Третий цвет на доске

Александр Александрович Зуев

Молодая и симпатичная девушка живет своей обычной жизнью: работает в колл-центре, встречается с парнем и мечтает о чуде. Наконец, мечты сбываются, и ей предстоит выбрать, какой она хочет видеть свою жизнь. Только есть ли у нее выбор? Ведь, как известно – будь осторожнее со своими желаниями.

ГЛАВА 4

Еще сон и полигарская борзая

Я иду по проселочной дороге. Смеркается. До самого горизонта простирается поле, трава пожухла, где-то вдалеке виднеется единственное дерево, да и то засохшее. На дереве несколько красно-желтых листочков. Я чувствую с ними близость, наверное, из-за цвета волос. Дорога ведет к большому особняку, огороженному высоким забором. Я захожу внутрь, преодолев двустворчатые ворота, изготовленные из металлических прутьев, выкрашенных в благородный коричневый цвет. Строение невольно поражает своими масштабами, необычностью архитектурных элементов и роскошью. Постройка имеет достаточно симметричный вид. Главный вход в здание находится в самом центре фасада, между двумя античными колоннами, разместившимися на устойчивых пьедесталах. Массивная деревянная дверь увенчивается аркообразным окном классической формы. Во дворе дома бегает стайка собак. Они злобно скалятся на меня. Осторожно ступая, двигаюсь дальше, ближе к дому. Похоже, что собачкам это не нравится. Они наступают, прижимаясь к земле, и рычат. Уж лучше бы лаяли. Дорога к дому отрезана черной собакой с порванным ухом и оранжево-красными белками глаз. К ней присоединяется еще одна, белая, полигарская борзая. Остальные чуть поодаль, но постепенно окружают. Теперь и вернуться к воротам слишком поздно. Рядом со мной строение, по виду это сельский туалет. Странно, такой большой и богатый дом, а туалет на улице. Однако он кстати, здесь можно скрыться от этой своры. Не поворачиваясь к собакам спиной, отхожу к спасительному туалету. Они уже так близко! Те, что в задних рядах, начали лаять, будто заподозрили что могут упустить возможность порвать меня на лоскутки. А вот и дверь. Распахиваю ее и забегаю внутрь. Собаки тоже ускорились — черный пес, неизвестной мне породы, почти успевает заскочить вместе со мной. Еле успеваю закрыть дверь перед его пастью. Деревянная постройка, что стала моим убежищем, сделана из рук вон плохо: большие щели между досками, дверь плотно не закрывается, крышу повело. Зато есть окошечко в виде месяца в двери. Посмотрела и опешила: «Что?!» Пес встал на задние лапы и идет в вразвалочку ко мне. Это та белая борзая, она чуть отстала от остальных и теперь пробиралась вперед, расталкивая передними лапами других, которым, благо, и на четырех ногах нормально было. Не хотелось, чтобы они тоже начали себя так вести, не по-собачьи. И лучше бы я никогда не смотрела в это окошко. Теперь надо что-то придумать. Я осмотрелась в поисках того, чем можно было защищаться. О! Здесь есть моющее средство для окон, побрызгаю на него, может это спугнет животное. Полигарская борзая подошла вплотную и сунула нос в щель, а глазом припала к вырезанной дырке в виде месяца. Получай! Изо всех сил я стала пшыкать в нее из пульверизатора.

«О, нет! Это святая вода, я умираю! Прощай белый свет!» — Наигранно проговорил пес. Было видно, что он просто кривляется. Та-ак, еще одна бутылочка, попробуем ее. Получай во второй раз! Пришлось прижаться к двери, чтобы достать до псины. О, как! Пес стремительно сдулся, как проколотая покрышка. И на земле осталась лежать, как тряпочка, его шкура. Я не знала, что делать дальше. Выходить — нельзя, сидеть в туалете вечно — тоже. Вдалеке раздался низкий трубный звук, похожий на звук геликона или большого рога, в который дудят во время синагогального богослужения на Рош Ха-Шана (во сне постоянно возникают знания, которых в реальной жизни, я уверена, у меня нет). Услышав его, собаки разбежались. Тогда пойду исследую этот огромный старинный дом, наверняка там много интересных антикварных штучек. Только осторожно, вдруг стая вернется.

Я вхожу. Обширный вестибюль разделен колоннами на две части. Расположенные полукругом, они плавно подводят к парадной лестнице. Сверху слышна музыка. По ступеням лестницы, покрытой ковром, поднимаюсь в помещение, мне кажется его называют аванзалом, но я никогда не слышала этого слова в жизни. Дальше я увидела, как садовые гномы играют на двух синтезаторах, танцуют вокруг гроба Белоснежки и пьют пиво из больших керамических кружек с металлическими крышечками. Кажется, им весело. На мое появление никто не обратил внимания. Захотелось потанцевать. Подчиняясь заданному темпу, я поплыла по комнате, принимая, как мне казалось, необычно грациозные позы. Но… Опять эти псы! Белая борзая была вновь надута, и стояла облокотившись спиной о стену, скрестив лапы на груди. Вроде мирно настроены. Мне даже кажется она на меня обижена.

«Нам надо с вами поговорить. Вы должны нам помочь» — Сказала собака с порванным ухом, поджав хвост и прижав одно ухо, то, что было целым. Я не заметила, как она подошла сбоку. Может это ризеншнауцер?

— Хорошо, говорите. Что хотели?

— Давайте поднимемся на чердак, я вам все покажу. — предложил пес.

Мы поднялись по деревянной скрипучей лестнице на чердак. Здесь было совсем не так роскошно, как в остальном доме. Видимо поняв, о чем я думаю, ризеншнауцер (буду называть его так) начал расхваливать чердак: «Посмотрите, пароизоляционная пленка располагается со стороны теплого помещения и защищает теплоизоляцию от переувлажнения. Гидроветрозащитная мембрана, расположенная над утеплителем, защищает его от проникновения влаги, выдувания тепла и фракций утеплителя ветром.»

— Мне все равно. К делу.

Черный пес замолчал и пристально посмотрел на меня.

Конец ознакомительного фрагмента.