Приключения Ильи Муромца продолжаются.Колдуну Навиславу надоело, что ему постоянно отрубают голову те, кто думает таким образом одолеть Вселенское Зло. Он сотворил себе Запасной Череп, в котором сосредоточена Власть Над Миром. Добыть Череп может только специально собранная команда: Организатор, Вор, Солдат, Книгочей и человек, избранный Главным Богом для Подвига. Хотя, вполне может быть, предлагаемая книга вовсе не об этом. Ведь каждый всё всегда выбирает для себя сам… Книга содержит нецензурную брань.
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Череп Чёрного Колдуна предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 4
На чо мальцы ловятся
— — — — — — — — — — — — — —
Дороги — самый сильный наркотик, какой только есть на земле, а каждая из них ведёт к десятку других.
Стивен Кинг. Темная Башня V: Волки Кэллы
— — — — — — — — — — — — —
Во тот день Илья впервые на батяню обиделся по-настоящему.
Выпорол батя Илью, вот в чём дело.
А за что выпорол?
Если говорить честно, то не за просто так, конечно, но — всё равно: обидно.
Купец Вышата в Карачарове появлялся исключительно с наездами.
В прямом смысле сказанного: прибывал, душегуб, раз в полугод, и наезжал, понимаешь, на всех, без разбору.
Ибо исключительно в Карачарове мог себе Вышата позволить браги пенной, да и чего покрепче.
Ведь дома—то, во Киеве—граде, всегда при дозоре—догляде, Вышата вёл себя исключительно тихо и скромно, вина сторонился, разгулом ни разочку не оскоромится, поскольку — жена, ох, зело строга, держала дозором буйные берега Вышатовой удали пьяной, да тяги к хмельному рьяной.
А тут — жены рядом нету, ни спроса, ни ответу: гуляй, не хочу, любая блажь по плечу, отворяй бутылочке ворота, да не проноси мимо рта!
Сельчане терпели.
А что поделаешь?
Сила денег — она везде сила: все лавки в Карачарове Вышата держит, каждая копейка от него в любом семействе напрямую зависит, быть ей, копейке-то, али не быть…
Вот Илья Вышате и попался под горячую руку, когда хмель купчинову голову на подвиги звал с небывалой силой устремления.
— Ма-а-алец! — Воззвал Вышата, наблюдая, как Илья несёт вдоль по улице брёвнышко на плече.
Невеликое, прямо скажем, брёвнышко: полторы сажени длины, да полусажень в поперечнике.
Илья остановился, вежливо рукой свободной шапку снял с головы, да и поклонился, брёвнышко на плече, впрочем, держать продолжая.
— Здрав будь, Вышата Ануфриевич. — Поздоровался Илья. — Дня вам хорошего, да в делах лада.
— А куды-й то ты моё бревно тащишь? — Выпучивая глаза, осведомился Вышата. — Хто разрешил?
— Так, батяня велели. — Растерялся Илья. — В кузню несу. Столб ставить надо: старый сгнил совсем.
— Платить хто будет за моё брёвно мне? — Совсем озверел Вышата. — Воруешь, тать! Да я тебя!
И замахнулся нагайкою.
Тут Илья руку купцову с нагайкой перехватил.
— Не серчайте, господин Вышата. Только ведь плочено было батей, как полагается, при покупке. Извольте сами посмотреть в конторе-то вашей, у приказчика.
Вышата попробовал было руку вырвать, да не смог.
Тем временем, к ним уже со всех ног бежали слуги Вышатовы: один с ломом железным наперевес, другой — с дубинушкой, в кою для усиления результата вбиты были остры гвозди в той части, где всякая дубинушка естественно утолщение имеет.
— Бей его, слуги мои верные! — Орал Вышата. — Вколоти ума ему с послушанием во все места, мать-перемать, три раза разъэтак, да через так!
Дальше события развивались весьма своеобразным образом.
Илья бревно с плеча сбросил, у первого слуги Вышатова дубину отнял, да пополам переломил.
Причём, не об колено там, а просто в руках, навесу.
А потом, когда второй подбежал с ломом, лом этот у него забрал бережно, и всем троим, включая самого Вышату, ломом этим руки обмотал, чтоб зря не махали, а сам лом, уже вокруг рук обмотанный, завязал на узел.
Илья опять пристроил бревнышко на плечо.
— Зря вы. — Укоризненно сказал он, — Я ж говорю: с батей разбирайтеся. Я тут совсем не причём: что велел родитель, то и делаю. Ну, а теперь прощевайте. Пора мне.
И пошёл в кузню.
Потом звали кузнеца Ивана.
Потом Иван лом развязывал, и всё, что ему сказать у Вышаты накопилось, пока он, Вышата, стоял, ломом на узел завязанный со слугами в обнимку, слушал.
Потом маненько подвезло, потому как вдруг в Карачарово-село супружница Вышаты, Ефросинья Трифоновна, со стороны большого тракту на резвой тройке неожиданно въехала.
Видно, кто-то из при муженьке приставленных соглядатаев, успел докладнуть про гульбу, зело лютую, купца достославного, муженька еённого.
Тут Вышате не до кузнецова сына стало: самому, понимаешь, живым бы остаться…
А Иван — Иван в кузню пошёл, вожжи взял, да и отходил Ильюху по тем самым местам, через кои всяк провинившийся сын от родителя получает уроки воспитания.
Иван порол сына молча.
Слова ни к чему там, где и так всё ясно.
Илья порку принял тоже бессловесно.
Взаимное молчание наказывающего и наказуемого, — к сожалению, ныне полностью утраченная высшая форма древнейшей результативной семейной педагогики.
Наказывающий молчит, потому что уважает наказываемого, а всё, что должно было сказать в виде объяснения причин и целей порки, уже сказано до начала процесса.
А наказуемый молчанием своим чётко обозначает и правоту родителя, и уразумение своё преподанного посредством порки урока жизни.
— Вышата всегда прав, даже когда он неправ вовсе. — Сказал кузнец Иван, вожжи готовя. — Посему, сыне, наука моя тебе будет такой: за правоту твою тебя наказую ныне, ибо нельзя достигать правоты тем макаром, каким достиг её ты. Уразумел?
— Да, батюшка. — Отвечал Илья, сымая портки.
Но обида, как и было сказано, осталась.
С этою обидой Илья шёл по селу к реке: обиду свою думать, в тишине, у воды, под журчанье струй тихо текущих, когда неожиданно был окликнут степенным мужиком городского вида.
Причём, окликнут по имени отчеству.
— Ты, Илья Иванович, обиду свою понять хочешь. Так я тебе про неё расскажу. Пойдём: у реки оно, и вправду, сподручнее беседы мудрые вести.
— День вам добрый. — Илья на мужика оглянулся, здороваясь.
— И тебе того же.
— А откуда меня знаете?
— Так ведь, наблюдаю я за тобою, Илья Иваныч, давненько. Дело к тебе у меня наиважнейшее. Но — не для чужих ушей оно. Идём к реке, право слово, там побеседуем.
Илья и пошёл.
Уж больно мужик-то встреченный ему интересным показался: лоб высок, глаза мудры, и во всей повадке что-то такое особенное, доверие вызывающее сразу.
Название своё село Карачарово, согласно преданию, получило в те давние дни, когда первые орды татарские вышли к реке Оке, поживиться добычею в окрестных селеньях.
Да не тут—то было: засекли селяне супостатов.
Вот с тех пор и стали татары место это звать «Карачар», что по-ихнему означает «Пост» или «Дозор».
Да и то верно: стоит Карачарово на холме высоком, и омывается холм тот рекою Окой так хитро, что нету места лучше для догляда за краем неба, откуда в любой момент могут прийти вражьи степные разъезды, или какие другие разбойники-басурманы.
— Звать-величать меня Нечай Голован. Отчества при имени не признаю, ибо родителей своих не помню, во младенчестве подобран был посередь большой дороги и воспитан Волхвом Сивирятей. Слыхал про такого?
— Слыхал.
— В обучении у Сивиряти состоял я двадцать годов, и прозвище своё получил от него же, чем горжусь зело, ибо мудрейший изо всех известных мне людей прозвище это мне даровал от всего сердца. Но речь с тобою вести я хотел про обиду твою. Так хочешь ли ты, Илья сын Иванов, узнать, что же обида твоя на отца твоего Ивана Тимофеевича, кузнеца знатного, означает?
— Хочу. — Твёрдо отвечал Илья.
— Ну, что ж.
Голован помолчал немного, глядя на луга бескрайние за Окой рекой, а потом сказал, тихо и просто.
— Ты, Илья Иванович, потому обижен, что кончилось твоё детство.
— Как это? — Илья опешил даже, ибо ждал, честно скажем, совсем-совсем другого.
— А так. Взрослый ты отныне. Пришло другое время, и, соответственно, другим становится отношение к тому, что привычно. Об этом ещё древние римские мудрецы на своём латинянском наречии правильное изречение придумали: «Volens nolens». Что, если перевести на наш язык, будет звучать случаю твоему соразмерно: хочешь не хочешь, волей — неволей, а жить теперь тебе, Илья Иванович, предстоит иначе.
— Иначе. — Илья повторил последнее слово Голована, словно взвешивая его на весах ума, души и сердца своего.
Выходило, что прав человек мудрый: весомым выходило слово, и для ума, и для сердца, и для души.
Так что, единственно, о чём спросил Илья Голована далее, было вполне предсказуемо.
— Иначе — это как? Что делать надобно?
Илья твёрдо смотрел Нечаю прямо в глаза.
— Я, дядя Нечай, дурней, которые, повзрослев, детями остаются, видал. Вон, у нас такой, Фролка Каланча: до седин дожил, а всех занятий — на печи сидит, в носу пальцем ковыряет, да песни горланит похабные. Нет, я так не хочу. Взрослый, значит, к делу взрослому приставлен быть обязан непременно.
— Правильно мыслишь. — Голован улыбнулся ободрительно. — Про родителей не беспокойся: сегодня же отцу твоему, Ивану Тимофеевичу, и маменьке, Ефросинье Яковлевне, весточку доставят от Волхва Сивиряти, где прописано будет по всем правилам о том, как взят ты в ученики по чину воинскому, ибо талант в тебе Сивирятя к ентому делу обнаружил немалый.
— Благодарствую.
— Рано благодаришь.
Голован посуровел голосом.
— Узнай вначале, прежде чем слова благодарные речь, о том, каковы они, дела твои взрослые, намечаются, а уж потом решай: может, проклятие с уст твоих сорвётся, а не спасибо вовсе. Слушай же, Илья Иваныч, про свою взрослую жизнь. Предстоит тебе с ватагой храброй пройти подземными запретными ходами в особое место, пещеру тайную, где ждёт и тебя, и соратников твоих по походу славному, великий подвиг во славу всех людей земных. Там, во ходах тех подземельных, копят силы воинства мертвецов, а в пещере дожидается главное зло: Череп Колдуна Чёрного. Он вознамерился Землю от живых людей очистить и своё Мёртвое Чёрное Царство установить на веки веков. Вижу, спросить хочешь? Так спрашивай.
— Почему я?
— А я почему? А остальные? — Голован показал руками вокруг. — Выбор этот не мы делаем, но выбирают нас. А почему: видать, есть причины. Пойдёшь, узнаешь. Это и называется, Илья Иваныч, «Судьба».
— Тогда я и думать не стану. Раз выбор на меня пал, то и идти мне.
Илья встал.
— Веди, дядька Нечай. Прав ты: давно мне пора во взрослую жизнь, Судьбу свою принять такою, какая она у меня и быть должна по воле меня выбравших…
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Череп Чёрного Колдуна предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других