Аленка

Михаил Эм (2025)

Беспомощную туристку пытается изнасиловать наглый космический полицейский. А дальше — жесткач.

На радаре появляется и начинает мерцать точка, которую автоматика идентифицирует как полицейский глиссер.

Вот черт! Признаться, я слегка напугана. Встреча с представителями закона в мои планы не входит, и я — что в моем положении совершенно естественно — меняю курс. Но окрестности Марса — не лучшее место для того, чтобы скрыться от преследования. Находись мы в поясе астероидов, я бы легко затерялась в скоплении мелких небесных тел. Но проделать данный финт вблизи от Марса, к сожалению, невозможно.

В общем, полицейский глиссер не отстает. Даже больше — он приближается к моей маленькой ракетке с рекордной скоростью. Когда это становится очевидным, я добровольно снижаю скорость — тем самым демонстрирую законопослушность. А что еще остается одинокой блондинке в бескрайнем космосе?

Подлетевший глиссер оказывается одноместным — уже легче! Придется иметь дело только с одним отморозком — не с несколькими. Космические копы — настоящие хищники: прикрываясь общественным благом, вечно лезут в чужие дела с единственной целью — поживиться! Но у меня нет выбора. Штатное вооружение полицейского корабля не идет ни в какое сравнение с тем, чем оборудована моя прихваченная по случаю развалюха, так что о неподчинении мечтать не приходится.

Глиссер приближается, с наведенными на мою ракетку боеголовками. Коп не шутит: относится к патрулированию предельно серьезно. Передает по общей связи:

«Пункт назначения и цель полета? Количество человек на борту?»

Приходится отвечать:

«Я одна. Совершаю одиночное туристическое плавание».

«Оружие на борту имеется?»

«Столовые ножи».

В конце фразы ставлю смайлик, чтобы было понятно: это безобидная шутка. Судя по тому, что моя выходка остается без внимания, — дошло.

«Назовите свое имя».

«Аленка Строганофф».

«Возраст?»

Я начинаю нервничать.

«Восемнадцать. В чем дело, собственно? И какое вам дело до моего возраста?»

С глиссера передают — исчерпывающе и сурово:

«Вы находитесь в запретной зоне».

Ну вот, запретная зона! Приехали. А может, врет — пытается развести?

«Разве в окрестностях Марса запрещено летать? Впервые слышу».

«Неделю назад запретили. В связи с особыми обстоятельствами».

Ничего другого не остается, как разводить на жалость, — то есть попытаться развести.

«Извините, не знала. Я все поняла — сейчас развернусь и полечу обратно».

Нет, не купились:

«Приготовьтесь к досмотру. Предупреждаю, на первую же попытку сопротивления открываю огонь. На уничтожение».

И боеголовки, многозначительно направленные на мою утлую корабельную посудинку.

Значит, досмотр? Не хотелось бы, но ничего не поделаешь — пусть досматривает.

«Я готова».

И вот полицейский глиссер берет в жесткий захват мою маленькую ракетку, тем самым ограничивая ее подвижность. Между состыковавшимися судами протягивается туннель, ребристыми секциями напоминающий морское чудовище. По туннелю плывет одинокая фигура в мягком скафандре — желающего досмотреть мою посудину копа. Строго говоря, даже в одноместном глиссере может поместиться до трех человек, но в космической полиции тесноты не любят. У них достаточно глиссеров разных моделей: не только одноместных, но и многоместных, — при этом хроническая нехватка личного персонала. Не каждый согласится на сволочную работу вахтовика. Три месяца в открытом космосе, в полном безделье и отупении. Поэтому патрулируют по одному: на Земле считают, что сходить с ума лучше в одиночку, чем скопом. Дешевле для бюджета обходится.

Пытаться улететь, находясь в жесткой стыковке, нереально, поэтому я покорно отворяю входной шлюз.

Коп влетает внутрь моей ракетки и оказывается высоченным парнем, с довольно наглым лицом. Но глаза — у него удивительно голубые глаза, в которых можно утонуть! Я чувствую, что пропадаю, когда заглядываю в них. Поэтому, стараясь не смотреть на голубоглазого копа, сообщаю, по возможности равнодушно:

— У меня нечего досматривать.

— Вот и посмотрим, Аленка, чего нечего, — с улыбкой парирует парень.

Запомнил мое имя, скотина. Говорит, а сам держит руку на бластере — вероятно, опасается, что я не одна. Хотя лететь на моей посудине вдвоем — нужно сначала рехнуться: она меньше даже одноместного полицейского глиссера.

— Осматривайте, — соглашаюсь я, ощущая себя неловко под его оценивающим мужским взглядом.

В ракете жарко: на мне только шортики, тонкая хлопчатобумажная маечка и вьетнамки. Наверное, стоило переодеться, но в спешке не сообразила, а теперь поздно.

Коп с ослепительно голубыми глазами профессионально пробегается по ракетным помещениям, убеждаясь, что я одна на борту. Только после этого убирает руку с бластера и говорит, разворачивая кресло пилота в мою сторону и присаживаясь в него:

— Транспортное средство досмотрено. Теперь личный досмотр. Снимай одежду, Аленка, я тебя досмотрю.

— Еще чего! — восклицаю возмущенно. — Вы не имеете права!

— Имею. Ты находишься в особой зоне, я должен обыскать тебя на предмет провоза запрещенных веществ. Раздевайся догола.

На мои глаза наворачиваются слезы.

— Но это неправильно!

— Почему?

Он никуда не торопится. Космос — необжитое пространство. Мы совсем одни, поэтому можно насладиться беспомощностью жертвы: поиграть с ней, как кошка с мышкой. И эти голубые глаза: они завораживают меня, заставляя объяснять то, что, наверное, уже и не имеет никакого значения.

— Потому что неправильно! — всхлипываю я. — Сами видите, что у меня нет ничего запрещенного, зачем мне раздеваться?

— Если честно, хочу посмотреть на тебя голую, — объясняет парень в форме космической полиции. — А потом, если понравишься — а я уверен, что понравишься, — я тебя изнасилую. Некоторым мужчинам нравится брать женщин силой — в этом есть определенный кайф. Тебе не повезло, Аленка: я из такой породы. Причем насиловать буду жестко, предупреждаю заранее. Приготовься к этому.

— Вы не имеете права! — кричу я, обливаясь слезами.

Хотя, кажется, я это уже кричала.

— Ну не имею, так не имею, — соглашается парень. — Но понимаешь, в чем дело. Ты проникла в запретную зону, а я представитель власти. Ты нарушитель, я полицейский, поэтому могу сделать с тобой все, что захочу. По праву сильного. Кто сильнее, тот и диктует условия — это основополагающий закон общественного развития. А ты не знала? Все цивилизации по этому пути движутся.

Эге, а парень с голубыми глазами — философ! Правда, в его рассуждения вкралась известная ошибка.

— Ничего подобного! — горячо возражаю я. — Будь как ты говоришь, тогда бы существовала единственная цивилизация, самая могущественная в Галактике. Но цивилизаций много! Что-то не дает сильнейшим поглотить слабейшие. Процесс глобального поглощения начинается, но потом обязательно тормозится, пока не обращается вспять. В конце концов, сильнейшая цивилизация оказывается низринута — во вселенной воцаряется равновесие.

— Ты это к чему? — спрашивает парень озадаченно.

Ну понятно — коп. Несмотря на склонность к философии — а именно к вульгарному дарвинизму, — аргументы идейных противников воспринимает с трудом.

— Если вы изнасилуете меня, то пострадаете, — объясняю я. — Это неизбежность, закон мироздания.

Парень вытаскивает из кобуры бластер. Голубые глаза вспыхивают сексуальным ожесточением, лишая меня свободы воли.

— Ты мне угрожаешь, Аленка?

— Нет, но…

— Послушай, что я тебе скажу. Или ты добровольно меня обслужишь, и мы оба забудем этот эпизод. Я тоже человек, а порнуха в открытом космосе — на протяжении полутора месяцев, — извини, не заходит. Кстати, предупреждаю заранее: когда окажешься на Земле, не вздумай подать заявление об изнасиловании. Тебе никто не поверит, даже и не пытайся. Или другой вариант. Я разозлюсь и пристрелю тебя при попытке к сопротивлению. А потом поставлю твое космическое корыто на автомат и отправлю куда подальше — туда, где никакой корабль не встретится. А тебя, пожалуй, выкину в открытый космос — чтобы наверняка. Ты же этого не хочешь, Аленка? От тебя только и требуется, чтобы снять шортики и повертеть голым задом. Давай уже, действуй! Я начинаю терять терпение.

Конец ознакомительного фрагмента.