Исход

Александр Авраменко, 2017

На своей земле, своему государству эти люди были не нужны. Более того, опасны своей памятью. Поэтому они ухватились за возможность покинуть этот мир, уйти в новые, неизвестные края, попытаться построить своё собственное государство, где будут реализованы их мечты и представления об идеальном устройстве жизни. Но, как обычно бывает, мечты слабо соприкасаются с реальностью. Да, новый мир. Да, новая жизнь. И вроде бы всё складывается хорошо, даже слишком. Но… Рядом с пришельцами с Земли живут аборигены. Такие же точно, как беглецы. Их мир очень похож на Европу Первой мировой войны. И точно так же, как и когда-то на Земле, бушует пламя пожарищ, цепи солдат штурмуют окопы врага. И точно так же мировая война перерастает в революцию… Остаться бесстрастным наблюдателем? Как-то это не по-человечески. Не по душе пришельцам. Рождённым в СССР…

Глава 4

Следующие сутки мы сидим безвылазно в палатке Серого и спорим до хрипоты, до боли в голосовых связках, правда, каждый довод аргументирован. Но толку от этого чуть. Видя, что каждый стоит на своём, меняю тактику. Раз вы, ребята, так, то я пойду другим путём! Нет, руки я не выкручиваю, вроде раз у меня выход на оружие, то будете делать так, как я сказал! Наоборот, всё чинно и спокойно. Просто начинаю выдвигать контрдоводы. Вы хотите захватить власть в какой-нибудь развитой стране? Ха, наивные! Что может сделать кучка людей, пусть даже очень хорошо вооружённых, против целого государства? Да нас массой задавят. Да ещё им на помощь явится куча желающих заполучить трофеи из будущего. Откуда узнают? Начнётся революция — сразу всё пронюхают, поверьте! А ещё — желающие умирать в боях есть? То-то же! Предлагаете ползучее проникновение? На сколько поколений оно растянется? Посчитали? И где гарантия, что наши внуки — да-да, именно внуки — станут выполнять волю древних маразматиков, сошедших с ума и считающих, что они пришли сюда из другого мира? И будут ли наши внуки людьми в полном смысле этого слова? К тому же уживутся ли они в дружбе и согласии? Да, тогда можно будет переводить человек сто, а то и меньше. Но опять же малое количество колонистов, тем более вынужденных скрывать своё происхождение, очень быстро деградирует до уровня аборигенов. Либо, что ещё хуже, будут быстро вычислены, взяты под стражу и выпотрошены на предмет знаний. К тому же ограниченное количество людей и возьмёт с собой очень ограниченное количество и вес артефактов с Земли, которые быстро выйдут из строя без запчастей и возможности их изготовить.

Примерно так я громил все идеи, кроме, разумеется, своей собственной. В её пользу говорило многое: и удачное, на мой взгляд, место, где можно расположиться. С трёх сторон океан, с четвёртой — пустыня, горные цепи, узкий перешеек, который легко укрепить. Огромная площадь — гарантия того, что найдутся полезные ископаемые. И кроме того, вертится у меня в голове одна мысль… Но подтвердить её можно будет только на месте. Поэтому я скрываю свою гипотезу от всех.

Далее: мы будем достаточно далеко от всех сколь-нибудь больших держав этого мира. Значит, можем проводить совершенно независимую от них политику, опираясь на штыки своей армии и свои станки с технологиями. К тому же большое количество поселенцев — залог того, что наша колония-страна не застынет на месте и не деградирует. А будет развиваться и увеличиваться. Пусть и медленнее, чем Земля. Хотя… Учитывая, что с развалом страны ничего действительно важного или глобального люди так и не открыли, не факт, что лет через сто — сто пятьдесят наши потомки не вырвутся вперёд.

Постепенно замечаю, что на мою сторону становится всё больше и больше членов совета. Наконец, ближе к вечеру, решение окончательно утверждается: мы будем строить своё государство! Ура! Люди расходятся по своим палаткам, а я отзываю Серого в сторону:

— Есть место на винте?

Он достаёт смартфон.

— Лови, — перекидываю ему ценник с ассортиментом и цифрами. — Надо поинтересоваться ценами на золото.

Серый кивает. Пробегает наскоро ассортимент, становится задумчивым. Даже слишком. Потом мрачнеет:

— Есть вариант перебросить всё без разборки. Но… Только один раз. Потом проход просто схлопнется. Навсегда. И вернуться на Землю можно будет только через космос.

— Значит, так тому и быть. Это даже лучше! А то я, честно говоря, побаивался, что за нами будет погоня.

Серёга машет рукой:

— Не будет. Но придётся собирать всё сразу и всех. А значит, рано или поздно о нас узнают те, кому не надо знать.

Пожимаю плечами:

— Риск — дело благородное. А взятки ещё никто не отменял…

Лицо камрада озаряется улыбкой. Действительно, мы же в какой стране живём? Победившего капитализма! А что главное в этом социальном строе? Правильно, формула «товар — деньги — товар». Чем дольше правит демократия в нашем государстве, тем меньше честных людей и тем дешевле чиновники и чины правопорядка. Дать им в зубы несколько тысяч америкосовских фантиков — и всё, вся округа ослепнет, оглохнет и онемеет. Проверено не раз. А значит… Ну а местных жителей заинтересуем работой. Для людей необходимо жильё. Пусть даже и временное. Мы же не один день собираться будем. Так что — палатки, санитария, столовая, склад ГСМ, техники, боеприпасов… Лихорадочно прикидываю, кого ещё взять из своих знакомых, и список угрожающе растёт ежесекундно. Но это лишь во благо. Плохо то, что основная часть этого списка — такие же «командированные», как и я. Но с другой стороны, с каждым из них я прошёл не одно поле боя и могу им доверять целиком и полностью. Да и на той стороне их таланты могут спасти нам жизнь и наше будущее…

А потом начинается адский труд. Просто нечеловеческий. Супруга ворчит непрерывно, потому что если она не знает, чем заняться, то я с утра и до утра на ногах и в разъездах. В конце концов мои нервы не выдерживают, и я тупо даю ей задание — найти в Сети всё, что относится к её профессии. Она у меня электронщик. Создатель микросхем ещё советского выпуска. Сын тоже живёт в Интернете. Хорошо, что там можно найти всё, что угодно. Для маскировки запускаем сплетню, что мы организуем некий посёлок сурвайверов. Так называют теперь выживальщиков, тех, кто мечтает выжить в глобальном катаклизме или при ядерной войне. Ушлые личности из структур клюют на эту удочку, как ни странно, что лишний раз подтверждает деградацию общества. Да и карманы у них оказались не очень глубокие, так что откупаемся, хотя пару своих агентов они к нам внедрили. Но мы держим их на дистанции и изгонять или ликвидировать не собираемся. В конце концов, у этих ребятишек не будет другого выхода, как работать с нами, — обратной дороги на Землю уже нет.

Кое-как уговариваю жену и дочь уволиться с работы. Если с дочерью всё проходит нормально, то с женой пришлось намучиться. Впрочем, через моих ребят удалось наладить канал сбыта золота, притащенного оттуда, так что с деньгами наша организация не бедствует. Сбыт металла через криминальные структуры редок, хотя и объёмен, и мы можем выплачивать достаточные зарплаты всем участникам проекта. Но нехорошее шевеление вокруг не прекращается. Непрерывно прибывают грузы, плотные кордоны вокруг лагеря пока отпугивают излишне любопытных. Иногда появляются просто любопытные или «коллеги» по объявленному нами хобби. Плетём открытую ахинею, что у нас есть пророк, который объявил, что скоро погаснет солнце. Роль пророка доверили Эсминцу. Вид у него импозантный — длинный балахон, пропечатанный шрифтом с нашего будущего места жительства, специально отпущенная бородка, зеркальные очки. Над нами в открытую смеются, принимают за сектантов и фанатиков. Тем лучше — чем меньше нас воспринимают всерьёз, тем спокойнее.

Деньги раздаём направо и налево, и грузы к нам идут всё полнеющей струёй. Делаем ряд заказов на специальное оборудование, даже скупаем пару заводов, которые аврально демонтируют с прежних мест и отправляют к нам. Не знаю, какими путями народ узнаёт о нас, но и поток желающих спастись увеличивается с каждым днём. Некоторые верят «пророку». Некоторые просто любопытствуют. Много людей, которым некуда податься от безысходности. Безработица в стране растёт с каждым днём, а у нас некий островок благоденствия. Удивляет и напрягает одно — я точно знаю, что там, наверху, знают о продаже нами золота. Пусть его не так много, всего-то три тонны, больше пока решили не продавать, но не может быть, чтобы нами не заинтересовались. Хотя всё объясняется просто: ситуация на границах страны с каждым днём всё напряжённей, к тому же надвигается срок окончания поставок топлива в Европу. Есть ещё китайский проект, но на него нужны деньги, которых в обнищавшей, высосанной досуха стране просто нет. По всем данным разведки и спутникового анализа, на месте, где мы расположились, не может быть никаких месторождений золота. Но тем не менее оно исправно поставляется. Отсутствует рудник. Нет никаких признаков промыслов. Но деньги поступают. Следовательно, лучше не мешать. Пусть они, в смысле мы, поставляют металл. Против власти чокнутые не злоумышляют, это точно, так что… Короче, нас не трогают, пока мы поставляем жёлтый металл. И сразу прихлопнут, как только он закончится. Инженер с Серым просчитывают варианты и время от времени сбрасывают нам очередной список закупок. Ну а мы, остальные члены совета, рыщем по просторам страны, вербуем людей, работаем с поставщиками. Об истинной цели быстро растущего посёлка не знает никто, кроме нас, и пока тайна сохраняется.

Нашего языка пришлось вернуть обратно. Удерживать его в плену слишком хлопотно и опасно, к тому же чревато раскрытием тайны прохода. Больно он выделялся среди всех. А брать лишний грех на душу… Пусть мы и циники, но не до такой же степени.

Но тучи над нами сгущаются, и однажды ночью раздаётся звонок, и я вылетаю из палатки и стремглав несусь к Серому. Тот, хвала богам, не спит, колдуя над мощным сервером.

— Тревога!

— Что?!

Я, одновременно пытаясь отдышаться и говорить, начинаю кашлять. Стакан воды воспринимаю как манну небесную. Делаю жадный глоток, жидкость пробивает пробку в горле, и я выдыхаю:

— У нас час. В Петрозаводске разгружается Особая полицейская бригада непосредственного президентского подчинения. По наши души. Поднята в воздух авиация — десантура и штурмовики. Короче, нас хотят зачистить.

Он сразу врубается в тему:

— У нас уже всё готово. Просто ждали ещё кое-какие грузы, но на худой конец обойдёмся без них, раз такое дело. Давай приводи себя в порядок, а я объявляю тревогу.

Он нажимает большую красную кнопку на столе рядом с компом, и воздух разрезает могучий пронзительный звук сирены. Все в лагере знают, что это означает — тренировки проводились не раз. Поэтому нет никакой паники, люди знают, что делать. Возвращаюсь, в свою палатку. Супруга злая, дочь смотрит на меня:

— Опять?

— Нет. Теперь по-настоящему.

Жена открывает было рот, но я рявкаю:

— Собирайся! Живо! Если жить хочешь!

Ирина молча лезет под свою кровать, вытаскивает ящик с имуществом. Начинает одеваться. Я следую её примеру под изумлёнными глазами сына и жены. Тёплое бельё. Новенький камуфляж, верный калаш, броник, боеприпасы, 78-й пристёгивается на разгрузку.

По моему виду до супруги доходит, что шутки кончились, и она молча бросается укладывать вещи, которыми незаметно обросли. Тридцать минут. Всё упаковано, начинается погрузка. Рычат многочисленные двигатели тракторов, инженерных машин, боевой техники. Кроме БМП и БТР у нас есть даже четыре танка. Пусть старенькие Т-72, но в рабочем состоянии. Все грузятся в автобусы, грузовики, легковушки, формируя колонну. Перекрывая шум и гул моторов, включаются мощнейшие динамики:

— Товарищи, это не учебная тревога. На нас готовится нападение. Поэтому мы покидаем лагерь и уходим в безопасную зону. Не волнуйтесь, маршрут проверен и чист.

Быстро запрыгиваю в кабину мощного «Урала» ещё советских времён, со складов длительного хранения, киваю водителю, молодому парнишке откуда то с Севера:

— Вперёд.

Шофёр послушно включает передачу, и, отфыркиваясь, гружённый до отказа грузовик медленно ползёт к вспыхнувшему алыми огнями огромному квадрату, метров в десять высоты и ширины. Рядом пристраиваются ещё две машины. Перед нами — два танка. Следом тащат на прицепе Ми-28, а после него — два громадных «Катерпиллера» с трудом тянут 26-й. Он тяжело переваливается на своих шасси, но нам немного и надо — всего-то протащить метров сто через проход. На уши давит, и появляется звон. Впрочем, он обрывается на высокой ноте сразу же, как только мы оказываемся за пределами рамки. И — знакомое ощущение того, что мы уже на месте. Сразу отгоняем машину в сторону, а я с автоматом устремляюсь обратно. Замираю возле перехода, из которого один за другим по две, по три появляются набитые до отказа людьми и грузами машины, тягачи, тракторы… Пока темно, никто ничего не понимает, и потому люди спокойны. Они ещё не знают, что уже на другой планете. Представляю, какова будет их реакция, когда всё выяснится. Но, думаю, вряд ли кто будет против. Семьи переселенцев у нас в полном составе, включая всех родственников и близких. Так что… Время от времени бросаю взгляд на часы — не успеваем… До меня доносятся глухие звуки взрывов. Авиация? Или уже подошли войска? Да нет, вряд ли. Скорее всего, сработали наши закладки, разносящие в клочья мосты и образующие завалы из лесных великанов на трассе. Это даст нам хоть немного дополнительного времени для эвакуации. Как бы я хотел сейчас быть там! Но нельзя — любой предмет или человек, прошедший обратно, вызовет обрыв тоннеля перехода. Так что остаётся только крепче сжимать автомат и кусать губы…

Вкатывается очередной грузовик. С него спрыгивает гибкая фигура дочери.

— Пап?

— Рядом. Всё успели?

Она кивает, пристраивается с полюбившейся ей СВД возле меня. С лязгом гусениц и рёвом дизелей вкатываются ещё два танка, волокущие на прицепе мощную, в 1650 кВт дизель-генераторную установку, вспахивающую землю чужой планеты, словно плуг. Пошли сплошной чередой, сразу по три, бок о бок, грузовики и автобусы, едва миновав ворота, растекающиеся по степи, где мы вышли. Серый и Инженер умудрились решить самую главную проблему, ожидающую нас в новом мире, — они открыли проход к выбранному нами для создания своего собственного государства материку.

Между тем я уже начинаю ощущать нехорошие подрагивания почвы. Надеюсь, никто не обратит на это внимания? Свет обрамляющих ворота прожекторов-индикаторов становится всё сильнее… И как только хвост потока людей и грузов вытянулся из прохода, его рамка резко погасла. Всё? Да. Громовой, последний удар в воздухе заставляет вздрогнуть, но тут возле меня появляются Серый и Инженер. Оба усталые, но довольные:

— Мы сделали это! Миха! Сделали!!!

От избытка чувств вскидываю калаш к небу, выпускаю короткую, на два патрона очередь в небо. Тишина вспарывается треском, от которого с отвычки звенит в ушах. Впрочем, очень коротко. Поднимаю глаза: здравствуй, чужое небо. Мы пришли…

Сразу отправили дозоры, организовали выгрузку пассажиров для отдыха, одновременно ставя палатки. Машины пока не разгружали, потому что утром, после отдыха, планировали двинуться дальше. А пока в небо поднялся беспилотный робот, управляемый по радио. Раскрутив свои шесть винтов, дисковидный аппарат практически бесшумно взмыл в небо, быстро набрав высоту и передавая картинку в инфракрасных лучах, которую умная программа переводила в привычные нам краски. Первая подробная карта Южного материка начала составляться. Спустя тридцать минут ещё три точно таких же зонда отправились в другие стороны на разведку. Первым делом нужно было найти место для постоянного поселения. А дальше — будет видно. Станем действовать по обстоятельствам.

Испуганные люди молча копошились при свете фар и фонарей, торопливо устанавливая временные обиталища. Самые догадливые поняли, что мы где-то очень далеко от прежних мест, но как мы здесь оказались, никому не могло даже в голову прийти. А также — где сейчас находимся. Тёплый густой ночной ветерок, терпкий, напоенный ароматами трав воздух, и странная лёгкость в теле. Хорошо, что небо плотно затянуто облаками, но вроде бы дождь не намечается… Спустя минут тридцать лагерь стал затихать, только мы не могли оторваться от большого монитора, на который проецировалась картинка.

— Нужна вода. Запасы есть, но немного, — раздался негромкий голос кого-то из членов совета.

Говорим вполголоса, обмениваясь короткими репликами:

— Это Южное полушарие. Сейчас тут весна, можно будет сразу сеять.

Семян и саженцев всех сортов и видов с нами полно, едва ли не несколько тонн и сотен разных видов: яблони, груши, вишни, черешни и абрикосы, пшеница элитных сортов, рожь, ячмень… Перечислять всё очень долго и ни к чему. Есть и экзотика — ананасы, киви, фейхоа и апельсины… В общем, агрономическое наследие человечества. В отдельном грузовике-скотовозе живность: громадные, породистые коровы с быком-производителем, овцы, козы, свиньи, лошади. Скакуны и тягловые тяжеловозы, пара владимирских и четыре советских монстра по метру семьдесят в холке. Чего их стоило найти и по какой цене, лучше промолчать. Отдельно везут кошек и собак. Начиная от обычных дворняг до овчарок всех мастей и моих любимцев колли. Есть даже ньюфаундленд. Здоровенный флегматичный пёс с грустными глазами. Собаки чуют, что места здесь совершенно не похожи на родные, поэтому волнуются, ощетинившись и насторожив уши, кто к этому способен. Впрочем, при виде людей постепенно успокаиваются. Кошаки… Это отдельная песня. Сибиряки, Васьки подзаборные, подобранные на улицах; здоровенные рыжие крысоловы и даже один манул, на удивление всех мирно уживающийся с камышовым котом, привезённым ребятами с Дона. И весь этот зверинец молчит, что очень-очень странно. Волнуются, переступают с ноги на ногу, свиньи раскачивают свой грузовик из стороны в сторону, но всё происходит молча. Степь вокруг нас тоже не издаёт ни звука. Лишь иногда над головой что-то шуршит, пролетая в мгновение ока над нами. Да тихое жужжание местных насекомых. Нас, кстати, местная живность игнорирует. Невкусные мы, видимо…

— Тут, кажется, лес…

Громадное тёмное пятно уходит за пределы видимости камеры ночного вида. Поднимаем аппарат повыше, но тут пищит ограничитель — достигнуто максимальное расстояние полёта. Пора возвращать. Нехотя Инженер двигает джойстиком, меняя направление полёта. Остальные ещё увлечённо управляют своими машинами. Ну а мы с Серым жадно рассматриваем получившуюся карту. Похоже, нас выбросило в степи. Или прерии. На ощупь почва сухая, покрыта жёсткой травой с густо переплетёнными корнями. Кое-где попадаются небольшие островки кустарника неизвестной породы. Поверхность ровная, с редкими пологими холмами.

— Река! — Возглас второго оператора беспилотного робота заставляет нас сгрудиться возле его ноутбука.

Действительно, река. И насколько можно разглядеть, широкая. Берега пологи, но из чего они состоят, сейчас не разобрать. Можно сказать, что мы зря расходовали аккумуляторы. Но, по крайней мере, мы хоть как-то определились с нашим местонахождением, и утром сможем ориентироваться по местности, а не тащиться неизвестно куда вслепую.

Дожидаемся возвращения всех машин с воздуха, компьютер быстро собирает карту. Увы, она представляет собой всего лишь четыре полосы по разным сторонам света. Но нам и этого пока достаточно. Намечаем путь к лесу. Если растут деревья, то есть и вода.

— Может, запустим машины по диагонали?

Серый возмущённо вскидывает голову от разведанной карты:

— Смысл? Завтра тронемся, можно будет помощнее технику использовать. Да и бинокли… Мотоциклистов вперёд пустим. В любом случае не вслепую идём, уже благо.

Соглашаюсь с ним. Правильно говорит. Чего сидеть ночь, если почти ничего не видно? Инфракрасная камера — вещь, конечно, замечательная. Но завтра будет очень тяжёлый день. Когда люди узнают, куда они попали… И самое главное — что им предстоит… Упс! А это что такое?! Только сейчас замечаю, что та груда камней, которую я принял за россыпь, какая-то правильная… Увеличиваю картинку на экране, и верно, кажется, это развалины, и довольно крупные. То ли крепость, то ли форт…

— Народ, — негромко окликаю я, пока все спорят по поводу правильности избранного маршрута. Никто не слышит. — Народ! — добавляю металла в голосе.

Серый оборачивается.

— Что? — недовольным голосом спрашивает он.

— Похоже, здесь кто-то есть… — тычу я пальцем в экран.

— Что?!

Все взгляды встречаются в экране. Тишина. Потом негромкое распоряжение:

— Инженер, запусти-ка свой агрегат туда.

Тот послушно кивает, снова гул винтов, рассекающих воздух, и диск стремительно исчезает во тьме. Слышу, как перекликаются дозорные. И вдруг на мониторе мелькает светлое пятно.

— Стой! — не выдерживаю я.

Инженер послушно заставляет аппарат остановиться, едва удержав его от сваливания.

— Назад! Медленней! Медленней. Ещё тише… Стоп!

Трансфокатор послушно дорисовывает картинку подробностями. Абориген. Но какой-то странный. За спиной — лук. В руке, кажется, копьё. Голый торс. Больше ничего не разобрать. Слишком темно.

Прикидываю расстояние… Мать богов! Да он совсем рядом! Ну, может, в километре от нас! Самое большее… До остальных тоже доходит.

— Что будем делать?

Я молчу. Хотя, будь моя воля, просто бы пристукнул. Но с другой стороны, это может вызвать настоящую войну с местными жителями. К тому же тот пока просто наблюдает за ярко освещённым лагерем, выросшим посреди степи.

— Если рискнёт подойти, не убивать. По крайней мере, пока.

— Отпускать тоже глупо, — откликнулся Эсминец.

Все взгляды скрещиваются на мне, но я отрицательно качаю головой:

— Нет. Он может быть не один. Пусть сначала рассветёт, а там увидим. Инженер, веди разведчика к найденным развалинам. Надо осмотреть их окрестности. Может, там и остановимся.

— С чего это вдруг?

— Там жили люди. А если жили они, то почему мы не можем? Место должно быть подходящим…

— Утро вечера мудренее. Костя, на тебе осмотр развалин. Остальные — спать. Нам ещё утро пережить надо.

Серый прав. Самое страшное, что я видел за свою жизнь, — слепая, разъярённая толпа… Впрочем, есть ещё одна куда более жуткая для меня вещь, это моя половина в гневе.