Мини-поэмы. Про макси-чувства

Александр Брыксенков

Стихотворение слишком коротко, чтобы выразить сложную мысль. Поэма довольно объёмна и трудна для восприятия. Поэтому авторы остановились на среднем варианте, полагая, что именно такой объём поэтического текста является наиболее приемлемым.

Ленинградские дети

1 Канун

Осень 41-го была в Ленингараде на удивление ласковой. Садовники срезали цветы и дарили их детям

В оранжевую осень у города отгул.

Не видно вспышек молний, не слышен грома гул.

Не рвут ветра рекламу, не бесится Нева.

В заливе штиль и чайки, в тумане острова.

Оранжевые листья, оранжевый закат.

И в очагах, и в яслях замолкнул смех ребят.

Луна над Ленинградом печалью налилась.

В оранжевую осень блокада началась

Блокадный огород

2. О тревоге

В первые месяцы блокады ленинградцы ещё спускались по тревоге в бомбоубежища. А зимой 42-го сил спускаться уже не было

Взвыли сирены.

Люди все в подвалы.

Быстро по ступеням.

Дети в одеялах,

женщины кто в чём.

Дрогнули плиты.

У детей глазёнки

Ужасом налиты.

Сыплется щебёнка

вместе с кирпичом.

Взвинчены нервы.

Все на пределе.

В темном подвале, где холод и лёд,

С жуткой улыбкой

Мальчик на скрипке

Моцартом струны скрипичные рвёт

Выжил мальчишка и стал скрипачом.

Слава, гастроли, награды, почёт.

Скрипка всех властно за сердце берёт.

Чудо-смычку вроде всё нипочём.

Чисто колдун этот странный скрипач!

Так отчего эти стоны и плач?

За сборкой автоматов. Более 15 тысяч ленинградских школьников были награждены медалью «За оборону Ленинграда».

Правда проста, но не знает народ:

В скрипке под декой блокада живёт.

3.Об эвакуации детей

Только за 1941 год из Ленинграда через Ладогу было эвакуировано более 130 000 детей. От последствий дистрофии умирал каждый четвёртый ребёнок

Снег, как крупа по глазам.

Полынья чуть парит.

Дал шофёр наугад по газам.

Лед под машиной трещит.

Кузов полон детей.

Все без мам,

Но никто не пищит.

Ночь негодяйка светит лунищей.

Вот уже бомбы отчаянно свищут.

Негде укрыться лёд и вода.

Как бы на дно не уйти навсегда.

Твердь, как спасение от бед.

Берег дальний зовет.

Полосой разливается свет.

Стоп! Жуть уже вдалеке.

Из кабины шофёр выпал вон

С злым осколком в руке.

Люди спешат оделить детей пищей.

Вроде спаслись. Но за утлое днище

Смерть уцепилась. Не отстает.

Каждый четвертый из деток умрёт.

Эвакуация

4. О материнской любви, которая была не на ползу детям

Зенитки на Марсовом поле стучали.

Лучи рассекали блокадное небо.

Железные крыши от боли стонали.

Детишки просили у мамочек хлеба.

И матери жизнь отрывали для крошек,

А крошки без мам, как цветы погибали,

Обняв своих мишек, солдат и матрешек,

Кто в детской кроватке, кто в темном подвале.

5.О страшной трагедии трудно говорить, но говорить нужно!

Трупы в машины несли, как дрова.

Рвы не копали, взрывчаткой взрывали.

В каждой квартире покойник иль два,

В каждой парадной и в каждом подвале.

Плакали ангелы, сжался астрал

(Не было раньше страшней лихолетья).

Город горел, а народ умирал,

Страшной и долгой мучительной смертью.

Дети как тени искали покой.

Тощие все и в лице без кровинки.

Тихо страдали и гибли порой.

Как под морозом младые травинки.

— Мама!!!

6. О пятнах блокады. И это жутко.

На улице узкой и ровной.

Всего-то шесть метров иль пять.

Устроили морг районный,

Чтоб трупы с проездов убрать.

Над окнами плыл смрадный морок:

Под небом прожекторных жал

Лежало сот двадцать иль сорок.

Да кто же их бедных считал?

Шофёрам за лишнюю ходку

Назначили хлеба сто грамм,

А к хлебу давали и водку.

К теплу морг убрали, но там

Улица Репина. Самая узкая улица в Петербурге.

Памятник ленинградским детям. Тихвин

Беззвучно проходит старушка

С пустою авоськой а руке,

Вдруг в луже проступит игрушка.

Там стоны слышны вдалеке.

По стенам худым по карнизам

То вздохи, то мальчиков клич.

На веки блокадой пронизан

На Репина каждый кирпич.

7. О памяти

На кладбище старинном в Ярославле

Взлетает белый ангел тихо в небо.

Он не трубит и никого не славит.

Он просто не пускает деток в небыль,

Памятник детям Ленинграда. Омск.

Которых дистрофия уложила

В вместительную братскую могилу.

А в Тихвине совсем с вокзалом рядом,

Где шумно от движения и гама,

Среди огня и рвущихся снарядов

Рыдает в камне каменная мама.

Там два последних детских эшелона

Сгорели до последнего вагона.

В Лычкове после вражеской бомбежки

Над куклами, над грудой детских книжек

На проводах висели ручки, ножки

Несчастных ленинградских ребятишек.

Девчонку лижет бронзовое пламя,

А на граните мишки, катьки, вани.

Есть памятники детям ленинградским

И в Омске, в Красноярске, в Ереване

И, наконец, дельцом азербайджанским (больше некому)

Им в Петербурге памятник поставлен..

Там четверо детей по плитам гулким

Как будто вышли утром на прогулку.

7. О Родине-матери

Искала девочка в сирени

Частичку счастья своего,

Но взвыли адские сирены

И не осталось ничего.

Ни мира, ни цветов, ни счастья

Ни даже девочки самой…

Набив кладбищенские пасти

Костями, тленом и золой.

Прошлись бульдозеры, трамбуя

Детей, дистрофиков, как грязь.

И полнотелая статУя,

Конец ознакомительного фрагмента.