Бабочки на крутых ступенях

Александр Абалихин, 2016

Наш современник едва не погибает под колёсами грузовика. Неожиданно обрываются все звуки, застывают автомобили и люди. В это мгновение перед его мысленным взором проносится жизнь юной женщины, которая жила в стране ацтеков. Она станет свидетельницей жестоких жертвоприношений, сражений с конкистадорами, падения Теночтитлана, побывает в заброшенном городе Теотиукан, встретится с таинственным Пернатым Змеем – Кетцалькоатлем. Историко-фантастический роман «Бабочки на крутых ступенях» – четвёртый из серии «Перекрёсток», в которую также вошли книги: «Страна Синих Ягод», «Озеро Веры», «Multi venerunt, или Многие пришли», «Пылающие души Виньеруны»

Глава 5. Казнь бабочек

Китлалполь, Мекатли и Оцетлана заблудились в лесу, и подошли к окраине Миштлиалтепетля лишь к вечеру следующего дня.

Со всех сторон путь в Заоблачный город преграждали отвесные скалы. Пройти в город можно было только по дороге через прорубленный в скале проход, перекрытый массивными воротами, возле которых дежурили стражники.

Кварталы, населённые бедняками, начинались от самого края плато.

— Никогда не предполагала, что мне будет так трудно попасть в Заоблачный город, — сокрушалась Китлалполь. — Его окружают такие неприступные скалы.

— Это раньше на эти скалы было невозможно забраться без приставных или верёвочных лестниц. А теперь возле скал выросли высокие деревья, по которым можно подняться и проникнуть в город. Я попробую первым, — решил Мекатли.

— Ты молодец, Мекатли! Только полезешь не ты, а я. Вы с Оцетланой останетесь в лесу и будете ждать меня в этом месте. Если к следующей ночи я не вернусь, вы будете искать спокойное место для жизни, как ты и мечтал, — сказала Китлалполь.

— Будь осторожна, хозяйка! — предупредила Оцетлана.

— Будь хитра, Китлалполь! — посоветовал Мекатли.

— Я буду хитра и осторожна, — пообещала Китлалполь.

Когда наступила ночь, Китлалполь подошла к высокому дереву, росшему возле отвесной скалы.

— К счастью, на этом дереве не сидят бабочки, как на соседних деревьях, — заметила Китлалполь. — Жалко было бы их раздавить.

— Ты сможешь забраться? — спросил Мекатли.

— В детстве я неплохо лазала по деревьям, — сказала Китлалполь.

Скинув кечкемитль, она ухватилась за толстый нижний сук и, ловко подтянувшись, стала взбираться на дерево. Ей удалось подняться почти до самого верха скалы. Затем Китлалполь дотянулась до свисающей со скалы лианы и по ней поднялась до края плато. Из-за густого тумана, который окутал окраину Миштлиалтепетля, были видны лишь контуры построек. Это было на руку лазутчице — в темноте и плотном тумане её было трудно заметить. Впрочем, ей самой тоже было нелегко понять, куда идти. Матово-жёлтая луна, проглядывавшая в просветах облаков, лишь, время от времени, тусклым рассеянным светом освещала окраину Миштлиалтепетля.

Китлалполь с трудом обнаружила узкую тропку, по которой она прокралась между домами, и вышла на улочку, петлявшую между двумя рядами домов. Китлалполь направилась к центру города, прислушиваясь, как в пристройках к жилым домам бурчат чванливые индюки и поскуливают бесшёрстные собаки. К её счастью, окраины Заоблачного города не освещались факелами, и она незамеченной добралась до центра города. Улицы и площади здесь были освещены факелами, однако их свет почти не пробивался сквозь плотный туман. Китлалполь услышала гулкие шаги. По мостовым прохаживались отряды стражников.

Чтобы её шаги были не слышны, Китлалполь сняла сандалии и взяла их в руки. Она хорошо знала центр города и поэтому вскоре вышла к площади, на которой стоял её дом. Китлалполь приблизилась к двери и постучала. На пороге показалась Коаксок, державшая в руке тускло горевший факел.

— Кто здесь? — спросила старая рабыня.

— Это я, твоя хозяйка, — прошептала Китлалполь.

— Слава Великим Богам! Ты жива, добрая Китлалполь! — обрадовалась старуха.

— Говори тише! — проходя в дом, попросила Китлалполь.

Старуха затворила за хозяйкой дверь и быстро заговорила:

— А я, как услышала стук в дверь, подумала, что снова нагрянули воины. Они уже пять раз приходили после вашего с Текалотлем бегства. Весь дом перерыли, думали, будто вы прячетесь здесь, а обвал в тайном подземном ходе устроили нарочно, чтобы запутать преследователей. В первый раз вместе с воинами пришёл Чимолли — старший жрец города. Правда, больше он не приходил.

— Понятно, почему он потом не приходил. Чимолли направился в Теночтитлан.

— Наверно, он жаловался на нашего хозяина правителю ацтеков?

— Скорее всего, так и было.

— А где же хозяин?

— Текалотль умер. Его укусила змея в гостевом дворце Мотекусомы.

— Как такое могло случиться? Неужели по гостевому дворцу правителя ацтеков ползают змеи? Бедный Текалотль! Никогда у нас больше не будет такого хорошего хозяина! — запричитала Коаксок.

— Тише! — снова попросила Китлалполь.

— А где сейчас тот беглый раб и Оцетлана, которые ушли вместе с тобой и Текалотлем? — шёпотом поинтересовалась старуха.

— Они живы, сейчас прячутся в лесу.

Факел в руке старухи погас.

— Я сейчас зажгу факел, — сказала старая рабыня.

— Не надо света. Никто не должен меня здесь видеть и знать, что я посетила свой дом. Скоро я его покину.

— Правильно, хозяйка! Тебе не стоит здесь задерживаться. Некоторые рабы и слуги готовы выдать тебя за вознаграждение, которое посулил всем нам жрец Чимолли, — призналась старуха. — Но я никогда не предам тебя, добрая Китлалполь!

— Накорми меня и дай одежду, в которой меня никто не узнает, — попросила Китлалполь.

— Проходи, хозяйка, в свою комнату. Я поищу подходящую одежду. А сначала я принесу тебе пару лепёшек и чашку воды. Другой еды у нас нет. Всё забрали солдаты. Даже воды осталось мало в нашем колодце.

Коаксок проводила Китлалполь в её комнату, а затем принесла еду. При тусклом свете, исходившем от небольшого светильника, Китлалполь села на каменную лежанку, съела две маисовые лепёшки и запила их водой из чашки, на дне которой был мелкий песок.

— Сейчас я тебе принесу куэйтль, уипиль и кечкемитль, которые ты мне подарила в прошлом году. Я их так ни разу и не надела. Я ведь ещё тогда говорила тебе, что такую богатую одежду не пристало надевать старой рабыне. Меня бы побили палками, выйди я в ней на улицу. Я берегла её для домашнего праздника. Всё думала, что мы дождёмся счастливого дня, когда ты родишь Текалотлю ребёнка. Да вот только так и не дождались, — проговорила Коаксок.

— Так и не послали Боги нам с Текалотлем детей. Впрочем, теперь это даже хорошо. Незавидная судьба ожидает детей опальных знатных ацтеков, — сказала Китлалполь.

— Я сейчас схожу за хорошей одеждой. Она должна тебе подойти, — пообещала Коаксок.

— Не надо. Мне не нужна хорошая одежда.

— Но на тебе такие грязные куэйтль и уипиль!

— Не суетись, Коаксок. Я не собираюсь щеголять перед горожанами в красивом наряде. Мне важно, чтобы днём меня не узнали на улицах Миштлиалтепетля. А мне надо завтра добраться до храма Кетцалькоатля.

— Не лучше ли пройти туда под покровом ночи?

— Ночью идти в центр города ещё опаснее, чем днём. Слишком много стражников ходит по ночному городу. Они могут схватить меня, заметив на пустынной улице. А днём можно затеряться в толпе.

— Вот что я придумала: надень мою старую одежду и возьми в руку клюку. Набрось на плечи мою рваную накидку поверх посеревшей от частых стирок сорочки и юбки. Так ты будешь похожа на старуху. Мы с тобой одного роста. Тебе подойдёт моя одежда. Правда, тебе придётся немного сгорбиться и научиться шаркать ногами. Возьми с собой клюку и корзину, будто ты собралась идти на рынок. В такой одежде ты можешь днём спокойно ходить по городу. На тебя никто не обратит внимания.

— Я так и поступлю. Неси свою одежду.

— Вот только старые рабыни не носят головных уборов, а твои волосы не похожи на волосы древней старухи — они чёрные и пышные, — проговорила старуха и, пристально посмотрев на Китлалполь, сказала:

— В твоих волосах появились седые пряди. Ты пережила большое горе, хозяйка.

— Моего мужа подло убили. Змеи не могли просто так заползти в гостевой дворец. Текалотля убили по указанию верховного жреца и правителя ацтеков. Понимаешь, Коаксок?

— Понимаю, хозяйка. Только не произноси эти слова громко. Иначе тебе не сносить головы.

— Ты не добавила: моей поседевшей головы, — грустно произнесла Китлалполь.

— Не расстраивайся. Ты молода и красива. Седые пряди не сделают тебя дурнушкой.

— Что ж, возможно сами Боги посеребрили мои волосы. Ведь теперь мне будет легче притвориться старухой.

— Тебе надо отдохнуть. Поспи, Китлалполь. Я разбужу тебя, как только забрезжит рассвет.

— Спасибо, Коаксок!

— Знай, хозяйка, что я до последнего своего вздоха буду помогать тебе, — пообещала старуха.

Дунув на пламя светильника, Коаксок вышла из погрузившейся во тьму комнаты. Уставшая Китлалполь вытянулась на лежанке, и провалилась в глубокий сон.

Ранним утром её разбудила Коаксок:

— Просыпайся, хозяйка!

— Это ты, Коаксок? Мне сейчас приснился удивительный сон, — растерянно проговорила Китлалполь, усаживаясь на край лежанки. — Во сне я разговаривала и обнимала Текалотля, а потом на нас набросились ягуары и налетели орлы. Они оттащили от меня несчастного Текалотля и стали рвать его когтями и клювами. А потом я увидела, что это был уже не Текалотль, а Олонтетль — жрец Кетцалькоатля. Он был весь в крови! Это было ужасно! Что означает этот сон, Коаксок, как ты думаешь?

— Наверно, Олонтетлю угрожают воины-ягуары и воины-орлы. Кстати, об этом жреце в городе говорят с презрением или со смехом.

— Вот как? — грустно проговорила Китлалполь. — За что же так плохо относятся к этому жрецу?

— Его считают трусливым человеком.

— Олонтетль не трус! — воскликнула Китлалполь.

— Не кричи, хозяйка. Дом полон ушей. Люди считают его трусом, потому что он боится вырезать сердца у живых людей. Он перестал приносить достойные жертвы Кетцалькоатлю и теперь поджаривает бабочек.

— Но ведь Олонтетль перестал убивать людей вовсе не из-за трусости. Просто он добрый человек.

— В это веришь только ты, Китлалполь. Однако большинство горожан считает иначе.

— Это всё из-за Чимолли. Это он настраивает людей против Олонтетля!

— Горожан не надо настраивать против этого жреца. Простые люди сами возмущены тем, что алтарь в храме Кетцалькоатля давно не орошала человеческая кровь. Великому Богу нужна кровь, а Олонтетль не даёт ему напиться и набраться сил.

— Пернатому Змею не нужна человеческая кровь! — воскликнула Китлалполь. — Пернатый Змей никогда не требовал для себя жертв.

— Никто этого не знает, кроме жрецов, а те уверяют, что Кетцалькоатль так же, как и остальные Боги, с нетерпением ждёт человеческой крови.

— Похоже, в этом городе ничего нельзя изменить, — прошептала Китлалполь.

— И не надо ничего менять. Не губи свою жизнь! Такие люди, как Текалотль и Олонтетль порой рождаются на земле. Они восстают против жестоких порядков, однако это не приносит счастья ни им, ни их близким.

— Так что же, пусть и дальше льётся человеческая кровь по крутым ступеням пирамид?

— Но если не приносить жертвы великим Богам, они разозлятся. К примеру, уже давно нет дождей. Стоит засуха. Это говорит о том, что Боги сильно разгневаны на людей.

— Как ты можешь такое говорить, Коаксок? Причём тут дождь и жертвоприношения Кетцалькоатлю? Ведь тебе известно, что дождями ведает Бог дождя — Тлалок.

— Так ведь Пернатый Змей на небе жалуется другим Богам на трусливого бездельника — жреца Олонтетля. Вот Тлалок и напустил засуху.

— Странно. Я гляжу, что простые люди жаждут человеческих жертвоприношений.

— К сожалению или к счастью, но людей, страшащихся гнева Богов, большинство.

— Ничего нельзя изменить! — снова прошептала Китлалполь.

— Людям надо во что-то верить, хотя бы, в кровавых Богов. Ведь души жертв отправляются прямо на небо, в чертоги, где живут Великие Бог,! — сказала Коаксок.

— Но ведь никто не видел, как это происходит. Да и других Богов, кроме Кетцалькоатля, возможно, люди даже не видели. Это всё выдумки злых жрецов.

— Бедная, Китлалполь! Что ты вообразила! — в ужасе проговорила старая рабыня, обхватив руками голову. — С такими мыслями ты долго не проживёшь. Скорее выброси плохие мысли из головы! Ведь я всегда считала тебя благоразумной женщиной.

— Но ведь правители Тескокоалтепетля у себя в городе установили новую веру в единого Бога. Там больше не льётся с жертвенных камней человеческая кровь.

— Ты не правительница Заоблачного города, а Олонтетль — не верховный жрец. Олонтетль отказался принести в жертву нескольких рабов. Кстати, знаешь, что с ними сталось?

— Откуда мне знать? — пожала плечами Китлалполь.

— Их тут же отвели в храм Тецкатлипоки, и там, на жертвенном камне, им всем вырезал сердца жрец Кипактли.

— Какой ужас! — проговорила потрясённая Китлалполь.

— Что Олонтетль может предложить людям взамен существующей веры? Жертвоприношение бабочек и колибри?

— Так, значит, Олонтетля в городе не любят?

— Хуже. Над ним издеваются.

— Мне обязательно надо переговорить с ним.

— Не нужно, милая Китлалполь! Лучше дождись ночи, уходи в лес и вместе с Оцетланой и Мекатли отправляйтесь в Тласкалу. На твоей родине, как я слышала, правители-касики повелели прекратить приносить в жертву людей. Но ведь они — правители великого народа, такие же, как Несауальпилли из Тескоко. Им это позволено. Твой отец, как я слышала, близкий родственник одного из правителей Тласкалы — Шикотентакля. Тебя с радостью встретят в твоей родной Тласкале.

Китлалполь покачала головой и сказала:

— Нет. Я должна помочь Олонтетлю.

— Что ж, догадываюсь, что мне не удастся отговорить тебя от похода к пирамиде Луны, — вздохнула старуха.

— Ты принесла мне свою старую одежду?

— Как ты просила, хозяйка, — сказала Коаксок, подавая одежду.

Китлалполь надела старую серую юбку и выцветшую сорочку, сотканную из нитей агавы, а поверх набросила и повязала на плече порванную в нескольких места накидку. Коаксок проводила Китлалполь до входной двери. По пути им никто не встретился. В это раннее утро все рабы и слуги спали. Китлалполь взяла клюку и корзину, которые подала ей Коаксок, и отворила дверь.

— Когда пойдёшь по улице, смотри в землю, старайся не глядеть на людей и не заговаривай ни с кем. Ты должна идти как старуха, чтобы не вызывать подозрений. Не выпускай из рук мою клюку и пустую корзину, с которой я хожу на рынок, — напутствовала свою хозяйку старая рабыня. — Тогда тебя могут принять за меня.

— Спасибо, Коаксок. Прощай! — сказала Китлалполь.

— Удачи тебе, добрая несчастная Китлалполь! — глядя вслед хозяйке, проговорила старуха.

Сгорбившись и опираясь на кривую клюку, Китлалполь преодолела пустынную площадь перед домом и пошла по улице. Встречавшиеся ей редкие прохожие — торговцы с корзинами на голове, наполненными товарами, и покупатели с пустыми плетёными корзинами, спозаранку направлявшиеся к центральному рынку, не обращали внимания на Китлалполь.

Конец ознакомительного фрагмента.