Ангел-насмешник. Приключения Родиона Коновалова на его ухабистом жизненном пути от пионера до пенсионера. Книга 2. Подставное лицо

Александр Бедрянец, 2018

Вторая книга романа повествует о ранней юности главного героя Родиона Коновалова, пришедшейся на конец шестидесятых годов прошлого века. Современного читателя не должно удивлять, что Родион едва ли не с пятнадцати лет покинул родной дом, а с семнадцати лет зажил самодостаточной взрослой жизнью. В те времена советские юноши и девушки с ранних лет в большинстве своём были такими же самостоятельными, взрослели быстро, и в этом плане Коновалов ничем не выделялся. Название романа подсказал сам герой. Однажды Коновалов заметил, что если существуют ангелы-хранители, то у его личного ангела, судя по характеру оказываемой помощи, несомненно имеется чувство юмора, причём нездорового. Книга особенно будет интересна бывшим советским людям, ностальгирующим по тем славным, ещё не «застойным» временам середины двадцатого века.

Глава XIII. Первая красивая блондинка

В журнале «Ирреальный мир» Даша прочитала заметку под названием «Иногда они возвращаются». В ней говорилось о женщине, встретившей в городском транспорте давнего знакомого. Она с ним перебросилась парой слов, и вышла из автобуса на своей остановке. И тут её пронзил ужас, женщина вспомнила, что этого мужчину схоронили лет тридцать назад, то есть она только что разговаривала с покойником. А когда появился Коновалов, Даша перечитала ему эту заметку, и сказала, что история очень похожа на его автобусную встречу с давней знакомой фармацевтом Женей. Родион согласился, и Даша попросила рассказать об этой Жене:

— Дядя Родион! Чем вы так достали бедную девушку, что даже через столько лет она бросилась на вас с кулаками?

— Я-то ей как раз ничего не сделал. Это характер у неё такой гордый и самолюбивый. Жене показалось, что я её бросил, а это для неё было непереносимо. Я даже не подозревал, что нанёс ей такую рану, причём невольно. Наоборот, мне всегда казалось, что она меня бросила.

— А как вы познакомились?

— История интересная. Я хорошо её запомнил, потому что в тот вечер избавился от одного дурацкого заблуждения. Женя была самой первой красивой блондинкой, которую я увидел.

— Подождите дядя Родион! Разве до этого вы не встречали красивых блондинок? Такого быть не может! Вы же не в племени «Мумбо-Юмбо» обитали.

— Ну, почему? Встречал, конечно, и в большом количестве, только до этого я не знал, что они красивые.

— Как это?

— Честно говоря, неудобно, и даже стыдно признаваться в этом диком заблуждении, но до знакомства с Женей, я с детства был уверен, что блондинки не могут быть красивыми.

— Да почему?

— Даже сам не знаю, как это получилось. Моя система оценок женской красоты возникла как-то стихийно. Должно быть, в ранние годы чьё-то мнение по этому вопросу отложилось в моём сознании, да так в нём и продержалось много лет. По тогдашним моим понятиям красивыми или некрасивыми могли быть только брюнетки. Рыжие и шатенки были вроде второго сорта, а блондинки числились никакими. Они вообще не входили в систему, были за скобками. То есть они не могли быть красивыми или некрасивыми. Этих своих взглядов я никому не навязывал, и никогда о них не рассказывал. Не то чтобы держал это в тайне, а просто случая не подворачивалось, и к слову не приходилось. Для меня это было в порядке вещей, и жить не мешало, ведь красивых брюнеток вокруг немерено. Но рано или поздно этот случай должен был произойти, и он произошёл.

Пошли мы как-то раз с Метисом на танцы. Стоим. На девушек смотрим. Метис говорит:

— Гляди Родион, какая красотка!

И показывает на высокую девушку с пышной причёской, стоящую в углу танцплощадки с невысокой подружкой. Я ему отвечаю:

— И чего ты в ней увидел? Она же блондинка.

Метис посмотрел на меня как на сумасшедшего, но потом его взгляд стал заинтересованным, и он принялся меня расспрашивать. Вот тут я ему и выложил свои понятия о типах женской красоты. Выслушав, он захохотал, а потом говорит:

— Я знал, что ты дикий, но не думал, что до такой степени. Идиот! При чём тут цвет волос? Ты только глянь, какие формы, какая грудь и какие ножки! А про волосы я вообще молчу, такие красивые от природы и некрашеные не часто увидишь. Надо же! Весь мир без ума от Мэрилин Монро, а он блондинок за людей не держит!

В его словах был определённый резон, и я задумался. Вскоре объявили «белый танец», и сбоку меня тронули за рукав.

Оборачиваюсь, а это та самая блондинка меня приглашает. У Метиса челюсть отвисла. И вот когда я увидел её вблизи, то у меня как будто повязку с глаз убрали, и в этот момент я понял, что девушка чудо как хороша. Причём хороша именно своей белокуростью. Нет, будь она брюнеткой, то тоже ничего, но очаровательный эффект был бы не тот. Зазвучала песня «Ночным Белградом» на мотив «Маленькой девочки», и мы смешались с толпой из танцующих парочек. Всё было не просто так. Оказывается девушки очень зоркие и чувствительные к проявлению внимания. Женю заело, что после того, как мы посмотрели на неё, Метис захохотал, и она решила узнать, в чём дело. Строго поглядев на меня, она спросила:

— Молодой человек, скажите, что в моей внешности смешного?

— Ничего.

— А почему ваш приятель смеялся? Что его во мне его так развеселило?

— А-а, это он надо мной смеялся, над моим идиотизмом.

— Вот как?

— Ну, да. Он сказал, что вы красавица, а я не согласился. Наверное, я тогда и, правда, был дураком.

— Очень интересно. А теперь, значит, вы поумнели.

— Ну, это вряд ли, за минуту не поумнеешь. Я прозрел. Вот глянул на вас, и меня как будто по башке стукнули, а ведь блондинки тоже красивыми бывают. Как вы, например.

— Ага, а раньше вы так не считали?

— Вот именно, что не считал. Даже в голову такое не приходило.

И я честно рассказал о своих заблуждениях. Должно быть, ей понравилась моя непосредственность, но главную роль сыграла оценка её внешности. Всё-таки не каждая девушка выглядит так, что при одном только взгляде на неё, человек прозревает. Вот так я и познакомился с Женей, студенткой фармацевтом.

— Дядя Родион, а может и она запала на вашу внешность?

— Ну, не думаю, что при виде меня она испытала потрясение, хотя в костюме я смотрелся неплохо, и осуждающих взглядов не заметил. К тому же впечатление подпортил неудачно выбранный ритуальный рассказ. Во время провожания, я пересказал ей статью о производстве бумаги, начиная с лесозаготовок. Вижу, что она слушает с недоумением, а остановиться не могу. Но девушка она была вежливая, и в тот вечер ничего не сказала. Более того, согласилась встретиться снова. Но этот рассказ не давал ей покоя, и на следующем свидании поинтересовалась:

— Родион, а зачем ты мне про бумагу рассказывал?

— Да не в бумаге дело, это я себя показывал.

И объясняю ей назначение ритуального рассказа. Когда она поняла, то рассмеялась:

— Странный у тебя метод знакомства. И много девушек ты так охмурил?

— Нет ещё, не успел. Я же ведь молодой, и девушек у меня толком не было.

— А без толку?

— Дружил тут с одной, а она меня из-за милицейской формы бросила.

И я рассказал про Таню. Эта история здорово развеселила Женю, и к этой теме мы больше не возвращались.

Женя оказалась девушкой самолюбивой, временами экспансивной, и, к моему удивлению, ревнивой. Ведь по всем данным ревновать должен был я. Поэтому дружба наша была несколько напряжённой. Женя не решалась на близость, и месяца два мы только целовались и обжимались на улицах, но вот настал день, когда она решилась пригласить меня к себе домой, воспользовавшись отсутствием родителей. Уж этот день я не забуду никогда.

* * *

Эту историю Коновалов не любил вспоминать, потому что это было самое страшное приключение в его жизни. Хотя в тот день ничего не предвещало неприятностей. Более того, утренний звонок от Жени наполнил Родиона оптимизмом. В это воскресенье её родители собрались после обеда в гости, и Женя впервые пригласила Родиона к себе домой. Он подумал, что это приглашение означает конец поцелуйного периода, и обрадовался. К тому же холодная осень не располагала к длительным прогулкам при луне. Хотелось тепла и уюта.

Женя с родителями обитала в частном доме в районе «1 линии» почти на границе Нахичевани. Дом стоял на тихой улочке, пересекающей спускающиеся к реке так называемые «Линии». До троллейбуса на улице Советской было недалеко, но Женя заставляла Родиона провожать её кружным путём. Обычно они спускались по улице «7 февраля», затем поворачивали налево, но метров за пятьдесят до дома Женя всегда прощалась. В этот раз всё обещало быть по-другому.

Родион прибыл в два часа дня на автобусную остановку, где его уже ждала любимая девушка. На этот раз они пошли к дому коротким путём. Женя держала Родиона за руку, и лукаво поглядывала на него при ходьбе. Однако временами на её лицо ложилась тень озабоченности. Метров за сто до дома Женя остановилась, и сказала:

— Родион, миленький! Ты здесь постой за углом, подожди минут десять, от силы пятнадцать, а я сбегаю на разведку, и если родители ушли, то дам знак.

Родион топтался недалеко от угла, и нетерпеливо поглядывал на часы. В его голове проплывали сладостные картины предстоящего свидания. Минут через пять за его спиной в плотном заборе открылась калитка, и оттуда показалась среднего роста тётка лет сорока в домашнем байковом халате. Она приблизилась к Родиону, и начала его просить:

— Молодой человек! Мне надо тяжёлое зеркало на стену повесить, а сил нет. Выручи одинокую беспомощную женщину, и тебе воздастся!

Тётка не выглядела хилой и болезненной, а потому сочувствия не вызывала, и Родион с заметным раздражением сказал ей:

— В другой раз мамаша. Сейчас некогда.

— Да там дела на полминуты. Пока мы тут разговариваем, пять раз можно повесить. Такому здоровому парню на раз плюнуть, а мне проблема.

Родион понял, что баба не отстанет, и, чтобы отвязаться от неё, решил исполнить просьбу. Он выглянул за угол, вернулся и сказал:

— Ладно, давайте показывайте, только быстро.

Женщина обрадовалась и засеменила во двор, показывая дорогу. Средних размеров кирпичный дом из-за низкого фундамента казался вросшим в землю. Небольшие окна были закрыты ставнями. Внутреннее убранство свидетельствовало о скромных доходах хозяйки. В горнице единственным предметом мебели была простая металлическая узкая кровать, стоящая почему-то посреди комнаты. Белёные стены на метр от пола были окрашены зелёной краской, что придавало этой комнате учрежденческий казённый вид. Везде горело электричество. Женщина показала рукой на спальню, и зашла туда следом за Родионом. Старое зеркало в массивной деревянной раме стояло на полу возле стенки, в которую на высоте были забиты два специальных штыря. Предмет оказался не таким уж и тяжёлым. Родион легко поднял это зеркало, осталось только повесить его на штыри, но в этот момент он почувствовал укол в ягодицу. Рефлекс сохранения вещей сработал, Родион осторожно поставил зеркало на пол, и только потом обернулся. Эта задержка дорого ему обошлась. Тётка стояла в дверях и прятала в карман халата стеклянный шприц. Сосредоточенно-хищное выражение лица выдавало её истинную сущность. Родион заорал: — «Ты чего мне вколола сука?», и шагнул к ней, но она выскользнула за дверь, и подпёрла её снаружи деревянной шваброй. Не разумом, а каким-то седьмым чувством Родион понял, что угодил в какую-то непонятную ловушку, из которой нужно немедленно выбираться любой ценой. Он принялся таранить дверь плечом. После нескольких мощных ударов швабра сломалась, и он вылетел в горницу, но в этот момент хлопнула входная дверь, и в ней щёлкнул замок. Родион принялся и за эту дверь, но когда она затрещала, с той стороны её опять чем-то подпёрли. Тут Родион взглянул на окно, и пожалел, что сразу о нём не подумал, ведь любое окно вышибить легче, чем двери. Проклиная инерцию мышления, он двинулся к ближайшему окну, но его ноги вдруг сделались ватными, движения замедлились, а в голове раздался странный звон. Неудержимо захотелось прилечь, и, взявшись за подоконник, он сел на пол и заснул.

Родион очнулся на той самой кровати посреди горницы. Он лежал на спине абсолютно голый, даже без трусов на обычном ватном матрасе. Руки его были привязаны к железным уголкам кроватной сетки, а ноги к кроватной спинке… Позже он узнает, что именно так в психбольницах фиксируют сумасшедших. Поднять голову ему не давал железный ошейник на колодезной цепи. Один конец цепи бы прикручен к ошейнику сферическим болтом с гайкой, а другой конец был продет сквозь специально вырезанную дыру в матрасе, и внизу цеплялся карабином за кроватную перекладину. Просторный ошейник не затруднял дыхания, и не мешал вертеть головой, но и только. Звон в голове прекратился, но в глазах ещё туманилось.

Немного подёргавшись, он успокоился и задумался. Родиону было ясно, что ему сделали усыпляющий укол, но зачем? Происходящее выходило за рамки здравого смысла. Невольно вспомнилась мрачная городская легенда о благообразном дедушке и его улыбчивой бабушке. Как-то раз они заманили в свой тихий домик демобилизованного солдатика, угостили, а потом забили его на мясо. Первым делом они напекли пирожков, и разнесли их по соседям как поминание. Они попались на этом деле, но полсолдата успели съесть. Обстановка не вызывала оптимизма, и Родиону сделалось не по себе.

Конец ознакомительного фрагмента.