Пароль «Форт-Боярд»

Алекс Фрайт

Обычные люди практически никогда не сталкиваются со специальными операциями контрразведки. В большинстве своем они узнают о них из публикаций рассекреченных архивов спустя много лет.Однако иногда в тщательно спланированном сценарии спецслужбы все идет наперекосяк. И тогда в жизни любого оперативника может наступить момент, когда не он выбирает убийство для достижения своей цели, а убийство выбирает его…Продолжение книги «Называй меня Ева». Вторая из серии «Курьеры».

5

Аста хмуро смотрела в окно. За стеклом был мрак. За грудиной мрак был ещё плотнее. Хуже, чем обычно по понедельникам, да ещё мелкий дождь. Там, за занавесом, внезапно хлынувший ливень может разогнать людей по домам, но если зарядит с самого утра, то никто просто не высунется на улицу. Здесь не там… И для неё понедельник тянулся уже целую неделю. И каждый вечер она торчала в этом кафе с пяти до шести — больше идти ей было некуда.

Очередной, такой длинный день сменился сумерками. В зале, ещё полупустом полчаса назад, становилось довольно многолюдно. Она узнавала тех, кто приходил изо дня в день, а они узнавали её. Однако, она всегда игнорировала попытки завязать разговор. За окном порывистый ветер раскачивал вывеску над продуктовым магазином. Длинные щупальца света от проезжающих мимо автомобилей выхватывали из полутумана-полудождя обширные лужи, поблёскивающие капли воды на стекле и черные пятна редких прохожих. Середина декабря, а снаружи дождь. «Уж лучше бы лило по-настоящему, — угрюмо подумала она, — или снег наконец выпал». В такую погоду она всегда вспоминала Креспина — точно так же рыдало небо, так же мрачно выглядели переулки того города… и маленький бар, где она на первой же секунде прокололась с кодовой фразой. Впрочем, она никогда и не забывала о нем. Очередной короткий взгляд сквозь стекло окончательно испортил и так паршивое с утра настроение, и превратил его в щемящую тоску…

Это случилось почти два месяца назад. Она шла по следу «Хромого» из разработки долгих три года, чтобы выполнить приказ и прикончить, а после встречи с ним мир сузился, будто зрачок в ответ на солнечный луч. Сузился, чтобы не впустить внутрь ничего лишнего… и никого больше… Ей не надо было страдать и учиться преодолевать последствия душевных травм — к одиночеству она привыкла давным-давно. А в последние годы у неё всегда был абсолютный вакуум в знакомствах: как по прошлой службе, так и вне её. И, как следствие, минимум завистников и максимум врагов.

На столе перед ней лежала маленькая шпаргалка. Иногда приходилось записывать очередное невозможное предположение, чтобы потом, укрывшись пледом после ванны и лёжа на тахте рядом с ночным светильником, пытаться привязать его к разрозненной куче из ряда вот выходящих событий и фактов. Фактов, которые могли бы стать довольно обычными, если бы у неё в руках был блокнот капитана Козлова. Те страницы, что она помнила наизусть — ответов пока не давали. Однако, она точно знала, что как только сумеет сложить в правильный пазл разрозненные выводы этого покойника, то вновь найдёт Креспина, чтобы больше не потерять никогда. И выйти на него она должна сама. Сейчас больше всего на свете она боялась, что он отправит с той стороны границы курьера для встречи с ней. Именно поэтому за прошедшие дни, после того, как перед ней распахнулись двери следственного изолятора и её вышвырнули из госбезопасности, она набрала его номер всего один раз — и даже этот единственный звонок был смертельно опасным… Даже для Креспина, который смог переиграть весь аналитический отдел и контрразведку, и за три года так и остался никому неизвестным человеком по кличке «Хромой». Её он тоже переиграл. Но она надеялась, что не так легко, как группу полковника Хижука и волкодавов генерала Горбацевича. И Аста безумно хотела доказать ему, что сама ничуть не хуже этой сучки Кайры. «Она мне, как сестра», — говорил он. Как же… Мысли о том, что они могут больше никогда не встретиться, она не допускала и напрочь запретила ей всплывать в мозгу, хоть намёком. В крайнем случае, попробует сама махнуть через занавес…

Вторую неделю она приходила под вечер в это кафе. Заказывала бульон (дёшево) и слоёный пирожок (дорого, но терпимо). Неторопливо ела, выкуривала одну сигарету, рассматривала сквозь лёгкую дымку и приглушенный свет посетителей и думала, что делать дальше, когда через несколько дней ей не на что будет купить порцию чего-нибудь мясного — на одном бульоне и кофе долго не протянешь. Ни одной потенциальной зацепки на предмет трудоустройства — кроме следственного комитета — у неё больше не было, но и никаких комплексов по этому поводу она не испытывала. Переживать приходилась только по одной причине — как добраться до блокнота Козлова. А то, что даже кофе приходилось готовить на съёмной квартире, то и к его вкусу притерпеться можно. Научилась обходиться малым. Купила большой пакет растворимого — так получалось быстрее, в разы дешевле, но и во столько же раз хуже.

После выкуренной сигареты, фильтр от которой по многолетней, укоренившейся привычке, она заворачивала в салфетку и прятала в карман, Аста уходила. Обычно сразу, как только подвыпившие мужчины начинали обращать на неё внимание — доставлять любителям острых ощущений неприятности она не хотела. Но в этот раз уйти сразу не удалось…

— Добрый вечер. Позволите?

Невысокий, пожилой мужчина в хорошо сшитом, но старомодном пальто, остановился перед её столиком. Он бесцеремонно пристроил зонт-трость на спинку стула, снял шляпу и склонил подбородок. Щуплый, седой, со вздыбленной шевелюрой, чем-то похожий на Альберта Эйнштейна, актёра Пьера Ришара и университетского преподавателя одновременно.

Она молча кивнула, скомкала в кулак свою шпаргалку и опустила глаза к чашке с остатками бульона. Свободных мест кругом было не так уж и много, но они все-таки были, а ей не хотелось даже разжать губы, чтобы указать ему на это.

— Ещё вчера я был по ту сторону занавеса, — негромко сказал он, устраиваясь напротив на стуле. — Представьте, там такая же отвратительная погода.

— Курьер? — она вскинула голову, а рука по привычке сама нырнула в карман за оружием, которого там не было уже много недель.

— Нет. И, давайте, не будем обо мне, — он качнул седой головой и произнёс с лёгкой иронией: — Мы одни. Хвост, который пишет каждый ваш шаг… если опустить подробности, то я его на некоторое время прищемил… У нас с вами есть дела поважнее.

— Здесь убийства большая редкость, — процедила она сквозь зубы.

— Не стоит за него так переживать. Жив он и здоров. Ну, почти здоров… Выкарабкается.

— Самое сложное — убедить этот на время отрубленный хвост в том, что помощь коллег ему совершеннейшим образом не нужна. Ведь он их сразу вызовет.

— А как вы думаете, неужели я не позаботился об этом?

— Уверена, в первую очередь.

— Мерзко ему будет только первое время — паралич и тому подобные прелести отравления. Я рассчитал дозу очень и очень тщательно. Полчаса у нас есть. Для гарантии будем отталкиваться от факта, что вполовину меньше. Ничего не бойтесь.

— Бояться придётся. Я им очень нужна. Нужна целой, невредимой и под рукой. Какой у вас статус?

Человек из-за кордона казался беспечным. Спокойно положил расслабленные ладони на стол и ободряюще посмотрел на неё, как университетский экзаменатор, а она бросила короткий взгляд на оконное стекло за его спиной.

— У меня его нет, — невозмутимо ответил гость. — Я просто осуществляю доставку.

— В такой ветер жаль раскрывать зонт. Сломается, — она криво усмехнулась, — а он у вас удобный.

— Точно. Давайте считать его простой тростью, — предложил он. — Я и сам его использую для других целей. Контактный яд в рукояти.

Он повернулся на стуле и призывно помахал официантке. Аста посмотрела на его профиль, потом на зонт и уже хотела было что-то спросить, но приблизившаяся девушка в переднике с вышитым национальным орнаментом помешала ей продолжить.

— Сигареты, пожалуйста. «Парламент». Не бывает? — гость казался искренне удивлённым. — Тогда что-то подобное из того, что есть. На ваш выбор и водки сто.

Аста пристально смотрела на курьера, задержав взгляд на его лице почти на четверть минуты, будто пытаясь проникнуть в сущность человека, который вдруг оказался сидящим напротив неё. Когда они вновь остались наедине, мужчина перехватил её изучающий взгляд.

— Как вы меня находите? — с неподдельным интересом спросил он. — Могу биться об заклад, что вы сравниваете меня с французским актёром Ришаром. Угадал?

— Его комедии не такие наивные, какими могут показаться на первый взгляд, — спокойно ответила Аста. — У Ришара тоже в зонтике был шприц с ядом… Я могу вас сдать прямо сейчас… или убить. И тоже прямо сейчас.

Пожилой мужчина, теперь ещё больше ставший похожим на преподавателя, рассмеялся — искренне, всплеснув руками и склонив голову щекой к воротнику.

— Вы? Не смешите старика, барышня, — он демонстративно смахнул несуществующую слезу, но не платком, а пальцем, в одно мгновение потеряв напускную профессорскую солидность.

— Откуда вы знаете, что я могу, а что нет? — хмуро спросила она.

— Отсюда, — он коснулся пальцем лба. — Здесь о вас практически все. По меньшей мере, за последние несколько лет. Есть и более ранние сведения — с детства.

Конец ознакомительного фрагмента.