Паровозы судьбы

Александр Арген

«Паровозы судьбы» – повесть о приключениях русской семьи из Латвии в конце 1990-х годов в Швеции, куда они отправились с намерением просить политического убежища, как представители притесняемого в Латвии русскоязычного меньшинства. Судьба сталкивает героев с китаянкой говорящей по-русски, с владельцем студии порнофильмов и с арабскими террористами. В книге использованы эпизоды из биографии автора, который сам в своё время прошёл через лагерь беженцев в Стокгольме.

Глава четвёртая

Наутро, на трезвую голову, вчерашнее обсуждение казалось далёким и совершенно не относящимся к реальной жизни. Виктор больше не показывался и не звонил, и уже через неделю как-то само собой получилось, что супруги Шрейдер стали избегать в разговоре всякого упоминания о смутьяне, нарушившем их покой.

Так же, сам собой, практически без обсуждения решился вопрос — что делать дальше. Наташа попросту стала потихоньку собирать вещи, готовясь к переезду в Воронеж. Прошла ещё одна неделя, и ещё одна, семья уже продала свой «Жигуль» и распродавала мебель, когда однажды вечером в их квартире зазвонил телефон.

Трубку взяла Наташа, голос на другом конце провода звучал знакомо.

— Привет, а мы думали ты уже пропал навсегда, — с удивлением ответила она. Прикрыв микрофон рукой Наташа крикнула Алексею, сидевшему на кухне:

— Иди скорее, Виктор из Швеции звонит.

Алексей с опаской взял трубку. Он уже успел свыкнуться с мыслью что вопрос с отъездом решён, и никакой Швеции на земном шаре не существует. Но голос Виктора в трубке был реальным и весёлым, он нёс с собой дыхание большого беспокойного мира. Всё поменялось в одну секунду и Наташа, не слыша даже того, что говорит Виктор, но увидев, как меняется лицо мужа, почувствовала нарастающую тревогу в душе. Поговорив несколько минут Алексей попрощался, положил трубку и подойдя к окну стал вглядываться в него, как бы пытаясь увидеть что-то очень важное в ночной темноте.

— Ну что? — не выдержала встревоженная Наташа. — Не тяни, рассказывай, что он сказал?

— Что сказал? — Алексей повернулся к ней. — Сказал, что живёт в Мальмё, и получил удостоверение беженца. Что ему дали квартиру, и он на днях собирается покупать подержанную машину. И ещё сказал, что мы будем большими глупцами если не сядем в этот поезд!

Последнюю фразу он произнёс с таким выражением лица, что Наташа поняла: теперь, после звонка Виктора, они обязательно сядут в этот проклятый, так пугающий её поезд. И оценив эту уверенность мужа она охнула и заплакала бессильно, по-бабьи. Плакала Наташа от жалости к себе, к Илюшке, к маме, которая уже ждала их в далёком Воронеже и конечно же к беспутному своему муженьку, с его ребячьим авантюризмом.

…От бетонных плит Рижского аэропорта шёл такой жар, что казалось странным, как они не плавятся за целый день пребывания под июньским солнцем. Дожди в этом году выпадали не чаще чем раз в месяц, погода словно стремилась разрушить стереотипное представление о влажном и прохладном балтийском климате.

Маленький шустрый автопоезд, состоящий из нескольких вагончиков, мчался, подпрыгивая, к расположенному на дальней стоянке самолёту, будто спешил укрыться от жары в тени его широких крыльев.

В первом вагончике ехала семья Шрейдер. Треть полученных от продажи квартиры денег ушла на раздачу долгов, ещё треть — на подготовку к путешествию. Наслышанные о том, что шведы возвращают всех бедно одетых приезжих из бывшего Союза, совершенно справедливо подозревая в них потенциальных попрошаек, супруги оделись в лучшем магазине Риги. Эти покупки чуть не довели экономную Наташу до нервного срыва, но Алексей сумел убедить её, что потраченные деньги вернутся сторицей.

Кроме одежды они купили кожаные дорожные сумки известной фирмы, видеокамеру и футляр для гитары Алексея. Оставшиеся деньги — в случае неудачи их должно было хватить на перелёт до Воронежа — Наташа зашила в бюстгальтер.

При переходе с трапа в салон самолёта на них пахнуло запахами металла, топлива, освежителя воздуха — казалось бы обычные авиационные ароматы, но Наташа, вдохнув эту смесь нервно схватила мужа за руку и не отпускала до тех пор, пока они не уселись в кресла. Взвыли турбины, СААБ с журавлём на стабилизаторе мягко покатился по направлению к взлётной полосе, и тут пришла очередь Алексея вздрогнуть. Ему вдруг почудилось, что в гуле двигателей он отчётливо расслышал паровозный гудок.

В помещении инспектора миграционного отдела было светло, прохладно и тихо, кондиционер работал абсолютно бесшумно.

— Значит, вы говорите у вас были проблемы с местными антисемитами? — блондинка в лёгкой рубашке из хлопчатки и голубых джинсах развернулась на вращающемся кресле и достала из шкафа какую-то папку с документами. Повернувшись снова лицом к столу, она раскрыла папку и разложила перед Алексеем и Наташей чистые бланки.

— Заполните анкеты, пожалуйста, а в конце кратко опишите проблемы, из-за которых вы уехали из Латвии.

Пробежав глазами заполненные анкеты, блондинка спросила:

— Хорошо, скажите, а у вас нет каких-нибудь документальных доказательств притеснений? Допустим, листовок с угрозами или фотографий?

Алексей сделал скорбное лицо, полез во внутренний карман и достал пару листков бумаги.

— Вот, фотография нашей районной синагоги с нарисованной на стене свастикой, а тут статья в местной газете об этом инциденте и её перевод на английский язык.

— Ага, чудесно, это как раз то что надо.

«Какой молодец Виктор», думал Алексей, «его идея со статьёй очень пригодилась. А ведь допрашивает нас, по всей видимости, та самая сучка, что вернула его в первый раз. Надо быть с ней начеку».

Но девица была настроена к ним вполне благожелательно.

— Теперь, пожалуйста, сдайте ваши документы. Паспорта, удостоверения личности, что там у вас? — она нетерпеливо пощёлкала пальцами в воздухе.

Алексей и Наташа отдали свои удостоверения неграждан. По совету Виктора старые советские паспорта Наташа также зашила в белье. «На всякий пожарный случай», сказал он им по телефону.

Уже через полчаса полицейский автомобиль вёз семью в пригород Стокгольма, где находился лагерь для беженцев, ожидающих решения своей участи. Все бюрократические процедуры должны были занять, как им сказали — две-три недели.

В лагерь они добрались уже к вечеру, и войдя в отведённую для них комнату, все трое как по команде повалились на узкие кровати. События прошедшего дня измотали всех троих. Они с трудом разделись и буквально отключились до следующего утра.