Existцензор

Александр Арсентьев (2024)

Судьба, Рок, Карма — называйте это как угодно, но в день совершеннолетия вся моя жизнь словно сорвалась с цепи и понеслась в хохочущую Бездну!Сны, видения, неожиданные навыки и таланты — мало? Тогда получите в нагрузку полномасштабную Охоту, открытую на меня чертями неизвестного происхождения!Не сойти с ума мне помогло лишь появление прекрасной Незнакомки, но и здесь все оказалось не так просто…

Глава 6

— Что-нибудь еще будете заказывать? — вернул меня в реальность нежный голосок официантки.

Я взглянул на нее так, словно только что увидел привидение, а потом решительно покачал головой.

— Нет. Счет пожалуйста…

Не знаю почему, но в данный момент мне хотелось поскорее сбежать отсюда — скрыться, забиться в какое-нибудь укрытие и отгородиться от всего мира. То, что со мной происходило, не укладывалось ни в какие рамки! Быть может, я вообще опасен для окружающих? Либо они — опасны. Я уже запутался. Так или иначе, я чувствовал, что медленно схожу с ума…

Уже через минуту миловидная блондинка вручила мне счет. Я машинально взглянул на трехзначное число, а потом положил на стол пару купюр.

— Сдачи не нужно…

Растерянно взглянул в изумленные очи девушки и медленно побрел вдоль аллеи. Осатаневший тополиный пух назойливо лез в глаза, но я практически не обращал на него внимания. В голове была звенящая пустота. В этом было что-то от инстинкта самосохранения — мозг отказывался анализировать произошедшее.

Образы реального мира проплывали перед моими глазами, подобно мимолетным видениям. Похожие ощущения я однажды испытывал в океанариуме. Идешь, такой, своей дорогой, а мимо проплывают целые миры. А ты зачарованно наблюдаешь за ними. «Созерцатель на час». Так было и сейчас. После всего свалившегося на меня, я уже ни в чем не был уверен. Промелькнула короткая мысль, что, наверное, именно так и сходят с ума…

Наконец, я все же решился… Проигнорировать произошедшее я не мог, поэтому мне было позарез нужно объяснить его. Составить логичное объяснение. Сформулировать и классифицировать, епт! Без этого я точно умом тронусь! Я задержал дыхание… Итак…

Итак, Питер. Поздняя осень… Я даже поежился, хотя вокруг стояла непереносимая жара. Судя по тому, как проходила «стрелка», явно — те самые «лихие девяностые». Ночь, центр города, вооруженные громилы. «Бандитский Петербург» и все такое… Старые иномарки. Нет, точно девяностые! Сейчас бы подобная наглость точно не прокатила! И… Я БЫЛ там — в этом не было никаких сомнений! Это не было фантазией. Невозможно самому себе нафантазировать саму ауру большого криминализированного города той эпохи! Да что там города — всей страны!

Я невольно замедлил шаг и прикрыл веки, пытаясь припомнить свои ощущения. И в этот момент словно бы стал другим человеком. Не Алексеем Лисицыным, обывателем из относительно комфортного времени, а… Кем же я был тогда? «Решала» — именно так за глаза называли таких людей в те смутные времена. И я понял, что тогда, на этой ночной набережной, в чужом городе, в сопровождении вооруженных «быков», чувствовал себя как рыба в воде! Я был на сто процентов уверен в том, что я «разрулю» вопрос. Что, в общем-то, я и сделал… И все бы было отлично, не притащи Трехпалый на встречу бойца, на которого периодически «накатывали» видения из прошлого. Эхо войны… Выходит, что проблема с «кадрами» существовала даже тогда.

Вновь припомнив смертельный удар в область грудной клетки, я инстинктивно сжал челюсти. В паху, второй раз за день, опять образовалась пугающая пустота. Нет, такое не нафантазируешь — я и правда был там! И на самом деле там умер…

Их «комы» размышлений меня вывела вибрация мобильника. Я взглянул на дисплей — мама. Вот, черт! Я ведь даже не удосужился позвонить ей и успокоить!

— Мам, привет еще раз! — жизнерадостно откликнулся я, мгновенно переключившись со своих мрачных размышлений на реальность.

— Леша…, ты…, — она растерялась, не зная — как сформулировать вопрос. — Ты звонил ТУДА?

— Ага, — нарочито небрежно ответил я. — Полный порядок!

Повисла пауза… Мама сомневалась. Это понятно — «непростые люди» просто так не приезжают, чтобы потом в одночасье все волшебным образом разрешилось! Но… У меня-то разрешилось! Решала, млять…

— Точно? — робко спросила она.

— Да точно, мам! — вдохновенно врал я. — Там из-за ерунды канитель получилась. Кому расскажи — не поверят. До смешного прям!

— Леша, — почти что строго прервала меня мама. — У тебя сейчас точно все хорошо?! Такие люди…

— Мам, я тебе потом все расскажу — сама смеяться будешь, — я торопился сменить тему. — И, да! Я ж тебе не сказал — на собеседование удачно сходил! Меня берут, причем — абсолютно не курьером!

Я вкратце, в общих чертах, поведал матери о своей беседе с мисс Делакруа. Упомянул и о своем высокохудожественном слогане. Мама искренне рассмеялась.

— Я всегда знала о том, что ты у меня чрезвычайно талантлив! — не без самолюбования отметила она.

— Н-у-у, в этом есть и твоя заслуга, — вполне искренне заметил я.

— Моя? — на миг она задумалась. — Нет, скорее здесь заслуга твоего отца… Такого выдумщика и болтуна еще поискать! В определенных случаях, конечно, болтуна…

— Ладно, мам, не будем делиться — чья где заслуга, — я стремился к завершению разговора. — Мне бежать нужно по делам…

— Хорошо, — ответила она. — Бог тебе в помощь…

Я нажал отбой, а про себя подумал: «Вот, помощь Бога мне сейчас точно не помешала бы… Пока еще в своем уме…»

А потом меня словно током шибануло! Мама, сама того не подозревая, словно бы сняла ограничительный барьер с моего восприятия! «Заслуга отца… Такого выдумщика и болтуна еще поискать…» Я вновь замер, потрясенный. И немедленно в памяти всплыли губы Гурского, беззвучно шептавшего «Алексей Владимирович Лисицын… Владимирович…» Вот явно он не зря продублировал про себя мое отчество! А потом… А потом его отношение ко мне резко поменялось — в его тоне сквозило если не уважение, то уж эмпатия — точно! Это что же получается? По всему выходило, что Илья Сергеевич, скорее всего, был знаком с моим отцом? Мир, конечно, тесен, но не до такой же степени!

В принципе, если рассудить, то прошлое отца было весьма непростым… И, чем черт не шутит, — быть может они и правда пересекались? Непроизвольно я взмахнул рукой. Если и так, то что с того? Плевать, как говорится! Уж у бати я «пробивать» Гурского никак не собирался. Начнутся расспросы… А я, признаться, не любил впутывать в свои дела других людей, пусть даже и отца!

А потом я отбросил в сторону обуревавшие меня мысли. В принципе, день-то сегодня, как ни крути, — удачный! Работу, можно сказать, нашел; возможный конфликт разрулил! И даже пообедать ухитрился между делом. Что там у нас «на сладкое»? Естественно — звонок Елене Прекрасной!

— Да? — деловито откликнулась она после некоторого ожидания.

Я-то ожидал услышать заспанный голос, а она очень даже бодрячком! И, судя по тому, что вокруг нее был какой-то характерный шум, даже не дома.

— Привет! — поздоровался я. — Удобно?

— Леш, привет?! — жизнерадостно откликнулась она. — Уже проснулся? Я хотела было набрать, но думала — спишь еще…

— Какое — спишь! — шутя, возмутился я. — У меня уже дел государственного масштаба наверчено — мама не горюй! Увидимся сегодня?

На миг Лена замешкалась с ответом.

— Знаешь…В данный момент я занята… А у нас тут что-то типа мероприятия… Хотя… А приезжай к нам!

— Куда? — озадачился я.

— Мы на Строителей, у Сердца. Приедешь?

«Сердце города» — это так горожане прозвали монумент. Изначально своеобразный памятник в виде самого настоящего человеческого сердца был воздвигнут в честь достижений хирургов-медиков районной больницы, в свое время выигравшей федеральный конкурс. Массивное, отлитое из бронзы, с обрубками сосудов, Сердце смотрелось величественно и экстравагантно. Позже молва прозвала его «Сердцем города», а местная администрация организовала на этом месте сквер с уютными скамейками и просторной площадкой из брусчатки. Каждые выходные «Сердце» служило местом паломничества новобрачных, а по вечерам вокруг него собиралась местная молодежь.

— И что там у вас за мероприятие? — слегка озадачился я.

— А вот увидишь…, — усмехнулась Лена.

— Заинтриговала, — ответил я. — Скоро буду…

Под звучащий в сознании проникновенный голос Утесова «Сердце, тебе не хочется покоя…» я направился в сторону автобусной обстановки.

Лену я узрел, как это ни было странным, в образе…кошки. Еще на подходе к Сердцу внимание мое привлекла музыка — какая-то забавная мультяшная мелодия. Возле монумента, в такт задорной песенке, льющейся из портативной акустической системы, приплясывали две девчонки с атрибутами костюмов ростовых кукол. Рядом с ними стоял стенд с фотографиями животных из приюта, а под ним — коробка для пожертвований. У Лены, как я уже упомянул, на голове была шапка с мордочкой котенка, у ее подруги — щенка. Плюсом к этому, к пояснице обеих было прикреплено по роскошному хвосту. «Жарко же…», — невольно посочувствовал им я.

Заметив меня, «кошка» приветливо помахала мне пушистой лапой — своеобразной мохнатой перчаткой с пластмассовыми когтями. Когда я приблизился, Лена коротко чмокнула меня в щеку, щекотнув при этом жесткими усами своего головного убора.

— Не помешаю? — растерянно спросил я, не понимая — каким образом я могу вписаться в это благотворительное шоу.

— Нет, — забавно покачала головой «кошка», а потом вздохнула. — Мы уже скоро заканчиваем — третий час здесь. Кстати, это — Наташа!

«Щенок» тоже жизнерадостно взмахнул лапой и одарил меня улыбкой, исполненной брекетов. Я дружелюбно кинул в ответ, после чего вытащил из сумки мелкую купюру и царским жестом возложил ее в коробку для пожертвований. Заодно невольно оценил масштабы сбора — не густо: мелочь, в основном, и несколько смятых банкнот. В благодарность за свое пожертвование я получил дополнительный поцелуй.

— Спасибо…, — шепнула мне на ухо Лена.

В этот час на улице уже было достаточно оживленно. Суетящиеся прохожие, спешащие мимо нас по своим делам, бросали в нашу сторону мимолетные взгляды, по большей части — неприязненные. Кое-кто из них, скупо улыбнувшись, нет-нет да и бросал в коробку пару монет, нашаренных в кармане. «Котенок» и «щенок» вежливо раскланивались с подобными «меценатами».

Через несколько минут в парковочный «карман» въехал микроавтобус, сопровождаемый тремя легковыми автомобилями. Из машин вынырнули молодые мужчины, которые принялись проворно выгружать из нутра автобуса колонки и атрибуты разборной сцены. Одеты эти ребята были довольно вычурно — не поймешь, то ли рыбаки-охотники, потерявшие свои удочки-ружья, то ли казаки в опале, то ли — разжалованные военные. Неподалеку припарковался еще один микроавтобус, на этот раз полицейский. Из него вышли представители закона, которые тут же закурили, осматривая окружающее пространство прищуренными бдительными взглядами.

— Развели тут цирк! — воскликнул, обращаясь к нам, тщедушный пожилой человек в потертом костюме со значком ветерана труда на лацкане. — Шли бы лучше — делом занимались, чем деньги тут клянчить!

— Мы не клянчим, а для обездоленных животных собираем! — парировала Наташа. — Приют на грани закрытия…

— Знаем мы ваши приюты! — остервенело зашипел старик. — Притоны у вас, а не приюты! Э-эх, Сталина на вас нет!!! Распустились…

Невольно я улыбнулся — старая гвардия не дремлет! В чем-то инцидент был слегка комичный, но судьба внесла свои коррективы…

Пара мужчин, тех самых — недоделанных рыбаков-охотников-военных, поставив на асфальт очередную огромную колонку, направились в нашу сторону. Один из них был в папахе. «Еще бы шашку нацепил, клоун», — раздраженно подумал я. Честно говоря, недолюбливал я эту категорию людей. Не пойми чем занимаются, маячат повсюду, отсвечивают государственной символикой в сочетании с фольклорными атрибутами. Не смогли найти себя в реальной жизни — решили податься на благоприятную псевдопатриотическую стезю… Выгодно и не пыльно, как-никак!

— Та-а-к, — деловито подбоченился крепкий парень в папахе и обвел наш перформанс хозяйским взглядом. — Сворачивайте свою канитель! Чтоб через две минуты вас здесь не было!

Девчонки разом сникли. Наташа выключила колонку и стянула с головы морду щенка. Лена дернула меня за рукав и кивнула на стенд:

— Леш, помоги собрать…

— А в чем дело, парни? — дружелюбно обратился я к этим рейдерам.

— Митинг-концерт тут будет — вот в чем дело! — неохотно ответил напарник «папахи». — Сваливайте, говорят вам!

— Лен, у вас тут согласовано было? — я взглянул на Елену.

— Да — до шестнадцати ноль-ноль, — растерянно ответила она. — В принципе, еще двадцать минут… Да не нужно…

— Нужно, — твердо ответил я и обратился к «папахе». — Через двадцать минут подходите, если чё…

Мордоворот с аккуратно подстриженной бородкой ответил мне взглядом быка на корриде. А потом и замычал, подобно оному:

— Ты не понял?! Съебали отсюда!!!

Активизировавшийся было во мне «решала» сник… Против лома нет приема. Вернее, против упоротого быдла, яркие представители которого стояли в паре метров от меня.

И, дабы подкрепить свои слова делом, «папаха» красноречиво пнул коробку с пожертвованиями, взорвавшуюся россыпью монет, разлетевшихся по асфальту.

— Да ты что делаешь, дегенерат?! — не выдержала Наташа и спрятала лицо в ладонях, пытаясь скрыть брызнувшие из глаз слезы. — Мы полдня собирали…

— Поговори мне еще, овца! — огрызнулся орк и толкнул девушку в грудь. — Вали отсюда…

Кому как, а лично я себя в этот момент уже плохо контролировал. Поэтому без каких-либо прелюдий отвесил «папахе» шикарный хук слева, отчего он распластался на асфальте. И в тот же момент поясницу пронзила резкая и всепоглощающая боль. Моментом воспользовался приятель «папахи» — он заломил мне руку за спину, навалившись всем весом своего массивного патриотического тела.

— Ах ты сука…, — прошипел он мне в самое ухо.

Ситуация — хоть плачь! Обида за девчонок, безысходность, ярость — что только не навалилось на меня в этот роковой момент. Сам я стою «полураком»; держащий мою руку мордоворот отталкивает Лену, ринувшуюся мне на помощь; «папаха» уже поднимается с земли. Краем глаза я успел заметить, что в сторону конфликта уже спешат блюстители порядка. А моя многострадальная спина буквально вопиет от боли… И, судя по тому, что полисмены нарисовались здесь одновременно с «рыбаками», — явно будут на стороне оппонентов…

А потом я неожиданно успокоился. Вернее даже не успокоился, а… Отошел в сторону — вот наиболее точное определение! А мое место занял кто-то другой — холодный, расчетливый и абсолютно безэмоциональный. И, сука, он сумел найти выход из этого безнадежного положения! Не знаю как мне это удалось, но я смог отрешиться от боли — она ушла, не оставив и следа.

Я ударил локтем в мышцу бедра стоявшего позади меня «патриота» — он немедленно потерял равновесие. Я мгновенно извернулся и высвободился из захвата. Уже в следующую секунду я оказался за спиной своего противника и надавил пальцами на его спину и шею. Не знаю, что именно произошло в результате с его организмом, но он, скрючившись, упал на брусчатку и захрипел. Из его посиневших губ потекла пенистая слюна…

Я склонился над ним, попутно успев оценить обстановку — «папаха» застыл в полнейшей растерянности, двое полицейских уже на подходе…

А потом я неожиданно обратился к представителям закона:

— Сюда! Тут человеку плохо!

Вокруг нас мгновенно собралась толпа обывателей, желающих своими глазами запечатлеть «интересное». Изобразив полнейшее неведение относительно происходящего, я растерянно обратился к полицейскому с погонами прапорщика:

— Скорую бы надо…

Тот ответил мне раздраженным взглядом и схватился за рацию. Нарисовавшийся в поле зрения «папаха», тронул за плечо капитана и указал ему пальцем на меня:

— Это все он! — брызнув на блюстителя закона слюной, воскликнул он.

— Разберемся…, — процедил сквозь зубы капитан.

— Так, я не понял! — перекрыл многоголосый гомон чей-то властный окрик. — Вы какого тут устроили?!

Сквозь толпу пробирался высокий громоздкий человек в дорогом костюме. Он «выцепил» взглядом представителя закона и рявкнул:

— Капитан! Через пять минут здесь мэр будет! Что за бардак?!

— Тут… вот… человеку плохо… стало…, — растерянно развел руками капитан.

— Убери все это немедленно отсюда…, — сквозь зубы прошипел «начальник», но потом, спохватившись, неожиданно нацепил маску участия. — Медиков вызвали?

Конец ознакомительного фрагмента.