Твари

Алекс Равенсо, 2016

Одинокий аванпост на далекой планете, который обслуживают всего лишь два человека. Рутинная работа – проверить приборы, дать задание дронам, скука, скука, скука… Пока на планету не совершает аварийную посадку огромный космический корабль. Содержит нецензурную брань.

Планетарник падал красиво: медленно, величаво заваливаясь на бок, как и полагается махине таких размеров. Пламени отсюда видно не было, только шлейф дыма, вырывавшегося из отсеков и окутавшего половину корабля, рисовал в небе черную полосу, разделяющую жизнь и смерть боевой единицы. Пилоты вытягивали последнее из умирающих двигателей, уводя корабль в сторону океана и, видимо, надеясь на более-менее удачную посадку. Винсент провожал его взглядом, пока крейсер не скрылся за вершинами гор. Потом коснулся запястья и произнес:

— Максим, я их потерял. Веди по радару.

— Окей, веду. Уходят к океану, но, скорее всего, не дотянут — теряют быстро высоту. Возвращайся.

— Есть, сэр, — ответил Винсент. Он знал, что Максим усмехнулся там, на станции, сидя у пульта — Винсент был старше по званию, но это обращение, нарушающее субординацию, было одной из его любимых шуток. Есть, сэр — это привычка из академии, откуда Винс вышел лейтенантом, и остающаяся с солдатом до самой его смерти, скорой от оружия, либо долгой от старости, что бывало очень редко. Сорок восемь — самый расцвет для военного офицера старой закалки, каким себя Винсент и считал. Война не оставила на нем следов, разве что шрам, рассекающий бровь и почти не заметный на щеке, придававший еще больше мужественности его лицу, словно высеченному из камня. Солдат остается солдатом всю жизнь, война меняет людей, ломает изнутри, рвет характеры и убивает чувства.

Винс проверил захваты, подтянул страховку, потом повернулся, ухватился за выступ в скале и осторожно стал спускаться.

Максим ждал его у входа. В зубах сигарета, майка цвета хаки на плече, голый торс, неуставные шорты — прямая противоположность Винсента, всегда одетого по форме, подтянутого, выглаженного. Слегка полноватое лицо, мускулы, немного заплывшие жиром, небольшой животик — культ тела не был его культом никогда. Он был старше Винсента лет на пять, не больше, но годы сражений давали о себе знать, капрал — не офицер, его место всегда на передовой, ему вместе с рядовыми достается по самое не хочу. Где вербовщики нашли Максима, Винсент не знал, но его не покидало подозрение, что они были либо слепы, либо пьяны, когда подписали с ним контракт — в этом русском от солдата было ровно столько же, сколько от лягушки. Тем не менее, Максим прошел учебку, потом даже воевал где-то лет семь, пока не вляпался на продаже ворованных спецпайков, за что его и отправили в эту дыру. Сам же Винсент службу здесь в тягость не считал, единственное, что его беспокоило — это отрыв от непосредственно боевых действий, без которых смысла своего существования он не видел. И еще его беспокоил приговор воентрибунала — за неверную оценку ситуации и безрассудные действия, повлекшие к значительным потерям… понизить в звании до лейтенанта… три года в войсках поддержки… спасательная станция… планета Корте-2…

И вот они тут, прибыли одновременно и одновременно же уйдут отсюда. Он, военный офицер, разжалованный герой битвы при Оринусе, и Максим, тыловая крыса, шкурник, приторговывающий складскими запасами. Здесь, на краю света, в глуши, одни на всей планете, ждущие такого вот случая, возможности проявить себя и дать повод руководству поднять и пересмотреть дела о реабилитации. Уже три года ждущие.

— Что с крейсером? — спросил Винсент.

— Теряет высоту, — ответил Максим. — Как на тренажере при отработке аварийных ситуаций, я даже удивился.

Земля дрогнула под ногами, через мгновение горячий ветер обдул их лица. Винс глянул Максиму в глаза, потом инстинктивно обернулся в сторону гор. Взрыва видно не было — коричневые вершины скрыли это зрелище от их глаз.

— Черт, — ругнулся Максим. — Твою мать.

— Да, мать его, — в тон ответил Винсент. — Не сели.

Запищала сирена, три раза взвыл блок защиты, включая купол поля и разворачивая установку ПВО в сторону неба. Четыре дрона выкатились из дверей гаража и ринулись вниз, в джунгли, занимая установленные программой позиции. Первая тревога за три года выбивает из колеи любого вояку. Черт, они и уже забыли, как это происходит и что нужно делать.

Винсент пришел в себя первым.

— Боевая тревога — желтый код — всем занять свои места! — крикнул он, и побежал к станции.

Максим прыгнул в кресло, пробежался по клавишам, развернулись экраны спутникового наблюдения, карты, радар, сводка по погоде, сводка по периметру и сводка по планетарной системе. Винсент, согласно уставу, занял место у пульта управления обороной станции, хотя смысла в этом видел — их никто не атаковал, последнего тренги крейсер подбил, уже сваливаясь с орбиты.

— Они за хребтом, почти у берега. Километров пятнадцать не дотянули, — отчитывался Максим. — Спутников там нет, система вычислила по траектории.

— Отсканируй радиочастоты, — приказал Винс.

— Уже. Тишина по всему диапазону. Помехи только, скорее всего, атмосферные, гроза близко, — бормотал Максим. — Отправляем дронов?

— Нет, далеко. У них топлива не хватит, придется кому-то из нас.

Кому-то означало конкретно Максима. Правила поведения группы спасения были четко регламентированы — командир подразделения должен при любых обстоятельствах оставаться на базе и отвечать за ее защиту. Правда и подразделение должно состоять минимум из пяти бойцов, ну, это в зоне боевых действий конечно, а не здесь, на окраине галактики.

— Отправишься утром, — приказал Винсент. — В шесть вылет.

Максим скривился, он отвык от армейского расписания, он отвык от приказов, и он отвык от службы как таковой. Этот мирок расслаблял его, тут было мирно, тихо, не нужно было ходить строевым шагом и не нужно было стрелять. И все бы идеально, эта планетка была бы раем, если бы не твари.

Твари появились через месяц после высадки. Однажды утром Винсент выходил осмотреть периметр — тогда он еще осматривал его каждое утро — и, прогуливаясь вокруг базы, обратил внимание на темно-бурые пятна на листве внизу, в джунглях. Потом была гроза, пятна исчезли, и он решил, что это одна из местных загадок — то ли вулканический пепел, оседая, налип на листве, то ли это особенность местной флоры. Прошло недели две и пятна снова появились, на этот раз их заметил и Максим, и они были не только на листьях, темно бурые нарывы покрывали стволы деревьев и камни. А к вечеру загадка открылась сама собой — они были живые и медленно переползали с места на место. Темно — бурые мохнатые лепешки, неопределенных размеров, неопределенной формы, они ползали везде — по зенитке, по крыше станции, по радару и больше всего по силовому агрегату. Поначалу Винс забеспокоился — неизвестная форма жизни, устав, правила, нужно доложить. А потом передумал докладывать — твари не атаковали, они ползали туда-сюда и бесследно исчезали с первым дождем. Единственный их минус — они были противны. Максим как-то пробовал их потрогать, потом даже взял в руки, но сразу бросил — ощущение было не из приятных. «Мех» тварей будто бы облеплял кожу, словно присасываясь к ней. Симбионты, сказал Максим, паразиты, и одно слово это вызывало отвращение. А еще они были теплыми. И они лопали и растекались, если на них наступаешь, а не наступить на них ночью было нереально. Растекались противной липкой жижей, прилипающей к ботинкам и комбинезону, сине-зеленой вонючей жижей, которая наутро исчезала, как и почему — никто не видел, но Максим предположил, что они поглощают себе подобных, впитывают все, что от тех осталось через этот самый «мех», и живут за счет этого. Обыкновенный каннибализм, сказал он. И когда Винс представлял себе, как это происходит, его тошнило, и твари становились еще противнее. Правда, проблему с тварями они решили быстро. Твари — паразиты, решили они. Паразиты бесполезны, решили они. А навыки стрельбы терять нельзя, решил Винс. И теперь каждое утро начиналось с отстрела тварей лазерами малой мощности. Сначала они поднимали флаг Конфедерации, а потом просто выжигали тварей, сжигали дотла, до пепла. Ветер уносил его, а к утру снова все было заляпано бурыми пятнами. Тренировка получалась на славу — Максим уже уверенно держал оружие в руках, да и почти не промахивался. Затем приносило грозу и перерыв в тренировках на неделю.

— Каа… — Максим сжег бурую проплешину твари на тротуаре короткой вспышкой табельного лазера,-…ждой. Тваа.. — и он всадил заряд побольше в свисающую с куста, — …аари. Па паа…ре.. — напевал он себе под нос, расчищая площадку перед укороченной взлетной полосой. — Кааа… ждой. Пааа..ре. Па меее…лкой. Тваа…ре…

Винсент уже заправил скутер и прогрел двигатели, когда он закончил. Площадка почернела в некоторых местах, кое-где еще вился дымок, кое-де догорала сухая трава, которую в принципе следовало потушить огнетушителем или хотя бы притоптать, но Максим не делал этого даже перед базой. Добив последнюю, Максим воткнул лазер в кобуру, глянул из-под ладони на небо, затягивающееся вдалеке грядой туч, оценивая силу ветра и сказал:

— Ну, до вечера время есть.

— У тебя всего четыре часа, ты должен уложиться, — ответил Винс. — Если застрянешь до вечера — попадешь в грозу и придется идти на посадку в джунглях. Так что не задерживайся. По учебнику — подход к месту, облет, осмотр на предмет опасности, снижение, второй облет, осмотр на предмет возможности посадки, посадка, осмотр места падения и поиск выживших. Ну а там по ситуации. Либо на связь со мной, либо отчет и возвращаешься.

— Что ж ты, Винс, отчитываешь меня. Не маленький. Знаю правила, все сделаю как надо.

— Табельное в кабине не оставляй, мало ли, — продолжал свое напутствие Винсент, — и близко от места падения не садись. Могут быть подземные очаги возгорания, разлив горючих веществ, да и… кто его знает, кого они там везли…

— Окей, босс, — усмехнулся Максим. — Сделаем все по высшему классу, не переживай.

— Я буду на связи через спутник, может смогу и картинку получить. Так что не расслабляйся.

— Окей, босс, — повторил Максим улыбаясь. — Слушаюсь и повинуюсь.

Конец ознакомительного фрагмента.