Записки партизана сцены. Ал кого лик, или Красна чья рожа

Алекс Шу, 2020

«Записки партизана сцены» – театральное закулисье глазами монтировщика-маргинала, своеобразный дневник меланхолика, записки, адресованные самому себе. Данная трилогия позволяет проследить путь главного героя – от техника до руководителя, его превращение из «подонка» в счастливчика-«небожителя». Автор книги называет своё произведение «сундуком со сказками», хранящим тайны гримерок, собранных им в течение двадцати лет жизни в свете «звёзд». Содержит нецензурную брань.

Глава 6. Вурдалак.

Убитого не убьёшь.

“Чёрная моль” после продолжительной агонии была закрыта, не смотря на сопротивления актёров и неравнодушных поклонников.

Вдова просто не тянула роль худрука и директора. Кабачок обрастал долгами и последние полгода функционировал по инерции.

Мы понимали: это конец, но упорно отказывались верить.

В итоге, новоиспечённая чета, Гриша и Дюймовочка, приняла волевое решение — все сотрудники были отправлены в безсрочные отпуска, и только партизаны продолжали работать, вывозя декорации и мебель на Гришину дачу, складируя их в заранее подогнанные контейнеры.

В течение недели помещение в гостинице “Галактика” было полностью освобождено, и мы получили на руки выходное пособие и трудовые книжки. Меня вышвырнули в открытый космос.

Пару месяцев я болтался без дела, перебиваясь случайными заработками и абсолютно не понимая, чем заниматься дальше. Инфицирование “болотным” вирусом не проходит безследно. Любая работа казалась скучной и от этого тяжёлой. Меня ломало без театральной распиздяйской атмосферы. Неминуемо приближался депрессняк, мой верный спутник, предлагающий слезливо наблюдать за собственным падением в пропасть.

Всё изменилось в одночасье, после звонка Лирика.

На обломках империи.

Сын чешского бизнесмена решил заработать на московской публике, откопав когда-то успешный в восточной Европе мюзикл. Привёз декорации давно списанного в Чехии и Словакии спектакля и начал набирать техническую группу, параллельно прослушивая актёров и отсматривая кордебалет.

Собственно, от актёров пришла благая весть о прибытии заграничных гостей.

Лирик подтянул фактически большую часть нашего партизанского отряда — меня, Славяна, Зюзю и Мишаилыча.

Следом вписались Шерстяная Королева, девчонки-костюмерши, звуковики и администраторы.

Очарованиешвили играла одну из невест Вурдалака, ещё несколько человек танцевали и пели в массовке, всё было замечательно.

С учётом актёров, получился своеобразный филиал безвременно почившей “Моли”.

"Ты помнишь, как всё начиналось, всё было впервые и вновь…".

Расклад был следующим: чешские дельцы решили восстановить проект, с успехом шедший в Праге, привезя его Россию. Нашли пылящиеся на складах Братиславы декорации, собрали техническую группу, работавшую на “Вурдалаке” до его закрытия, сговорились с московскими прокатчиками, подключили посольства и начали усиленную подготовку к премьере.

Для начала двухтысячных шоу было интересным: необычные декорации, пиротехнические эффекты, средневековый антураж, байкеры, гоняющие по зрительному залу на мотоциклах, ну и, конечно, музыка. На тот момент московский зритель не был ещё настолько пресыщен и избалован обилием выбора “мюзикальных блюд”, посему, шанс на успех был.

Чехи составляли “элиту”: продюсер, он же спонсор, а так же свет, звук и пиротехника.

Словаки: монтировщики, администраторы и, это может показаться смешным, сам Вурдалак, солист основного состава мюзикла. Видимо, его откапали вместе с декорациями.

Про солиста хочу сказать отдельно. Фактурный, высокий мужик лет сорока пяти-пятидесяти, с длинными седыми волосами и мощным баритоном, сразил наповал всю женскую часть коллектива, но укусил только одну, прости…те солистку, которая, быстро сориентировавшись, стала “Маришкой”.

Через семь лет, будучи на гастролях в Братиславской опере, я видел его, Вурдалака, оказавшегося солистом местной труппы. Мы встретились в театральном баре, он пришёл выпить кофе, а я пообедать.

Кстати, этот театр считается одним из самых старых оперных залов в восточной Европе. Австро-венгры, как истинные наследники Римской империи и держатели Третьего Рейха, ценили оперу и знали толк в красоте и акустике. Ну, это так, лирика.

Вурдалак облюбовал Московский концертный зал Академии наук на площади Юры. Классный зал, кстати говоря, но не для театральных проектов.

Туда мы собственно и направились.

«Зачем напоминает грусть

Мне имя твоё? Ну и пусть… Джулия».

Собеседование проводила девушка из Братиславы, выпускающий администратор с широким кругом полномочий.

Не помню, о чём она говорила и рассказывала, наверное, потому, что не слушал, а только жадно смотрел. Я сразу согласился на все условия и был принят на работу.

Администраторшу звали Джулия, она носила очки и модную короткую стрижку, и я в очередной раз влюбился. Девушки и женщины в очках — моя слабость. В моей картине мира наличие диоптрий — явный признак разврата. Всегда представляю, как она смотрит своими близозоркими глазищами в момент возбуждения, когда мосты уже сожжены и я… Но не об этом речь, не об этом.

Дубликат.

Первые две недели ушли на выгрузку и монтаж декораций, завоз аппаратуры и общие организационные вопросы. Параллельно шли читки и формирование двух составов солистов. По задумке продюсера мюзикл должен был идти шесть дней в неделю и чуть ли не по два раза в день. Мы все в это искренне верили.

Вурдалаки были импортные, невесты и остальные персонажи — местные.

Запасного Кровососа нашли где-то на Украине. Он каким-то шальным ветром был занесён в своё время в Братиславу, сумел там зацепиться и присосаться к одному из местных проектов.

Короче говоря, попал в списки благонадёжных и с оказией был выписан по каталогу.

Алкаш с красной физиономией, непомерными амбициями и комплексами. Собственную ущербность драпировал говнистым характером. Позже ему посчастливилось побыть героем, возглавив бунт “отверженных”, правда недолго. Но об этом чуть позже.

А пока, в виде примера, зарисовка.

Как-то на одном из генеральных прогонов этому персонажу стало плохо. В первом акте выход Вурдалака был эффектно обставлен разрушением каменной стены старинного замка, обыгранного сценическим светом, тяжёлым дымом и музыкой.

Упырь выходил облачённым в средневековые доспехи, в окружении воинов в стальных латах. Доспехи и оружие были натуральными, металлическими и очень правдоподобно выглядящими.

Удар! Стена разлетается, камни падают на закованных в броню рыцарей, не причиняя им вреда. Но один из “камней”, сделанный из пенопласта и весящий не более полукилограмма, абсолютно случайно прилетел в похмельную башку кровопийцы.

Красномордый Дубликат театрально рухнул и изобразил кратковременную потерю сознания. Его быстренько утащили в кулисы, окропили святой водой и вызвали скорую.

Как выяснилось позже, ушибленный солист, обожравшись накануне, просто не хотел напрягаться с похмелья. Приехавшая фельдшер погладила болезного по голове и вкатила влупидолу. Через полчаса прогон продолжился.

Башня.

Декорации представляли из себя средневековый каменный замок, состоящий из трёх частей, — центральную, с воротами и лестницами, и две башни — правую и левую, соответственно. Я был назначен хранителем одной из башен.

Со мной работал Мишаилыч и два совсем молодых пацана, учащихся театрального колледжа. Моя эпилептоидность и занудство заметно их раздражали, особенно когда я принимался рассуждать о жизни и дисциплине после пары бутылок пива.

Сейчас я бы с удовольствием отпиздил того себя, пьяного мудака, живущего в страхе и душевной боли, заливаемой ежедневно огромными порциями алкоголя. Жалкое зрелище — цепляющийся за установленный порядок и мнимое превосходство неудачник, дорожащий кусочком власти, дающей псевдоуверенность в собственной значимости.

Тьфу, блять. Как известно — “слабого добей”, но студенты молчали, презирали, но побаивались огрызаться, а Мишаилычу было наплевать. Поэтому я был недобитым.

Лирик пристроился к пиротехнику и по совместительству выполнял функции бригадира, Славян и Зюзя распределились в соседнюю башню и трюм.

Из трюма на сцену выезжал, а точнее, поднимался импровизированный склеп — “спальня” невест Вурдалака — там был отдельный фронт работ, выполняемых группой партизан, в которую входил Зюзя и его друзья — ЖуЖу, Дуду и Келб.

ЖуЖу.

Толстяк с тёмными волнистыми волосами а-ля “мелкий бес”, собранными в хвост, и бородой как у японского военачальника. По образованию — повар, а по призванию — распиздяй, как и все мы. На тот момент у него была девушка, которая постоянно тусовалась с нами, и, по-моему, звали её Женечка. Женя, Женечка и… вечная туса.

Пару лет назад судьба свела нас снова, и буквально через пять минут стало понятно — нам нечего друг другу сказать. Жу Жу прозябает и рефлексирует, отказываясь менять что-либо в своей жизни, а точнее, отношение к ней. Распиздяй навсегда, хороший, но абсолютно бестолковый человек.

Дуду.

Высокий худой блондин, всегда и везде ходивший в бордовом глухом рабочем комбинезоне. Периодически комбез украшался длинным вязаным жёлтым шарфом. Наряд носился слегка небрежно и очень стильно — подвёрнутые на нужную высоту штанины, яркие носки, дорогие кеды, подкатанные рукава и наглая интеллигентная белёсая морда.

Дуду регулярно дрался с Зюзей, естественно, по пьяни. Они абсолютно беззлобно, но довольно жёстко пытались избивать друг друга. Ключевым здесь является слово «ПЫТАЛИСЬ»! Обычно после пары ударов они сплетались как две ящерицы и просто катались по земле, сцепившись лапами и хвостами. Да, и ещё один момент, Зюзя в противовес Дуду ходил в зелёном комбинезоне без рукавов. Так что всё происходившее можно было назвать войной комбезов.

По началу, я пытался их разнимать, но быстро понял безсмысленность этой затеи. Иногда, устав смотреть на валяющихся и остервенело шипящих придурков, я просто брал их за шкирки и хорошенько встряхивал, тем самым помогая освободиться от взаимных захватов. Через пару минут после подобных баталий они как ни в чём не бывало общались друг с другом и пили пиво.

Дуду, кстати, сейчас известный журналист и довольно успешный человек.

Кэлб.

Он же Коля. Странный тип, внешне чем-то похожий на гитариста Black Sabbath Тони Айомми образца 2018 года, если бы тот был славянином тёмно-русой масти. Кэлб любил носить длинное чёрное пальто и вязаный цветастый свитер с высоким горлом. Молчун, заполняющий любую свободную минуту игрой на тамтаме и варгане.

Помню как однажды пытался ему доказать крутость тяжёлой музыки на примере финского Stratovarius, тупыми аргументами стараясь победить собственную неуверенность и слабость позиции. Келб только молча улыбался.

Ходили слухи, что Коля уехал в Киев и занимается журналистикой. Мало того, теперь он — сыроед и йог.

На вопрос друзей: “Как же так, Кэлбушка?” — он поведал примерно следующее. “Первое время после переезда на высокий берег Днепра, оставшись без денег, голодал. Однажды, придя на колхозный рынок, купил на оставшуюся мелочь ведро овса у местного деда. Вернувшись домой, залил содержимое водой и стал ждать. Естественно, через несколько дней зерно проросло. Этими проростками и питался, став впоследствии сыроедом”.

Отличная история для начинающих сыроедов, только слишком неправдоподобная, на мой взгляд. Она скрывает много интересных нюансов и особенностей Колиного характера и слишком всё упрощает.

Все эти персонажи, включая Зюзю, были случайными в театральном болоте людьми, странным образом в него провалившимися и так же странно из него выползшими.

Мне нравилось проводить время в их обществе просто потому, что они были иными. Спустя семнадцать лет понимаю это ещё сильнее.

Недавняя встреча с Жу Жу, рассказы о судьбах Ззюзи, Кэлба и Дуду — яркое тому подтверждение.

Попав в театр, важно вовремя из него уйти…