женщина послушно вошла внутрь и, поставив на пол тяжелые пакеты, заперла дверь изнутри на массивную задвижку.

— Один хороший удар, и эта избушка развалится как карточный домик, — заметила она. — Никакая щеколда не поможет, Сережа.

Ей не ответили.

Она подняла пакеты и медленно направилась вперед, там, где тускло мерцала керосиновая лампа. Поморщилась, ощутив насквозь пропитавший убогое жилище запах — прогоркло-затхлый, с гнильцой, словно когда-то под кровать заползла больная крыса и незаметно сдохла.

«Эту вонь словно можно брать руками и мять, словно слякоть. Или дерьмо», — подумала женщина, скривив нос. Ко всему прочему, среди других «ароматов» ее ноздри уловили явный запах мочи.

Керосинка стояла на рассохшемся столе так, чтобы скудное освещение не захватывало мужчину, который неподвижно сидел на стуле, прислонившись к стене. Приглядевшись, женщина заметила, что, кроме джинсов, на нем ничего не было.

— Привет, Маша, — произнес он бесцветно. — Там есть табуретка, присаживайся и чувствуй себя как дома.

Женщина шагнула к столу, принявшись молча выгружать пакеты.

— Я не слышал шума мотора. Где ты оставила машину? — спросил он.

— Машина в сервисе — нужно генератор менять. Я добралась на такси, — ответила она.

— Весьма опрометчиво «светить» это место посторонним.

— Не волнуйся, я вышла еще на трассе.

Около минуты никто из них не произнес ни слова.

— От твоих штанов несет мочой, — наконец сказала женщина. — Ты позвонил мне в одиннадцать вечера, попросил привезти одежду, лекарства, еду и алкоголь с сигаретами. Что случилось, Сережа?

Малышев усмехнулся.

— Споткнулся и упал. Не повезло, с каждым бывает.

Мария выставила на стол водку и некоторое время смотрела на бутылку с таким изумлением, словно у нее проклюнулись глаза и она подмигивала женщине.

— Ты не пил восемь лет.

— Восемь с половиной, — поправил ее Сергей.

— И с табаком ты тоже завязал, — продолжала Мария. Она взяла со стола керосиновую лампу и, мгновение помедлив, осветила фигуру милиционера. И хотя распухшее, покрытое засохшей коркой крови лицо мужчины потрясло ее, на лице Марии не дрогнул ни один мускул.

— Значит, ты споткнулся, упал и надул в штаны. Прямо как ребенок из детского сада. Я правильно тебя поняла? — спросила она, ставя лампу на место.

Сергей потянулся к водке.

— Что-то вроде этого, — обронил он, срывая крышку. Наплескал в пластиковый стаканчик, выпил махом и шумно выдохнул:

— Наверное, самое время вернуться к прежним привычкам. По крайней мере, в эту чудесную романтичную ночь, копать-хоронить.

Мария принялась вскрывать упаковки с ветчиной и сыром, быстро и ловко раскладывая закуску на картонной тарелке.

— Ты вроде в отпуске? — задала она вопрос, когда все было готово.

Малышев выпил еще, засунув в рот ломтик ветчины.

— Угадала. Видишь, как у меня удачно прошел первый день?

Он усмехнулся, но лицо женщины оставалось бесстрастным.

— Не хочешь рассказать, что все-таки произошло?

— Маша, не доставай меня вопросами, — тихо проговорил Сергей. — Я сейчас не в настроении.

Она это знала, поэтому решила больше не приставать с расспросами. В отличие от простого обывателя, у Малышева имелся своеобразный подвал внутри себя самого… и когда того требовала ситуация, он протискивался внутрь и наглухо закрывал люк.

— Я сам тебе скажу, когда сочту нужным, — прибавил Сергей. — А пока что — выношу благодарность за то, что выручила в столь поздний час.

— Не за что, — сухо ответила Мария. Выдержав паузу, она снова спросила: — И все же. Почему ты не поехал домой? Здесь отвратительно.

Сергей потянулся за пачкой сигарет, не спеша снимая с нее прозрачную пленку.

— Я не хочу, чтобы моя семья видела меня в таком виде.

«Семья? Пожалуй, сложно назвать семьей подсевшую на «колеса» жену со стеклянными глазами… И бледного сыночка со взглядом волчонка, из которого клещами слово не вытянешь», — подумала Мария. Вслух же она произнесла:

— А как же «Логово»? Ведь там куда комфортнее.

Малышев закурил, в спертом воздухе поплыли едкие струйки дыма. Он закашлялся.

— Дерет с непривычки? — полюбопытствовала Мария без тени сочувствия.

— Дерет. Что касается «Логова»… Сюда было ближе, — откашлявшись, проговорил Сергей. — И потом, ключи от наших подземных апартаментов все равно остались у меня дома.

Она вздохнула, двигая в сторону любовника свернутый пакет:

— Здесь спортивный костюм. Обувь, надеюсь, не нужна?

Малышев покачал головой, выпуская жемчужное облачко дыма.

— Я могу переодеться прямо сейчас, если тебя так смущает запах от моих джинсов, — предложил он.

— Почему ты не звонил мне раньше? Я… — Мария запнулась, будто с разбега ударившись о невидимое препятствие. — Я скучала, — добавила она тише, будто смущаясь этим признанием.

Сергей тяжело поднялся и встал у наглухо заколоченного окна.

— Тяжело привыкнуть, что здесь доски вместо стекла, — сообщил он, глубоко затягиваясь. — Я очень редко бываю тут. Иной раз думаешь — приеду, а кругом одни развалины. Или еще хуже — обугленные головешки… Говорят, скоро в этих местах будет проходить скоростная трасса. Благодаря новой дороге не придется тащиться транзи…

— Ты слышал? — повысила голос Мария, перебив его. — Я скучала по тебе, сукин сын! Засранец хренов!

Малышев повернулся к застывшей на табуретке женщине.

— Мог бы и поцеловать меня, — прошептала она.

Сделав очередную затяжку, Сергей затушил окурок прямо об мозолистую кожу ладони и подошел к Марии. Демонстративно положил испачканную пеплом руку на ее грудь, топорщившуюся сквозь тонкий свитер.

— Пошли, погремим костями, сучка, — промолвил он, ущипнув ее за сосок. — Я же вижу, ты меня хочешь.

— С чего ты решил? — с вызовом спросила Мария, убирая руку мужчины.

— Твой чудный ротик слегка приоткрыт, — улыбнулся Малышев. — Губки влажные… Понимаешь? Твое тело говорит само за себя. Это неосознанная имитация твоей киски.

Мария отвела горящий взгляд, поймав себя на мысли, что этот человек читает ее, словно раскрытую книгу.

— По этой причине женщины и красят губки в красные тона. Ведь влагалище при возбуждении наливается кровью и краснеет, — пояснил Сергей.

— Ну да, — угрюмо отозвалась Мария. — И если у меня насморк и я дышу ртом, все равно я тебя хочу, верно?

— В моем случае — да, — хихикнул Малышев.

— У меня сегодня течка, — предупредила она.

Сергей коснулся пальцами распухшего носа, скривился.

— Это меня только возбуждает, — сообщил он, заговорщически подмигивая. — Люблю, когда вокруг море крови. Идем, ты не отвертишься. Я же вижу, ты от нетерпения готова из кожи выпрыгнуть, чтобы я тебе вдул.

Он положил на ее плечо руку, но Мария не собиралась так легко сдавать позиции. Женщину коробило, что ее тащат в постель, как дешевую шлюху.

— Но тут нет душа!

Малышев бросил взгляд на стол, где стояла двухлитровая бутылка минералки.

— Тебе этого хватит, — решил он. — Идем. Я загоню своего лохматого единорога в твою сказочную долину.

Спотыкаясь и тяжело дыша, они буквально ввалились в темную, как склеп, комнату. Сергей толкнул женщину на старый топчан, застеленный плоским, лоснящимся от грязи матрацем.

— Об этом я мечтала всю жизнь, — пробормотала Мария, когда Сергей, пыхтя, с остервенением срывал с нее одежду. — Трахнуться в вонючей конуре с пьяным мужиком. Который забрызган ссаньем и кровью.

— Ты что-то пискнула, мышка? — задыхаясь, спросил Малышев. Он повалил женщину на спину, усевшись сверху. — Я не расслышал.

Мария подняла руки и, скрючив пальцы, вонзила ногти в его мускулистую грудь, густо заросшую седыми волосами.

— Я говорю, что ты гребаный псих. Хочу, чтобы ты насадил меня на свой кол и драл до самого утра! — хрипло выкрикнула она. Она повела руки вниз, и тот заскрипел зубами, когда ногти женщины, прорвав кожу, оставили на его груди и животе кровоточащие борозды.

Левой рукой Малышев схватил ее за волосы, наматывая шелковистые пряди на крепкий кулак.

— Любой ваш каприз, леди, — шепнул он, и, словно клещами, сжал нос Марии большим и указательным пальцем. — Только шепни.

Глаза женщины вылезли из орбит.

— Еще? — проворковал он. Отпустив волосы, Сергей сунул руку в промежность женщины, выковыривая влажный тампон. Внутри было тепло и липко, будто бы он перебирал пальцами густой кисель.

— Еще, — прогнусавила Мария, и Малышев удовлетворенно кивнул, стискивая ее нос еще сильнее. Из ноздрей потекли струйки крови.

— Ударь меня! — взвизгнула она, елозя под телом мужчины, и Сергей отвесил ей хлесткую пощечину.

Его член проскользнул внутрь, и Мария застонала. Ее ногти с удвоенной силой впились в потное тело Сергея, и тот издал звериный вой.

— Сла… слабак… — прерывисто дыша, выдавила из себя Мария. Она нащупала его сосок, изо всех сил сдавив его пальцами.

— Ска… жи… сучка, — прохрипел Сергей. С его разгоряченного лица капал пот, прямо на шею Марии, скапливаясь на ложбинке между колыхающихся грудей. — Ска… жи… «Сереженька… люблю тебя… люблю больше жизни!!» Ну?! Скажи!!!

— Люблю, — прошептала Мария. — Сукин кот… Сереженька… Больше… жизни… — Ее глаза затуманились, она с силой обхватила мокрую от пота спину мужчины, который яростно вгонял свой член все глубже и глубже, словно намереваясь проткнуть ее насквозь, как шампур кусок сырого мяса. — Люблю, люблю…

Заскорузлый от грязи и времени матрац съехал вниз, потемнев и намокнув от менструальной крови. Грубо сколоченный топчан вздрагивал, скрипел, стонал и скрежетал под совокупляющимися, будто бы с отчаянием предупреждая, что еще одно резкое движение — и он развалится в труху. Но эти двое обезумевших существ вряд ли это заметят и, скорее всего, продолжат трахаться до тех пор, пока не затрещат доски пола и они не провалятся в погреб…

Когда все было закончено, Малышев быстро слез с обмякшего тела любовницы. Подняв с пола заляпанный кровью матрац, он перевернул его относительно чистой стороной и швырнул на топчан:

— Подвинься и поправь.

Мария ничего не ответила. Прикрыв лоб тыльной стороной ладони, она глубоко дышала, пыатясь унять сердце, колотящееся раненым зверьком.

Сергей вышел на кухню, набрал в рот водки. Прополоскав огненную жидкость во рту, он прыснул на грудь, испещренную порезами, оставленными острыми ногтями.

— Багира, копать-хоронить, — выдохнул он.

Вторую порцию водки Малышев отправил в желудок. Он быстро пьянел — отвыкший за столько лет от алкоголя организм, казалось, сначала впал в ошеломленный ступор и не сразу понял, что нужно делать с порциями сорокаградусной жидкости, которые раз за разом поступали в желудок.

Покачиваясь, Сергей вернулся к Марии.

— Я же сказал, поправь этот гребаный матрац, — раздраженно потребовал он.

— Тебе надо, ты и поправляй, — сонно отозвалась Мария.

— Ты ленивая сука. Знаешь об этом? — сказал Малышев, и на губах его заиграла хищная улыбка. Он шлепнул рукой по окровавленным ягодицам женщины:

— Подвинься.

Кое-как расправив матрац на топчане, он улегся рядом, с наслаждением вытянув ноги.

— Как дела на работе? — поинтересовался Сергей. — Не надоело мерить температуру всяким придуркам и выносить горшки с дерьмом?

— Можешь предложить что-то иное вместо должности медсестры?

— Над этим стоит подумать. Работа должна приносить радость и удовольствие, а не желание засунуть два пальца в рот.

— Мне надоела нищенская зарплата, — скривила губы Мария.

— Ну да, понимаю. Подработки у тебя нет. Не каждый же день старые пердуны глотают с соплями золотые зубы, а потом высирают их в горшки.

Женщина покраснела:

— К твоему сведению, я вернула этот гребаный зуб его владельцу.

Сергей весело рассмеялся:

— Ладно, не дуйся.

— Почему ты не разведешься, Малышев? — спросила Мария, решив сменить тему. — Ты ведь абсолютный псих. И кайф ловишь, только когда видишь кровь. Сомневаюсь, что твоя жена дает тебе такой адреналин. Зачем тебе эта несчастная развалина? Ты ведь превратил ее в конченую наркоманку.

— Оставь в покое мою семью, — отрезал Сергей.

— А твой сын? Артур? Я видела его. Парню явно нужен психолог.

«А если точнее, то психиатр», — про себя подумала Мария.

— Он хорошо учится, — возразил Малышев и зевнул. — Получит диплом, возьму его к себе… А насчет развода… Меня, Маша, все устраивает.

Зная наперед реакцию, она тем не менее осторожно сказала:

— А меня нет.

Сергей приподнялся на локте, уставившись на женщину. Он вдруг подумала, что его глаза были похожи на тлеющие угли, только вместо жара источали зыбкий холод:

— Показать, где дверь?

Мария печально рассмеялась.

— Угу. Это по-рыцарски. Вызвать ночью в заброшенный сарай без света и удобств, трахнуть во время месячных, а потом выгнать к херам собачьим.

— Ты знала, к кому едешь.

С ее губ сорвался вздох.

— Знала. Только на секунду задумайся вот о чем, прежде чем выставлять меня за дверь. Сегодня ночью, когда тебе было хреново, ты позвонил мне, Малышев. Не своей жене. Не своему сыну. Не своим приятелям, ментам. Ты позвонил мне.

Сергей лениво перекинул ногу через Марию, снова усевшись на нее сверху.

— Этим ты только еще больше возбудила меня, — признался он. — Взгляни, какой стояк. Прямо памятник Юре Гагарину.

Она коснулась пальцами головки его набухшего члена, липкой от собственной крови, и поморщилась.

— Слезь, Сережа.

— Бунт на корабле? — прищурился Малышев.

— Я не хочу. У меня внутри все хлюпает, как будто там прокисший борщ. Только попробуй сунься, я тебе глаза выцарапаю.

Помешкав, мужчина, нехотя подчинился.

— Про глаза сильно сказано, — пробурчал он, с досадой ощутив, как возбуждение мгновенно улетучилось — отлившая от пениса кровь превратила его в съежившийся сонный мешочек плоти. — Но вот борщом ты мне всю малину испортила. Я люблю грибной суп, ну рассольник… Борщи терпеть не могу. Как будто кто-то свои легкие выблевал.

— Я помню, — ухмыльнулась Мария. — Поэтому и сказала. Я знаю тебя как облупленного, Сережа.

— Думаешь, ты для меня загадка? — хмыкнул Малышев.

— О нет. Я все твоя с потрохами. О, великий эксперт по слюнявым ртам и влагалищам.

Она ожидала вспышки гнева, но Сергей лишь хрипло рассмеялся.

— Если тебе не нравится тут, мы можем спуститься вниз, — предложил он. — Я вздрючу тебя на электрическом стуле.

Мария плотно сжала губы.

— Ты имеешь в виду подвал? Там, куда ты привозил Артура?

Он ничего не ответил, но женщина и так знала, что именно это имел в виду Сергей. Она помнила, что он как-то рассказывал ей о своих «представлениях» с сыном. Мария не хотела вмешиваться в семейную жизнь любовника, хотя не одобряла методов «воспитания», которые Сергей применял к Артуру.

— Нет. Вниз я точно не пойду.

Мария встала.

— У тебя хоть какое-нибудь полотенце есть? — с надеждой в голосе спросила она.

— Посмотри в прихожей. Там на крючке какие-то тряпки висят, — зевнув, ответил Малышев. — Там же и подмойся, а завтра утром я все уберу.

Чертыхаясь, она взяла бутылку с минеральной водой и, подсвечивая дорогу мобильным телефоном, двинулась к выходу.

— Захвати сигареты и керосинку! — крикнул Малышев, когда шорох в прихожей утих и в проеме замаячил женский силуэт.

Мария безоговорочно выполнила просьбу и села на край топчана. Сергей закурил, глядя в серый потолок, сплошь затянутый рваными лохмотьями паутины.

— Знаешь, я недавно видела странный сон, — промолвила она, задумчиво глядя на кольца дыма, медленно растворяющиеся в воздухе. — Тебе снится Афган, Сережа?

Малышев сбросил пепел прямо на пол:

— Сегодня у меня нет настроения предаваться воспоминаниям.

— А я снова видела ту девчонку. Помнишь, недалеко от Фарьяба? Ей оторвало руку.

— Помню, — нехотя отозвался Сергей.

— Мне снилось, что она сидит у меня на постели, — тихо проговорила Мария. — Сколько ей было лет, Сережа? Восемь, десять?

Ответа не последовало.

— Я ничего не могла сделать. Я просто смотрела, как бедняжка умирает, и все. А она смотрела на меня своими огромными синими глазами. Я еще поразилась — откуда у ребенка такие чистые синие глаза? Словно бог, когда делал эту кроху, отщипнул для ее глаз кусочек неба. Она смотрела и дышала, часто-часто.

— Я сейчас расплачусь, — пробормотал Сергей.

— А прошлой ночью она пришла ко мне, — продолжила Мария. — Она что-то говорила, глядя на меня, но я не понимала. Я только видела ее окровавленную культяпку вместо руки и огромные глаза, и в них я видела себя. И мне стало нехорошо, когда я увидела отражение. На меня смотрела седая старуха, Сережа. Древняя жуткая старуха с трясущейся головой.

Сергей безмолвно разглядывал тлеющий окурок.

— Я сразу проснулась. И, не поверишь, сразу кинулась к зеркалу, — криво улыбнулась женщина. — Можешь себе вообразить?

— Вполне, — только и сказал Малышев.

Несколько минут прошло в молчании. Сергей докурил сигарету и, заложив руки за голову, невидяще смотрел перед собой.

— Какие у нас планы? — задала вопрос Мария, прервав затянувшуюся паузу. — Помнится, ты что-то говорил об одной семейной парочке алкашей из Павловска. Как насчет выходных? Я свободна.

— Нет. Планы изменились, — сказал Сергей, и на этот раз голос его прозвучал четко и жестко. Словно громадный тесак воткнулся в разделочную доску.

Мария выжидающе смотрела на любовника. Она подумала, что корректировка планов наверняка связана с сегодняшним происшествием, из-за которого Сергей срочно вызвал ее в эту заплесневелую дыру…

Он слез с топчана. Мерцающий свет керосинки играл размытыми бликами на его крепком, поджаром теле, сплошь покрытом шрамами и подсыхающей кровью женщины.

— Список в силе, спившиеся бичи не вычеркиваются из него, — промолвил Сергей. — Всему свое время. А сейчас — небольшой форс-мажор…

В двух словах Малышев кратко поведал ей о недавнем инциденте на трассе.

Мария ответила не сразу. Впрочем, Сергей не торопил ее. Пока она сидела, обдумывая план Малышева, тот быстро облачился в спортивный костюм, который она привезла.

— Я недавно слышала одну притчу, — вдруг произнесла Мария. — Один старик-философ плыл в лодке, размышляя о боге и смысле жизни. И вдруг почувствовал сильный удар. Разозленный, он взял в руки весло и обернулся. «Кто посмел отвлечь меня от моих мыслей?!» — возмущенно подумал он, горя желанием наказать обидчика. Перед ним на волнах покачивалась лодка. Пустая лодка. Ярость ушла, и мудрец со вздохом сел обратно.

«Это просто пустая лодка», — сказал он сам себе и вновь погрузился в медитацию. С тех пор, сталкиваясь на своем пути с какой-то неурядицей или конфликтом, он всегда мысленно говорил сам себе: «Это всего-навсего пустая лодка». Он просто перестал обращать внимание на эти мелочи жизни.

Малышев смерил ее холодным взглядом:

— Долгая прелюдия перед ответом.

Мария усмехнулась.

— Я просто хотела сказать, что эти жалкие шавки — не твой уровень, — пояснила она. — Да, им удалось надрать тебе задницу, и они спустили тебя с облаков, скинули, так сказать, корону с твоей башки. Извини за прямоту, но они прочистили тебе мозги, заставили понять, что ты не бог тут у себя в Каменске. В том, что случилось, отчасти виноват ты сам. Нужно было позвонить гаишникам и пасти этот джип, пока на помощь не прибудут твои коллеги. А ты решил в героя поиграть, за что и поплатился. Поэтому забудь об этом. Вся эта херня, что с тобой приключилась, — не что иное, как пустая лодка из моей байки. Не лезь в это дерьмо, Сережа. Наверняка у этих сопляков крутые предки. Мы всегда работали с теми, кто находится на дне, и никто особенно не разыскивал наших клиентов. У нас никогда не было осечек. Только небеса знают, что начнется, если мы возьмем в оборот твоих мажоров.

Все время, пока она говорила, лицо Сергея оставалось непроницаемо-каменным, и ей не нравилось это. Он напомнил ей жесткий комок из мускулов и костей, густо пропитанный исступленной ненавистью.

«Похоже, он не успокоится, пока не накажет этих обкуренных идиотов», — с тревогой подумала Мария.

— В конце концов… почему бы не пойти законным путем? — промолвила она. — Их связи против твоих… Ты — сотрудник милиции! У тебя авторитет, ты ветеран боевых действий, и даже если на их стороне будут богатые родители, в суде твоему слову поверят больше!

Сергей метнул на ее пронзительный взгляд.

— Маша, похоже, ты не всасываешь ситуацию. Если я пущу все на законные рельсы, начнется сопливая рутина, — процедил он. — Протоколы, задержание, адвокаты и прочая официальная муйня. Допросы, опознание, очная ставка, на которой я должен буду подробно рассказать обо всем, что они сделали. Ты понимаешь?

«Понимаю, — про себя произнесла Мария. — Он никогда в жизни не признается при ком-то, что его, ветерана Афгана, изваляли в пыли какие-то молодые отморозки, после чего обоссали с ног до головы…»

— Если будет суд, все придется повторять, — продолжал Сергей. — Весь город будет знать, что парочка ужравшихся говнюков уделали майора Малышева, начальника уголовного розыска. Их будут всячески отмазывать. Если у них влиятельные родственники, дело могу повернуть так, что виноватым окажусь я. Мол, как же так, помешал веселиться хорошим ребятишкам!

— Мне все равно не нравится эта затея, — упорствовала Мария. — Ты сейчас разъярен, переполнен эмоциями. Это объяснимо и понятно. Но слепая месть может сыграть с тобой злую шутку, Сережа. Я все равно уверена, что этих ублюдков нужно наказывать по закону.

Малышев наклонился, приблизив к ней вплотную свое разбитое, в кровоподтеках лицо. Мария буквально кожей чувствовала, как от него тягучими волнами исходит глухое бешенство.

— А по поводу притчи мой ответ будет таким, — хрипло прошептал он, и Мария неосознанно подумала, что если бы голос Сергея был лезвием, им можно было бы вспарывать плоть. — Между местью и наказанием есть разница. Знаешь, в чем? Наказание производится ради наказуемого. Мщение — ради мстящего, чтобы утолить его гнев^[2]. Нет никакой долбаной лодки, Маша. Есть пара-тройка зарвавшихся ублюдков, которые вообразили себя хозяевами жизни и которых я собираюсь проучить.

Он выпрямился, не сводя с Марии немигающего, как у змеи, взгляда.

— Это мой город, девочка. Мой. И если я позволю каким-то приезжим гандонам пачкать его своей слизью, а также безнаказанно ссать на меня… Тогда мне лучше сразу сунуть в рот ствол и нажать спусковой крючок.

Примечания

2

Аристотель.