Разведка и волчье золото

Александр Бабин

1920 год. Верховный правитель России адмирал Колчак под натиском большевиков покидает Омск. Приказывает штабс-капитану контрразведки Меньщикову спрятать в тайге часть золотого запаса страны и остаться в городе на нелегальном положении. О золоте узнает чекист Корсаков. Скрывая свою истинную цель и биографию, предлагает белогвардейцу службу в ЧК. Меньщиков, опасаясь разоблачения, бежит за границу. Только ВОВ приведёт их к золоту, но оно уже принадлежит стае волков и без боя его не отдадут.

Глава 1

1920 год. Россия. Город Омск.

Солнце несколько дней пряталось за тучи, но в это морозное февральское утро нависло над железнодорожным вокзалом. Солдаты выходили из вагонов, радовались хорошей погоде, громко смеялись, подшучивали, курили махорку. Побыв на морозе, возвращались обратно поближе к тёплым буржуйкам. И перрон снова опустел, лишь часовые несли службу у состава с опломбированными вагонами, что отличало его от других стоящих на соседних путях.

По перрону шёл быстрым шагом моложавый статный штабс-капитан. Проходя мимо часовых, чётко прикладывал руку к фуражке, отдавая им честь. Они взаимно его приветствовали вытянувшись по стойке смирно, приподняв подбородок, провожая взглядом. В поведении штабс-капитана замечалось он в армии не новичок: выдавала офицерская выправка, прямая спина, волевое лицо. Так себя ведут люди начавшие карьеру с курсантской скамьи, привыкая к армейским манерам держаться достойно, а не те новобранцы, призванные на службу по необходимости ведь второй год идёт гражданская война. Странно было то, что часовые имели звание не ниже унтер офицера, а не набраны из рядовых солдат, как это положено по уставу караульной службы. Штабс-капитан возле одного остановился и о чём-то его спросил. Часовой рукой показал на соседний вагон.

— Здравие желаю! — поприветствовал я своего подчинённого по отделу контрразведки Савву Никитича Воронцова, а ныне главного казначея Восточной республики во главе с Верховным Правителем России адмиралом Колчаком Александром Васильевичем, поднявшись к нему в вагон.

— Доброе утро Сергей Николаевич! — ответил он гражданским приветствием, сидя за столом, даже не встав со стула. На службе устав предписывает уважительно встречать старших по званию и должности.

Придётся сделать ему замечание за его неопрятный внешний вид:

— Вот смотрю на вас и удивляюсь, уже как год носите форму, а так и не привыкнете к армейской службе. Даже неудобно об одном и том же говорить. Мы же с вами офицеры и своим видом должны быть примером для подчинённых. А на вас как не посмотрю, воротничок расстегнут, и сапоги не начищены.

Воронцов застёгивая пуговицы у воротничка:

— Сергей Николаевич я с пяти утра на ногах тут уж не до начищенных сапог. Пересчитываю слитки, два вагона проверил, на большее не хватило сил. От Верховного поступил срочный приказ провести ревизию по закупке оружия у американцев. В моём подразделении нет толковых людей, кто бы мне помог. На моих плечах лежит золотой запас страны, а он не кулёк с баранками большая ответственность.

— И всё-таки попрошу, не забывайте о своём внешнем виде.

Воронцов задумавшись:

— Вы правы, солдат смотрит на офицера как на икону. Я ведь по своему характеру не военный человек и частенько забываю, что нахожусь на службе. Проклятая гражданская война надела на меня мундир. До неё занимался наукой сутками жил в библиотеках. Книги, картографические карты вот моё оружие, а сейчас превратился в бухгалтера с погонами на плечах, — похлопав рукой по стопке с документами. — Это адмирал Колчак упросил меня разобраться с золотым запасом, а так бы, ни за что не покинул Петербург, и возможно сумел убедить родных остаться в России. Они эмигрировали в Польшу. У нас с супругой две красавицы дочки и обе студентки университета. Одно меня беспокоит, как будут привыкать к заграничной жизни, ума не приложу, — с грустным лицом произнёс он слова.

— Может у них всё сложилось удачно, а вы расстраиваетесь, — решил его успокоить, подумав, у самого жена с сыном покинули Россию и неизвестно что с ними сейчас происходит.

Савва Никитич встал, закрыл ключом сейф и опечатал печатью. Ключ положил в брючный карман, потрогав рукой, не обронил ли его мимо, делая все движения размеренно. В народе говорят, такой человек как Савва Никитич находится на своём месте. И найти в военное время сотрудника взявшего на себя ответственность за сохранность золотого запаса страны, задача сложная. Он подошёл к окну и пальцем стал водить по краю запотевшего стекла, рисуя на нём круги.

Наверно я его обидел, но чем? — подумал я. А за окном по перрону изредка проходили работники вокзала в форме железнодорожника и обходчики поездов. Часовые от жуткого мороза переминались с ноги на ногу, и чтобы как-то согреться руками ударяли свои бока. Надлежит срочно решить вопрос с их тёплым обмундированием, вдруг заболеют и не кем заменить, людей не хватает. Сколько времени им стоять на морозе известно только одному Богу. Фронтовая разведка докладывает, большевики в нескольких верстах от города. Но среди разведчиков не так много профессиональных военных, отряд красных в несколько человек примут, за целую дивизию. У страха глаза велики! И все эти заботы легли на мои плечи. Хотя для нас сотрудников контрразведки Верховный Главнокомандующий поставил задачу в нашем тылу отлавливать красных шпионов. Оперативная работа требует умственного подхода.

— Савва Никитич, вы уж меня извините, если вас обидел, — разрядил я наше молчание. — Сегодня начальник контрразведки также дал мне нагоняя, да ещё какого! Это по поводу, вами задержанных людей. Наверно в курсе событий, один из лазутчиков попытался бежать. Часовой успел применить оружие. До забора оставалось несколько метров, а за ним улица. Омск город большой, где его потом искать. А все-таки, как вам удалось разглядеть в них врага? Я как раз пришёл узнать все подробности.

— Случайно. Они без дела слонялись по перрону, а мы гражданских людей на него не пускаем. Никак на путях под охраной поезд с золотым запасом страны! Часовой проявил бдительность, обратил внимание на их ухоженные руки — это когда они возле него остановились, прикуривая сигареты. Доложил мне, я сразу попросил бойцов привести их ко мне. В одном из задержанных узнал своего студента по университету Семёна Кольцова, но он меня не признал. Но я точно помню — это мой бывший ученик, — убедительно сказал Савва Никитич, заменив слово, приказал на слово попросил. Он так и не может привыкнуть к армейской жизни. Дав себе характеристику, что он сугубо гражданский человек и вероятно военным ему не стать, тем более служить в контрразведке на оперативной работе.

— А вы не могли обознаться? И когда имели честь преподавать в университете?

— Сергей Николаевич и не так уж прошло много времени. Я знаком с его отцом он в нашем университете преподавал предмет философии. Нет, я не мог обознаться, — ответил как бы сам себе. — А это что так важно? — не осознавая, что у большевиков создана своя контрразведка, дав ей название «Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем».

— Очень важно. У нас в вагонах золото, а оно интересует всех. Взять тех же большевиков они лишились государственной казны. Не имея денег невозможно решать государственные дела. Чехословацкий корпус тоже не прочь погреть на нём руки, хотя чехи нам союзники. С их командованием ведёт переговоры лично адмирал Колчак как Верховный Правитель России. Охранять золото взводом часовых с винтовкой за спиной, как делаем мы с вами, считаю нашим безрассудством. Большевики в любой момент захватят поезд, вот и лазутчиков заслали неспроста. А людей в помощь вам не будет, доступ к золотому запасу ограничен — приказ адмирала. И так весь состав охраны из младших офицеров. А задача перед нами контрразведчиками стоит не простая, не дрова везём. Савва Никитич, вы с Колчаком знакомы ещё по совместным научным экспедициям. По крайне мере он о вашей дружбе так рассказывал. Вам доверяет как никому другому, зная, что ни один грамма золота не пропадёт. Поэтому, нам с вами нести эту тяжкую ношу до конца, хотим мы этого или не хотим. Приказ адмирала нужно исполнять.

— Да, с Александром Васильевичем мы знакомы давно, — снова вздохнул и рукой устало обмыл своё круглое лицо, наверное, вспомнил прошлое. — Скажите, а какая сейчас обстановка на фронте? Нам что ожидать?

— На фронте идут тяжёлые бои. И на востоке дела не важные, большевики в двух шагах от Иркутска, есть вероятность нам оказаться в кольце. Для нашей армии — это худший исход и помощи ждать не от кого. В войсках неспокойно, солдаты устали от войны, неопределенность в умах, брат на брата идёт, этот факт тоже нужно учитывать. Дезертиры растут как грибы, некоторых расстреливаем, но, к сожалению, не помогает удержать дисциплину всё равно бегут. А по нашему составу, адмирал решение не принял, думаю, в ближайшее время ситуация прояснится. От нас ждёт план по сохранению золота. В кротчайший срок должны ему предоставить просчитать всё до мелочей.

Савва Никитич, с серьёзным лицом нахмурив брови поправляя очки:

— Только об этом и думаю! Есть некоторые здравые мысли, но мне понадобится ваша помощь как военного человека, — сделав паузу: — Хочу вас спросить, — стеснительно проговорив: — Тот задержанный лазутчик, который получил ранение он ещё живой?

— С вечера был живой, но долго не проживёт, по крайне мере о нём так сказал доктор. Ранение у него тяжёлое не может говорить. Второй лазутчик, тоже молчит, в котором вы признали своего студента. Он ведь дворянин, только прикидывается, что простых кровей, по его выправке видно не из плебеев. Но упорно настаивает на своём, якобы приехали в город на заработки. Не услышим от них правды, придётся расстрелять, иного выхода я не вижу. В дорогу их с собой не возьмёшь, опасно.

Савва Никитич от моих слов неожиданно раскинул руки в стороны:

— Как расстрелять? Кольцов со своим товарищем ничего плохого не сделали, может они случайно оказались в Омске, и на то есть причина идёт война? А вы сразу расстрелять, как можно без решения суда? — он так разволновался, что стал прохаживаться по вагону.

— Савва Никитич не будьте наивным человеком, ваш студент хотя бы в своё оправдание назвал толковую версию, а то его объяснения никчёмные. Смешно получается, два здоровых мужика ищут работу, чтобы заработать на кусок хлеба, болтаясь по перрону целый день. Пошли бы в город поколоть дрова старушкам, не дали бы им умереть с голоду. Сомнений нет, они явно лазутчики, вот только не могу разобраться, кого представляют — большевиков или нашего брата военного? Чего греха таить в войсках дезертиров хватает, информацией кое — какой обладаем, есть желающие поживиться несколькими фунтами золота и сбежать в Китай, где обосновались соотечественники. Недавно сотрудниками контрразведки выявлена банда мародёров, занималась грабежами зажиточных граждан, так все участники офицеры, надо полагать и у них кончилось терпение. Война затянулась, поэтому и разлад в умах.

Воронцов, поправляя очки, они у него снова сползли на кончик носа с болью в голосе, проговорил:

— Пожалуй, с вами соглашусь, гражданская война бестолковая русские воюют с русскими. Я уже забыл, что такое принять ванну, моемся в бане в компании с солдатами, да ещё эти проклятые сапоги, — показав на них рукой. — Мечтаю надеть туфли и снова сесть за книги, — выдержав паузу: — Позвольте спросить ваша семья она сейчас, где проживает?

— Не знаю, что вам и ответить потерял с ними связь. Надеюсь, как и ваши родные покинули Россию, по крайне мере у них была возможность выехать во Францию. Оставаться в России им никак нельзя, чекисты узнают, что я служу у Колчака, да ещё в контрразведке расстреляют. У меня сын восьми лет, мечтает стать военным. В нашем роду по мужской линии все находились на службе его величества, видать судьба наша такая, защищать отечество. А вы знаете, у нас в войсках служит родной брат большевика Свердлова? — решил сменить тему разговора отвлечь Савву Никитича от семейных переживаний.

— Нет, не приходилось слышать, — и тут же добавил: — Хотя позвольте! Мне о нём кто-то из моих сотрудников рассказывал, он как-то связан с чехословацким корпусом?

— Представляете?! Их три брата и война всех разбросала по разные стороны. Старший у них Яков — сподвижник Ленина, средний Зиновий Михайлович — военный советник при нашем правительстве, поддерживает контакты с чехословацким корпусом. Верховный его ценит! А вот самый младший Вениамин, ещё до октябрьского переворота покинул страну, сейчас проживает в Америке. Но у меня ко всем трём братьям нет доверяя, и причина имеется. Один из братьев член масонской ложи — это всё они жиды — большевики воду мутят по всей Европе, вот и до нас она докатилась. А нам сотрудникам контрразведки нужно держать ухо остро в отношении таких людей. Продадут мать родную, только цену им назови. Родина у них там, где можно поживиться деньгами. Видите, что они натворили с матушкой Россией, погрузив её в хаос! Ей и так все века доставалось от басурман. Взять тех же немцев смотрят на нас русских волчьими глазами, оскалив кровавые клыки. Россия им поперёк горло стоит со времён благоверного князя Александра Невского.

— А тут ещё золото в вагонах болтается, тянет на сердечный приступ. — Савва Никитич добавил «перца» к моему монологу как бы в пустоту и замолчал, уставившись в пол.

Я его хорошо понимаю, он ответственен за сохранность золотого запаса страны. Наблюдая за ним, поймал себя на мысли, а ему одному с такой ответственной ношей долго не справиться. Не дай Бог ещё заболеет и заменить его не кем. И что тогда мне делать?

— Савва Никитич, разговор у нас не закончен. Меня с докладом ждёт Верховный главнокомандующий. Вы, пожалуйста, подумайте, как уберечь нам золото. Скоро войска двинутся на восток дорога на запад закрыта, повсюду большевики.

— Ранее вам говорил, у меня есть дельное соображение. Александру Васильевичу хочу предложить одну идею, уверен он её поддержит. Помимо научной работы мы с ним имели отношение к безопасности страны. А дорога на запад для нас закрыта, тут вы правы. Вот смотрю, и адмирал перенёс свою резиденцию в соседний поезд. Стало быть, времени совсем не остаётся — вижу по санитарному поезду. За последние дни, столько раненных доставляют с передовой, что поверить в скорую нашу победу не приходится.

— Передовая обозначена на штабной карте пунктирной линией, а на самом деле только Богу известно, где она проходит на земле или в умах людей, — этой фразой решил закончить разговор. — Савва Никитич с вами не прощаюсь, вечером жду у себя, — и покинул вагон.

Резиденция адмирала Колчака состоял из двух вагонов. В одном, располагалась приёмная, посетителей встречал стройный усатый адъютант с аккуратной причёской. Он тут же доложил адмиралу о моём визите, но пришлось подождать приглашения. На приёме у Колчака находились гражданские люди. Помимо должности Главнокомандующего войсками, он дополнительно возложил на себя обязанности главы правительства, поэтому попасть к нему на аудиенцию не так-то просто. Но, а мне, как начальнику одного из подразделений контрразведки им лично было сделано исключение. Так и сейчас пришёл доложить о проделанной работе связанной с выполнением своих непосредственных обязанностей.

— Сергей Николаевич, как раз думал о вас. Сотрудники контрразведки на самом переднем крае! — Верховный не дал мне первым поприветствовать его как полагается по уставу, войдя к нему вагон. Адъютант сел за стол с пишущей машинкой и стал на ней печатать.

— Здравие желаю! — доложился адмиралу вытянувшись по стойке смирно.

— Попить чаю со мной не желаете? — Колчак проговорил слова грудным голосом. Верховный хоть и был небольшого роста, но его орлиный нос, властный взгляд, на нас офицеров действовал гипнотически.

— Спасибо не откажусь, — неловко чувствуя на неожиданное предложение.

Адъютант, услышав слова адмирала, перестал печатать, встал, подошел к небольшому столику, на нём стоял самовар и из него налил чай в стаканы, с серебряными подстаканниками. По всей видимости, кипяток в самоваре был приготовлен до моего прихода. Верховному попить чаю помешали гражданские лица.

— Пожалуйста, доложите, что у вас нового в разведке? — адмирал произнёс слова уже мягким голосом.

— Начну доклад с главного. Вчера на вокзале поймали двух лазутчиков, — чётко проговаривая слова. — Один попытался из-под конвоя сбежать, часовой применил оружие. Задержанный получил тяжелое ранение, сейчас он в лазарете. Второй лазутчик при первом допросе ничего существенного не сказал, ясно одно их интересуют поезд с золотым запасом. Не зря же около него болтались несколько дней видимо, изучали местность, пути подхода, планировали нападение. Опасаюсь вот так без надежной охраны, мы не сможем долго его охранять. Большевики воспользуются удобной ситуацией, подорвут пути, начнётся паника а, в неразберихе, все, что угодно может произойти.

— У вас есть конкретный план?

— Мне нужно согласовать с вами свои действия уточнить срок отбытия войск из Омска.

— К обеду следующего дня будет известна вся обстановка по фронтам. — Верховный задумался. Я его понимаю, перед ним стоит непростая задача, от его решения зависит будущее армии.

— Александр Васильевич, в войсках много недовольных не только солдат, но и офицеров, опасаюсь волнений. Барабинском полку назревает бунт, поэтому с отправкой поезда с золотым запасом нужно не медлить. Мы контрразведка со своей стороны обеспечим штаб в получении достоверной оперативной информацией. В городе остаются наши люди на нелегальном положении. Легенды прикрытия у агентов надёжные всегда можно воспользоваться их помощью, надеюсь, войска сюда возвратятся.

Адмирал с серьёзным видом:

— Это хорошо, что вы думаете о возвращении. Скажите, а вот пойманные лазутчики, они успели сообщить в логово врага о дисклокации наших войск?

— Трудно сказать, много с ними не ясного. Сейчас снова пойду к ним на допрос. Александр Васильевич, к вам на аудиенцию просится Савва Никитич, хочет предложить план по сохранению золота, что мне ему передать.

— Передайте сегодня же его приму. Господин поручик, — адмирал обратился к адъютанту, — оставьте нас и пожалуйста, распорядись на счёт обеда. Понадобитесь, я вас позову.

— Есть, — отчеканил он, вытянувшись в своей офицерской выправке и вышел из вагона.

Я понял, Верховный сейчас затронет тему непосредственно моей персоны. Ведь мне предстоит остаться в городе на нелегальном положении для связи с агентами. Александр Васильевич отдавая такой приказ, уточнил, моё участие в качестве резидента продлится не долго. Но с каждым днём убеждаюсь ситуация в стране сложная и она растянется не на один месяц. И удержать солдат на фронте не удаётся, дезертируют. Англия с Америкой обещает адмиралу помочь в разгроме большевиков. Меня берут сомнения в их искренних намерениях. Для них Россия враг номер один на века. Полагаться нужно только на свои силы понимает ли это Верховный? Но я как русский офицер обязан, подчинятся приказу главнокомандующего.

— У вас как обстоят дела с вашими агентами? Они готовы приступить к работе? — напомнил мне об оперативных документах прикрытия для негласных сотрудников контрразведки на нелегальном положении.

— Остаётся внести незначительные изменения, но они не существенны, чтобы беспокоится.

— Сергей Николаевич всё-таки вам лично придётся заниматься всем этим хозяйством. У вас самого легенда прикрытия как резидента надёжная?

— Их две. Вторую подготовил для подстраховки, если первая пойдёт не по плану. Уже как две недели числюсь преподавателем Омского университета. Имеется диплом, подтверждающий квалификацию о знание предметов. Диплом заимствован у одного больного он умер от тифа у нас в лазарете. Все врачебные записи заменены якобы выздоровел. Проверить его биографию большевикам трудно, прибыл в Омск из Киева. С его слов на Украине родных не осталось все умерли, по крайне мере он так объяснил лечащему врачу, когда был ещё живой. Родственников в этом городе у него тоже нет, ранее проживал родной дядя, но он нами расстрелян за связь с большевиками. Дядя тоже не местный житель, прибыл из Львова, жил один. Посещая университет, надеваю гражданскую одежду, стараюсь военную форму в последнее время не носить. В этом городе знакомых и родственников нет. Немного поменяю внешность, отращу бороду, манеру общения, по крайне мере на первое время такая предосторожность мне не помешает. Встречи с агентами планирую проводить в городской библиотеке, лучшего места не найти. Все люди на виду, приходят за книгами, можно без опаски получать сведения и давать задание агентам. Есть и запасной вариант, через специальные обусловленные места для закладки агентурных записок, но это на крайний случай.

— Если мне не изменяет память, вы окончили с отличием Императорскую Николаевскую Военную Академию Генерального штаба? И ещё это важно вас как встретили будущие коллеги в университете?

— Да я имел честь учиться в этом славном заведении! — подтвердив свою биографию. — Руководство университета приняло меня в свой коллектив без волокиты — не хватает преподавателей. Некоторые сбежали на восток, другие на запад, остались те, кому выехать некуда. Буду преподавать студентам философию и иностранные языки. Немецкий я знаю не хуже французского, надеюсь, претензий со стороны коллег по университету ко мне не будет.

— А, что у вас за второй, запасной вариант?

— Тут всё проще, есть некоторые нюансы, но они решаемы — устроен егерем в охотхозяйство. Документы на него надёжные. Он как бы на время выехал к родственникам по семейным обстоятельствам. Это даёт мне основание не появляться на работе все-таки идёт война, сдерживают обстоятельства. Охоту люблю с детства, она мне близка по душе и знаю, как охотиться на зверя. До переворота часто проводил отдых на природе. Встречаться с агентами можно тоже без опаски, под видом охотника или грибника, никто не заподозрит, если случайно два человека встретятся в лесу. Трудности могут возникнуть для агентов, если я им срочно понадоблюсь, но она тоже решаема, охотничья угодья рядом с городом. Но этот вариант на крайний случай, думаю, я им не воспользуюсь. Легенда прикрытия на данного гражданина безупречна, сам он из крестьян, семьи нет, прибыл в Омск из Поволжья.

— Все-таки первый вариант даёт больше возможностей по работе с агентурой.

— Вы правы, но мне нужно иметь и запасной. В случае моего провала первое время придётся где-то прятаться. ЧК противник серьёзный. Сотрудники набраны из нашего брата — профессиональные военные. Троцкому все-таки удалось их обмануть, заманив служить в ЧК, — назвав имя российского революционера основателя карательной организации. — Лелею надеждой ситуация с коллегами продлиться не долго. Подучат большевиков ремеслу разведчика, а потом они их возьмут и расстреляют как ненужный отработанный материал. Если мне иметь легенду прикрытия ещё на одного человека проживающего в городе, как первый вариант вероятность разоблачения высока. Те же студенты опознают, новые знакомые, преподавательский состав. А егерь, проживающий за городом хоть какой-то шанс на время затаиться. В охотхозяйстве устроен мой человек на первое время он мне поможет.

— Хорошо, я подпишу ваши документы, но оставлю их у себя.

— Надеюсь, они не попадут в чужие руки? — спросил адмирала, ведь от лица имеющего доступ к секретным документам зависит моя жизнь.

— В случае опасности, я их уничтожу. Если ситуации в стране затянется с установлением большевистской власти, связь будете поддерживать через иностранные дипломатические консульства. Большевикам без них не обойтись. Но до этого дело не дойдёт, голод сделает своё дело. Красным власть не удержать, механизмы государственного управления нарушены, страна огромная, нужны специалисты имеющие опыт для её восстановления, уверен скоро всё разрешится. — Адмирал поднялся со стула.

Я тоже встал. Время, выделенное для меня, закончилось. Колчак подошёл к столу с картой и над ней склонился. Разговаривая со мной, наверно думал ещё о чём — то другом, возможно о сохранении золотого запаса страны и не быть отрезанными большевиками по пути на Восток. Линия, обозначенная красным карандашом на которую я обратил внимание, скоро соединиться кольцо вокруг наших войск сжимается. Происходит это с такой быстротой, что в ближайшее время окажемся в окружении. И единственный путь на восток для нас будет закрыт — спасительная дверь захлопнется.

— Сергей Николаевич, я вас попрошу, попросите адъютанта подняться в вагон. А от вас жду план по сохранению золота.

— Честь имею, — ответил ему, повернулся и пошёл на выход.