На изломе

Александр Афанасьев, 2023

Роман "На изломе" – книга родившаяся из допущения, что 19 августа 1991 года было обычным днем, не произошло путча, и стороны подписали новый союзный договор. Но при этом – остались все горячие точки, по-прежнему плохо с экономикой, придуманные Горбачевым институты не работают, республики тянут одеяло на себя.В этих условиях – Москва обращает внимание на странную гибель украинского замминистра МВД Щекуна. Якобы его и всю семью расстреляла дочь, которую отец лишил наркотиков. На самом деле Щекун отправлял в Москву компромат, из которого следовало, что в Киеве процветает бандеровщина и готовится антисоветское восстание. Москва отправляет в Киев группу РУБОПовцев во главе с полковником Дедковым. Им быстро удается выяснить, что убийство было инсценировкой. Но и бандеровцы решают действовать – одна группа захватывает Верховный совет и всех депутатов в заложники, другая – устраивает покушение на президента Кравчука…

Химки, Московская область. 01 июня 1992

года

А у нас сегодня праздник — воду дали⁴. Еще бы денежное довольствие подняли — было бы вообще отлично…

Но все равно, постоять под душем, да еще когда такая вода горячая — это настоящее наслаждение…

Ценить простые радости жизни я научился еще в Афганистане. В составе отряда специального назначения МВД СССР — «Кобальт». В отличие от спецназа КГБ и армии, про нас почти никто ничего не знал, хотя нас было шестьсот человек. Часть находилась в Кабуле, часть — по провинциям и уездам. Учили, консультировали местный Царандой и ХАД⁵ — хотя большинство афганских ментов училось у нас же, в СССР, хорошо говорили по-русски. Кстати, в отличие от армейских, у «наших» афганцев почти никогда не было случаев измены, перехода на сторону врага. В армии это было сплошь и рядом, некоторые армейские части бунтовали по несколько раз. Их не расстреливали, поскольку других солдат все равно не было.

Разрешите представиться — Дедков Александр Владимирович, специальное звание — подполковник милиции, что для тридцати шести — весьма неплохо. Последнее место работы — легендарная Петровка-38, Московский уголовный розыск. Боремся с бандитизмом — это шестой отдел называется. Шестое управление МВД СССР — пробил легендарный генерал Гуров после того, как власть наша признала, что в вопросах борьбы с преступностью у нас — полный швах. Перестройка породила класс людей с большими деньгами, кооператоров, посредников. Практически легализовалась торговля валютой, несмотря на то, что соответствующую статью из Особенной части никто не изымал⁶. А раз так — появились преступники, желающие это отнять. Начиная от воров в законе, и заканчивая казанскими отморозками — тяпляповцами и прочими⁷. Ну и просто — накачанные пацаны из подвалов с портретами ВанДамма и Шварца, которым в этой жизни никто ничего просто так не давал, и кто настроен взять всё силой — всё, что пожелают. Как там…

Завтрашний день…

Будет потом!

И все что нам нужно.

Нам нужно сейчас⁸!

Вот они и берут — сейчас. Только в этом году по Москве и Московской области больше пятидесяти криминальных трупов с огнестрелами, связанных с разборками за незаконный контроль над колхозными рынками, таксистами, гостиницами, проститутками, ларьками, каталами. Схема простая — приходят двое-трое амбалов и говорят: мы — твоя крыша, мы от такого-то, будешь платить столько-то. Откажешься — подожгут машину, изобьют, вывезут в лес, могут пытать. Убивать коммерсов чаще всего не убивают — если убить коммерса, кто тогда будет платить? Убивают друг друга. Если ты уже кому-то платишь, говоришь: у меня уже есть крыша, даешь номер телефона. После чего две «крыши» в лице из главарей либо договариваются, кто будет получать конкретно с этого коммерса, либо начинается разборка. Забивается стрелка — то есть назначается место и время, к этому месту в нужное время собирается весь наличный состав обеих группировок. Дальше — либо у кого-то не выдерживают нервы, и он бросается бежать, либо начинают мочить. Раньше дрались, дрались жестоко, потому особую роль в криминальном мире играли опытные рукопашники, боксеры, каратисты, самбисты, победители соревнований. Сейчас всё чаще стреляют. На руках всё больше автоматов: с горячих точек, с Прибалтики, с армейских складов — видано ли дело, выводим целую армию из Германии — там не автоматы, там танки продают. Валом пошли помповые ружья — американского, европейского производства; они продаются официально, и с ними меньше проблем со снабжением боеприпасами — подходят от обычной двухстволки. Дошло до того, что помповиками Моссберг вооружился… МУР! Как на кассетах в фильмах про полицию. Привезли американцы партию, что-то вроде помощи. Купил себе Моссберг и я — уже по лицензии от охотобщества⁹. Мало ли…

Живу я один. Многие менты — так и не заводят семьи, а кто завел — до семидесяти процентов браков заканчиваются разводами. Статистика эта секретная, хотя… чего тут секретного. После Афгана дали комнату в новом доме в Химках, однокомнатную — хорошо, что успел получить по специальной, афганской очереди — сейчас, хрен что получишь. Ну и от отца остался старый Жигуль, Ваз-2106 шоколадного цвета. Вот, собственно и все. Но даже за этот Жигуль на меня посматривают косо — обрастание имуществом это называется. Хотя времена Федорчука давно прошли — при желании¹⁰, припишут и это.

Все. Покайфовал и будет. На работу.

Одежда — лежит, собранная еще с вечера, тяжелый Стечкин — в кобуре, сам Гуров для нас их пробивал вместо Макаровых. Понятное дело — по ночам в Москве уже из автоматов стреляют. Кстати, сколько же времени я не ночевал дома до сего дня? Четыре дня? Пять?

Топчан в дежурке — для нас это еще роскошь…

Выхожу, и только прилаживаю маленький кусочек бумаги в дверь — телефонный звонок, длинный, настойчивый.

А это еще что…

— Да.

Никто из нас — никогда не представляется, потом поймете почему.

— Добрый день. Вам следует подъехать в основное здание.

— Тридцать три.

Тридцать три — это «понял». У нас — свой язык.

После возвращения из Афганистана — меня лично принял Пуго¹¹. Он же выделял квартиру — надо сказать, отличный был мужик, хотя и знал я его мало. Добрый. Спросил, где я хочу работать. Я ответил — на войне.

Следом — была оперативная группа по Нагорному Карабаху, ранение — и предложение от легендарного генерала Александра Гурова перейти в шестое управление. В нем я работаю и доселе, хотя звонок не оттуда — с Житной 16¹².

И ехать туда мне совсем не хочется. Да видимо, не уйдет это от меня…

На улицах Москвы — машин почти нет, рано еще. Старые, рогатые троллейбусы — уныло плетутся вдоль тротуаров. Сыро, лето совсем не чувствуется…

И палатки. Палатки, палатки, палатки…

С тех пор, как объявили свободу торговли, как спекуляция стала из уголовно наказуемого деяния деянием нормальным, и даже поощряемым — торговать бросились все. И всем. Кто-то продает вынесенное с завода, кто-то — выращенное на своем или колхозном поле. Последние — мешочники, каких не было со времен Гражданской войны — они сильно поднялись в эту несытую зиму. Тот, у кого на продажу есть еда — делал два, три конца. Потом, на них, конечно, насел рэкет. Вон, стоят, раскрылились. Приметы современного рекетира — кожаная турецкая куртка или джинсовка по жаре, цепура из золота (типа денег девать некуда), у некоторых — уже мобильные телефоны, но это скорее примета больших боссов. И тачка, у кого попроще девятка или Волга, а кто побогаче — тот покупает или владивостокскую Тойоту, или пригнанную из ФРГ доблестными воинами ГСВГ подержанную бэху — БМВ. Из Японии — все советские суда, да и не советские тоже — приходят по Владивосток заставленные иномарками по самую надстройку, чтобы больше влезло — их ставят «на попа». Потом их перегоняют в Центральную Россию… а по пути на Сибирском тракте — поджидают разбойники. Сколько могил безымянных вдоль дороги — не счесть. Ну а немецкий канал открылся после того, как всем солдатам и офицерам выводимой из Германии Западной группы войск разрешили бесплатно, беспошлинно ввезти для себя по одной иномарке. Вот и начали лихие люди ввозить — у кого связи в минобороны — договариваются, записывают на солдатиков, берут справки — и гонят. Есть тут и дикари — те, кто едет в Германию сам, покупает машину и гонит в Союз. Растаможить ведь можно не только по военному каналу, есть и афганский, есть и церковный каналы льготной растаможки¹³.

Вот и гонят. Для директоров заводов, для отцов спекуляции и обнала, для кооператоров, для братвы. Страна стремительно перерождается в буржуазном смысле — все то, чего мы так долго боялись. Все то, о чем мы так долго мечтали…

Правильно ли это? Я не знаю. Я мент, я имею дело с самыми темными сторонами человеческой натуры. На выборах — голосовал за Ельцина. Почему? А потому, что хватит, наверное, уже врать самим себе, кто мы есть и что из себя представляем. Угробили органы требованием девяностопроцентной раскрываемости — у не в пример лучше оснащенных полицейских ФРГ, США, Великобритании раскрываемость по квартирным кражам, например, процентов тридцать, сорок — никак не больше. А с нас требуют минимум девяносто! Ну и что в итоге — а в итоге массовое укрывательство заявлений от регистрации — не можем просто принять заявление от потерпевшего и все. И в конечном итоге это оборачивается обратной стороной — вора берут, он называет даты, имена, соучастников — а его не привлекают! Почему — а потому что укрыли заявление от регистрации и если привлечь по этим эпизодам, то заодно попадет и тем, кто укрыл. Раньше укрывали кражи, грабежи малозначительные — шапку сшибли. Теперь укрывают изнасилования, разбои — даже убийства. Как? А так — внаглую пишут «некриминальный труп» — и всё. Непрошибаемо.

И в жизни… если мы строим коммунизм, то х… ли так торговать то рьяно кинулись? А если кинулись — так может, признаем, что никакие мы не коммунисты, и никакой коммунизм мы не строим. Ельцин, по крайней мере, честно признал, бросил партбилет. Вышел из партии и я (принимали перед Афганистаном, всех чохом) — хватит уже вранья.

Но все-таки… не знаю, так ли это было надо делать? Ну, да, вожжи надо было ослаблять. Но потихоньку, а не совсем отпускать. А тут — совсем отпустили. Вот и творится — не пойми, что.

Да и я, если честно… вот как, например, это нормально, что я работаю в союзной структуре, а голосовал за Ельцина? Хотя сейчас сам черт разберет.

…

Машину удается оставить на Крымском валу, недалеко от министерства — ездят то сейчас мало, потому что бензина нет, а вот припарковаться негде, потому что все машины стоят. Здесь тоже торгуют. Как только я выхожу из своей Тойоты — цыганки подхватываются и оперативно сваливают, а цыганенок — наоборот бежит ко мне.

— Дядь, девочку будешь?

— Ша.

— Дядь, совсем молодые есть, чистые.

Пытаюсь прихватить — но цыганенок выворачивается

— Тьфу!

Кого только в Москве нет…

…

Куратор — на сей раз его помощник — ждет меня внизу, потому что пропуска на Житную у меня нет. Одухотворенное лицо то ли комсомольца, то ли мошенника на доверии. Строгий костюм фабрики «Большевик».

— Подполковник Дедков?

— Он самый

Помощник оглядывает меня с головы до ног. Понятно, что увиденное ему не нравится — джинсовый верх и джинсовый низ, цепура и гайка.

— Как вы… одеты?

— Нормально одет. В самый раз.

Помощник фыркает, не в силах выразить возмущение

— Шестой отдел, юноша, живет красиво.

— Вас вызывали… к министру!

— Переодеться времени не было. Вам же срочно.

Помощник снова пышет гневом как перекипающий на плите чайник.

— Я могу съездить домой и переодеться.

У помощника выкатываются глаза — заставлять ждать министра! На нас уже оглядываются. Здесь вообще — свой мир, свои законы, свои правила, не имеющие никакого отношения к реальной жизни — но карают за них строго. За неуставные ботинки — а уставные носить невозможно, не искалечив ноги — наказывают строже, чем за нераскрытое убийство.

— Идемте.

Помощник — проводит меня через проходную, заводит в комнату на первом этаже. Там — какие-то шкафы, пыльно.

— Выбирайте форму. Быстрее!

…

Форму мне с грехом пополам подобрали — а вот форменную обувь — нет, и я так и иду на прием к министру — в кроссовках. Ходить в кроссовках — привычка еще с Афганистана, и очень полезная, надо сказать, привычка. Многим там она жизнь спасла.

В приемной толпится народ… вообще интересно — чем меньше полномочий, тем больше посетителей. По новому Союзному договору — у союзных министерств и ведомств остаются лишь функции координации, обучения и так далее. Например, конкретно по милиции — в союзном ведении оставили все картотеки — было бы глупо их делить. Но с тех пор, как на республиканские министерства упала реальная ответственность по всем категориям дел — они начали дружно переваливать ее на Центр, особенно — по резонансным делам. Смех и грех прямо. Хотели независимости — так вот она! Нет. Независимость — в их понимании это не ответственность, это на площади базланить.

Помощник ведет меня какими-то окольными путями, открывает дверь, замаскированную под дверцу шкафа и…

— Товарищ министр внутренних дел, подполковник Дедков по вашему приказанию явился!

Новый министр — неплохой, в сущности человек. Даже очень. Родом из Свердловска, шел вверх по милицейской лестнице — не так как некоторые, у кого партийный стаж за выслугу лет засчитали и назначили начальством над тем, над чем они ни в зуб ногой. Но сейчас на министерском посту в любой союзной структуре нужен гений — учитывая все обстоятельства. А с этим у нас — как то не очень…

— Присаживайтесь.

В кабинете еще двое. Одного я знаю, другого нет.

— Где вы сейчас, подполковник?

— Шестой отдел, Москва, товарищ министр.

— Самый горячий участок…

Я ничего не отвечаю.

— И почему же у нас такой беспредел на улицах, подполковник? Коптевские, измайловские — я не говорю о солнцевских, и о казанской шпане.

Ответить можно по-разному. Я выбираю достаточно наглый вариант.

— Справимся, товарищ министр

— Справитесь? И когда же?

— А когда законы нормальные примут, товарищ министр. Половина того что они творят — не покрывается старым УК вообще никак — нам не за что их брать. Потерпевшие — у половины у самих все рыло в пуху, заявление написать не заставишь. Потому что следом придет ОБХСС и спросит — откуда дровишки. Но мы все равно их закроем, товарищ министр. Надо будет — шмеля зарядим¹⁴, но закроем.

Это уже окончательная наглость, еще год назад за это можно было вылететь из органов с волчьим билетом. Но сейчас и тогда — две очень разные вещи. Да и понимаю я — нужен я им зачем-то. И сильно нужен.

Министр криво усмехается, смотрит на Герасимова, моего можно сказать, крестного отца в органах. Это к нему я попал — желторотый птенец комсомольского призыва. Точнее — он сам меня выбрал, каким-то своим, нутряным ментовским чутьем. Понял, что в отличие от других таких же желторотых комсомольцев — я действительно хочу научиться ловить преступников.

Это я в самом начале так сказал. На что Алексей Алексеевич дал простой ответ: птичек ловят, юноша. А преступников — разыскивают и задерживают.

Я это помню.

— Дедков Афганистан прошел, товарищ министр — Герасимов бьет меня под столом ногой — два срока. Кандагар.

— Даже так… интересно.

— И Нагорный Карабах. Имеет ранение.

Министр что-то выстукивает ручкой по столу, смотрит на меня, потом в бумаги, потом опять на меня.

— Значит, опыт работы в горячих точках есть?

— Так точно.

Ранение в Нагорном Карабахе я получил по откровенному предательству и глупости. Оперативная группа была практически на сто процентов проармянской, многие это даже не скрывали. Потворствовали открытому беспределу, без санкции встречались с лидерами армянского сопротивления — или бандформирований, если точнее. Причина этому… скорее всего, была та, что армяне намного сильнее, чем азербайджанцы интегрировались в советскую интеллигенцию, и потому умели окольными путями лоббировать свои интересы. Армян было полно и около Горбачёва — академики Аганбегян, Ситарян¹⁵. А я и еще несколько человек, считались проазербайджанскими — это выражалось в том, что мы настаивали на жестких мерах в отношении всех, кто задержан в зоне вооруженного конфликта без документов, тем более с оружием, кто при задержании оказал сопротивление¹⁶. Я Афганистан прошел, я этого дерьма понавидался — когда сначала взяли, потом выпустили в рамках процесса национального примирения, глядишь — и опять он в банде, по тебе стреляет. А теперь то же самое происходило на советской земле — в точности! Документов нет. «Что здесь делаете? — Коровники строим». Все местное население — армянское, оно не только их покрывает, но и зачастую пытается отбить задержанных, окружает РОВД, ГУВД, митингует, тут же появляются народные депутаты… Зорий Балаян, Стелла Капутикян…

Вот, после долгих бесплодных разъяснительных бесед и даже попыток сунуть взятку — местные федаины поняли, что со мной договариваться бесполезно, — и подстрелили меня. Из охоткарабина «Лось», прямо в Степанакерте. Как мне потом доверенные люди передали, федаины пожелали мне выздоровления, сказали, что я честный. Если бы был не честный, брал бы взятки у азеров, стреляли бы в голову…

— Товарищ Дедков… Есть предложение поработать в Киеве.

Киев. А там то я что забыл?

— Обстановка в Киеве сложная… не буду скрывать. Формируется временная сводная опергруппа. Нужны самые опытные люди. Алексей Алексеевич называл вас.

Раз так…

— Я готов.

— Детали до вас Алексей Алексеевич доведет, он останется в Москве. И…

Министр пристально посмотрел на меня:

— Не подведите…

Примечания

4

Для тех, кто не помнит — в девяностые годы воды могло не быть месяцами. В России это исторический факт, а вот в Украине — это по-прежнему реальность. Там существуют города, и немаленькие, в которых горячей воды нет годами.

5

Царандой — афганское МВД. ХАД — афганское КГБ.

6

Уголовный кодекс состоит из двух частей: Общей, содержащей общие вопросы правоприменения, и Особенной, регламентирующей конкретные составы преступлений и наказания за них.

7

Банда «Тяп-ляп» — самая опасная на тот момент банда, одна из первой занялась рэкетом.

8

«Алиса». «Смутные дни».

9

До принятия сегодняшнего закона об оружии — лицензии на оружие выдавало не МВД, а охотничьи общества. А вот ограничение в виде 5 лет стажа на нарезное — было и тогда, обуславливалось оно повышенной опасностью нарезняка при групповых охотах.

10

После того, как в течение 16 лет МВД возглавлял Н.А. Щелоков, великий министр, по сути, отец современной системы МВД — Андроповым на этот пост был назначен генерал КГБ Федорчук. Вред, какой он причинил системе МВД — не поддается ни описанию, ни счету. Более сорока тысяч наиболее опытных сотрудников были выгнаны, многие посажены. Доведен до самоубийства сам Н.А. Щелоков. «Реформы» Федорчука — стали исходной точкой в выходе из-под контроля ситуации с преступностью в конце восьмидесятых и криминальному восстанию девяностых. Если бы по приказу Андропова не сломали щелоковское МВД — девяностые мы пережили бы легче, а возможно — проблем бы не было вообще.

11

Борис Карлович Пуго — предпоследний министр внутренних дел СССР. Участник ГКЧП. Оказался единственным участником ГКЧП, который покончил с собой — он застрелился 22 августа. Вместе с ним — застрелилась и его жена.

12

Здание центрального аппарата МВД СССР, лебединая песня Щелокова. С ним связано немало легенд — на стройку этого здания опытных строителей собирали во всем зонам Союза. Не ниже шестого разряда, по окончании стройки — УДО или амнистия. Здание МВД РСФСР — находится на Огарева 6, оно построено еще при Берии.

13

Имеются в виду льготы, которые давали афганцам, церкви, и т.д. — льготы по налогам, по растаможке. Благими намерениями вымощена дорога в ад — где были льготы, там обязательно появлялся криминал. По мнению автора — как только образовалась РФ, надо было вообще забыть, что такое льготы. Все равны, все действуют в равных условиях.

14

Зарядить шмеля — подбросить при обыске патрон или наркотики.

15

С армянской мафией Горбачев, вероятно, познакомился еще в ставропольские времена, получив прозвище «Миша конвертик».

16

Это сейчас, если подозреваемый в терроризме при задержании оказывает сопротивление — он уничтожается на месте в 99 % случаев. А тогда — даже задержанных с оружием, при оказании вооруженного сопротивления правоохранительным органам — могли отпустить на поруки общественных организаций! Всю дикость этого хорошо описал Поляков в своей книге: читаешь и думаешь — а что, Поляков совсем дурак, что признается в предательстве, или, по крайней мере, в злостном неисполнении своих должностных обязанностей? Сейчас, с конфликтом типа Нагорного Карабаха — справились бы в два счета. А тогда — просто не было понимания того, что террористов, бандитов надо тупо уничтожать, слишком сильны еще были догмы о дружбе народов.