Персеида

Александр Борисович Шушеньков, 2018

Иногда ночное небо дарит людям возможность не только полюбоваться звездопадом, но и познакомиться с агрессивными существами из других миров. Так случилось и на этот раз…

Ольге Смулевич дали в профкоме путевку в пансионат «Темное озеро» за добросовестный многолетний труд. Восемь лет работы оператором котельной — это много? Просто начальство учло, что ее нужны особые условия — те, о которых говорил врач.

Ангелине было пять лет, но она еще не произнесла ни одного слова, хотя все понимала. Общалась жестами, и — еще в большей степени — рисунками. Первый сделала, когда ей было лишь полтора годика: увидела, как мама что-то пишет, потянулась к авторучке, а затем очень похоже изобразила соску.

В чем причина молчания и как его прервать, врачи не понимали; лишь последний из них — Антон Сергеевич — предложил резко поменять обстановку. Хотя бы на несколько дней.

— Девочка — неординарная, — пояснил он, — и, как мне кажется, чрезвычайно эмоциональная. Похоже, испытала какой-то внутренний стресс.

Еще бы, подумала Ольга, если по молодости я перепробовала много чего!

— Отсюда — зажатость, — продолжил врач. — Рисует здорово, но эта способность ограничивает в коммуникационные возможности. Думаю, если сменить городскую среду на природную — совершить этакую «психологическую революцию», у нее перестанут работать внутренние «тормоза» и она расслабится

Так подвернулся вариант с пансионатом, расположенном в тайге на острове. Добраться сюда можно было, проехав около пятнадцати километров от деревни Казачинская, а затем — по стометровой дамбе, что соединяла остров с берегом.

Остров был небольшим — примерно двести пятьдесят метров в ширину, и — триста — в длину, но там имелись волейбольная площадка, теннисный корт, пляж, пристань для прогулочных лодок и катамаранов. В жаркое время можно было также брать напрокат акваланги для дайвинга.

***

— Линочка, посмотри, как красиво, — произнесла Ольга, выводя дочку из номера на общую лоджию. — Вот что тебе надо рисовать! Может, и говорить станешь, а?

С высоты третьего этажа открывался замечательный вид: водная гладь таежного озера отражала заросшие соснами и елями скалы, круто поднимавшиеся вверх; над ними в потемневшем небе алела узкая закатная полоска; а выше нее явственно видны были в прозрачном воздухе звезды.

Конец августа.

Закатная полоска погасла.

Было прохладно и тихо, лишь снизу слышался легкий звук плещущих волн.

Здорово!

Еще бы комары не донимали, подумала Ольга, и — вот он, настоящий рай!

Она погладила дочку по голове:

— Ну, дорогая, ведь и правда — красиво? Нарисуешь пейзаж?

Та в ответ указала рукой на небо: смотри!

В вышине среди огоньков, словно бы прорезалась и поплыла вниз желтая черточка.

Звезда падает, надо загадывать желание.

— Голубушка, — обратилась Ольга к дочке. — Давай пожелаем, чтобы ты заговорила? Хорошо?

Лина кивнула.

Они взялись за руки и продолжили любоваться пейзажем.

Еще одна звезда начала свой полет вниз!

— Это Персеиды, — неожиданно раздался голос сбоку.

Жилец из соседнего номера, шестидесятилетний Николай Петрович Журавлев, с которым Ольга познакомилась при заселении, также вышел на лоджию.

— Что? — переспросила Ольга.

— Ежегодный поток метеоров из созвездия Персея. В городах хуже видны из-за фонового света, а вот в тайге — гораздо заметнее.

— Вы астрономией увлекаетесь?

— Так получилось. По ночам в Афганистане поневоле приходилось смотреть на звезды и загадывать желания. Может, поэтому и живым вернулся. Вам не холодно?

— Да, пожалуй, — ответила Ольга. — Но когда еще такое увидишь?

— Верно. А как себя чувствует Лина?

Девочка застеснялась и спряталась за мать.

— Нравится, — ответила Ольга. — Замечательное место, вот, комары, только надоедают. Ну, мы пойдем готовиться ко сну. Действительно, становится прохладно.

— А я еще постою, — произнес задумчиво Журавлев. — Меня холод не берет, после того, как…

Он умолк. Незачем людям знать, что было там.

***

Ближе к полуночи небо затянулось облаками.

Кажется, уснула и тайга, и ее обитатели.

И в этот момент с тихим свистом вывалилась сверху маленькая огненно-желтая точка, и упала в озеро, вызвав мгновенное в нем кипение, и осветив на секунду все его — до самого донышка.

Волны несколькими быстрыми кругами разбежались от места падения, ударили в берега, дамбу, остров, а потом вернулись назад и медленно разгладились, образовав ровную зеркальную поверхность.

***

Утро было изумительным — чистое синее небо, яркое солнце, легкий ветерок. В распахнутые окна столовой проникал птичий гомон и свежий воздух со стороны озера.

— Можно? — услышал Журавлев.

Перед его столиком стояли Ольга с Линой. Мать держала поднос с едой, а у девочки в руках были блокнот для рисования и набор карандашей.

— Конечно, — улыбнулся Журавлев. — Как отдохнули?

— Отлично, — Ольга освободила поднос. — Кислорода столько, что засыпаешь очень быстро. Верно, дочура?

Девочка угрюмо села за стол и посмотрела на Журавлева.

Он подмигнул ей:

— Тут замечательно! Вы что планируете делать?

— Осмотримся, на пляж сходим, на катамаране покатаемся, — ответила Ольга. — После обеда, может быть, пройдемся по дамбе, в тайгу сходим. Там, наверное, грибы да ягоды растут. Ну и — порисуем, конечно. А — Вы?

— После завтрака для желающих поход пеший будет по окрестностям на весь день. Хочу молодость вспомнить. Тут, говорят, и животных — полно, а я — старый фотограф-любитель.

Они позавтракали, и, вставая из-за стола, Лина протянула Журавлеву рисунок. На нем было изображено синее озеро в окружении скал, поросших зелеными елками и соснами, над которыми раскинулось огромное небо — тщательно заштрихованное и абсолютно черное.

Было в этом рисунке что-то зловещее, и Журавлев не удержался:

— Что же ни одной звезды нет? Вчера ведь их много было, Линочка.

— Я тоже удивилась, — пояснила Ольга. — Мрачновато получилось. Не захотела рисовать звезды. Упрямая…

Девочка шмыгнула носом и отвернулась.

Журавлев отчего-то ощутил тревогу.

***

Он отправился в санаторий «Темное озеро» сразу после выхода на пенсию. Гражданскую, разумеется, потому что военным пенсионером он стал гораздо раньше. После контузии в Афгане его подлечили, и затем некоторое время он еще продолжал службу, получив даже звание полковника. В конце концов, однако, участившиеся приступы головной боли и, непременно следующие за ними странные сомнамбулические состояния, сделали свое дело, а медицина сказала последнее слово.

Там, в одну из жутких ночей… Когда горела и взрывалась техника его автобатальона… Когда после боя лежал, истекая кровью на спине и вглядываясь в звездную бесконечность… Впервые ощутил тогда Журавлев присутствие в мире темной инфернальной силы, стремящейся к полному уничтожению жизни.

Два с половиной миллиона погибших афганцев…

Сожженные кишлаки…

Забыть?

Но забыть не получалось.

И еще — «видения».

До госпитализации лечили афганскими травами. Видимо, в сочетании с «нормальными» лекарствами и получился необычный эффект: после головных болей — нечто вроде телепатии. Правда, не со всеми получалось. Это было неприятно — словно читать чужие письма.

С годами, к счастью, приступы стали реже, и «эффект» прошел.

Остатки афганского отвара, однако, сохранил. На всякий случай. Даже с собой сюда взял.

И вот, неожиданно — пригодился!

Сегодня под утро страшно разболелась голова. Во сне увидел свой полк, горящие бензовозы, афганского старика, посылающего проклятия.

А потом увидел девочку. Афганскую. Она смотрела на него с ужасом, а вокруг бушевало пламя.

Как она похожа на девчушку, с которой познакомился.

На Ангелину!

Выпив отвара, смог уснуть.

***

Получив сухой паек, энтузиасты во главе с инструктором Игорем вышли в поход. Пройдя дамбу, свернули направо, и тропа повела их вверх. По сторонам густели кустарники и деревья; между ними виднелись поляны с папоротниками и прочей растительностью; воздух был наполнен хвойными ароматами, треском кузнечиков, криками и трелями птиц.

По приобретенной еще в Афгане привычке Журавлев шел замыкающим.

Какая благодать! В городах — суета, толчея, склоки. А здесь — мир и покой. Даже комаров нет.

Кстати, интересно: тайга, а комаров — нет, хотя вчера — надоедали. Да ведь не только комаров нет: бабочек и стрекоз тоже не видно. И — оводов. А друзья говорили, что в тайге оводы — самые неприятные твари.

Впереди раздался восхищенный визг:

— Белка, смотрите, белка!

Народ остановился, защелкали фотоаппараты и телефоны-смартфоны.

— А вон — еще! — снова послышался восторженный вопль.

Красавица!

Стали подниматься дальше, и к полудню сделали пару остановок на фотосессии — в тех местах, где деревья расступались и открывали вид на озеро. Зрелище было завораживающим, народ толпился и фотографировался.

***

— Ну, все, — объявил Игорь. — Достигли самой высокой точки. Тут — часовой отдых с обедом. Затем — спуск, и к половине шестого вернемся на базу.

Журавлев подошел к краю скалы и посмотрел вниз. Отсюда было почти полностью видно Темное озеро — из-за глубины оно действительно выглядело темно-фиолетовым.

Журавлев сделал несколько кадров «никоном».

Рядом раздавалось:

— Подожди, прическу поправлю!

— Левее, левее стань! И ногу — чуть вперед. Да, не эту — другую!

— Отлично смотришься, Иришка!

— Еще сделай.

— А куда нажимать?

— Что-то интернет завис — не могу переслать.

— И у меня не получается…

Тут вдруг нахлынуло на Журавлева, потемнело резко в глазах, и мысли туристок на мгновение обнажились перед ним во всей своей грубой примитивности. Было там и стремление покрасоваться перед подругами, и желание произвести впечатление на присутствующих тут — на таежной смотровой площадке — мужчин, и обычное бабье самолюбование, и бьющая через край энергия, и…

И было еще нечто, что уловил Журавлев, но шло оно не от людей, что присутствовали рядом, а — откуда-то снизу. Словно бы некий таинственный зов.

Интересное озеро!

Словно бы отвечая его мыслям, инструктор объявил:

— Высота — почти шестьсот метров, господа!

— А, глубина озера какая? — поинтересовалась худощавая старушка.

— Его еще до конца не исследовали. В некоторых местах — около двадцати метров.

Конец ознакомительного фрагмента.