Посвященный. Книга I. Маарон и отравленные земли

Александр Валериевич Кравец

Майкл Брукс уже долгое время видит странные сны. В них он в роли неизвестного рыцаря переживает события, происходящие в странном мире. Долгое время он не подозревает о том, что эти сны неразрывно связаны с ним и что на судьбе у него написано стать Посвященным –человеком, который должен будет изменить все…

© Александр Валериевич Кравец, 2017

ISBN 978-5-4485-8573-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается Павлику, моему брату и большому любителю литературы. Надеюсь, ты прочтешь это когда-нибудь

«Пора идти

Время возвращаться» (Стивен Кинг)

Пролог. Руина

Серой цепью тянулась полоса раннего рассвета, озаряя своим трупным светом все, что не было скрыто за руиной. Под небом лежала уставшая земля, обезображенная неизвестной болезнью, пожравшей сотни лет назад весь ландшафт, оставив лишь кожу земли, покрытую корой и слоем вулканического пепла, давно уже засохшего — точно отмершей плотью. Над этим бескрайним загнившим полем низко плыли воздушные корабли, темные распухшие пятна на тле нездорово-зеленого неба. Ядовитые облака, готовые испустить свою отраву в любой момент.

Повсюду застоявшийся воздух, давно превратившийся в яд, смердел своей тяжелой застоявшейся вонью.

Приглушенные расстоянием раскаты грома врезались в его слух, заставляя каждый раз прикрывать глаза. Лицо его было скрыто за куском рваного рукава, содранного с одежды. Чувствуя, как воздух вокруг становиться тяжелее, он прикрыл лицо куском ткани, надеясь тем самым уберечь остатки своих легких (хотя в глубине души понимал — это ему не поможет)

Его правая рука кровоточила все сильнее с каждой минутой. Шрам под плечом багровел кровавой юшкой даже через кусок лат. Вокруг смердело так, что глаза его начали слезиться, взор его помутнел от влаги и шаги его сделались короче.

Под ногами километрами стелилась грязь, в которую с каждым новым шагом на треть зарывались ботинки.

Боль в руке усиливалась в такт тугим ударам сердца, в то время как черная, беспросветно огромная туча подплывала с востока, разделяя небо на две одинаково темные половины.

«Мне не добраться…» — Отчаянно думал он про себя. «Я так и погибну здесь, посреди этой пустоши. Кровь льется из меня все быстрее, а ядовитые тучи не придадут сил. Остается лишь сказать себе (остановись), сдаться и больше не держаться за эту тонкую серую нить под названием жизнь»

Он думал, насколько же поэтично можно изобразить смерть — самое худшее в этом жестоком мире. От этих мыслей к нему подскакивало отчаяние, ведя за собой тошноту. Оба этих чувства подступали из горла и делали это быстро.

Он упал на колено и сорвал с лица тряпку, бросив ее на землю. Долгий подол его тяжелых доспехов скатился клубком у коленей, правый наплечник, вогнутый ударом какого-то всадника, свалился в грязь. Он выблевал на землю, отталкиваясь от нее целой (левой) рукой.

Подняв свою изувеченную горем голову к небу, он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Внутри все горело, а плечо судорожно тряслось от зарождающейся в нем лихорадки.

Внезапно над его головой на огромной высоте пролетело колоссальное белое копье молнии, разрастаясь в небе бледным цветком. Свет от вспышки осветил землю впереди, и он разглядел в туманном воздухе тусклый образ человека. Настолько слабый, что его легко можно было не разглядеть на тле могучих теней.

Призрак тот расплывался в густом воздухе, но прищурившись, он разглядел впереди образ рыцаря в доспехах. Все четче с каждым мигом становились очертания его и вместе с мечом в его руке, развиднелся город за его спиной. Тот словно выплыл из другой реальности, из этого сна. А рыцарь теперь казался гораздо ближе. Песчинкой на тле немыслимого виденья за своей спиной.

«Вот тот, кто лишит меня жизни» — Подумал он в облегчении, и рука его тут же обхватила рукоять меча. Скрепив хватку аж до белых ногтей, он подумал о семье. О том, какими могли бы быть его дети, не будь всего этого. В голове его мелькнул образ красивой рыжеволосой девушки: она бежит по полю из лиственного вереска и сирени. Позади нее расцветает восходящее солнце, а впереди ее ждет долгая счастливая жизнь (вместо скорой смерти). Ее волосы каскадами спадают на плечи, а глаза горят любовью и неподдельной радостью… и еще… она улыбается, улыбается ему.

Эту светлую картину, как холст было разорванно пущенной стрелой. За то время, пока вспоминания сверкали в его голове яркой картинкой, рыцарь натягивал тетиву.

Стрела со свистом ворвалась в его левое бедро, проделав в кости огромную трещину. Он вскрикнул и, плюясь кровью и скрепя зубами, повалился на землю. Меч в вытянутой руке выбрался из ножен и повалился на грязь. Сверкнула вторая молния и в ее ярком свете рыцарские доспехи отблескивали сизыми бликами. Шагал он быстро, звук его поступи отзывался эхом вдоль всего пустого поля. За спиной его горели в бледно-зеленом свете солнца крыши гигантских зданий.

Рыцарь подступал все ближе и ближе, лука в его руках уже не было

«решил расправиться со мной в ближнем бою» — подумал он «нужно как можно скорее вытащить стрелу»

Опираясь на меч, он снова начал подводиться, не зная, какая сила толкает его на борьбу, даже когда отчаяние подступило к нему в упор, он не сдавался.

«Тебя никто не спасет» — шепчет ему здравый рассудок, вопреки тому, что даже он сам готов в любую секунду отказаться от этих слов при мельчайшем шансе.

Но шансов не было, и из висков время-от-времени доходил жалостливый голос.

— Ты должен сдаться… — Шептал ему голос рассудка.

Но он не хотел сдаваться

Отыскав в себе равновесие, он смог стать прямо и теперь в руку к нему возвращалась сила, а в разум вместе с новыми мыслями приходила еще и смелость. Туман за спиной у рыцаря рассеялся, показав величественные замки, вереницы пологих улочек, высокие, как горные хребты. Просто немыслимых размеров фасад церкви стоял посреди города, ставшего руиной. Ее одна единственная башня многокилометровым шпилем доходила до самого неба, а верхушка пряталась за мертвыми облаками.

«Вот, куда ты так долго добирался» — сказал он себе. «Вот ты и здесь, но пустят ли тебя?»

Ответ был прост.

Рыцарь, который теперь не шел, а бежал, был на расстоянии метров трехсот, так что теперь можно было рассчитать его рост: не меньше двух с половиной метров, не считая крыльев на верхушке шлема. Огромный, широкий, опасный — враг, который не отступит.

Сжав пальцы на рукояти меча, он приготовился к рывку. Большой палец он загнул под гарду и стал в стойку с открытой рукой.

«Последнее, чего он от меня ждет — атаки наперерез»

Сердце за нагрудной пластиной бешено колотилось, прорываясь сквозь грудную клетку, по лицу стекал пот, ощущение страха металось со стороны в сторону красным пятном, застилая взор. Он вот-вот упадет ниц на землю: обессилен. Его пересохшие уста больше не произнесут слов: он онемеет. Его пальцы не сожмут меча: он не сможет ими двигать.

Его сердце больше не забьется…

Ведь он умрет…

Рыцарь бросился вперед с яростным воплем. Меч вознесся над его головой в стремительном и яростном взмахе.

РЫВОК!

Тишина.

В холодном поту, посреди ночи, в другой реальности, в немыслимом расстоянии от своих сновидений проснулся от ночного кошмара парень по имени Майкл. Сердце его толкало холодную кровь по венам, и он буквально чувствовал это. Глубокими вздохами он беззащитно хватал воздух, затем все медленнее: успокаивался. Стук в висках превратился в ровное гудение, и оно медленно расплылось по всей голове. Звук, похожий на то, что издает работающий холодильник, смешивался с шорохом дождя за окном. Глубоко выдохнув, парень спустился с кровати и, посмотрев на часы (было без четверти шесть), сел за письменный стол. Достал из нижней тумбочки тетрадь и ручку, и начал писать, пытаясь ясно пересказать свой сон, боясь, что вот-вот забудет какую-то из важных деталей.

Так бывало и раньше: он просыпался от кошмара, садился и записывал все (что помнил) из того, что видел. Так он делал вот уже больше трех недель.

И теперь он повторяет этот самый, уже прижившийся ритуал, сам не понимая, зачем он это делает.

Просто… он чувствовал, где-то в глубине души, что эти сны не бесполезны.

Закончив писать, он вернулся в кровать, достал из-под подушки Айпод, закрыл глаза… и отправился на легких волнах рок-н-ролла в царство Морфея.

Заснул он уже спустя минуту.

За окном в это время бушевал ливень.