Симфония кукол

Александр Барр, 2022

Жуткая история о том, как унижение и бессилие рождают монстра. Они по-настоящему счастливы. Они мчатся на машине к морю. Руслан, крепко сжимая руль, то подставляет лицо набегающему ветру, то с любовью поглядывает на беременную Лику. Она тянется к нему губами, чтобы поцеловать. Казалось, что он отвлекся всего на мгновение… Мощный грузовик не успевает затормозить. В крошево превращаются и легковушка, и счастье влюбленных, и – позвоночник Руслана. Теперь он «овощ», вечно лежащее, бесполезное и неприятное существо. Врачи дают гарантию: это – навсегда. И вот Лика уже изменяет ему в соседней комнате. И водитель грузовика наслаждается жизнью и не терзается угрызениями совести. И любовник Лики вполне доволен судьбой… Вот только жуткое наказание приближается медленно и неотвратимо. Месть будет страшной. И палача не найдет никто. Ведь Руслан парализован. Значит, ничего не может… Ничего не может?

Глава 8

— Рами, постарайся разговаривать с ним помягче.

— Ты же знаешь, я сама вежливость.

Никита покачал головой:

— Знаю, потому и предупреждаю. Этот человек… Он, как тут выразиться? Чересчур ранимый.

— Не нуди, разберемся.

Рамуте нажала на звонок, за дверью послышались шаги.

— Если что, его зовут Валентин.

— Угу, Валя, значит.

— Нет, он настаивает на том, чтобы его называли…

Дверь приоткрылась. Сквозь образовавшуюся щель выглянуло заспанное лицо.

— Валентин. Добрый вечер. Меня зовут Никита, а это моя подруга Рамуте. — Он отступил на шаг, чтобы художник смог увидеть девушку. — Не помешаем?

— Кто вы? — Валентин прокашлялся, прочищая горло. — Что надо?

— Я же говорю, эм… вы, наверное, меня не помните. Я Никита. Наша фирма обращалась к вам за помощью. А это Рамуте.

— Какая, на хрен, фирма? Зачем пришли?

— Вы рисовали нам эскиз. Узоры там всякие для оформления, картинки разные. Помните?

— Рисуют дети в садике. Всего доброго.

Художник попытался закрыться от незваных гостей, но Рамуте просунула ногу между дверью и косяком.

— Мы журналисты. Хотим взять у тебя интервью.

— Как? — Валентин остановился. Его передернуло от голоса Рамуте, и он приник ухом к двери.

— Журналисты, говорю. Открывай.

— Да-да. Именно. Мы журналисты, — подхватил Никита. — Как только узнали, что такой талантливый человек, художник, трудится здесь, в нашем городе, сразу поспешили к вам.

— Поспешили, значит? — Валентин хмыкнул. — Уже опоздали. Я вас ждал лет двадцать назад. А теперь слушай и запоминай. Ты сразу иди на хрен, а ты ногу убери, забирай своего дружка и проваливай.

Рамуте отодвинула ногу и посмотрела на Никиту. В ее глазах читалось — «ну же, давай, сделай что-нибудь, иначе это “что-нибудь” сделаю я, и тогда всем будет невесело». Если отступать при каждом препятствии, стóящего материала не получится.

Никита не знал, что придумать. Он развел руками в ответ, наблюдая, как уменьшается проем между дверью и косяком. Рамуте успела скривить самую злую гримасу и приготовилась стучать, когда цепочка слетела и дверь распахнулась. На площадке запахло вином, сигаретами, краской и грязью.

— Заходи.

На пороге стоял седой длинноволосый мужчина в протертом махровом халате. В его усталых глазах еще блестел огонек, но потрепанное опухшее краснощекое лицо говорило о приближающемся отчаянии и непрекращающемся похмелье. Его заношенные тапочки были испачканы каплями краски.

— С какого телеканала?

— А?

— Из газеты, — ответила Рамуте. — Вернее, если быть совсем уж честными, с радио.

Валентин прищурился.

Конец ознакомительного фрагмента.