Исход

Александр Авраменко, 2017

На своей земле, своему государству эти люди были не нужны. Более того, опасны своей памятью. Поэтому они ухватились за возможность покинуть этот мир, уйти в новые, неизвестные края, попытаться построить своё собственное государство, где будут реализованы их мечты и представления об идеальном устройстве жизни. Но, как обычно бывает, мечты слабо соприкасаются с реальностью. Да, новый мир. Да, новая жизнь. И вроде бы всё складывается хорошо, даже слишком. Но… Рядом с пришельцами с Земли живут аборигены. Такие же точно, как беглецы. Их мир очень похож на Европу Первой мировой войны. И точно так же, как и когда-то на Земле, бушует пламя пожарищ, цепи солдат штурмуют окопы врага. И точно так же мировая война перерастает в революцию… Остаться бесстрастным наблюдателем? Как-то это не по-человечески. Не по душе пришельцам. Рождённым в СССР…

Глава 7

— Ну, что у нас плохого? — Я сидел с чашкой кофе и с тоской думал о том, что напиток подходит к концу. Скоро, увы, придётся переходить на местные настои.

Серый молча положил передо мной тонкую стопку фотографий. Самых обычных, цветных, снятых и отпечатанных на лазерном принтере. Я нехотя взял. Но когда взглянул на то, что было изображено на них, застыл. Затем, не веря самому себе, переспросил:

— Берег?

Сергей кивнул:

— Он самый. И, судя по всему, южная оконечность континента Панъевропы. — И хитро усмехнулся: — Нет желания прокатиться?

— В смысле?

— Самом прямом. Узнать новости, поискать полезное для колонии, ну и заодно проверить наш холмик. Кто знает, что могло появиться на его месте после схлопывания портала.

Я размышлял недолго:

— А стоит ли? У нас дел невпроворот. Только обустраиваться начали, едва заводы запустили, да и то не все. К тому же планов громадьё, как говорится. Ну и вообще… Если честно, не хочу бросать всё на полпути. Да и семья… Ты ведь мне предлагаешь глубокое внедрение?

— Нет, только нечто вроде резидентства. Нашего негласного представительства.

— Насчёт представительства возражать не стану. Но вот по поводу времени, думаю, рановато.

Он скривился:

— Да что вы все как сговорились! Рано, рано. А когда? Чего тянуть?

Я откинулся на спинку стула:

— Слушай, Серый, ты только не обижайся, но я сейчас выскажусь. Честно говоря, надоело.

Наш командир словно споткнулся:

— Что значит — надоело? Хочешь вернуться на Землю?

Я отрицательно мотнул головой:

— Нет. Надоело другое. И прости, если тебе это покажется обидным.

— Говори. — Он напрягся.

— Тогда слушай: мне надоело, что ты постоянно гонишь коней. Люди работают, колония начинает становиться на ноги. У нас куча запущенных проектов, на которые остро не хватает рук и техники. А что предлагаешь ты? Резидентура — это не просто один человек где-нибудь там. — Я вытянул в сторону руку, где, по моим представлениям, должна быть Русия. — Это жильё, документы, связи, средства, словом, куча всего того, что нам необходимо здесь как воздух. И ты предлагаешь оторвать от себя всё именно сейчас, когда мы даже толком разведку материка произвести не можем?

— Но…

Я вскинул руки, останавливая его:

— Согласен с тобой, что нам необходима информация по всей планете, которую мы частично можем получить только там. — Снова ткнул рукой в стену. — Только на данный конкретный момент она нам ни к чему. Через год-два — да. Вряд ли раньше. Но только не сейчас. Единственное, что можно не откладывать в долгий ящик, — слетать на материк, взять пару носителей языка для обучения наших местному диалекту и обычаям, прихватить местную прессу. И — пока достаточно. Да и то можно это спокойно отложить ещё на полгода. У нас море дел. Просто океан! Смотри сам: топливо. Мы работаем пока на парафине. Настоящей нефти у нас нет. И пока не предвидится. Потому что геологоразведку произвести не можем. Людей нет. Асфальтовое озеро да дрянная, по совести говоря, руда. И всё. Ни меди, ни алюминия, ни титана, ни вольфрама. Ничего. Мы даже сталь толком выплавить не можем. Я имею в виду нормальную. Скоро начнёт выходить из строя техника. И что тогда? Будем пересаживаться на наших тяжеловозов? Так, извини, пока у нас нормальный табун соберётся, сколько лет пройдёт? У нас сейчас даже дети работают! Вместо того, чтобы учиться! Мы, прости, рано или поздно вымрем. Уж такова природа человека. Рано или поздно все там будем, — ткнул пальцем в небо. — И что тогда? Что? Я тебя хочу спросить!

От волнения я невольно повысил голос, и Серёга напрягся — он не выносил, впрочем, как и я, чтобы на него орали.

— Успокойся!

Я на мгновение замолчал, потом опять поднял руки:

— Прости. Но я считаю, ты слишком спешишь.

— И что ты предлагаешь, кроме разовой вылазки?

— Обождать. Все силы у нас брошены на то, чтобы выжить. А это тоже ошибочно. Мы должны не просто выжить, а развиваться. Двигаться вперёд. А не стоять на месте и деградировать. Сейчас у нас преимущество — знания, техника, оружие. Но ничто не вечно под луной. Рано или поздно боеприпасы закончатся. Машины сломаются, а носители знаний вымрут, не оставив после себя учеников и продолжателей своего дела.

— И ты предлагаешь закапсулироваться в своём мирке?

— Я предлагаю вначале добиться устойчивости нашей колонии. Наладить учёбу подрастающего поколения, воссоздать промышленность, построить заводы, фабрики, обучить детей.

— Нас слишком мало для этого.

— Знаешь, Серый, я очень люблю читать. И прекрасно помню прочитанное. Так в одном романе, фантастическом, мне попалась на глаза одна мудрая мысль: чтобы не было деградации, нас должно быть определённое число. Сейчас мы тупо проедаем то, что притащили с собой. И наши запасы истощаются. О чём говорить, если мы даже производство ткани для одежды не можем наладить.

— Зачем?! — Он был ошарашен. — Мы же можем взять её на материке! У местных!

— Только до материка ещё добраться надо. Это раз. А два — когда мы туда попадём?

Он промолчал.

— Ты считаешь, нам ни к чему лишнее производство? И зря. Даже очень зря! Потому что у нас как раз должно быть всё! И на голову выше того, что есть у самых развитых местных! А этого как раз и нет. Мы даже патроны переснарядить не можем толком. Вручную меняем капсюли, отвешиваем порох, привезённый с собой. А свой не делаем. Серёга! Не гони! Выше головы не прыгнем, и нужно укрепить колонию, добиться того, чтобы мы не забыли всё, а, наоборот, создали новое! Ушли вперёд! И чтобы наша колония росла! А не вымирала. Иначе кончим как местные. — Я в отчаянии махнул рукой, пытаясь достучаться до его разума сквозь бушующие в командире эмоции.

Сергей молчал, по его лицу блуждали пятна. Это у него было всегда, когда он сдерживал свои чувства. Не получалось вот скрывать эмоции, хоть ты тресни. Встав со стула, я произнёс:

— Короче, я категорически против. Категорически. Колония куда важнее.

Он буквально упал на стул, обхватил голову руками и простонал:

— Так и хочу узнать, может, проход уцелел!

— А если нет? Стоит ли рисковать, Серёжа? Понадеемся, невольно расслабимся. Потом выяснится, что ничего не осталось. И что тогда? Нет. Лучше не надо. Давай работать здесь, тем, что есть и что будет. Лучше подумай, где нам женщин для наших холостяков найти. Местные бабы какие-то… не такие.

Сергей удивлённо взглянул на меня:

— Ты что?

— А что? Колония должна расти. А у нас одних неженатых вояк больше половины. И женского пола всего пятнадцать процентов от общей численности. Хочешь не хочешь, а придётся на стороне им жён искать. Вот над чем подумай. А я — прости, дела…

И только тут понял, что всё испортил, фактически согласившись, что экспедиция нам необходима. О, тьма! Идиот!!! Внезапно меня осенило, особенно когда Серый расплылся в улыбке:

— Вот видишь! Сам себе противоречишь!

— Ничего подобного!

— Как?! Только что ты сказал, что нам нужны женщины! А местные не вызывают никаких чувств!

— Сказал. Не отрицаю. Только сам подумай: прилетаем мы в Панъевропу. Сколько нас в два-шесть влезет, а? А назад? Мы так год будем летать! И то всех не перевозим! К тому же не будешь же бросаться на первую встречную? А вдруг она ведьма?

Конец ознакомительного фрагмента.