Царь с царицей

Александр Бубенников

Перед торжественно вступившим в город русским войском ехал младший воевода, держа в руках знамя мира. Этим фактом пощады и милосердия победителей было показано: русских не следует бояться. Но в жажде скорейшего выхода Руси к морю Грозному пришлось столкнуться с тем, что его усилия вязнут в тенетах полумер и частичных «разумных и осторожных» государственных мужей, советчиков ближней Думы, и не менее «осторожных» воевод, не желающих шибко рисковать своей шеей в авантюрах своего государя. Усмирение завоеванного Грозным Казанского царства и завоевание Астраханского царства в жестоком противодействие с изменниками государству Московскому. Милость Грозного царя и прощение изменников. Вынужденное покровительство царя к ненавистникам царицы Сильвестру, Адашеву, Курбскому при знании об их тайной связи с династическим соперником, двоюродным братом Владимиром Старицким. Предложение старосты Черкасского и Каневского Дмитрия Вишневецкого о вхождении «украинских» земель в Московское государство. Беседы царя с царицей о дворцовых интригах при дружбе Анастасией со ставленницей Адашева Марией-Магдаленой, обладающей даром предвидения, пророчества. В сюжетные линии романов органично вплетены древнерусские произведения – летописные своды, жития, послания, духовные грамоты, освещающие не только личности князей и преподобных – героев романа, но и тайны русской истории и его великих государей, русского прорыва на Западе и Востоке, создания Великой Империи Ивана Великого и Ивана Грозного. Цикл из шести исторических романов помогут глубже проникнуть в актуальные для нынешнего времени тайны отечественной истории первой Смуты в государстве и душах людей, приоткрыть неизвестные или малоизученные её страницы становления и укрепления русской государственности и гражданственности, и предназначается для всех интересующихся историей Руси-России.

4. Сношения с морской державой

В 1555 году капитан Ченслер как посол королевы Марии Тюдор и ее супруга Филиппа Испанского вновь доплыл из Англии до русской пристани Святителя Николая Чудотворца на двух кораблях, принадлежащей английской торговой компании, с поверенными купеческого сообщества для заключения торжественного торгового договора с царем. Иван с новой милостью принял в Москве англичан, поскольку венценосные супруги Мария и Филипп письменно изъявили искреннюю благодарность и признательность русскому царю в самых сильных выражениях. Учитывая тот факт, что англичане создали у себя на родине торговую компанию, называемую «Русским торговым обществом» и стремящуюся к освоению новых рынков, царь со своей стороны предложил учредить особый смешанный совет с участием московских купцов для рассмотрения прав и вольностей, которые требовали для себя иноземцы.

Царь дал в честь капитана Ченслера и купцов компании Грея и Киллингворта несколько роскошных обедов, сажая англичан напротив себя и неоднократно подымая тосты за английскую королеву Марию, называя ее «любезнейшею сестрою». После чего уполномоченный царем дьяк Висковатый с лучшими московскими купцами приступили к многостадийным переговорам с англичанами. По результатам успешных переговоров царь Иван дал англичанам торговую жалованную грамоту, согласно которой они могли свободно купечествовать по всей русской земле без всякого стеснения, не платя никаких пошлин.

Положили, что главная мена товаров будет в Колмогорах (на месте нынешнего Архангельска) осенью и зимой и что цены остаются произвольными. Англичанам по льготной грамоте были предоставлены большие преференции в беспошлинной торговле: право свободного проживания в русских землях, иметь дома, лавки, слуг и работников. Англичане вправе брать клятву с наемных работников в точном исполнении обязанностей; при нарушении клятвы наказывать, увольнять и нанимать новых работников. Всякие обманы в купле-продаже и русских и англичан расценивались как уголовные преступления. В случае преступления англичанина в дело обязан был вмешаться и решать все сам царь — таково было условие подданных королевы.

Именем царя обещалось строгое и скорое правосудие при жалобе английских купцов на русских. Если — Боже упаси — на русской земле был бы убит или ранен кто-нибудь из англичан, то правительством русским обещался строгий и немедленный сыск — дабы преступник получил законное наказание в пример другим. Если же какой-либо английский купец арестовывался за долг, то пристав не мог подвергать его тюремному заточению, если за должника ручаются его поручители — при отсутствии поручателей должник отводится в тюрьму. Англичане высоко оценивали роль русского царя: только он, как законный судия, имел право отнять у преступника честь и жизнь, но не касался имения…

Именно с того приснопамятного времени, когда англичане, разыскивая путь в Китай и Индию через Ледовитый Океан послали на север три корабля, из которых один капитана Ченслера был занесен в устье Северной Двины к монастырю святителя Николая Чудотворца, та забытая Богом монастырская пристань оживилось и сделалась важным торговым местом. С легкой руки капитана корабля Ченслера те места быстро преобразились: неподалеку от бедного захолустного Николаевского монастыря с близлежащими пятью домиками англичане построили большой красивый дом и несколько огромных складских помещений для своих товаров — сукна и сахара. Распоряжением царя им дали землю, огороды и заливные луга.

Англичане, конечно, обрадовались царским льготам по торговле, только предлагаемые цены купцов русских за сукно и сахар английские казались им очень низкими. Потому, надеясь на значительно большее обогащение в далеких экзотичных землях, несравнимое с Русским Севером, английские капитаны и купцы по-прежнему стремились нащупать северный морской путь в Китай и Индию. Однако их капитаны от устья Двины доходили только до Новой Земли, откуда — устрашенные бурями и ледяными торосами — возвращались назад…

Царь сразу же после появления капитана Ченслера в Москве задумал заложить в устье Двины рядом с Николаевским монастырем крепость. Но по иронии судьбы только в год его смерти, в 1584 году царские воеводы заложили там деревянную крепостцу Новые Холмогоры, и этот год считается основание Архангельска… А задумки царя насчет англичан были большие: добиться от королевы согласия на свободный выезд из Англии в русские земли многих мастеров и инженеров, ремесленников, медиков и рудознатцев… Думал государь как использовать торговый союз с Англией и в противостоянии с Литвой и Ливонией для выхода Руси к Балтийскому морю…

26 февраля 1556 года Анастасия родила дочь Евдокию… Сразу же после этого царь вызывает к себе Осипа Григорьевича Непею — вологодского наместника — повелевает ему быть первым русским послом в Англии и представляет его Ченслеру. Царь кроме поручений общего характера и вручения королеве верительной грамоты наделяет посла особыми полномочиями вести с королевой доверительные переговоры политического характера от имени государя. Вместе с Ченслером Осип Непея отбывает из Москвы, с богатыми дарами для королевы Марии Тюдор и ее супруга Филиппа и с дружелюбной грамотой Ивана IV, желавшего упрочить государственные сношения с Англией.

21 июля 1556 года Ченслер отправился в Англию с пятью тяжело гружеными кораблями, на одном из них плыл царский посол Осип Непея. Счастье, дотоле всегда сопутствовавшее капитану Ченслеру, на этот раз ему изменило. Попав в сильнейшую бурю, корабли разбились о рифы, а сам Ченслер погиб у берегов Шотландии. Вследствие бури, посол Непея растерял все царские дары королеве и большую часть своего экипажа, а сам был выброшен на шотландский берег…

Добравшись кое-как до английской границы, посол Непея с почетом был доставлен в Лондон английскими купцами, где ему была обещана аудиенция у королевы Марии. Московскому послу для проживания в Лондоне отвели один из лучших домов, устраивали в его честь множество пиров и предугадывали любое желание знатного гостя в осмотре достопримечательностей Лондона, его дворцов, храмов крепостей. Принятый королевой Марией с великим благоволением, посол Осип Непея в торжественный день Ордена Подвязки вел с ней переговоры о торговых сношениях между Русским государством и Англией и даже сидел в соборе на почетном возвышенном месте близ королевы. Никогда еще в Англии не оказывалось такой чести посланнику русского царя Ивана. Вместе с царской грамотой посол Непея вручил Марии и Филиппу несколько соболей, посетовав, что большинство драгоценных московских подарков забрало бурное штормовое море и было расхищено на берегу шотландцами…

Сей не столь знатный, но более чем достойный царский посол сумел заслужить весьма лестный отзыв о себе английских министров, донесших королеве, что его ум в делах равноценен благородству и помыслам и что посол просит назначить время для доверительной беседы с глазу на глаз. После таких блистательных рекомендаций своих министров послу королеве нельзя было отказать в просьбе Непее.

Королева с большим вниманием и интересом выслушивала посла, уполномоченного вести с ней доверительные переговоры именем русского царя о «морских делах» Москвы. Именно со времени появления подданных королевы в Белом море и устье Двины, и установления регулярных торговых отношений с Англией резко усилился интерес Москвы к европейской морской торговле. Посол Осип Непея осторожно нащупывал отношение королевы Марии к планам царя Ивана — скорого завоевания Прибалтики и выхода к Балтийскому морю, к его портам…

Непея последовательно подводил королеву к главному поставленному царем вопросу: каково отношение Англии к выходу России к Балтийскому морю и можно ли рассчитывать на союз с Англией?.. Позволив англичанам устроить «корабельное пристанище» в устье Двины в пристани святителя Николая Чудотворца, разрешив им торговлю беспошлинную по всему Русскому государству, посол выделил слова царя насчет того, что суровые природные условия севера сильно стесняют развитие торговли через Белое море… Вот, условия навигации на Балтийском море куда более благоприятны, чем на севере, к тому же Русское государство на протяжении многих веков владело значительной северной частью Балтийского побережья и всем течением реки Невы, по которой проходил древний торговый путь из «варяг в греки». Посол напомнил королеве, что Русскому государству принадлежал также правый берег Наровы, в устья которой могли бы заходить корабли с английскими купцами.

Королева внимательно выслушивала посла и знала — куда он клонит: Русское государство имело достаточно широкий выход в Балтийское море, однако русские купцы не могли успешно использовать его, ибо не имели гаваней и портов, да и флота морского не имели… Сначала посол Непея изложил королеве план царя мирного утверждения Москвы на Балтийском море посредством строительства в устье реки Наровы, на ее низменно правом берегу большого морского порта — для захода туда заморских кораблей, в том числе и английских. Когда королева ответила, что она не имеет ничего против заходу в устье Наровы своих кораблей и будет только содействовать укреплению англо-русским торговым отношениям, Непея задал первый серьезный вопрос — «Разрешит ли королева продать царю московскому оружие и несколько современных кораблей своих подданных?».

Когда королева ответила утвердительно насчет кораблей и отрицательно насчет ввоза оружия, царский посол Непея попытался перейти к более решительным средствам ведения переговоров. «А каково будет отношение Англии, если планы царя Ивана мирного утверждения на берегах Балтийского моря будут кардинально пересмотрены в пользу завоевания ливонских гаваней после военного захвата ослабевшей Ливонии?». Королева уклонилась от прямого ответа, намекнув, что во все времена победителей еще не судили ни разу, однако туманно высказалась, мол, продажа в таком случае английских кораблей русским могло осложнить торговые взаимоотношения Англии со многими странами балтийского региона, в первую очередь с Польшей…

В любом случае, Непея мог заключить, что на стороне Ливонии островная Англия не будет вмешиваться в русско-ливонский конфликт, и в то же время не посмеет помешать Польше — заступиться за ослабевшее государство ливонских рыцарей-крестоносцев на землях эстов и ливов. Тайное поручение государя было выполнено: было выяснено отношение Англии к возможной военной попытке Москвы прорваться к Балтийскому морю через завоевание Ливонии…

Королева Мария и Филипп в благодарность за льготы, данные английским купцам, дали аналогичные льготы и русским купцам, к тому же они изъявили согласие на выезд из Англии в Русское государство ремесленников и художников. С Непеей на корабле капитана Энтони Дженкинсона поплывут в русские земли много мастеров-ремесленников, рудокопов и медиков… Посол с честью выполнил наказ своего царя — видеть среди русских мастеров иноземных мастеров, чтобы по крупицам перенимать у них, знания, опыт, ремесла…

Королева Мария послала царю Ивану самые лучшие образцы английских драгоценных тканей, дорогое оружие и доспехи, а также льва и львицу. На торжественном приеме в честь московского посла купцы-старейшины «Русского торгового общества» в зале лондонских суконников вручили Непее золотую цепь стоимостью в сто фунтов стерлингов и пять драгоценных сосудов.

В 1557 году Осип Непея вернулся на корабле Дженкинсона в Москву и вручил царю подарки королевы и купцов-старейшин, рассказав о величайшем уважении, оказанном ему, а также грамоты Марии и Филиппа. Польщенный тем, что его в грамотах королева именует «Великим императором», Иван способствовал поездке капитана Дженкинсона, а только что завоеванную Астрахань для установления торговые сношений Англии и Руси с Персией. Сообщение посла о доверительных переговорах с королевой, сама налаженная торговая связь Русского государства с Англией — сильнейшей морской державой — в духе искренности, дружелюбия и взаимной выгоды подтолкнули амбициозного русского царя к мыслям — о союзе с родиной мореплавателей и о скором прорыве Руси к Балтийскому морю…

Почему-то возликовал духом русский царь, узрев в сношениях с морской островной державой осуществление своей стародавней мечты о прорыве к морю. Иван знал — откуда корни этой русской мечты — из детства, из пленительных рассказов матушки Елены о море. И он с самого раннего детства, под влиянием матушкиных рассказов и цветных детских снов с диковинными морскими волнами, птицами, кораблями, бороздящими бескрайние водные просторы, и экзотическими «заморскими» землями и странами не мыслил уже своего существования без прорыва к морю. Кому он мог рассказать о своей душевной мечте — о море? Не боярам же толстозадым, которым легче сиднем сидеть на одном месте, чем сподобиться на путешествие к морю, и тем более — на прорыв к нему с оружием в руках. Любимой своей царице «морские» сны детства и юности, вчерашние и позавчерашние, пересказывал… Чудные сны, врезавшиеся надолго в память и сердце, когда от дел государевых отвлекался и находил время для длительных бесед наедине — вдвоем…

Царица охотно поддерживала «морской дух» мечтаний царя, с радостью его выслушивала поздними вечерами, когда все затихало во дворце. Анастасия часто говорила Ивану:

— Когда-то ты сам предложил мне быть исповедницей твоих мыслей, ибо веришь, как никто, мысль, мечта уйдет в песок, растворится в пространстве, если не осуществится. А я, исповедница твоих мыслей, мечтаний, всегда перед твоими глазами — не укором тебе буду, если мечта не заладится, мысль из тьмы неосуществленной к свету сущему не пробьется… Всегда я тебе надежда и опора, царь-государь мой единственный и ненаглядный…

— Верно понимаешь, Настасьюшка, мои тайные мечты и мысли… Одно скажу, если бы не мои мечты о прорыве к морю, если бы не сны мои морские, давно бы ожесточилось сердце мое и душа истончилась и омертвела… Если бы ты знала, ладо мое, сколько книжек о море и далеких заморских землях я прочитал, как только в слова буквы складывать научился… Какой великий, тайный для простых смертных смысл слов и предложений мне открылся… Какое наслаждение души предстало, когда запахи и цвета морские на сердце легли во снах и наяву… Это чудо какое-то…

— Ты говорил, что, как стал взрослеть, морские сны тебе реже стали сниться… — Анастасия нежно улыбнулась и дотронулась кончиками пальцев до щеки и лба Ивана. — А с появлением англичан в Москве снова море стало тебе сниться чуть ли не каждый день — правда, и сейчас?..

— Представь себе, и сейчас… Часто вижу чудный утренний лес — росные ветки, все благоухает… И птахи поют, и сычи ухают… Но самое удивительное, я бегу босиком по этому, знакомому лесу, и вдруг деревья редеют на самом обрыве — и с него я вижу сине море…

— Сине море… — ахнула Анастасия. — …С самого высокого обрыва видно сине море… И не страшно стоять на обрыве?..

— А чего страшиться, если знаю, что могу от земли оторваться и взлететь, как птица, на полном ходу, с разбега?.. Ведь пока по утреннему лесу босиком бежишь, как паришь, такая вдруг сил в душе накаливается, что с обрыва над морем распластаться ни капельки не страшно… Знамо дело, что нет у меня крыльев — да вот только они у души вырастают… И парить дано уже не только птице морской, но и царю русскому…

— А я никогда во сне не парила… — жалко улыбнулась царица. — …И к обрыву не приближалась близко — знала, что сорваться могу в пропасть и воспарить не сумею над пропастью, как ты… А степью босиком во снах часто брела неизвестно куда… Иногда даже мне казалось, что моя рука в твоей руке…

— Мне тоже часто степь снится… Дурманная, разнотравная — и всегда по утру, и почему-то перед грозой… — Иван погладил Анастасию по волосам. — Как никак все же пред тобой царь грозы, а не царь застойного болота…

— Это уж точно — царь грозы… Налетел, как вихрь, на девицу — и царицу грозой освятил…

Иван нежно привлек к себе Анастасию и сказал:

— Не бойся царя грозы, царица души моей… Не бойся, пусть враги и недруги боятся… Друзьям и любимым царь грозы не страшен, наоборот, верен и великодушен… — Иван удивленно покачал головой и продолжил с каким-то внутренним смешком. — …Только вот что самое диковинное, когда я тебе про степные сны начал рассказывать… Иду-иду перед началом грозы степью по высокой росной траве… Ныряю в травы и снова выныриваю… И вдруг за какое-то мгновенье до первых молний и первых громов ощущаю, что не в травы пьянящие нырнул, а в морскую стихию… Выныриваю и плыву… И не речка то, а гладь морская… Конца края не видно… И волны стелятся… И кипень белая, и брызги… И вкус на губах соленый… Вкус жизни и любви заповедный… Как будто царицу любимую целуешь…

— Ну, скажешь тоже, государь… — Прошелестела одними губами зардевшаяся стыдливым румянцем царица Анастасия. — …Вкус жизни и любви заповедный… Как чудно, что тебе снятся сны такие… Слава Богу, что помыслы и мечты о море не дают покоя царю русскому…

–…Тем-то и англичане — бесстрашные рыцари и капитаны первой морской державы — мне по сердцу пришлись, что старую русскую мечту о море в царском сердце разбередили… — Иван зевнул и со слипающимися глазами сладко выдохнул. — О, свежесть моря — русская мечта… Чую свежесть безбрежного моря мятежной русской душой… Недаром Бог купцов и моряков святитель Никола Чудотворец мне с Белого моря от своей монастырской пристани знак добрый подал…