Оспорившие тьму

Александр Бубенников, 2022

Остросюжетный роман с элементами мистики, в котором герой и героиня становятся обладателями дара левитации и ясновидения. Девушка Катя на дискотеке нарвалась на трёх отморозков. Девушке чудом удалось отбиться от насильников. За помощью она обратилась к своему приятелю диск-жокею, выпускнику РГГУ Петру. Молодой человек понимая, что негодяи не отстанут от неё, провожает девицу домой. В темном переулке они все-таки встретились с троицей. Но то, что произошло потом, трудно поддается объяснению…

1. Феномен просветления

Если верить в феномен просветления сознания в обозримой перспективе, то это необычное и отчасти странное непреднамеренное просветление случится непременно и вопреки всем тёмным препонам жизни извне и изнутри. Время не имеет света и цвета, но оно почему-то искони представлялось и представляется тёмным, возможно, потому, что застывшее время не сдвинется, ни на йоту, и оно же, двинувшееся неизвестно куда и зачем, не остановится по тайному человеческому желанию. В принципе, можно считать время светлым, если вписаться в него и двигаться в нём не со скоростью равнодушного зеваки-пешехода, а передвигаться вперёд, хотя бы мысленно, со скоростью, близкой к скорости света в вакууме, около 300 тысяч километров в секунду. Спорить со временем бессмысленно, особенно с тёмным временем, точнее, с тёмной природой времени, даже придумывая собственное светлое течение времени в жизни и судьбе. Но, даже выдумав и представив себя светлым и независимым от каверз тьмы и тёмного опасного времени, в частности, в нынешних «последних временах», всё равно придётся подчиняться жёстким правилам мигов и периодов быстротекущей жизни, состоящей из секунд, минут, часов, суток, недель, месяцев, годов.

Легко, но и бездарно глупо раствориться неодушевлённым предметом в человеческой ипостаси в тёмном времени, в его безумной тьме, а не попытаться поспорить с его вопиющей тьмой и безнадёгой, представив отпущенное тебе тёмное время не как наказание. А как случайный и удивительный в этой временной случайности подарок жизни и судьбы — с непременным желанием поспорить с тёмным временем, из хвастовства и банального пижонства ничего не знающей юности-молодости — если бы молодость знала, если бы старость могла! — но с желанием поменять жизнь, вписаться во время с помощью феномена внутреннего просветления.

Пётр Пименов, 25-летний выпускник исторического факультета РГГУ был из породы мыслящих творцов местного разлива, по-своему спорящих с тьмой и тёмным временем. К своим годам он успел и в армии послужить, и гуманитарный университет окончить, который называл по старинке «историко-архивным институтом», что окончил рано погибший его отец, школьный учитель-историк. Пётр «по традиции» работал на полставки — как когда-то и его отец — в местном краеведческом музее, водил там экскурсии и читал лекции школьникам. А деньги на жизнь «заколачивал», а иногда даже грёб маленькой лопаткой или детским совочком в одной частной коммуникационной фирме, занимавшейся ремонтов мобильников, компьютеров, поставкой и настройкой Интернета, кабельного телевидения и прочими услугами по профилю.

А о природе тьмы, тёмного и светлого времени Пётр обычно рассуждал вечером по пятницам и субботам, когда в качестве диск-жокея подрабатывал на танцах молодняка в местном городском доме культуры. К этому доходному и необременительному делу Пименов пристрастился ещё в школе, потом продолжил это занятие по душе в армии и университете, имел уникальную по городским понятиям фонотеку из компакт-дисков и редкостного винила, что осталось ему по наследству от отца. Мог не только «крутить голую музыку», но и толково, достаточно лапидарно пояснить, что к чему и откуда и куда ноги растут мелодий и слов групп, исполнителей-солистов, бардов и менестрелей.

Порядок на дискотеке, кстати, поддерживался авторитетом и профессионализмом диск-жокея, хотя пьяного и обкуренного молодняка было предостаточно. После пары-тройки раз, когда худощавому, лобастому блондину Петру, не атлетического сложения и совсем не бойцу-специалисту рукопашного боя, пришлось растаскивать дерущихся прямо на танцполе, он упросил дирекцию ДК обеспечить проведение мероприятий присутствием полицейских, одного внизу на входе, чтобы отсекать ненужный поддатый контингент, а другого в зале непосредственно на танцполе.

А сегодня ближе к концу дискотеки нему быстро и неожиданно подошла, почти подбежала незнакомая симпатичная русоволосая девушка в синих джинсах и кроссовках, с сильно порванной на плече белой блузкой и, перекрывая льющуюся из динамиков музыку, со слезами на глазах прокричала:

— У меня проблемы… Хулиганы… нет, бандиты напали внизу… — она показала рукой на оцарапанное ногтями плечо из-под рваной блузки. — …Здесь некому даже пожаловаться на них… помочь мне… вы не могли бы проводить меня до дома… совсем недалеко… а то мне страшно…

При этих словах Пётр быстро огляделся, чтобы найти взглядом хоть одного из двух обычно дежуривших блюстителей порядка в штатском. Никого из них в зале не было. Про одного, надёжного блюстителя, хорошего знакомца Петра, сержанта Гришку, дежурившего внизу, Пименову было известно, что тот ушел недавно к больной матери в больницу. А другой отсутствующий в зале сержант Димка был патологическим ленивцем и трусом, он ни за что не откликнулся бы на просьбу этой девицы защитить от подвыпивших парней. Но и он отсутствовал в зале и, наверняка, внизу.

— Вы знаете, что делают хулиганы и бандиты в туалете? — вдруг спросил весёлым звонким голосом девица, от которой попахивало вином.

«Она же не трезвая, пьяненькая, поддала, как многие посетители дискотеки женского пола — подумал Пётр, — в средней, не критической степени датости находится. Может, преувеличивает насчёт бандитов? Но ведь кто-то же реально ей порвал внизу блузку, поцарапал плечо». Но решил, поддерживая разговор, не отказывая, разумеется, от просьбы, отшутиться:

— Ясное дело, курят, нарушая правила, а без курева писают и какают…

— А ещё они девчонок трахают, — выпалила зло девица, — а полицейские отсутствуют или делают вид, что не замечают подобных преступлений в мужских и женских туалетах, потому что потерпевшие не кричат, не жалуются им, отсутствующим в нужный момент, скрывающимся… Проводите меня, драчунью, или струсите? Я драться с нечистью не струсила.

— Непременно, провожу, — твёрдо сказал Пётр, — только вам придётся дождаться конца дискотеки.

— Хорошо…

— Хотите, потанцуйте, хотите рядом со мной посидите… Вниз вам не к чему спускаться…

— Посижу, не до танцев… И в туалет идти расхотелось, кстати…

— Как вас зовут? Я — Пётр.

— Я знаю, что вы — Пётр. А меня зовут Катя.

— Значит, Катюша…

Он хотел добавить что-то успокаивающее, возможно, нежное, расспросить её, поскольку не видел её раньше на дискотеке, но она резко перебила, нарушив его благостный настрой.

–…Была бы настоящей катюшей, всех бы этих фашистов-козлов перестреляла бы, без жалости, не задумываясь, залпом…

Он прервал весёлую дискотеку ровно срок, не дав, как обычно, в качестве бонуса один танец по желанию уважаемой публики. Пока публика, не ожидавшая такой подлянки от жокея, неторопливо расходилась, Пётр позвал Катю к компьютеру. Там Пётр забил не только немыслимое количество аудио-файлов хитов всех времён и народов, но и обеспечил персональную связь со всеми видеокамерами ДК. Главный монитор находился в комнате дежурного, а Пётр, на всякий пожарный случай обеспечил параллельную связь на свой персональный ноутбук. Как-никак он же был ответственным исполнителем по хоздоговору ДК и своей фирмы по наладке коммуникации.

Найдя нужную камеру и, отмотав назад диск от текущего состояния, нужное время для фиксации преступления и драку около туалета, он показал на нужное изображение и сказал Кате:

— Да, ваша туалетная история драчуньи принимает мерзопакостный характер. Это, действительно, не заурядные хулиганы, гопники из подворотни… И всё у них схвачено и организовано…

— Вы кого-то узнали?

— Только одного старого знакомца Игоря, он недавно после досрочного освобождения вышел… Двух других амбалов, что вам руки выламывали, в первый раз вижу… Сдаётся, не случайно всё это…

— Что не случайно, Пётр?

— А то, что Игорь не пускал в мужской туалет парней, а перед этим, видите, — он показал на здоровяка, которому Игорь что-то сказал на ухо. — Это полицейский Димка, который слинял сразу же после требования Игоря очистить помещение…

— И городская полиция, выходит в сговор с бандитами?

— Не полиция, а этот трусливый продажный полицейский Дмитрий, которого мы выведем на чистую воду…

— Я ничего заявлять не буду… Себе дороже… Мне бы до дома дойти только с вашей помощью…

Пётр усмехнулся и покачал головой после утвердительного кивка.

— Не волнуйтесь, я провожу вас. Я ведь обещал. Я не из тех, кто не держит слово…

— Это обнадёживает…

Его немного выбило из колеи и удивило нежелание девушки ввязываться в историю с неизвестным концом, к тому же у него не было желания морализировать на тему добра и зла и равнодушия, благодаря которому на земле творится зло и попирается добро. Он только спросил тихим вкрадчивым голосом:

— Каким ветром вас, Катя, занесло на нашу дискотеку? Я вас раньше здесь никогда не видел…

— А я здесь, между прочим, в первый раз… Была на дне рождения у подруги с моим парнем… Парень подшофе стал открыто ухлёстывать за подругой, целоваться с ней, хватать за интимные места. Я это случайно увидела… Скандалить не стала, но выпила больше меры и решила своего неверного парня рогатым сделать… На дискотеке во время медленных танцев-обжиманцев позволила ухажеру лапать свою грудь… Борис, самый высокий и здоровый из троих… Попросила его показать туалет на первом этаже… А дальше вы всё видели сами, драку… Вдвоём с приятелем Вениамином они пытались затащить в мужской туалет и трахнуть…

— А тот третий Игорь, что полицейского дезавуировал, на стрёме стоял… Картина ясная…

— Всё выстрелило в белый свет, как в копеечку…

— Возьмите меня за руку покрепче, Катя, и ничего не бойтесь. — Пётр подумал поначалу, что ему требуется какое-то подкрепление. Но он не хотел Кате показаться неуверенным, суетящимся провожатым, нуждающимся в посторонней помощи. «Игорь по-соседски в драку не сунется. Будет стоять на атасе и отсекать случайных прохожих. А те амбалы? Их можно только силой от нового преступления отвадить… А силу и уверенность только изнутри можно почерпнуть… И не трусить, а назло всему и всем просиять чистым лучезарным светом спасения… Даже искусство не спасает, но спасет Господь и дух святой, возможно…»

На выходе его окрикнули:

— Эй, жокей, девочкой не поделишься?

Он не оглянулся, только крепче сжал ей руку и прошептал свистящим прерывистым шёпотом:

— Не бежим… Ничего не боимся… Но поспешаем нормальным ускоренным шагом… Всё будет хорошо…

— Я тебе верю, Пётр… Не сердись на меня…

— За что сердиться я должен?

— За то, что отказалась настучать на бандитов…

— Не бери в голову, — сказал он весело и подумал почему-то с уверенностью: «Ещё успеешь с ними посчитаться с моей помощью».

Она неожиданно на ходу поцеловала его в щёку и весело предложила:

— Давай перейдём на ты, как будто мы с тобой на брудершафт выпили вина — не возражаешь, Пётр?

— Не возражаю, Катюша. Твой посыл брудершафта принят на ура.

Пётр слышал сзади шаги преследователей, но нарочно не оглядывался, чтобы не сбиться с хорошего темпа. Он вдруг осознал, что даже не спросил Катю, где её дом, куда надобно проводить её? Он шел с ней, крепко сжав ей тёплую девичью ладонь, прямо к своему собственному дому…. «Зачем? Ты что хочешь привести её к себе домой? И уложить в койку? Она тебе понравилась? Конечно! Не то слово, ужасно нравится, как никогда и никакая другая… И прошлая невеста не в счёт… Катя просила защиты, и получит защиту…»

Пётр во время быстрого хода в ночной темноте, как всегда в предчувствии неизбежной схватки, раскалялся, чтобы взорваться в праведном гневе. Но ведь надо же быть форменным идиотом, чтобы драться с двумя, а то и тремя бойцами атлетами. И чем всё это закончится? Его изобьют, и на глазах его, покалеченного, изуродованного изнасилуют во тьме Катю — втроём хором! — и он будет стонать от бессилия и жалости к ней, к себе…

Значит, надо выйти, выбежать хотя бы на свет… А тут даже на фонарях кто-то сэкономил, не горит ни один… Вон, только в конце пустынной улице горит один фонарь… Они вдвоём почти подбежали к фонарю… и обернулись лицом к преследователям… Двое с мерзкими ухмылками, чуть ли не пуская похотливые слюни, вразвалку подходили к ним, разомкнувшим руки, молчащим и сосредоточенным на своих думах…

Пётр отодвинул девушку за железный жезл фонаря, словно поместил её в тень от жезла, а сам спокойно отделился от Кати и фонаря сделал короткий шаг, навстречу преследователям, ещё полшага с раскрытыми для объятий руками… Потом взмах руками, словно крыльями в состоянии невероятного психического напряжения, внутренней экзальтации, мысленного экстаза на грани транса… самого транса без ограничений и границ… И он взлетел над остолбеневшими преследователями с отвалившимися челюстями…

Он абсолютно не чувствовал притяжения земли… Сила поля гравитации исчезла… Он спорил и с тьмой, и с гравитацией в состоянии глубинного просветления, озарения невероятной свободой и собственного всесилия над пространством и временем…

Но земной человек грешен в своих потаённых мыслях и желаниях… Чувствуя, что он этим удивительным феноменом просветления, выигранным спором у гравитации способен не только спасать, но и ещё наказывать, захотелось передвинуться к двум преследователем и врезать им сверху кроссовкой по затылку или по мерзкой похотливой харе… Но он чувствовал, это уже перебор…

Неужели ему хотелось повергнуть бандитов в нокаут ударом ногой по затылку? Или услышать лязг выбитых зубов по асфальту? Ведь так можно и потерять летучесть, способность взмывать в психическом экстазе и мысленном трансе в воздух и передвигаться, совсем не чувствуя никакого поля гравитации, притяжения к земле… Но ведь что-то надо было сделать…

Да, надобно поставить финальную жирную точку унижения над злой похотливой силой… И Пётр не нашёл ничего лучшего, как, взмыв над головой главаря бандитов, атлета Бориса, двумя ногами встать на его голову, спокойно и элегантно сохраняя естественным образом равновесие и оттуда победно махнуть рукой Катеньке с внутренним возгласом: «Эй, запомни меня таким в победе над злом, победителем, никому не причинившим физического ущерба».

Он после секундного парения назад к фонарю тихо спустился, у ног Кати он снова спокойно протянул руку девушке, крепко сжал и устремился вперёд во тьму рыцарем без страха и укора. После нескольких десятков шагов, на безопасном по всем нормам расстоянии, Пётр обернулся назад и презрительно бросил словесный камень в темноту преследователям:

— Отомрите, скоты! И больше не покушайтесь на невинных девушек, а не то накажу!