Врата в Истину. Мир Сфер

Александр Белявский, 2023

Вот уже четыре года Данзан, командир наёмников, гоняется за призрачной мечтой убить непобедимое чудовище. Скитаясь по терзаемому войной королевству вместе со своими боевыми братьями, он встречает новых врагов и друзей, теряет товарищей – всё это ради решающей схватки.Вас ждут сражения на грани жизни и смерти, вам покажут надежды воинов и что может довести закалённых солдат до отчаяния. Вы увидите жизнь и быт наёмников без прикрас, а также получите ответ на вопрос: стоит ли месть положенных на её алтарь жертв, или же существует иной выход?

Глава 1.5 — Одиннадцать лет назад. Военный лагерь на границе с Гавелоном

В глазах всё плыло, голова раскалывалась, а внутри лёгких ощущалась бесконечная сухость. Солдат, кряхтя и еле передвигая руками, поднялся на колени. Первая неделя за крепостью — и сразу в кошмар, подобный этому.

«Пить… пить… воды…»

Времени и сил думать, за что их бросили под Равновесие, не было. Солдата сейчас волновала лишь мучительная жажда, заполонившая все мысли.

Место, в котором он находился, было землянкой. Яма, наспех выкопанная им и его товарищем, стала могилой для последнего. Поодаль, к углу укрытия, чувствовался гнилой смрад. Нащупав отупевшими пальцами плотную ткань, солдат сорвал её. Внизу оказалась бочка, закопанная в землю по обруч. Солдат принялся усердно по ней колотить руками. Понимая, что ничего не выходит, он стал шариться по земле. Вскоре он нашёл оставленное рядом шило. Ударив им по бочке, тонкая крышка тут же продавилась внутрь, открывая доступ к дешёвой браге.

«Вот зачем…»

Окунувшись головой внутрь, солдат стал что есть мочи пить. Процеженная и сильно разбавленная бражка — остатки от производства пива и других напитков. Брага закупалась фортом как раз дней Равновесия. Вода при высоких температурах протухнет, а брага останется в порядке. Впрочем, идеальным решением она тоже не являлась, ведь пить её трудно.

Вчерашней ночью солдат едва не погиб. Все эти года, с самого рождения, он пережидал последние дни шарха в глубоких подвалах. Подобные можно найти в любой деревне, городе — достаточно добраться до постоялого двора. Заполненные заранее подготовленной жидкостью, едой, такие места спасали от холода «тумана» и испепеляющей жары «удушения». Настолько привычным оказалось прятаться в подобных местах, что попытка переждать Равновесие близь поверхности казалась безумной.

Но опасность представлял не только двухдневный промежуток между шархом и тешеном. По окончанию каждого из четырёх сезонов, мир ждали испытания. Таковые различались по длительности и назывались исступлением — слово, данное людьми для обозначения последствий и агонии мира, познавшего раскол Бога. До Алого Заката, тысячелетия назад принесшего хаос, мир не знал бед. Тем не менее после него, как итоги катастрофы, остались и такие короткие по длительности, но невероятно жуткие явления. Однако худшим являлось отнюдь не Равновесие, а Случайность и закономерность. Впрочем, это не умаляло тех жертв, которые приносило каждое исступление.

Солдат поднял голову, без сил лёг на землю у края бочки. Его взор упал в сторону лежанки брата по оружию. Еле заметная в темноте землянки фигура лежала неподвижно. Смрад, от него исходивший, не давал и надежды. Больше с ним выпить не удастся.

— По… чему… — Голос до сих пор не восстановился. Он звучал сипло и болезненно.

Поднявшись с земли, солдат направился к выходу, скрытому ширмой из веток и ткани. Но, не успев выйти из землянки, тут же получил по носу заграждением.

Отодвинув то, что защищало обитателей укрытия, у входа показался командир.

— М-м-м. Вроде живые, а пахнет-то почему… Вот Вражды отродья.

Глава гарнизона с суровым квадратным лицом и широким выступающим вперёд лбом, выдающим в нём зобаданца, смотрел на трясущееся тело солдата с укором и отвращением. По комнате расходился мерзкий запах гнили. Взор его пал на труп в дальней части комнаты. Рядом с ним лежала одинокая бутыль с тесьмой. Подобные подавали в трактирах.

— Дурачьё… Вы пили перед Равновесием?

Взгляд солдата неохотно покосился на мёртвого товарища. Действительно, последний выпил для храбрости, так как боялся оказаться в столь суровых условия трезвым.

— Идиоты… Выметайся!

Крепкая рука, пальцы которой напоминали грубые ветви деревьев, схватила солдата за шкирку и бросила его в сторону улицы. Снаружи солдата встретили горячий воздух и запах пригари.

Снаружи показался лагерь с кипящей пуще прежнего жизнью — настроения разве что поугасли. Мужики вытаскивали тела из землянок, уносили в центр лагеря, где бросали в подготовленную там заранее огромную яму. Впрочем, далеко не все были мрачными. Обитатели лагеря делились на тех, кто уже встречал иссушение в поле, и только что прошедших через Равновесие. Вид офицеров пусть и выражал суровость, однако в нём не было тени отчаяния, что отлично прослеживалась у рекрутов. Где-то вдали виднелся ревнитель, помогающий рекрутам. «Удивительное зрелище», — Так подумает каждый.

Солдат более уверенно поднялся с земли. Дрожь стала стихать, но слабость в теле не исчезнет ещё долгое время. Взор его пал на землянку позади. Наспех сделанное убежище теперь казалось ненадёжным со стороны пережитого двумя днями ранее события. Только сейчас стало понятно, на какие части землянки нужно обращать больше всего внимания. Перед «туманом» они с напарником гордо обсуждали, что одними из первых закончили укрытие — новички, в головах которых ещё не пропал энтузиазм. Впрочем, сейчас он испарился, как дымка. Равновесие убило наивность быстрее, чем суровые тренировки в форте.

— Все слушайте меня! — Командир рявкнул во всё горло.

Казалось голос мужика распространялся далеко за пределы лагеря и пронзал уши слушателей. Оттого офицера и прозвали «Гремящая кирка» — в честь одноимённых наёмников из тихих низин.

— Вижу, урок усвоен не был! Уже пятеро сдохли, накидавшись дешёвым крепким пойлом. — Широкая улыбка появилась на лице зобаданца. Он будто получал удовольствие от своих слов. — Слушайте внимательно! Все ваши привычки, все те ребяческие помои, которые вы в головах своих оставили, любая ошибка в поле заставит вас встретиться с самим Богом. Вы идиоты, а те, кто сдохли, и того хуже. Запомните: пить перед любым стыком сезонов смертельно опасно. Вы теперь это прочувствовали на себе. Все дни, когда, выпив, вы пережидали жар в постоялых дворах, прошли. Здесь иная жизнь, и мириться с ней придётся по её правилам.

Закончив говорить, командир засмеялся, вытащил бурдюк из ремня, дабы утолить жажду. По лицам присутствующих, офицеров и новичков, видно — все и так всё поняли. Одно дело услышать предупреждение в форте, другое — проснуться рядом с мёртвым товарищем, заблёванным и источающим трупный смрад.

Командир убрал бурдюк и направился к офицерам. Остальные послушно продолжили работу.

Солдат собирался уже пойти к бывшему укрытию, но его окликнул ревнитель, внезапно появившийся возле землянки. Серый балахон, отсутствие плаща, льняные ленты на руках и ногах. Лицо ревнителя скрывала маска с тонкими прорезями.

«А из церкви ли он?» — мелькнуло в его мыслях.

— Прошу прощения, кьюренси! — Странный акцент, дрожащие тона в голосе. Слова будто скакали, не имея стабильного ударного звука.

«Что за тип?..» — Солдат окончательно перевёл взор на фигуру.

Та уже была в нескольких метрах, остановилась, сделав нехарактерный ни аристократии, ни городскому люду поклон — слишком грубый, резкий, без уточняющих жестов, что показали бы его принадлежность к какому-либо сословию. Ревнителем незнакомец точно не являлся — у них другие привычки.

— Я Фрюю. Нахожусь в лагере по поручению господина. Не разрешите помочь вам? — Пальцы незнакомца плавно двигались, напоминая ход волн реки.

— Э… А при чём тут я и этот господин? — Солдат непонимающе уставился на собеседника.

Он простой рекрут. Личность, стоящая перед ним, выглядела необычно и, скорее всего, принадлежала сословию, до которого не дотянуться простому человеку.

— Связь между вами и им косвенная. Хотел бы поговорить о лагере. Не бойтесь, вы просто ближе, вот к вам и обратился. К тому же я опросил многих ваших собратьев.

— Хорошо. — Решив не спорить, солдат кивнул.

Внутри него сыграло беспокойство, но промедление опасно. Чем сильнее гниёт бывший товарищ, тем рискованнее труп вытаскивать.

Вместе с незнакомцем он вошёл обратно в душную землянку. Сознание затуманилось, солдат едва не упал на колени, однако таинственная фигура его в тот же миг подхватила.

— Осторожнее! — Воскликнул Фрюю.

Слабые и толстые руки, поверхность которых оказалась болезненно острой для солдата, подтянули его вверх. По ощущениям, под одеждой незнакомца, была кольчуга или пришивная чешуя. Либо у не-ревнителя броня, либо…

— Войвр? — Фраза сошла с уст мгновенно и неконтролируемо. Солдат даже сам удивился своей реакции.

— Верно.

Войвры редко появлялись в Раталасе. Земноводные прибрежные создания. Легенды. Незаменимый союзник, когда дело касается морских путешествий. Именно благодаря кланам существ, голова которых напоминала осьминога, существовали торговые морские маршруты. Монстры, именуемые русалками, являлись естественными врагами кланов войвров, отчего те за целые годы противостояния научились с ними сражаться. Помогали они в этом и людям.

— Почему вы тут? После Равновесия? — Солдат оторопел.

Его понимание войвров не сходилось с нахождением их представителя под палящим солнцем и в духоте. Эти создания любили воду, так…

— Почему я нахожусь в месте, которое иссушает моё тело? — Скачущий тон голоса жителя залива прозвучал шутливо.

— Да.

Схватив за ноги мёртвого товарища, солдат вместе с морским собеседником принялся вытаскивать его наружу. Тело будто полегчало, сильно потеряло в весе. Когда в последний раз он тащил друга после пьянки, тот чувствовался тяжелее на несколько гирь.

— О, никаких заметных сложностей, уверяю. Под щекой у меня океанская губка, а тело хорошо увлажнено жиром. Впрочем, каюсь, долго так прожить не выйдет, и часто повторять подобный опыт никому не советую. Мне просто очень хотелось почувствовать Равновесие. Для меня, странника клана Фрюю-С-Вьет, это важно.

Сделав спиралевидный жест обеими кистями рук, войвр поднял одно из щупалец головы прямо из балахона. Только сейчас солдат стал замечать неестественную тонкость его пальцев и длину рук.

— К тому же в форте меня ждёт богатая баня, которую вы, увы, получить не сможете. Хе-хе… А теперь моя очередь. Спрошу то же, что и других: почему вы идёте на смерть? — Тон иноземца резко поменялся: стал более сиплым, резким.

Не может существо, живущее в морях и заливах, быть схоже мышлением с простым рекрутом. Данный факт солдат стал осознавать только сейчас. Не часто видишь существо, которое отличается от тебя на порядок всем. Страшно представить, какой ход мыслей имеют жители глубин из-за постоянной борьбы и страха.

— Что?.. Я солдат. Это мой долг — рисковать ради господина.

Наступила минута молчания. С лёгкостью вытащив тело, пара потащила его прямиком к трупной яме и сбросила вниз. Лишь сейчас, когда острые лучи светила касались их особенно сильно, солдат увидел кое-что жуткое. Под маской странного собеседника, в разрезах под глаза, был не простой человеческий зрачок, а сетчатая, похожая на губку структура. Глаза войвра постоянно изгибались и сжимались, как отдельный организм. Нельзя точно предположить, куда он сейчас смотрит.

— Рисковать — не умирать. Почему вы выбрали именно аристократа дома Дороден? Мы, конечно, сейчас у западной границы по просьбе знати из Адорума. Тут безопасно. И всё же не могу взять в толк: зачем выбирать Дом, предназначение которого — исследовать Бездну? Рано или поздно вы отправитесь к крепости у перевала Конец и Начало, разве я не прав?

— Какие глупости. — Выражение лица солдата помрачнело и ожесточилось. — А кто сказал, что на границе с Гавелоном безопасно? У нас с ними война уже сотню лет. Думаете, просто так появилась традиция Празднества Великих Битв? Благодаря ней снижаются потери. К тому же умереть можно везде. — Выждав небольшую паузу, он вытер пот со лба и подошёл ещё ближе к войвру. — А выбрал меня сам граф, на фестивале борцов в Ватахе. Прошу не задавать вопросов, которые могут попрать его честь.

— Хм…

Постоянно изгибающиеся глаза войвра остановились. Два странных отростка в их центре, похожие на червей, стремительно удлинились, пока не вышли за пределы маски. Они почти коснулись лица солдата, но тот в ужасе отступил назад.

— Я не учёл того, что мои слова оскорбят вашего господина. Видимо, поэтому почти у всех воинов одна и та же реакция. Примите мои извинения, ничего подобного я увы не имел ввиду. Мне только предстоит познать ваш народ.

Разговор странного морского создания и солдата продолжился недолго. Уже вскоре оба вернулись к своим делам, ведь командир этого лагеря не дремал. Продлись беседа дольше — кто-то точно получил бы выговор.

Время шло, работа спорилась. Когда с телами бедняг, не сумевшими пережить прошлую ночь, было покончено, к главной стоянке стали подвозить телеги, запряжённые мулами и набитые снаряжением.

— Ну что, все в добром здравии?

Оглядев уставших рекрутов, командующий лагерем ухмыльнулся. Уставшие и смиренные — именно такой вид новичков радовал мужчину больше всего. Спесь и мечты, хранимые даже после отбора, прошедшего в крепости, здесь пропадали. Для того и нужно испытание Равновесием.

— Вижу, вы готовы. Прекрасно. А теперь слушайте дальнейшие распоряжения!..

Командир стал серьёзнее. Речь шла не просто о ночевке. На границе с Гавелоном должна появится небольшая армия врага. Задача их лагеря — её сдержать. На лицах большинства был читаем вопрос: «Как мы, без опыта и нормального отдыха сдержим подготовленное войско, превосходящее нас числом?». Однако никто не решился его задать вслух. Впрочем…

— Я знаю, о чём вы думаете! Но нет, вас вывели не как скот на убой. Нам не нужны лишние потери среди тех, кто смог остаться на ногах. В этом лагере вы лишь помощники и поддержка…

Пока командир говорил, в поле зрения солдата промелькнула фигура в серых одеждах, направившаяся к офицерской братии лагеря.

«Что он тут делает?»

Тем не менее никто больше не обратил на подобное внимание.

–… И всю солдатскую волю за вас проявит наш очень важный гость, согласившийся показать на практике силу чудотворцев.

Ладонью командующий показал на Фрюю, что вышел в центр лагеря, и взгляды десятков рекрутов были обращены именно в его сторону.

— Представляться не стану. Хотел бы сразу перейти к делу, друзья.

Войвр осторожно поднял капюшон и снял повязки, показывая всем свою внешность. Судя по возгласам и удивлению солдат, далеко не все поняли во время раннего с ним разговора, кем на самом деле был странный незнакомец.

— Как и сказал мой наземный друг, я чудотворец. Не удивляйтесь: даже несмотря на то, что среди наземников ходит молва об отсутствии даров у нашего брата, это лишь слухи.

Подобно смерчу, пыль под ногами Фрюю стала вихриться. Из его правой руки вышло тусклое и пульсирующее сияние коричневого оттенка: оно растягивалось, шло прямо к стопам и там же рассеивалось. Магия. Ведомые незримой силой частички грязи стали обматывать рукав чудотворца, уплотняться и встраиваться в еле заметные поры, сегменты и выемки формируемой земляной перчатки. Когда всё было готово, твёрдый и тяжёлый рукав, будто глиняный гипс, удерживал руку войвра. Через мгновения он раскололся и опал, напоминая разбитый глиняный кувшин. Процесс занял доли секунды, и далеко не каждый понял, что именно произошло.

— Но как вам эти навыки помогут сокрушить войско?.. — Рекрут с длинным шрамом на лице нахмурился. Парня не впечатлило увиденное зрелище.

Среди других новобранцев стал доноситься недоверчивый шёпот.

— О, среди вас есть мыслители. — Подобная осминожьей, голова войвра в районе рта сильно растянулась, напоминая ухмылку. — Показанный трюк, на вид простой и мелочный, в разы сложнее, чем поднять целую бурю. Управление твердыней, основной мира — землёй, требует достаточной сноровки. Однако, что ещё сложнее — метаморфозы.

Вновь рука Войвра вспыхнула светом, с земли поднялся кусок уплотнённой пыли, напоминающей глину. Поначалу тот рассыпался прямо в воздухе, теряя фрагменты, размер и массу. Затем же разрушение прекратилось, и стремительно материал стал менять свой цвет. С грязно-коричневого приобрёл более серые оттенки, стал прозрачнее. После структура материала уплотнялась на глазах, теперь напоминая блестящий металл, и рекруты разинули рты от удивления. А в конце фрагмент очистился окончательно, представляя собою стекловидное вещество белого цвета. Рекруты тут же стали шептаться.

«Он превратил пыль в металл?.. Что за жуть», — послышался чей-то растерянный голос среди новобранцев.

— И… Насколько это… чудотворно? — Новичок, относившийся ранее к жителю океана скептически, почесал макушку.

Он точно был сбит с толку способностями Фрюю.

— Настолько, что аналогом представленного мною процесса будет пылевая буря. — Щупальца на лице Войвра стали двигаться задорно, будто пританцовывая, а в голосе его послышались нотки гордости.

Впрочем, солдат ощутил во взгляде жителя морей странное пренебрежение. Он разговаривал с ними будто с детьми. Минерал в руке Фрюю стал быстро вращаться, подниматься в воздух, и в следующую секунду молниеносно влетел в дерево неподалеку. Раздался громкий треск, дерево разлетелось на куски.

— И это только самое малое, что я могу. Больше увидите скоро. А если среди вас окажется талантливый юноша, то пусть скажет — с удовольствием возьму его в ученики или проведу с ним магический спарринг. На этом всё.

После этих слов, войвр направился обратно к офицерам.

Какое-то время среди юнцов шли обсуждения увиденного, но командир быстро разогнал новобранцев: раздал указания и отправил трудиться, разгребать повозки. Солдат отчётливо понимал — его пренебрежительное отношение к войвру ранее могло стоить головы. Если океанский настолько хорош, как рассказывает, то способности водяного находятся на уровне войска целого феода или небольшого королевства. Что такая важная личность делает в этом захолустье он даже не решался представить. Вместе с остальными солдат начал переносить ящики и оружие. Пот уже не тёк градом, как раньше, сухая кожа неприятно пощипывала. Вытащив из мешочка, привязанного к внутренней части рубахи, небольшое ожерелье, солдат расплылся в улыбке. Быть может уже совсем скоро удастся встретиться с Ребеккой. Ожидание момента придавало сил.

— Эх… Когда я был в отряде наёмников, было проще. Мы с братками ходили да всяких беглецов выслеживали, караваны сопровождали. Тут и деньгу отдавать проще с части заработанного, ведь лишаешься не огромной суммы, а лишь небольшой части. — Потрёпанный худощавый рекрут, явно хитрый шелл, понурил голову. — С одной стороны, здесь платят золотыми торами после службы, но с другой — отпахивать с пяток годков, а местами и все десять…

После службы солдаты в гарнизонах и войске феодала получали награду в виде серебряных или золотых монет. Как правило, не отслужив весь срок, вознаграждения было не видать. Всё, что ждало воина до сего момента — еда, минимальное жалование и снаряжение, намеренная порча которого зачастую снижала конечную выплату. Плата золотом считалась самой престижной. Одна такая монета могла позволить купить пяток голов скота. Учитывая, что за хорошую службу даже будучи простым воякой давали до трёх монет, воин мог обеспечить себя на всю дальнейшую жизнь.

— Ну ты и загнул, малец. Наёмничьего люда всегда пруд пруди. Да плевать на их жизни даже сердобольной девице: мрут, как мухи. Есть и есть. — Его собеседник, таща с рекрутом крупный ящик, покачал головой и усмехнулся. — Так что радуйся. До нас дело имеется. Жрать, снаряжать, обучать — всё это стоит хороших деньжат. Малые братии никогда высоко не поднимутся. Подобным только выживать, да и то — с большим риском помереть от лихой заточки.

Пусть авантюристы и были распространены в Раталасе, но уважение к этой прослойке общества ждать не стоило. В основном ценились наёмные кампании, подготовленные армии, требующие лишь денежные выплаты по выполнению работы. Маленькие группы и объединения привлекали больше неприятного внимания со стороны гарнизона. Именно с ними чаще всего возникали конфликты и неурядицы, да и пользы от десятка человек немного. К тому же редкие военные братии могли достичь того уровня, дабы получать заказы от знатных вельмож. Оттого и слава за авантюристами, не прикрепленными к наёмным кампаниям, шла грязная. Чаще их просто представляли бандитами.

Слушая внимательно разговор, солдат нахмурился.

«Пошёл бы братию собирать я? Точно нет, никогда в наёмники не пойду. Жизнь скота какая-то».

Взгляд его пал в сторону горизонта, но вдруг издали послышался звук горна… Протяжный и исполненный скорбью. Кажется, беда пришла раньше, чем её ждали.