Третий цвет на доске

Александр Александрович Зуев

Молодая и симпатичная девушка живет своей обычной жизнью: работает в колл-центре, встречается с парнем и мечтает о чуде. Наконец, мечты сбываются, и ей предстоит выбрать, какой она хочет видеть свою жизнь. Только есть ли у нее выбор? Ведь, как известно – будь осторожнее со своими желаниями.

но до смерти успела натворить делов.Евгения Шилянская

© Александр Александрович Зуев, 2018

ISBN 978-5-4493-1877-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА 1

Нелюбимая работа заканчивается пораньше

К зданию бизнес-центра подъехало такси черного цвета. Резко открылась дверца, и из машины вышла девушка. Губы растянулись в счастливой улыбке, когда она вдохнула свежий осенний воздух, который обдал её своей прохладой. Распушила рыжие волосы, захлопнула дверцу. Далее, поправив строгое чёрное платье с белым воротничком, которое плотно облегало изящную фигуру, девушка направилась к зданию. Придерживая одной рукой накинутый на плечо чёрно-белый рюкзачок, она быстро-быстро перебирала ножками в белых (пока ещё чистых) кроссовках.

«А вот и не опоздала на работу» — подумала Алиса, подходя к ничем не примечательной широкой и какой-то аляповатой постройке высотой в пять этажей и имевшей грязно-серый цвет облицовочного покрытия, который хорошо сочетался с общей унылой и серой палитрой окружавшего его пространства. Не самое красивое место труда. Которое как раз располагалось на Проспекте Труда, куда стекались нестройными шеренгами работники офиса, как в фильмах Джорджа Ромеро¹. Хотя, зомби в его фильмах были все же поактивней. Алиса, как обычно, поднялась на четвертый этаж на лифте, уже привыкнув, что четвертый этаж — это кнопка с цифрой два, первый этаж — ноль, а на второй этаж нельзя доехать в принципе. А вот когда она только устраивалась на работу, этот лифт заставил впасть в некий ступор, так как кнопки «четыре» в нем просто нет, а собеседование должно было состояться на четвертом этаже. Повспоминав, пока ехала, первые деньки на новом месте, она зашла в теперь уже до боли знакомый офис, и ей стало немного грустно. Она посмотрела на этот огромный опостылевший зал, разделенный хлипкими пластиковыми перегородками, высотой примерно в полтора метра. Каждая перегородка как бы создавала индивидуальное рабочее место в этом call-центре. Звукоизоляцией такие конструкции, конечно, не обладали, и звуки от разговоров сливались в громоподобный гомон. Алиса кивнула в знак приветствия коллеге, которая уже была занята разговором, но встретившись взглядом, и увидев кивок, замахала руками и улыбнулась, не прерывая при этом диалог с клиентом. Обрадовавшаяся коллега находилась в соседней от ее (Алисы) рабочего места, секции. Между этими импровизированными пластиковыми гробиками рабочих мест, были узкие проходы. Именно они и делили пространство на секции. Преодолев эту последнюю преграду, Алиса поздоровалась с начальницей, место которой находилось в углу помещения, и было расположено так, чтобы видеть всех входящих и выходящих. Начальница походила на нахохлившегося воробья на морозе, сонно наблюдающего за снующими повсюду людьми. Откормленного и тучного воробья, с двойным подбородком. И теперь, когда она втянула голову в плечи, вырисовывался третий подбородок, опоясывающий шею воротником из жира. Взгляд ее был тяжел и печален, так что задерживаться возле нее не хотелось. Хорошо, что и не требовалось. Сама она вставала редко, но если и поднималась со своего насиженного места, то значило это только одно — кому-то сейчас влетит за невыполненные нормативы.

Алиса, наконец, дошла до своего места, села в кресло за компьютер и бросила рюкзак под стол. Windows при включении настоял на каких-то обновлениях. Ну да Бог с ними, время еще было. Взяв в руку гарнитуру, она задумалась: «Отдавать надо то же, что и получаешь. Учитесь экономить свои нервы. Зачем стучать в закрытую дверь, разбивая кулаки? Оглянитесь вокруг! Ведь при тех же энергозатратах можно добиться большего результата» — ей очень понравилась эта мысль и можно было заметить, как легкая улыбка коснулась ее губ. «Ну, пора за работу» — загрузка закончилась.

Поработав на исходящих звонках, вдоволь наслушавшись грубостей от клиентов, что их достали звонками, Алиса заметила, что время уже подходит к законному перерыву. Работалось чертовски тяжело. Кружилась голова, и периодически накатывала жуткая слабость. Помогало то, что разговоры с клиентами не особо отвлекали ее от собственных мыслей. Можно было витать в облаках, и тогда время пролетало незаметно. В начале она думала о том, что у всего есть оборотная сторона, и если бы все, кому она звонила, были бы адекватными и вежливыми людьми, то и ее навыки работы со «сложными» клиентами были бы не востребованы. Потом думала, что если она хочет независимого мужчину, то не стоит ждать что он потащит ее в ЗАГС. И вообще, когда пелена влюбленности спадает то то, что ранее привлекало, начинает отталкивать. Но можно помнить, что эти «отрицательные» черты характера всего лишь оборотная сторона тех качеств, которые и приманили к человеку. Алиса чуть нахмурилась а уголок рта с одной стороны немного приподнялся, эти мысли вдруг показались ей до жути банальными, будто были почерпнуты из ленты в социальных сетях. Часто ей казалось, что её филологическое образование — самая бесполезная на свете штуковина. Бесполезней только философия. В такие моменты она думала, что в её жизни что-то идет не так. А вот если бы в жизни было место для чего-нибудь сказочного, необычного, как в некоторых приключенческих книжках, то всё бы было по-другому.

За всё это время на работе, а прошло не менее часа, не удалось ничего продать из банковских продуктов. Возможно, это было связано с плохим самочувствием, а может просто с нежеланием работать. Однако брать больничный было нельзя. Большая часть зарплаты складывалась из бонусной части за продажи, а вот сам оклад оставлял желать лучшего. Аналитики из финансового отдела думают только о том, как сократить выплаты по бонусной части, но при этом что бы не было массовых увольнений — так казалось Алисе. Наконец удалось продать страховку — достаточно редкий случай, в основном были кредитные карты. «Вот сейчас оформлю, и можно идти на перекур не с пустыми руками, так сказать» — эта продажа не смогла вернуть утренний хороший настрой. Состояние было отвратное. Наконец, покончив со страховкой, Алиса встала из-за стола и чуть не потеряла равновесие, но успела схватиться за спинку кресла. Кресло отъехало в сторону на своих маленьких колесиках и почти перевернулось, однако все же устояло и успело поддержать падавшую девушку. Похоже, никто не заметил этого небольшого происшествия. «Микроинсульт» — как она сама называла этот кратковременный черный туман в голове. «Нормально. Соберись, тряпка» — мотивировала она себя. «Не хочу! Хочу домой, в тепленькую кроватку. Спатьки. Долго-долго, сладко-сладко» — сжала кулачки, но сразу расслабила руки, и плечи опустились вместе с уголками губ — «Эх, ладно, поныла и хватит. Пора курить». Алиса подошла к соседнему АРМ или автоматизированному рабочему месту, где сидел Тимур, сама она называла его Тимон. Он не скрывал, что гей, но и не афишировал этого. Вообще, по образованию Тимур был физиком-ядерщиком, и для всех была загадка что он забыл в этом call-центре. Сам он только отшучивался, что практикует красноречие. А может и не шутил. Все время приходил на работу в разных старомодных пиджаках из-за чего был похож на хипстера. Рассказывал, что на самом деле он граф, вел себя слегка высокомерно и был лучшим продажником среди мужчин в этом коллективе. Увидев, что Алиса стоит рядом, положив голову на руки, которые сложила одна на другую на вершине пластиковой перегородки, Тимур нажал на кнопку «mute» на телефоне, что бы клиент не мог его слышать, и спросил: «Че, Алиска, курить?». Алиска закивала. «Ща, три секунды» — пообещал он. Пока ждала, успела задуматься: «А можно ли остаться друзьями после серьезных отношений? Пожалуй, если они и правда серьезные, то это невозможно. По меньшей мере, один из партнеров будет страдать, как мне кажется. А зачем этот мазохизм? А, кажется я знаю зачем. Мазохизм — это попытка контроля. Небольшая и ожидаемая боль, страхует от неожиданной и сильной. А геи не являются несколько измененной формой садо-мазо наклонностей? Или все же ближе к Фрейдовскому, где генитальная стадия не смогла полноценно развиться?». От этих мыслей ее отвлек освободившейся Тимур, осторожно тронув за плечо. Они спустились на улицу и, не дойдя до обозначенного для курения места, сразу закурили, чтобы не терять время перерыва. Во время спуска они молчали. Тимур не нарушал тихой задумчивости своей спутницы.

— Ну, как ты? — наконец начала Алиса. — Есть чего новенькое?

— О! Я смотрел фильм «Человек-муравей». — с энтузиазмом отозвался псевдо-граф.

— Это же старье. Разве нет? — она оторвала взгляд от асфальта под ногами, и посмотрела на Тимура, вопросительно подняв одну бровь.

— Ну, да. Но это не важно. — Немного нахмурился, но продолжил с прежним энтузиазмом. — Там такого наворотили с физикой. — Закатил глаза. — Когда он уменьшался, масса, судя по всему, никуда не исчезала, оно и понятно, иначе бы он фиг что мог сделать. Да и куда она исчезнет? — это же энергия. Но тогда представь какое давление на опору создавала его маленькая ножка. Иголка весом в 60 килограмм. Если бы он встал тебе на плечо, то провалился бы внутрь тебя. — улыбнулся и затянулся сигаретой. Они уже дошли и стояли у металлической урны с окурками.

— Не хочу, чтобы во мне жили муравьи. — Как-то слишком серьезно ответила Алиса. Наступила небольшая пауза.

— А знаешь, что Яндекс назвал искусственный интеллект, электронную помощницу, в твою честь?

— Алиса? Ну, что-то слышала. — Прикусила губу и замолчала. Потом продолжила — Ладно, пойду, я замерзла. — Бросила в урну не докуренную до конца сигарету и пошла в сторону работы.

Тимон остался стоять где был. Лишь несколько растеряно проводил ее взглядом. «Может после овуляции организм немного расстроен отсутствием зачатия? Ведь бережно подготовленной яйцеклеткой никто не воспользовался, и от нее придется избавляться. Поэтому Лиля такая грустная и рассеянная» — думал он.

Вернувшись на свое рабочее место Лиля (так Алису называли в детстве) надела наушники, но приступать к звонкам не хотелось. Пересилив себя, она все же включилась и пребывала в каком-то рабочем трансе. Как если сильно пьяной идти домой — вроде не понимаешь куда идешь, а вроде оказываешься где надо. Очнулась она, когда пора было идти на обед. Есть не хотелось, было ощущение поднимающейся температуры, но и было понимание что надо что-то в себя запихнуть, ведь давно уже ничего не ела. Алиса спустилась на этаж ниже, в столовую. Ну как столовую? Не советский общепит с борщом и фрикадельками с подливкой, а просто несколько столов, стульев, две микроволновки, два холодильника, автомат с кофе (не бесплатный) и что-то типа барной стойки у окна, с высокими стульями, но без алкоголя и бармена. Всё чистенько, аккуратненько, но еду нужно брать с собой из дома. Обедать Алиса шла со своей коллегой-подругой Ксюшей, изящной брюнеткой: волосы локонами падают на плечи — обрамляя тонкие черты лица. На лице ярко выделяются черные глаза, губы кораллового цвета и маленький, чуть вздернутый, носик. Ростом чуть выше среднего. Она была младше на 3 года, отличалась заводным нравом, обильным вниманием со стороны противоположного пола и леденящей холодностью к этому самому полу, но все равно оказывалась в центре всевозможных слухов на ее счет. Ксюша что-то быстро и оживленно рассказывала, активно жестикулировала, периодически посматривая на свою больную коллегу. В эти моменты Алиса просто кивала, не вникая в то, что там говорилось и, возможно, совершенно невпопад. Они уже вошли в столовую, но неожиданно все окружающие предметы начали терять свои очертания и расплываться. «По-моему, так не должно происходить в адекватной реальности» — подумала Алиса и остановилась, расставив руки немного в стороны. «Что-то мне как-то дурно и…» Последнее, что уловило ускользающее сознание было испуганное лицо Ксении. Алиса неуклюже плюхнулась на пол без чувств. Ксюша испытала настоящую панику и не успела что-либо предпринять, опустилась на колени возле упавшей коллеги, прижала локти к себе, руки вытянула вперед ладонями вверх, как бы говоря: «Я тут ни при чем и вообще не в курсе что происходит». Она искала глазами поддержки или того, кто знает, что делать в подобных ситуациях, но никого не нашла. Остальные посетители столовой повскакивали со своих мест и тупо уставились на происходящее. Не смотря на ажиотаж и суету, по сути, ничего не происходило.

Алиса обнаружила себя лежащей на чем-то вроде стола или кушетки, одетой в свою ночную рубашку, которую уже давно не надевала. «Где она вообще нашлась? Я ее разве не выкинула?» — размышляла Алиска. Она была в помещении без окон, напоминающем операционную. Плитка на стенах, яркое освещение, непонятные приборы по углам комнаты, с кучей проводов, трубок, лампочек и маленьких дисплеев, но, похоже, выключенных. Посредине большая створчатая дверь с круглыми окошками, за которыми можно было разглядеть ту же самую плитку что и в комнате, и больше ничего. После нескольких неудачных попыток пошевелить рукой или ногой, или покричать, определились границы возможностей: можно вращать головой, смотреть, слышать, думать. Но остальное недоступно: двигаться, говорить. Где-то рядом послышались шаги. Алиса прислушалась. Это было легко, ведь слушать было одно из немного, что она могла делать без ограничений. Слышен был разговор двух мужчин. Что именно они говорили — непонятно. Перед входом в операционную они замолчали. Заходили они уже молча. На вид им было от 25-и до 30-и лет. Один со светлыми волосами, другой с темными, средней длинны. «им бы не мешало постричься и привести себя в порядок» — успела подумать Алиса, не смотря на окутавший ее страх. На них были белые латексные перчатки, но остальная одежда ничего общего с врачами не имела, а была больше похожа на ту одежду, что родители обычно отсылали на дачу, с формулировкой: может там пригодится. Хотя и там её никто не носил. Объемные мешковатые свитера, спортивные штаны с вытянутыми чуть ли не до пола коленками. Да и цвета: на том, что с темными волосами, свитер был оранжево-красного цвета, с черными горизонтальными полосками, и закрывал горло. А штаны темно-темно-синие, протертые в нескольких местах. На том, что светленький, был серый свитер с вырезом и пуговицами. Из выреза проглядывала черная футболка, вся в белых катышках. Мужчины подошли вплотную к кушетке. Стало еще страшнее, но паралич не проходил. Темный заговорил, обращаясь к светлому:

— Александр Александрович?

— Да-да, Данила Андреевич. — Ответил более высокий мужчина с пшеничными волосами.

— У вас инструментарий стерильный?

— Обижаете, Данила Андреевич. Только продезинфицировали-с

Оба засмеялись и смеялись достаточно долго. Алиса даже успела обидеться на них, хотя и не понимала за что.

— Александр Александрович, — отсмеявшись продолжил один из них, — неужели поиски закончены?

— Я бы не спешил радоваться раньше времени. Она выглядит несколько глуповатой. Да и вы знаете, что она нас слышит? — сказал Александр и указал раскрытой ладонью на лежащую на кушетке девушку, которая и правда всё слышала.

— Не волнуйтесь, она сама выдумает как это забыть.

— Вы правы, Данила Андреевич. Ваша мудрость в который раз меня поражает.

— Так почему вы сомневаетесь, сударь? — наступила небольшая пауза. Алиса лихорадочно пыталась сообразить, что она тут делает, где она и кто эти двое мужчин. Но ничего не желало складываться в доступное объяснение.

— Дело в том, — вновь вступил в диалог светленький. — что это может быть еще не шестая раса. А всего лишь суб-раса, как и многие до нее. Да и было сказано, что шестая раса зародится в США. А мы с вами, батенька, в России-матушке.

— Пиндосы лоханулись. Вот им по губам и провели. Нехер было лезть, куда не следовало. Получили отдачу, теперь зализывают свою порванную жопу. — Изменение стиля разговора одного из мужчин, успокаивающе подействовало на Алису. Она почувствовала облегчение.

— Данила Андреевич, ай-ай-ай. Как вы можете так выражаться? — Александр покачал головой из стороны в сторону и поджал губы

— Хорош херней маяться. Давай сообщим начальству и придумаем что с этой вот делать. — Кивком головы он указал на продолжавшую молчаливо ждать своей участи молодую девушку.

— Тут всё просто. Пока она не осознает, кто она такая — ей ничего не угрожает. Последим за ней, а пока пускай продолжает жить в своем мире грез. Но сообщить о ней стоит. Может хоть похвалят. — Посмотрел в глаза Алисе и улыбнулся одними губами.

— Тогда чего она всё еще тут, Александр, блядь, Александрович?

Высокий мужчина хлопнул в ладоши. Операционная резко погрузилась во тьму. Мгновение спустя Алиса уже сидела на полу в столовой в окружении коллег. Оказалось, прошло всего несколько секунд после потери сознания. Хотя это не совсем можно назвать «потерей». Отказавшись от скорой, которую настоятельно рекомендовала вызвать начальница, и заверив всех, что нормально себя чувствует, просто нужно немного отдохнуть, она поехала домой на вызванном для нее такси. Всю дорогу она смотрела прямо перед собой и не разговаривала с водителем, даже когда он спрашивал какой подъезд, чем изрядно его разозлила. Просто вышла, когда он остановился. Ей было не до этого. Почему-то видение в операционной показалось ей очень важным.

Придя домой, Алиса не переодеваясь рухнула на кровать. Она была обессилена, грузные мысли тянули голову к подушке, а спать совершенно не хотелось. «Дурацкие мысли! Вы мешаете мне спать. Прочь из моей головы! Здесь и так кавардак.» — подумала Алиса, но это не возымело никакого эффекта. Странные образы, целая куча не совсем ясных слов, предложений, умозаключений шли нескончаемым потоком, не давая девушке заснуть. В надежде сбежать от своих мыслей она взяла первую попавшуюся книгу в руки и погрузилась в чтение. Попался Кафка, «Превращение». Книга была интересной и, наконец расслабившись, Алиса уснула.

Примечания

1

Джордж Эндрю Ромеро (4 февраля 1940, Нью-Йорк — 16 июля 2017, Торонто) — американский кинорежиссёр, сценарист, монтажёр и актёр. В 60-х годах снял свой первый полнометражный фильм Ночь живых мертвецов, который совершил переворот в жанре фильмов ужасов и определил своеобразное направление фильмов про зомби.